Элька и король. Мглистые горы

Любой другой списал произошедшее на досадную случайность, но, только не Трандуил.

С тревогой ощущал Лесной король, как постепенно чахнут старые связи, истончаются нити и ослабевает его власть над зеленым лесом, над любым его существом.

Магия уходила, истаивала, медленно, очень медленно. Почти незаметно.

Пройдет сто, двести лет и лес отринет связь с Трандуилом, не станет слушать его песен, перестанет повиноваться воле короля и защищать его народ.

С ужасом ожидал владыка неизбежного прихода этого черного дня.

Помешать этому, король не мог, слегка отсрочить неизбежное – это, да. Подобное деяние по его силам.

Остальным же, не стоило беспокоиться. Он – король, он – владыка, он – отец своего народа и он обязательно отыщет путь к спасению.

*

Граст открыл глаза.

Еще несколько мгновений назад Миримоэмон наблюдал за тем, как корчится плоть человека, мучимая болью, как сжимаются сухие губы, запекшиеся кровью, как скребут тонкое покрывало сильные пальцы, почти разрывая нежную ткань на клочья… И, вот..

Велика сила целительницы Лотанариэ, велик ее дар и сила песни. Дар, который вручается лишь лучшим из лучших.

Все долгие дни и, не менее долгие ночи, провел Миримоэмон с человеком, повинуясь приказу владыки.

Да, лаиквенди, помнивший дни юности великого короля, сразу же узнал венец повелительницы Эльлериан, венец, который она забрала с собой, сбегая из дворца разлюбившего ее мужа.

Долгие годы оплакивал владыка смерть жены, пускай и отринувшей его нежность, утратившей доверие, разбившей сердце и веру в любовь.

Любое упоминание о нолдорской деве запрещено во дворце, и единственный сын владыки, принц Леголас, не осмеливался расспрашивать отца о матери.

Погибла и все. Жестокая правда разбитого сердца, обреченного на страдания.

Разумеется, Миримоэмон не осмелился утаить от владыки свою находку, даже рискуя милостью короля.

Теперь же, лишь человек из Дейла, мог объяснить, как именно очутилась в сокровищнице губернатора вещица лесных эльфов.

Возможно ли то, что королева жива? Где пропадала она, скрываясь от взора владыки? Наблюдала ли она за расцветом сына? За его возмужанием и взрослением?

Кто знает о том?

Граст открыл глаза.

Пересохшее горло требовало орошения и следопыт, напрягая все свои силы, повернул голову.

Эльф пружинисто подскочил, отложил в сторону меч, который обихаживал, прилагая к этому действу большие усилия и ринулся к подопечному.

– Привет тебе, следопыт из Дейла! – взгляд эльфа, доброжелательный и лукавый, успокоил раненого. – Не волнуйся и не тревожься, опасность не грозит тебе. Ты находишься в чертогах Лесного короля, человек. Тебя исцелили и жизнь твоя вне опасности.

Несколько мгновений, Граст молчал, а эльф, точно догадавшись о чем-то, поднес к пересохшим губам смертного флягу с жидкостью.

Следопыт с благодарностью кивнул и отпил пару глотков.

Отвар, изготовленный эльфийкой Лотанариэ, творил чудеса.

Грасту мгновенно полегчало, и он попытался приподняться на ложе, с любопытством оглядываясь по сторонам.

Эльф, Миримоэмон, как помнил его Граст еще по первой встрече, на границе Леса и Пустоши, умерил его порыв.

– Ты слишком слаб, следопыт. – укладывая охотника обратно на ложе, строго произнес эльф. – Целительница распорядилась поить тебя отваром и не разрешила покидать постель. С королем ты встретишься позже.

Тревога ушла из глаз следопыта. Лаиквенди заметил с каким облегчением, смертный уронил свое тело обратно на мягкий тюфяк.

«Мне обещана встреча с владыкой. – обрадовался Граст, чьи мысли перестали хаотично метаться в голове. – Значит, муки мои были не напрасны.»

– Твой тайник найден нами. – продолжил говорить эльф, с удовлетворением замечая, как постепенно, краски жизни возвращаются на лицо раненого. – Сокровище, спасенное из лап орков, доставлено владыке. Тебе придется многое объяснить, человек. Позже, король станет говорить с тобой о нем.

Граст бессильно откинулся на подушку, набитую чем-то пахучим и очень мягким. Он ощущал себя почти счастливым и, если бы не проклятая слабость, измотавшая его тело, ощущение было бы полным.

