Дом злых ведьм с холма. Том II

– Да, так и есть, – с обезоруживающей невозмутимостью согласилась тетушка. С этой блестящей лейкой в руках она выводила меня из себя еще больше, чем с газетой.

За что же?!

О, богини!

– Почему бы вам в таком случае не взять с собой одну из ваших прекрасных дочерей? – не сдавался я, захлебываясь от собственной язвительности, – тем более выбор крайне разнообразен.

– Не язви и ступай примерить свой лучший парадный костюм, – холодно отрезала госпожа Альдофин, недоброжелательно сверкнув глазами, – сегодня ты будешь на редкость паинькой и душечкой. В общем, все как ты умеешь.

Она одарила меня хитрой улыбкой, за которой крылась некая угроза, что мне очень и очень не нравилась.

– Как вам будет угодно, – процедил я сквозь зубы, про себя проклиная тошнотворную покорность, что была привита мне с детства.

Кажется мои домашние во что бы то ни стало решили добиться моего сердечного приступа к обеду, ведь как известно, к завтраку джентльмен являет себя в любом случае.

Через полчаса мы уже тряслись в заказной карете, вызванной прямиком из пригорода по такому важному случаю. Филиция отстранено глядела в окно, и по ее лицу было совершенно невозможно понять, о чем же она думает. Я же в свою очередь все не мог вразумить, чего я собственно забыл в пути на старушкинское чаепитие. Для чего-то я опять ей был нужен, и лишь одним богиням известно, какую очередную горсть неприятностей принесет мне эта сомнительная затея.

Также ко всему прочему я не особо горел желанием видеть господина Фелеса Русакова, учитывая минувшие события и тайны, что теперь нас накрепко связывают. Не представляю, как заявлюсь к нему домой на чашку чая, и буду старательно не подавать виду. При одной мысли об этом аж мурашки по коже.

Мы выехали в прекрасные цветущие розовые сады, которые опоясывали серебряные остроконечные ворота. Алессандра как и всегда была права – к обеду совсем распогодилось и теплое солнышко заиграло на цветах, что блестели на свету, все еще мокрые от дождя. Здесь приятно пахло и тени от солнца танцевали вокруг, словно маленькие озорные огоньки.

Карета неспешно следовала вдоль вишневой аллеи. Вдали показалось старинное поместье, оплетенное виноградом и суетливым вьюном. Тут царила такая чистая, нетронутая нечистью, атмосфера, что мне казалось, будто мы очутились в волшебном замке, в котором по всем правилам живет принцесса. Или на худой конец капризный принц-вельможа, личность которого нам всем известна.

Внутри дом полностью соответствовал внешнему обличию – здесь было полно светлых и просторных комнат, украшенных столиками с белоснежными скатертями и изысканным сервизом, вазами со свежими цветами, что вероятно вот-вот были срезаны с клумбы. В довершении всей обстановки покои скрашивали невероятно легкие и невесомые портьеры из полупрозрачной ткани. Все дышало светлостью и легкостью, напоминая о благородстве и чинности.

Я сидел в кругу дам, что само по себе было странно, хотя я и жил под крышей с восемью женщинами. Однако в данной ситуации какой-либо привилегии мне это не давало – я ощущал себя мрачным сорняком, что нагло посмел вырасти посреди чудесной клумбы чарующих роз.

Чаепитие проходило в благоухающей оранжерее, прозрачные стены и потолок которой заливал солнечный свет. Вокруг все дышало зеленью, а на десерт были поданы лимонные пироги, кексы, клубничный торт, рассыпчатое печенье и лавандовый чай с розмарином.

Напротив меня гневно и угрожающе возвышалась мрачная фигура госпожи Клаудии Генриховны Пай, которая, кажется, не особо была довольна моим внезапным вторжением в их женское общество. Рядом с ней сидела Элисса Эсмальт, как и всегда излучая из себя невероятную красоту и роскошь. Она была сегодня молчалива, но слушала все, что говорят. Она изредка обращала взгляд в сторону тетушки, и в эти моменты казалось, что обе леди задумали нечто нехорошее. О, это всегда видно – как две женщины объединили силы в воплощении хитроумного замысла в жизнь, их связывала особая незримая нить, еле осязаемая. При этом не обязательно чтобы они являли собой закадычных подруг.

