Элька и король. Мглистые горы

Меримоэмон и сам вдыхал мерзкий дым, к которому примешивался запах горелой человеческой плоти. Возможно, юный Ксантир, не так уж и не прав. Следует пройти по следам орков и узнать планы древнего врага.

– Пойдем, посмотрим. – решился командир стражи. Ослушаться приказа короля – дело немыслимое для лаиквенди, воина старой закалки, пришедшего из Лориэна и оставшегося служить владыке Эрин-Ласгарена. На подобную дерзость оказалась способна только одна из эльдар, жестоко поплатившаяся за свою дерзость, но враг, все еще враг, древний, опасный, а теперь еще и непонятный.

– Командир? – умоляюще взглянул Ксантир, самый молодой из стражи, всего лишь второй раз вышедший на патрулирование.

Миримоэмон подумал еще раз и решил, что юному эльфу будет полезно приобрести новый опыт.

– Ксантир и ты, – он повелительно кивнул воину постарше, с чуть сердитым выражением лица. – Инфинель, отправляйтесь в дозор.

Эльфы сорвались с места, точно пущенные из лука стрелы. Не колыхнулась листва, ни шелохнулись ветви деревьев, не зашуршала под ногами коричневая падь, стражников уже и след простыл. Миримоэмон и оставшиеся с ним воины, ускорились – всякого можно ожидать на границе леса и пустошей, тем более после того, как здесь побывали орки.

– Командир, – Инфинель, стройный и подтянутый, выскочил из-за ближайшей купы деревьев. – вы должны это видеть, командир.

Старший в отряде прибавил шагу и вскоре даже опередил подчиненного. Он спешил, как мог, но, все равно, опоздал – приказ короля «не вмешиваться», оказался нарушен.

К моменту его прибытия на утоптанном пятачке среди редких деревьев, Ксантир, слишком пылкий для того, чтобы, оставаться бесстрастным наблюдателем, уже приступил к действиям.

Решительным движением, молодой эльф, сломал хвост черной орочьей стрелы, пронзившей грудь измученного пыткой человека и теперь, используя собственную силу и крепкую сталь, освобождал тело несчастного от безжалостных кольев, пронзивших плоть жадными жалами.

– Они распяли его. – потрясенно произнес кто-то из оставшихся за спиной командира – Сожрали кого-то другого, а этого распяли, заставив умирать в одиночестве и в муках.

– Непохоже на орков, клянусь Манве. – произнес Инфинель. – Но, нам не стоило…

И тут мужчина, освобожденный от железа, слабо застонав, открыл глаза.

– Он жив? – удивился Миримоэмон. – Орки не добили его?

– Он жив. – молодой Ксантир положил руку на лоб человеку. – Его лицо кажется мне знакомым.

– Он возглавлял посольство людей из Дейла и тангаров Одинокой горы. Король отказался встречаться с ними и запретил пускать в лес смертных, кто бы они не были. Вероятно, этот человек, на свой страх и риск, пробирался к нашему владыке и попал в плен к оркам. Участь его печальна. Мы не можем ему помочь.

– Но он, пока жив. – растерянно воскликнул Ксантир. Молодой эльф прислушался, низко склонившись к губам умирающего. – Он зовет вас, командир.

Граст действительно признал эльфа в косичках, даже сквозь пелену кровавого тумана, застившего взор. Слабым голосом он позвал его, не особо надеясь на то, что будет услышан и понят.

Но, лесной эльф, здесь, на поляне скорби, слегка растерявший обычную надменность и невозмутимость, столь свойственные его народу, снизошел к просьбе умирающего человека.

Выслушав слова следопыта, на губах у которого запеклась черная кровь, Миримоэмон привстал и шепнув на ухо Инфинелю пару фраз, вновь склонился над раненым. Его жесткие, привычные к рукояти меча, руки, коснулись холодного лба умирающего, и эльф нахмурился.

Человек уходил, истаивал на глазах у Миримоэмона, его держал лишь неукротимый дух и осознание неисполненного долга. Лесной эльф глубоко вздохнул, понимая, что своим следующим шагом обрекает себя на немилость владыки и, положив обе ладони на грудь смертного, запел.

Застыли потрясенные эльфы, застыл лес, полный жизни, застыл смертный, чье дыхание слабело с каждым мгновением, застыло само время, растянутое до невозможности, а Миримоэмон все пел и пел, тихим, нежным голосом, которого трудно ожидать от сурового воина.