Эльф продолжал заботиться о раненом, проявляя необыкновенное терпение и терпимость, свойственные его расе. Он умывал лицо Граста холодной водой, обтирал его исхудавшее тело, носящее следы страшных ран, шрамы от которых человек сохранит до конца своих дней, кормил с ложечки, жидкой кашей, сваренной на мясном бульоне и ..пел.

Пел эльф…приятно.

Для грубого слуха следопыта из Пустошей, слова, льющиеся из уст перворожденного, казались дивной музыкой небесных сфер. Иногда, эльф брал в руки лютню и тогда его руки, привычные к мечу и кинжалу, творили чудеса, а на душе у Граста становилось легко и светло.

Солнечные лучи часто заглядывали в уединенную комнатку, в которой пользовали смертного, принося с собой тепло и радость белого дня, а ночами, напоенными благоуханием цветов из сада Владыки, светили звезды, одаряя больного, своим холодным блеском.

Граст быстро шел на поправку – он уже вставал с постели, спуская вниз худые, длинные ноги, пытался твердо встать на ноги и даже ходить.

Эльф смеялся, не зло, не обидно, всячески одобрял следопыта и поддерживал.

К вечеру третьего дня в комнату, отгороженную от шумного дворца лесного владыки плотным кожистым пологом, легкая, как тень на заре, просочилась Лотанариэ.

– Целительница. – вежливо склонил голову эльф, приветствуя девушку.

– Целительница! – с жаром воскликнул следопыт, испытывая самое величайшее смущение в своей жизни за то, что предстал перед прекрасной эльфийской девой в столь неподобающем виде – слабым, израненным, беспомощным.

Эльфийка, облаченная в шелка, любимого ею оттенка зелени, склонилась над раненым следопытом, и провела рукой над его головой.

От тонкой руки прекрасной целительницы исходил нежный цветочный аромат.

«Любимые цветы владыки» – эльф невольно склонил голову, словно сам король почтил собой эту унылую комнату.

– Твой гость здоров, Миримоэмон. – эльфийка, избегая смотреть на человека, поспешила оставить душное помещение, отведенное для стража и раненого следопыта. – Владыка желает видеть этого охотника… незамедлительно.

Девушка покинула комнату, а эльф засуетился.

Граст с изумлением понял, что сейчас его отведут к Лесному королю.

Следопыт слегка растерялся, но Миримоэмон уже принес кипу чистой, пахнущей свежестью, одежды.

– Следует поторопиться. – озабоченно произнес страж, придирчиво оглядев следопыта со всех сторон. – Владыка не отличается особым терпением.

Последнее замечание Граст счел излишним – кто же не наслышан об изменчивом, вздорном нраве короля лесных эльфов.

Следопыт, не смотря на волнение, натянул на себя узкие, по эльфийской моде, штаны, шелковую тунику и крепкие сапоги. Все вещи оказались ему впору, добротные и отменного качества.

Судя по тому, как волновался Миримоэмон, от встречи с владыкой, зависела не только судьба Граста, но и самого стража.

Довольно уверенно держась на ногах, следопыт последовал за проводником, успевая рассматривать дворец на скором шаге.

А посмотреть было на что!

Подземный дворец Лесного короля строили гномы Эребора, строили крепко, как это умеют делать только подгорные мастера, на века. Но и сами эльфы, не последние из кудесников Арды, постарались на славу.

Дворец выглядел.. живым, светлым, наполненным солнечными лучами, отражающимися во множественных витражах. Узкие, стрельчатые окна, возносились ввысь, словно стремясь дотянуться до неба, колонны, могучие, точно сильные деревья, увитые лесным плющом, казались великанами, вступившими в дозор, ажурные мостки соединяли переходы, а фонтаны, бившие то тут, то там, дарили прохладу жарким летним днем.

И везде, везде, куда ни опускался взгляд очарованного смертного, виднелись цветы, дивные, разнообразные, они наполняли ароматом все вокруг и от того, на душе становилось светло и легко.

Сам воздух этого подземного дворца, был целебен.

Встречающиеся по пути эльфы, шествующие по каким-то своим, несомненно важным, делам, вежливо приветствовали Миримоэмона, а на человека косились с изрядным удивлением во взглядах.

Владыка не особо жаловал незваных гостей и, обычно, отводил им местечко на самых нижних ярусах своего дворца, в надежной и крепкой темнице.

Граст мог считать себя счастливчиком – ему удалось избежать подобного гостеприимства.