В противоположной стороне нашего милого новообразованного кружка чинно и невинно пила чай Банни Иваницкая, изредка причмокивая в тот момент, когда кто-нибудь выдавал сплетню, что ни на есть, пикантного содержания. Подле нее восседала ее невестка, мать Иэна – Клеменси Иваницкая, которая рассуждала о чем-либо с невыносимо светским видом. Ее чай оставался почти что нетронутым, словно заменял женщине реквизит.

И, конечно же, всю эту церемонию возглавляла хозяйка собрания – Вивиан Русакова, по вине которой мы и оказались сегодня здесь, вынужденные проехать несколько километров через грязь и размытую недавним ливнем дорогу.

Вивиан касалась различных нудных тем, что обычно с незавидным жаром и интересом обсуждают приличные дамы. Филиция всячески вторила ей, да и вообще казалась сегодня на редкость добродетельной и услужливой, что в свою очередь все более подпитывало подозрения госпожи Пай.

И мои.

Что за корзинка со змеями.

Я, судорожно вздыхая, пил свой чай, чашка за чашкой, ведь чувствовал я себя здесь крайне инородно. Я был лишним и чужим, очевидно, но что более меня удручало, что госпожа Альдофин ведь не просто так затеяла сей фарс. И мы не просто сюда посплетничать пришли.

Надеюсь.

– Время вышивать! – радостно провозгласила Вивиан, ставя чашку на столик.

Гостьи последовали ее примеру.

– Я как раз хотела закончить работу, что начала в прошлый раз, приподняла бровь Клаудия и с неким неодобрением покосилась в мою сторону.

Я в свою очередь покосился на тетушку и тихо процедил сквозь зубы:

– Прошу прощения, это новая разновидность пыток над моей особой?

– Что ты, милый, – шепнула Филиция в ответ, улыбка доброжелательности не сходила с ее уст, отчего мне было совсем не по себе.

– Что прикажете делать, я совсем не умею вышивать! – нетерпеливо и яростно прошептал я, воспользовавшись приходом служанок, что закопошились, убирая чашки и десерты со столиков.

– Учись, – было отдано короткое и содержательное распоряжение и я умолк.

Столовое серебро, фарфор и угощения были убраны, и на замену им принесли различные приспособления для вышивания, в кои я надеялся никогда в совей жизни не вникать.

Как же я ошибался.

Сначала я долго провозился, пока вставлял чертову нить в ушко иглы, будто намеренно созданное таким малюсеньким, дабы вывести меня из себя. В то время пока я усердно слюнявил палец и нить, дамы, кажется, обсуждали какие-то увеселительные гуляния на предстоящую Литу. Затем меня поставило в тупик полотно, что было любезно подано одной из служанок, и я покорно вставил полотно в пяльцы (это мне далось не менее тяжко, чем преодолеть ушко иглы!). Еще долго я глядел на нетронутую рабочую поверхность. Что, спрашивается, я должен был делать с этим девственно чистым кусочком ткани? Мне бы сейчас не помешала помощь Роберты.

Все такое мелкое и хрупкое, а мои несчастные пальцы были явно не созданы для таких изящных дел. После, когда речь зашла о свадьбе Берти (куда ж без этого), я успешно сделал пару неровных стежков, предварительно подсматривая технику вышивания у тетушки, как капризная нитка отчего-то порвалась, стоило ее лишь натянуть. Я еще долго крутил головой в поисках иглы, что куда-то отлетела. Прекрасно! Придется начинать все с начала!

– Так что вскоре мы отпразднуем помолвку Берти с Изабель, и это будет, несомненно, грандиозный светский прием, – продолжила беседу Клаудия, пока я страдал над полотном, – а что же вы, господин Милон? Что вы вообще забыли на нашем чаепитии?

Могу поспорить, она с самых первых секунд поджидала, дабы задать этот вопрос.

– Клаудия! – гневно шикнула Вивиан, – я пригласила госпожу Альдофин, а она на свое усмотрение взяла одного из членов своей семьи для сопровождения!

– Я здесь, дорогая Клаудия Генриховна, – запыхавшись, отвечал я, будто вовсе не занимался рукоделием, что по идее должно успокаивать нервы, а таскал тюки, – потому что я обожаю вышивать гладью.

Богини, что за позор…

В этот самый миг нитка предательски завязалась в чертов узел у самого полотна с изнаночной стороны работы. И чем больше я дергал, стараясь делать это как можно незаметнее с совершенно непринужденным видом, тем больше я усугублял положение.