Кто-то тронул его за плечо. Стражник повернул голову, не прекращая пения и, все так же, прижимая обе ладони к, пробитой стрелой, груди человека.

Вернулся Инфинель, быстрый, как ветер. В руках у эльдара находилась вещь, упрятанная в грубую холстину.

Меримоэмон отнял руки от груди смертного, слегка покачнулся, но, вмиг выпрямившись, поднялся с колен, властно протягивая руку за непонятным предметом.

Холстина легко опала на траву и в руках стражника оказалась резная шкатулка.

– Я нашел это там, где ты и сказал. – кивнул Инфинель, мрачно смотря на человека, которому, по всей видимости, стало гораздо лучше после пения Миримоэмона. Во всяком случае, дыхание смертного выровнялось, хоть бледность лица и заострившийся подбородок, никуда не исчезли.

Миримоэмон решительно открыл шкатулку, краткое мгновение рассматривал ее содержимое, затем, захлопнул, лишив остальных удовольствия удовлетворить свое любопытство.

– Пошлите весть во дворец. – быстро приказал он, пряча шкатулку за пазуху, под доспех. – Пусть целители будут готовы к нашему прибытию. Этому человеку потребуется помощь.

– Но, как же, приказ короля? – попробовал возразить, возмущенный его решением, Инфинель. – Король обвинит нас в нарушении приказа и накажет.

– Поверь мне, mellon, – произнес Миримоэмон, положа руку на плечо стражу. – Король захочет лично пообщаться с этим смертным. Мы должны поторопиться, если хотим доставить его живым во дворец.

Глава 7 Дворец владыки.

Миримоэмона, как он и ожидал, встретил холодный и изучающий взгляд короля.

Пятерка эльфов, иначе еще называемая «звездой», разделилась – командир отправился на трудную встречу с владыкой, которая могла закончиться чем угодно – милостью, изгнанием, подземной темницей, но простые стражи, из числа не принимающих решений, должны отдыхать после утомительного патрулирования, на границе лесов.

Возглавляющий другую пятерку, ровесник Миримоэмона, страж Халлон, ограничился коротким кивком и проследовал далее, по своим делам. Все уже знали о том, что лаиквенди притащил во дворец умирающего смертного, вопреки воле владыки. По повелению Трандуила, следопыту, израненному орками, оказывали помощь, самые сведущие из эльфийских целителей, но сам повелитель, гневаясь на подданного, требовал объяснений нарушению строгого приказа.

Все в лесу знали, как именно может покарать король за подобную дерзость, особенно теперь, когда казалось, что вся Арда ополчилась против перворожденных.

Трандуил, по обыкновению, восседал на своем троне.

К трону короля вели крутые ступени, поднимающие его столь высоко, что многим чудилось, что и трон, и сам владыка, парят в воздухе, над головами всех прочих.

Облаченный в роскошную мантию и лесную корону, по причине лета, украшенную цветами и зелеными листьями, король строго взирал на стражника, глазами цвета низкого осеннего неба – когда владыка гневался, его, обычно яркие, голубые глаза, темнели, наливаясь мрачной серостью, словно грозовые тучи, влагой.

Взгляд короля поведал Миримоэмону о том, что владыка серьезно рассержен, но, пока что, сдерживает свои раздражение и недовольство, готовясь услышать доклад.

– Я полагаю, – холодом, прозвучавшим в голосе короля, можно было заморозить все озера в округе, превратив воду в лед. – что у тебя, мой верный Миримоэмон, были веские основания для ослушания. – король особенно выделил слово «верный», что показалось стражнику дурным знаком, но эльф не чувствовал своей вины, а от того, ответил четко и, по существу.

– Орки, владыка, в союзе с людьми пустошей, многим числом, проследовали подле самой границы наших земель. Они направлялись в горы, ведя с собой пленников из разоренных людских селений.

– Ну и что? – прищурился король, сохраняя всё ту же, пугающую неподвижность, свойственную змеям, изготовившимся к атаке. – Это – дела смертных. Они не касаются эльфов Лесного королевства, пока никто из них не нарушил наших границ. Они пересекли границу Эрин-Ласгарена?

– Нет, владыка. – покорно склонил голову Миримоэмон. – Они были осторожны и прошли мимо. Такое впечатление, что эти разбойники знали о том, что вы, повелитель, запретили нам вмешиваться.