Его вырвали из объятий смерти, вылечили, ухаживали за ним с похвальным усердием, а теперь приглашали на беседу, к которой, он, собственно и стремился изначально.

Тронный зал короля оказался огромен и пустынен, лишь высокий трон, украшенный рогами гигантского оленя, давно уже не встречающегося в Эрин-Ласгарене, слегка оживлял холодное великолепие роскошных покоев.

Владыка ожидал своего гостя, как и подобает лесному королю, сидя на троне.

Взгляд повелителя Эрин-Ласгарена казался холодным, надменным и неприветливым, а плотно сжатые губы наводили на мысль о неприятностях, поджидающих Граста.

Слегка ошалевший от выпавших на его долю чудес, следопыт неловко поклонился королю, опасаясь оскорбить его эльфийское величество каким-либо непочтительным действием.

Будь на его месте Черный Эрик, то, тот уж, наверняка, не стал бы расшаркиваться в реверансах, а попытался всадить в надменного эльфа пару стрел.

Впрочем, когда-то, и Черный Эрик изведал горький вкус гостеприимства лесного владыки, а от того, теперь едва лишь не шипел, заслышав о Трандуиле.

Граст вздохнул – ну, не умел он, простой охотник, правильно общаться с сильными мира сего, тем более, если они столь могущественны, как этот светловолосый эльф.

Трандуил некоторое время пристально наблюдал за человеком, но затем королю наскучило ожидание и он, поднявшись с трона, начал спускаться вниз, придерживая руками свою роскошную мантию. Алая с золотом, она волочилась за королем, точно живое существо, живущее собственной жизнью.

– Я полагаю, – низкий голос короля прокатился по всему тронному залу, звуча громко и величественно. – ты, следопыт из Дейла, называемый Грастом, отправлен ко мне бургомистром города с неким поручением?

Граст, с недоумением взглянул на своего провожатого, но лаиквенди не смотрел в его сторону, он смотрел только на короля.

Следопыт неловко развел руками.

– Да, ваше величество. – подтвердил он очевидное. – Я – Граст и я направлялся в Эрин-Ласгарен по просьбе бургомистра Дейла, Берга, с тайным и важным поручением.

Он замолчал, не зная, что можно добавить к столь куцему приветствию, но король заговорил первым.

– Ты должен был передать мне эту вещь. – величественным жестом, владыка указал человеку на, незамеченный им ранее, изящный столик, низкий, изукрашенный резьбой и вставками из ценных пород древесины. Даже теперь, Граст не мог не поразиться изумительной мастерства работе неведомого мастера, сотворившего подобное чудо.

На столике следопыт увидел резную шкатулку, ту самую, что он спрятал от орков под камнями во время своего неудачного бегства.

– Ты знаешь, что находится внутри, человек? – дрожащим от напряжения голосом, спросил Трандуил, сверля лицо смертного недобрым, настороженным взглядом светлых глаз, сверкающих из-под черных, стреловидных бровей.

– Конечно, владыка. – слегка удивившись, подтвердил следопыт. – Это венец из серебра и золота, украшенный самоцветами. Он долго хранился в семье бургомистра, его передавали по наследству, как величайшую ценность. Это самая дорогая вещь в нашем городе, и я принес ее тебе, как плату за помощь.

Владыка, задумчиво приоткрыл шкатулку, скользнув взглядом по ее содержимому.

Граст напрягся, ощущая, как темнеет взгляд короля, как тяжелеет воздух в тронном зале, отчетливо давя на присутствующих.

– Откуда у бургомистра Дейла столь дивная вещь? – светлые глаза короля, обычно голубые и яркие, теперь напоминали грозовые облака, напитавшиеся влагой и грозившиеся затопить ливнем землю. – Тебе известно ее происхождение?

– Нет, владыка. – честно ответил следопыт, пребывая в некотором недоумении. – Мне ничего о том неизвестно.

«Какая, собственно, Трандуилу разница, откуда именно взялась дорогая цацка у бургомистра? – подумалось Грасту. – Вещь, явно недешевая, сделанная настоящим мастером своего дело, с любовью и желанием. Королю она понравилась, ишь, как сверкают глазища у Трандуила!»

Но, Граст промолчал, оставив собственные мысли при себе. Король молчал так же и, поневоле, следопыту пришлось дать некоторые разъяснения.

– Говорят, что венец принадлежал еще королю Барду. – нехотя произнес следопыт, кляня себя за то, что подробно не расспросил старинного друга о занятной вещичке. – Он – одна из тех драгоценностей, что попала в Дейл из Эребора, сразу же после смерти Смауга и жестокой битвы за Гору.