Моя улыбка имела волшебно-чарующие свойства, однако госпожа Пай была не так проста, чтобы повестить на нее. Тем более она не раз становилась свидетельницей, когда я упрятывал свою привлекательную сторону джентльмена, взамен обнажая личину дьявола. Но я, правда, старался.

Старался из всех сил.

– Тем не менее, мне все равно крайне интересно, когда господин Альдофин представит пригороду свою невесту, ведь прошло уже столько времени. Я так поняла, вы планируете надолго обосноваться в пригороде, а такие задержки, как минимум неприличны, – выдала столь поучительное и красноречивое наставление Клаудия.

Она немного успокоилась, но все равно продолжала глядеть на меня, выжидая ответа.

Не успел ни я, ни тетушка что-либо противопоставить в собственное оправдание, как Банни Иваницкая робко подала голосок:

– А разве, господин Милон, вы все еще помолвлены? Иэн на днях говорил мне, что ваш несостоявшийся брак был прихотью ваших родителей, поэтому ваша невеста имела намерение разорвать помолвку. Это правда?

Что?

Вот хитрый вредоносный сплетник!

Стоило мне это ляпнуть, когда я использовал эту уловку, как очередной метод манипуляции, так он уже растрепал эти глупые сплетни на всю округу!

Я открыл рот еще до того, как придумал чем оправдаться. Но удивительно, моя тетушка, уже видимо придумав, что сказать, незамедлительно взяла инициативу на себя. Я поражаюсь, как у них это удается – чем в большем обществе женщин ты находишься, тем меньше у тебя шансов вставить хоть какое-нибудь слово. И все твои мысли, планы и даже теории будут любезно додуманы за тебя представительницами прекрасного пола.

– Это правда, Мариэль разорвала помолвку, и теперь наш Милон завидный жених, – выпалила Филиция, совершенно изумив меня данным выпадом, – так что невесты пригорода могут вставать в очередь.

Прошу прощения?!

Что происходит?!

– Жених? – медленно я переспросил у тетушки, глядя на нее как можно более осуждающе. Но о чем это я – разве с ней подобное сработает?

– Да, конечно, – мило похлопала она меня по плечу, – ты уже в таком возрасте, пора позаботиться о будущем клана.

Я уже о нем позаботился!

Мне ничего не оставалось делать, как подчиниться правилам неизвестной мне игры, в которую я вновь играл против собственной воли. Я не имел ни малейшего понятия, как после выкручиваться из пут лжи, в которые я был обернут со всех сторон, словно треклятый йольский подарок.

– Как это здорово! Просто замечательная новость для здешних незамужних девиц! – весело воскликнула Вивиан.

Да, особенно для одной. С рыжими волосами и бесстыжими глазами.

– Благодарю за лестные слова, Вивиан, – тепло улыбнулась Филиция, а я каждой клеточкой ощущал, насколько Клаудия не верит ее притворству. – Милон просто умница, он имеет хорошее наследство, оставленное нашим кланом, а также его доброй матушкой.

А вот это уже было слишком.

– Кроме того он так славно ладит с моими девочками, защитил малышку Скарлетт от Дезмонда Беднама на пикнике, – продолжила воспевать мне дифирамбы Филиция, и по известным причинам все это мне начинало не нравится.

К чему она клонит?

Что она на этот раз задумала?

А?!

– Ох, да, это было восхитительно с Дезмондом Беднамом, правда, Клаудия? – неожиданно Вивиан обратилась к подруге, словно истинный подтекст слов был известен лишь им двоим.

– Да, не дурно, – сухо согласилась госпожа Пай.

Я сейчас не ослышался – она меня похвалила, хоть и с пренебрежительным снисхождением в тоне?

– Соглашусь, – подала голос Элисса, которая неспроста тут стреляла глазками моей тетушке, – Дезмонд Беднам публично поплатился за собственное самодовольство и злоупотребление властью.

Кто бы говорил.

– Он мне никогда не нравился, – сделала неуместное признание Клеменси Иваницкая, при этом так проворно и быстро работая иглой, что меня взяла зависть.

– А я его боюсь! – тихо выпалила Банни, словно опасалась собственных слов.

Славно. Кажется, я начинаю понимать.

– Он отвратительный человек, лишенный всякого благородства, – резко выразилась Клаудия, – который считает, что может играть чужими судьбами.

– Все Беднамы так делают, это их семейное кредо, просто-таки девиз по жизни, – подметила Вивиан с невозмутимым видом, отмеряя нужный отрезок нити.