– И почему же тогда, мой верный страж, ты решил ввязаться в чужие разборки и тем самым нарушить приказ своего владыки? – холодные глаза Трандуила почти прожигали эльфа насквозь. – Что заставило тебя ослушаться приказа короля и оказать помощь смертному?

– Мы отыскали человека случайно, владыка. – смиренно ответил командир стражи, понимая, что, возможно, с этого дня он уже не является носителем этого звания. Кто знает, повелитель, скорей всего, назначит Халлона на его место, а его самого отправит в изгнание. – Орки распяли его, предварительно почти убив. Дейлинец умирал, но перед смертью решил открыть мне то, ради чего отправился на смерть.

– Продолжай. – разрешил Трандуил, ничуть не умерив своего раздражения.

– Человека направил губернатор Дейла к вам владыка, за помощью.

– Это, и без того, известно. – Трандуил легко вскочил с трона, давая волю собственному раздражению, отравляющему, точно самый сильный яд. – Вчера – гномы и вот теперь, люди. Почему, почему я не удивлен? Вначале, – король строго взглянул на стражника. – они кричат на каждом углу, что эльфы – зло, и что нужно избавить мир от перворожденных, нападают на наши земли, разрывают прежние договора. А, как только у них что-то случается, что-то, чего они не в силах понять или принять, они идут к нам за помощью и нас же обвиняют в черствости и непонимании!

Таким гневным, Миримоэмон не видел владыку уже давно, с тех самых пор, как, очутившись на берегу, король с тоской смотрел на бушующее море, выбросившее эльфийские корабли с прямого пути на Заокраинный Запад.

Только тогда, лицо владыки наполнилось подобным гневом и потрясением.

Там, на песчаном берегу, отвергнувшего его народ, моря, Трандуил дал себе слово не иметь больше дел с остальными детьми Илуватара, сколь не велика была бы в том нужда.

– Продолжай. – унизанная перстнями рука короля разрешила Меримоэмону снова раскрыть рот. – Должна быть веская причина для ослушания.

– Губернатор Дейла, отправив человека к вам, владыка, дал ему некую ценную вещь, в уплату за помощь эльфийских следопытов, необходимую людям. – продолжил говорить Миримоэмон и кровь быстрее заструилась по жилам. Следующие слова могли навсегда изменить его жизнь, в лучшую или в худшую сторону.

Трандуил мгновенно почувствовал изменения в голосе своего стража и, развернувшись, уставился на него тяжелым взглядом разгневанных глаз. Что бы там не произошло с этим самым смертным, король не станет прощать ослушника. Никакие сокровища мира не смогут заставить его изменить решения не иметь дел со смертными.

«Разве что, – коварно усмехнулся владыка Эрин-Ласгариена. – земля и море решат вернуть нам сильмариллы, утраченные в стародавние времена по вине Врага.»

Но, возвращение древних сокровищ, представлялось королю сомнительным событием, а серебро и злато, являлись слишком низкой ценой за жизнь подданных лесной короны.

– Продолжай. – кивнул король и Миримоэмон продолжил говорить.

– Орки и люди пустошей устроили засаду на человека из Дейла. – голос лаиквенди звучал ровно и спокойно, словно того и не заботила собственная судьба, повисшая на волоске. – Спасая собственную жизнь, следопыт ухитрился спрятать сокровище, доверенное ему, среди камней, а сам увел погоню далеко от тайника.

Король кивнул, соглашаясь с тем, что человек поступил ответственно и достойно.

– Держась из последних сил, он назвал мне приметы места, где он укрыл сокровище, прежде чем потерял сознание от боли и той отравы, что терзала его тело. Я направил Инфинеля, владыка и он, легко отыскал искомое в указанном месте. Осмотрев драгоценность, я немедленно выслал вестника во дворец.

– Что же за сокровище могли предложить нашей короне люди из Дейла? – в некоторой задумчивости, произнес король. Он уже успел спуститься с возвышения и нависал над Миримоэмоном серебряной статуей, облаченной в облако, алой с золотом, мантии. Тяжесть лунного серебра волос владыки, слегка сдерживала лесная корона, слишком сильно пахли белые цветы, украшавшие ее, и Миримоэмону неожиданно захотелось чихнуть.

Но он сдержался и, вместо этого, протянул своему королю резную шкатулку, запыленную, и пахнущую гарью.