– Вам он частенько досаждает, госпожа Пай? – пошла на отчаянные меры Элисса Эсмальт. Она оторвала взгляд от пялец и выжидающе уставилась на Клаудию.

Несчастная госпожа Пай впала в замешательство, не находясь, что ответить. К счастью, ее подруга Вивиан любезно пришла ей на помощь. Как известно госпожа Русакова не придерживалась столь строгих правил в светской беседе:

– Он шантажирует ее!

– Вивиан! – покраснела госпожа Пай, подскакивая от негодования на месте. Даже вышивание чуть было не выпало из ее рук.

– Ну, что? – рьяно выпалила госпожа Русакова, – это и так все знают! Что скрывать, тебе нечего стыдиться! Это ему должно быть стыдно!

– Какой ужас! – наигранно распахнула невинные глазки Элисса.

– Кошмар! – подпевала Филиция с весьма деланным видом.

– Вот подлец! – с жаром выпалил я, решив подыграть, дабы не выглядеть подозрительно.

– И в чем именно это проявляется? – со знанием дела поинтересовалась Клеменси, жирно намекая присутствующим, что ее, несомненно, интересуют самые тончайшие детали дела.

– Он угрожает моему внуку Берти, он настоятельно советует сложить полномочия, как главы клана и выйти из альянса двадцати лордов, – спокойно поведала Клаудия, хотя было видно, что для нее жаловаться на кого-то означало пасть ниже некуда.

– Мерзавец! – покачивая головой, прошептала госпожа Эсмальт.

– И как же вы даете ему отпор? – вновь спросила Клеменси, в голосе ее чувствовалось давление женщины, которая решила во что бы то ни стало помочь, даже против воли того, кто попал в беду.

– Она никак не дает ему отпор! – выпалила Вивиан так возбужденно, что аж пяльцы выскользнули из ее рук. Видимо у женщины давно наболело.

– А как, по-твоему, я могу давать ему отпор? Сам Кай Мор стоит за их кланом, они заняли слишком влиятельные позиции и в вампирской и в человеческой элите! – огрызнулась госпожа Пай, забывая о всяких приличиях, что были ей так дороги.

– Ну, можно было бы сделать так, чтобы он больше не смог причинять беспокойств, – спокойно предложила Элисса, вышивая лилию, – все равно Дориан, его наследник, слишком глуп и добр для того, чтобы причинить вред кому-либо.

Все замерли и оторопели. Тишина повисла в комнате, наполненной светом и запахами цветов. Как-то даже неловко было в такой атмосфере обсуждать чье-либо убийство.

Однако данная реакция вовсе не смутила госпожу Эсмальт, она, кажется, вполне была готова к подобному, ведь за этим, как я понимаю, она и явилась на чаепитие.

– На что это вы намекаете, госпожа Эсмальт? – строго спросила Клаудия, – клан Пай таким не занимается!

– Когда-нибудь все равно пришлось бы, – равнодушно пожала плечами Элисса.

– Не смею не согласиться с госпожой Эсмальт, – неожиданно произнесла Клеменси, – я со своей стороны предлагаю помощь, вы знаете, что мой покойный муж состоял в тайном обществе наемных убийц и у меня еще остались оттуда связи. Дезмонд часто обижает госпожу Банни, мне это совершенно не нравится!

– Да что вы такое говорите, еще и прилюдно! Постыдились бы! – гневно порицала женщин Клаудия, еще пуще краснея.

В этот миг я заметил, как Филиция поглядела на меня, и в ее синих глазах я уловил зловещий дьявольский блеск, что никогда не сулил ничего хорошего. Она повела бровью, намекая мне, нет, точнее приказывая вступить в разговор.

Ах да, зачем же еще я здесь.

– Прошу вас, дамы, дать слово мне, как единственному присутствующему здесь мужчине, – я важно поднялся, выбрасывая проклятые пяльцы с застрявшей в полотне нитью, куда подальше, – думаю, госпожа Пай, вы опрометчиво впадаете в возмущение, ведь госпожа Эсмальт не предлагает ничего постыдного. Госпожа Элисса лишь подала вам идею, как защитить ваш клан, а главное своего внука от несправедливых нападок со стороны господина Беднама. Ведь будущее Берти в большой опасности, подумайте об этом. Поймите, – я радушно улыбнулся, наклонившись к плечу госпожи Пай, – некоторые люди порой прямо-таки напрашиваются на неприятности. – Я выпрямился, продолжая прохаживаться, – сколько бед вам сделал этот гнусный человек! А сколько еще сделает! А что если он возьмет и испортит свадьбу Берти с Изабель? Что тогда?

– Да, точно! – с жаром подхватила Вивиан, – он такой негодяй – наверняка что-то да выкинет на свадьбе! А там же будут присутствовать господа из самой столицы! Клаудия!

– В прошлом году Иэн пытался войти в элиту столицы, – с брезгливостью в тоне, вновь вступила в разговор Клеменси, пока Клаудия тяжело дыша, лишь внимала зловещим советам, – так Дезмонд публично унизил его, указав его место, чтобы сын никогда более даже не помышлял о возвышении нашего клана. Спрашивается, какое Дезмонду дело? Ведь мы не представляем для него ни конкуренции, ни угрозы.

– Да, Иэн тогда сильно опечалился, хоть не подавал виду, – в задумчивости проговорила Банни.

Глаза Клаудии заблестели в страхе и сомнении.

– А меня он вообще замучил указаниями, за кого я должна выдать свою дочь замуж! Будто без него мне не разобраться! – возмутилась Элисса, – жужжит и жужжит, как надоедливое насекомое!

– Ага! – подхватила госпожа Русакова, – я вот никогда не забуду тот момент, когда в молодости я осталась сиротой и единственной наследницей рода! Так его мамаша с папашей, Луиза с Вильгельмом, стали мне в колеса палки вставлять, дабы лишить меня титула и уничтожить клан Русаковых! Но не тут-то было – такой орешек им не по зубам оказался!

Пока шли горячие и раскаленные споры, а жизнь Дезмонда Беднама все больше оказывалась на краю пропасти, я заметил, что госпожа Альдофин намеренно молчала, решив не вмешиваться в беседу, предпочитая со стороны наблюдать плоды своих трудов. Все шло как по маслу, как она хотела и задумывала. Я не переставал удивляться, как этой коварной женщине с легкостью даже не прилагая при этом усилий, удается все сделать так, как ей будет угодно. Честно, я не предполагал, что Дезмонд Беднам, которого она с такой тщательностью натравливала на госпожу Пай, сам окажется в ее ловушке. Интересно, ей и, правда, хотелось уничтожить Клаудию и это вопрос времени, или же это был такой хитроумный план, по смене наследника в клане Беднам?

И все вновь и вновь пляшут под дудку госпожи Альдофин.

– Я не желаю кровопролитий! – дала, наконец, отпор Клаудия Генриховна.

– Зачем же? – пожал я плечами, – для таких случаев специально изобрели яды, госпожа Пай, – я сел рядом, делая вид, будто являю собой ее наперсника, – подумайте о Берти. Что вам стоит, тем более каждый из нас искренне готов оказать вам содействие.

– Да, Клаудия! Надо решить эту проблему! – продолжила уговоры Вивиан, – дальше бежать некуда!

Клаудия Генриховна оглядела нас мрачным взором орлиных глаз и наконец, нехотя выдавила из себя:

– Ладно, будь, как будет. Сделаем это.

Вивиан возликовала, Банни невинно захлопала в ладоши, будто аплодировала внукам на домашнем концерте, а не решению убить главу влиятельного клана. Клеменси закивала, Элисса ухмыльнулась, и лишь тетушка оставалась спокойна. Ведь она уже давно знала исход этого дела.

Ох, богини!

– Ой! Чуть не забыла! – спохватилась Вивиан, – Фелес! Поди сюда, Фелес! – крикнула она, – кто-нибудь позовите мне моего внука!

Через минуту в оранжерею вошел Фелес в привычно дурном расположении духа. Однако завидев меня, он покрылся пунцовой краской, глаза его в страхе расширились, а воображение заиграло непрошенными картинками.

– Вы звали меня, бабушка? – промямлил он, сделав усилие над собой.

– Да, Фелес, дружок, пока Элисса тут. В общем, мы решили, что ты вскоре женишься, – сообщила она с видом, будто это было решение повседневной важности.

– Что? – опешил Фелес, ожидая чего угодно, но явно не этого.

– Да, видишь ли, ты женишься на Консетте Эсмальт и очень скоро, мы так решили с Элиссой.

Фелес в ужасе перевел взгляд с госпожи Русаковой на госпожу Эсмальт, и та ему улыбнулась.

– Но… – терял слова Фелес, как и всякую надежду, – но вы же всегда враждовали с кланом Эсмальт, бабушка…

– Ах, так это было из-за Уолли, Элисса же другое дело! – воскликнула Вивиан, будто ведала нечто очевидное, что не нуждалось в объяснениях. – Ну, ступай.