Владыка, брезгливо приподняв уголки губ, прикоснулся к деревянной крышке тонкими пальцами, унизанными перстнями. Брошь Эрин-Ласгарена, один из символов королевской власти, сияла у него на груди.

Решительным жестом Трандуил откинул крышку шкатулки, предварительно покосившись на стражника, сохранявшего невозмутимость.

Взгляд Трандуила оторвался от лица воина и коснулся содержимого шкатулки.

Крышка захлопнулась, громко, неожиданно. Владыка отшатнулся от Миримоэмона, совершенно потрясенный увиденным.

– Но.. как? – в голосе короля звучало волнение. – Как возможно подобное?

Миримоэмон только и мог, что пожать плечами. Данное знание недоступно простому лесному стражу, но принятое им решение, неожиданно, оказалось верным.

Владыку проняло.

– Я хочу видеть этого смертного. – произнес Трандуил, наклоняясь к самому лицу Миримоэмона. – Живым! Ты поступил правильно, мой верный друг.

Король за краткое мгновение успел полностью взять себя в руки. К Трандуилу возвращались, обычные для него, холодность и сдержанность. Алая с золотом мантия потекла, зашуршала, удаляясь прочь.

– Окажите человеку из Дейла всю возможную помощь. – приказал король и Миримоэмон почтительно поклонился. – Держите его отдельно от прочих.. гостей. – усмехнулся Трандуил и глаза его грозно блеснули. – Охраняйте его. Больше никаких неожиданностей.

– Как прикажет владыка. – еще раз поклонился страж и развернулся, получив разрешение удалиться.

– Но, Миримоэмон, – донесся до него голос короля. – мой приказ, все-таки был нарушен. Наказание отложено, но не отменено.

Миримоэмон остановился и, повернувшись, вновь поклонился владыке, а затем продолжил свой путь. Губы его тронула легкая улыбка – кто бы сомневался. Страж, слишком хорошо знал повелителя Эрин-Ласгариена

*

Граст падал…

Падал он давно, падал в бездонную пропасть, напитанную болью и муками.

Тело его бил холодный пот и сотрясала дрожь, конечности сводило жестокой судорогой, лицо исказила жуткая маска агонии.

Миримоэмон, взглянув на следопыта, втянув ноздрями воздух, мгновенно учуял запах яда. Яд с орочьих стрел. Эльфы давно уже умели бороться с отравой темных детей Мелькора, но человек слишком долго оставался без помощи и потерял много крови. Его тело ослабло, а дух падал в пропасть без дна.

Дейлинцу отвели один из дальних покоев нижнего яруса дворца, тот, что находится неподалеку от садов Владыки.

«Достаточно уединенное место. – подумал Миримоэмон, жадно вглядываясь в бледное от боли лицо следопыта. – Рядом водопады и сад. Будем надеяться, что магия воды и растений, благотворно подействует на смертного, и он выживет»

За спиной воина послышался легкий шорох и Миримоэмон медленно повернулся.

– Доброго дня, тебе, Миримоэмон, страж! – тонкая, привлекательная эльфийка слегка наклонила голову в знак приветствия.

– Привет и тебе, Лотанариэ, дочь Вэнона. – страж сдвинулся в сторону, освобождая проход. Эльфийка грациозно скользнула мимо, обдав командира легким ароматов белых цветов.

Точно так же пах Владыка, белые цветы в его короне, источали тот же аромат.

Миримоэмон слегка поморщился – девушка продолжала упорствовать в своей слепоте, не желая замечать очевидного. Но, это ее право, кто такой Миримоэмон, чтобы указывать лучшей целительнице Зеленого леса?

Эльфийка уже сидела рядом с человеком из Дейла, вся в цветах и шелках, само её присутствие изгоняло из комнаты боль и страдание. Тонкая рука Лотанариэ, легко коснулась чела раненого, одним своим прикосновением целительница несла облегчение от боли.

– К утру человек очнется – пообещала она. – Я изгнала из его крови орочий яд, но он потерял много сил. Поите человека восстанавливающим отваром и не давайте ему двигаться.

– Владыка желает, как можно скорее видеть смертного в полном здравии. – произнес Миримоэмон, но Лотанариэ даже не попыталась сделать вид, что удивлена. Новости во дворце повелителя распространялись быстрее ветра.

– К вечеру третьего дня человек заговорит. – пообещала она, вставая и направляясь к выходу. – Я думаю, король останется доволен.