– Как пожелаете, – промямлил Фелес и шокированный, бледный, словно белоснежная скатерть, побрел прочь.

На данной ноте наше прелестное чаепитие завершилось. Все обернулось очень забавно – бедный господин Русаков! Вот уж над кем без сомнения потешаются богини.

3.

Погода следующим утром вновь испортилась – мрачность и тьма раннего часа заполнили мои покои, пока одинокие и грустные капельки дождя изредка стекали по ту сторону окна.

Я вышел к завтраку в раздраженном расположении духа, ведь благодаря любезной тетушке Филиции мне теперь придется изрядно выкручиваться, когда прибудет моя невеста Мариэль! Потому что из-за длинного языка госпожи Альдофин теперь все в пригороде узнают о моем якобы статусе свободного жениха, а это в свою очередь помимо прочего грозит моим безопасности и спокойствию!

Мало того, что мне придется оправдываться перед Мариэль и перед всем честным народом, так еще меня ждет атака всех местных незамужних девиц, ибо, как только они узнают о моем новом статусе, я тут же сделаюсь для них главной мишенью!

Мне же мало, мало проблем!

Пока Алессандра накрывала на стол, я отправился в конюшню проведать Оскара. Ослик стоял в своем загоне и уныло пожевывал солому, взирая на меня глазами-бусинами, что блестели в тени.

– Эх, Оскар, как так нас угораздило вляпаться? – потрепал я его за ухо, а он в ответ лишь профырчал что-то с весьма флегматичным видом.

– Во что вы вляпались, дядя? – раздался тихий детский голосок.

Я обернулся и увидел в дверях конюшни Руслана, он робко выглядывал из-за двери, словно опасался потревожить мой покой.

– А ты знаешь, Руслан, что негоже подкрадываться к взрослым и подслушивать за ними? – по-доброму усмехнулся я.

– Но я же подошел столь бесшумно, что вы и не заметили, хотя на дворе такие лужи, – объяснил племянник, ничуть не смутившись, – я полагал, вы похвалите меня за это.

И, правда – он ведь подкрался ко мне совершенно незаметно. Всего пара тренировок и он уже на многое способен. Кажется, мой племянник, в самом деле, являл собой на редкость смышленого ребенка, который быстро ухватывает на лету, да и к тому же может применить полученные знания в жизни. И эта едва заметная уверенность, что еще лишь намекала о своем присутствии, промелькивала во взгляде и проскальзывала в тоне мальчика. И это несказанно радовало меня.

– Знаешь… ты прав, – согласился я, – ты действительно умница.

Глаза Руслана засветились, а радость так и искрилась на маленьком, светлом, лице.

– Честно?

– Зачем мне врать? – улыбнулся я, – что ж, пойдем скорее к столу, вероятно, завтрак уже подан, а мне до смерти хочется выпить чашечку горячего кофе.

– В самом деле, где же ваша невеста, господин Милон? – спросила за завтраком Роберта, деловито подняв фужер с кровью, – вы упоминали, что будущая госпожа Альдофин должна приехать спустя три недели вашего пребывания здесь, но они давно миновали, а вышеупомянутой леди все нет. Надеюсь, ничего не стряслось?

Напускная светская тревога отразилась в глазах Роберты – и хотя она задала сей вопрос, ее мало волновал ответ.

– Видите ли, – улыбнулся я натужно, с ужасом вспоминая последнее письмо, – ее отец приболел. Ничего серьезного, – поспешил заверить я, видя, как прискорбное сожаление появляется на лицах кузин, – но ее присутствие, как дочери, просто необходимо. Вы понимаете.

– Отчасти, – согласилась Роберта, кивая, – но нам отцовская любовь чужда, как вам известно.

– Да, – улыбнулась Франческа, – если бы Редьярд валялся дохлый в богами забытой канаве, едва ли это кого-нибудь из нас расстроило. К тому же мужчинам свойственно рано умирать.

– Потому что слабаки, – тут же подхватила Скарлетт.

– Франи! – внезапно одернула дочь Филиция, положив газету на стол, – как ты выражаешься, просто кошмар! Не «валялся дохлый в канаве», а «лежал мертвый»! Ты же знаешь, если часто будешь браниться дома, то непристойности будут выскакивать сами по себе при выходе в свет!

– Прости, матушка, – невинно пролепетала Франческа, – но с каких пор вам есть дело до того, что мы говорим на людях?