– Хотелось бы. – буркнул Миримоэмон вслед целительнице, тряхнув своими косичками – и все это время, я должен буду охранять твой покой, смертный. – произнес страж, обращаясь к дейлинцу, все еще пребывающему в бездне страдания. – Это будут долгие три дня.

Эльф неторопливо избавился от оружия, снял доспехи и покинул комнату.

Очутившись рядом с ручьем, он с удовольствием освежился, сполоснул тунику и вернулся в комнату подопечного, задернув плотный полог.

Ему предстояла бессонная ночь и долгое дежурство у постели больного.

*

Трандуил, высокий и тонкий, облаченный в неизменную, алую с золотом, мантию, в задумчивости смотрел из окна своих покоев на просыпающийся сад.

Пение птиц разбудило владыку, изгнало сон из его серых глаз, побуждая к раннему подъему и новому дню.

Владыке плохо спалось, черные мысли, тяжелые, словно земляные глыбы, обрушились на него сразу же, как только он взял в руки резную шкатулку из Дейла.

Многое предполагал увидеть Трандуил в этой шкатулке, но только не то, что отыскал на самом деле.

Серебряный венец, украшенный изумрудами и сапфирами, алмазами и резной листвой…Дивное творение умелого мастера, немалой цены, одна из реликвий рода высоких эльфов семьи Трандуила.

Венец невесты…

Тот самый венец, который эльфийский король, собственноручно надел на голову своей избранницы. Своей жены. Матери принца Леголаса, погибшей у черной крепости проклятых колдунов.

Венец был на королеве в тот горький день.

Даже тела молодой жены не удалось отыскать владыке.

Она осталась не похороненной, не имела могилы и лишь птицы вольных небес могли поведать о том, где именно покоится ее прах.

Но птицы хранили свои тайны.

Трандуил давно простился с погибшей женой. Он знал, что она ожидает его на далеком Западе и что встреча двух супругов рано или поздно, но состоится.

Так и было, до недавних пор.

До тех пор, пока море не отвергло его народ, выбросив корабли на берег залива.

Валинор оказался потерян для народа лесного короля.

…И вот теперь, после многих сотен лет, смертный охотник из города людей, приносит владыке одно из сокровищ высоких эльфов, в качестве платы за важную услугу.

Лицо Трандуило слегка исказилось, голубые глаза потемнели, обретая тусклую серость мифрила, тонкие пальцы сжались в кулак.

Давние шрамы проступили на гладкой коже, шрамы, оставленные когда-то смертоносным драконьим огнем.

Так случалось всякий раз, когда царственный эльф испытывал глубокое потрясение.

Все остальное время магия синды скрывала их.

Меньше всего владыке хотелось вмешиваться в дела смертных, от которых он зарекся держаться подальше.

Но, венец…

Венец, драгоценная реликвия семьи, должен остаться в Лесном королевстве, вернуться в сокровищницу и занять свое место среди прочих редких артефактов.

Негоже разбрасываться наследием своего рода.

Королю придется уступить и оказать людям требуемую помощь, услугу, оплаченную высокой ценой. Дейлинцы и не догадывались, что именно предлагали Владыке. Для них, украшенный самоцветами серебряный обруч – всего лишь дорогая побрякушка, способная доставить удовольствие женщине, для Трандуила – реликвия его народа и память о, некогда любимой жене, матери его единственного сына.

Венец невесты, как подарок, был изготовлен королем Орофероном, отцом Трандуила. Дивным, напоенным ароматом цветов, вечером, молодой эльф, тогдашний правитель Мирквуда, вручил бесценный дар своей избраннице. Мать никогда не расставалась с ним.

Вопреки желанию отца, Трандуил, юный и влюбленный, отдал свое сердце эльфийке из народа нолдор, народа, запятнанного величайшими преступлениями и предательством.

Пока был жив отец, не мог помыслить принц о том, чтобы ввести в дом, неугодную ему невестку, но, Ороферон погиб в битве, сделав Трандуила королем Лихолесья, а прекрасноликую нолдорку Эльлериан – королевой.

Ах, как восхитительна была дева народа нолдо, какой нежностью светились ее глаза, обращенные к Трандуилу! Каким юным и влюбленным чувствовал себя лесной король!

Лесные эльфы не приняли Эльлериан и даже любовь короля не оградила дочь нолдо от неприязни. Рождение принца Леголаса, которого мать, вопреки желанию мужа, называла Хироментиеро, не спасло их союза.

Что поделать? Трандуил, прежде всего был синда, высоким Эльфом из Дориата, любившим простую, лесную жизнь и брак с Эльлериан, дочерью Химендила и Мирвен, изначально обрекал короля на неудачу.

Жена, любимая жена, постепенно отдалялась и, как ни рвалось от боли сердце владыки, былая нежность оказалась утеряна безвозвратно.

Битва среди черных камней, изменила все и навеки. Кто мог знать, что злобные орки, ведомые ангмарскими колдунами, устроят засаду?

Слишком поздно, слишком поздно подоспел с подкреплением юный король.

Среди множества разрушений, каменных глыб и россыпей, трупов эльфов и орков, ему не удалось отыскать тела Эльлериан.

Жар огня, опаливший даже камни, превратил в серый пепел то, что еще недавно было смыслом жизни владыки.

И значительно позже, вернувшись во дворец, Трандуил узнал, что Эльлериан, отправившись в поход, решила больше не возвращаться в лесное королевство.

Она уехала навсегда и забрала венец.

После краткого пребывания у родни, намеревалась дева нолдо, двинуться в Серые Гавани, навеки покинув мужа и сына.

Сердце короля заледенело. С тех пор и тени любви не коснулась его. Ледяной панцирь защищал владыку надежней доспехов из мифрила. Даже юный принц, чья вина состояла лишь в том, что матерью его была нолдорская дева, ощущал себя нелюбимым.

Впрочем, Трандуил любил Леголаса, но позволял ему жить собственной жизнью, вдали от королевства. Друзьями принца стали люди и гномы, а дома он бывал только изредка, наездами.

Король успешно скрывал свою боль, еще больше укрепив мнение принца в его холодности и равнодушии.

Вскоре, Леголас услышал зов моря и отправился в Валинор на одном из последних кораблей.

Трандуил надеялся встретиться с сыном и разрушить стену неприязни и непонимания, разделившую их.

.. Но, корабли выбросило на берег…

И, вдруг… После долгих лет холодного равнодушия, дивная реликвия эльфов, возвратилась к королю…

Навеки утраченная с погибшей Эльлериан.

О, Валар! Как возможно подобное?

Королю было жизненно необходимо получить знание о том, как именно драгоценность лесного народа попала в руки людей.

Возможно, ему удастся отыскать могилу жены и отдать скорбный долг, оплакав утрату?

Эта извечная боль, ледяной занозой терзала сердце короля, вовсе не такое равнодушное, как думалось многим. Трандуил желал отдать этот долг. Успокоиться. Забыться и забыть.

Владыка отошел от окна и налил себе вина из пузатого кувшина в бокал тонкого стекла. Бордовая жидкость, темная и густая, лилась в бокал тугой струей.

Вино слегка освежило короля, отгоняя печальные мысли. Целители обещали владыке, что следопыт заговорит на закате третьего дня, не раньше.

Даже могущество лесного владыки не могло ускорить ход времени.

– Я слушаю тебя, Вэнон. – не оглядываясь, произнес король, продолжая наслаждаться ароматным букетом в бокале. – Надеюсь, наши гости ни в чем не испытывают нужды?

– Все сделано, согласно вашим распоряжениям, Владыка. – учтиво поклонился командир внутренней стражи. – Гости, вначале, сильно шумели и возмущались, требуя немедленной встречи с вами, но затем, угомонились.

– Вот как? – задумчиво произнес Трандуил. – Требовали, значит. Люди, гномы .. Не дворец Лесного короля, а проходной двор какой-то!

Щеки Вэнона покрыл легкий румянец – он ощущал себя безмерно виноватым перед владыкой.

Упрямые гномы, действительно, каким-то непостижимым образом, тайными подземными тоннелями, сумели пробраться почти к воротам дворца Трандуила. Стража поймала их на поверхности, изрядно удивившись ловкости и смекалке тангаров. Трандуил же, разозлился и насторожился, ибо знал, что враг может заявиться, спрятавшись под маской вчерашних друзей.

Лес всегда находился под властью своего владыки, связанный с ним сотнями, тысячами незримых нитей. Ни единое живое существо не могло пробраться в лес или покинуть его, без позволения короля. Магия высокого эльфа хранила Эрин-Ласгарен от любого проникновения и вдруг.. Такой конфуз..