– Эре-бор…– слегка растягивая слова, проговорил владыка. – Почему я не удивлён? Гномы…Конечно же.. Эти, жадные до чужого добра, коротышки….

Граст поежился – в голосе короля прозвучало столь явное неудовольствие, что следопыт уже заранее начал сочувствовать тангарам. От гнева Лесного владыки трудно укрыться даже в подземельях великой горы.

– Вэнон! – воскликнул владыка и начальник внутренней стражи явился точно из-под земли, вернее, из-под мраморных плит, коими и был выложен пол в тронном зеле.

– Вэнон, – владыка, захлопнув шкатулку, некоторое время размышлял, с сомнением взирая на смертного. – наши гости еще желают встретиться с королем Эрин-Ласгарена?

Вэнон, тонко усмехнувшись, так же взглянул на Граста. В его взгляде не было и намека на мягкость, присущую Миримоэмону.

– Это их самое заветное желание, мой король. – поклонившись, произнес эльф. – Они выражают его столь часто и столь красноречиво, что я…

– Прекрасно! – король сверкнул глазами так яростно, что Граст невольно подался назад, дабы избежать гнева владыки. – Мы исполним его немедленно. Пригласи сюда наших гостей, пусть составят нам компанию.

Эльф, изящно развернувшись, выскользнул из зала, успев при этом бросить полный неприязни взгляд на Граста.

«Интересно, чем я мог так насолить этому вертлявому эльфу? – удивился следопыт, видевший Вэнона первый раз в своей жизни. – Парень-то, явно на взводе. По всей видимости, гости доставляют ему изрядное беспокойство».

Граст, конечно же догадался, кто именно, пользуется радушным гостеприимством короля Эрин-Ласгарена. Гномы Эребора оказались не менее упрямыми, чем люди из Дейла. Они, так же, решили любыми путями добиться встречи с королем.

И, если Граст, угодивший в ловушку орков и разбойников, оказался в руках эльфийских целителей, то гномам повезло куда больше – король отправил незваных гостей в подземную тюрьму, построенную в стародавние времена, самими же тангарами.

Ждать пришлось недолго.

О скором появлении гномов, короля и его гостя из Дейла, известили шум и топот ног. Казалось, что в тронный зал спешит гномий хирд, стуча сапожищами.

И, если самого Граста к королю привел один лишь Миримоэмон, то гномов, числом трое, сопровождала эльфийская стража, вооруженная до зубов.

Возглавлял стражу, конечно же, сам упомянутый Вэнон.

Троица гномов, слегка растрепанная и разозленная долгим ожиданием в гостеприимной темнице короля эльфов, не испытывала к Трандуилу, ни почтения, ни благодарности.

У гномов отобрали их любимые топоры, да и прочее оружие, вплоть до нарядных заколок, которыми тангары любили украшать свои бороды и волосы. К тому же, гномам не давали пива и табака, лишив, тем самым, приятного времяпровождения, пусть даже и в темнице.

От того, воинственные коротышки, пришедшие к лесному владыке с просьбой, начали общение с ним, едва ли не с оскорблений.

Гномов всего оказалось трое – один, как сразу было заметно даже постороннему, суровый и седовласый дядька, поперек себя шире, бородатый и волосатый, являлся главой своеобразных послов-лазутчиков, ищущих доступ во дворец «Лесной феи», как часто называли тангары Трандуила, зная, как не нравится королю это нелестное прозвище. Двое сопровождающих его юнцов, вероятней всего братья, ибо были они с лица похожи друг на друга, бросали по сторонам, полные негодования, взгляды, шумно сопели и яростно чесались, выражая своим беспардонным поведением неуважение к, присутствующей здесь, особе королевских кровей.

Некоторое время Трандуил забавлялся, с кривой усмешкой наблюдая за тем, как посланцы Эребора прожигают взглядом его королевское величество.

– Хватит! – неожиданно резко воскликнул король, теряя терпение. Сопение и чесание мгновенно прекратились.

– Я приветствую в Лесном королевстве посланников славного Эребора. – быстро и без торжественности в голосе, произнес Трандуил, давая понять горе-лазутчикам, что послы-послами, а темница в подземелье – темницей.

Старший из гномов, воинственно выставив вперед лохматую бороду, покосился на Граста, скромно молчащего в стороне и произнес, сиплым, лишенным всякого дружелюбия, голосом:

– Привет тебе, Трандуил, король Эрин-Ласгарена от Даина, Каменного Шлема, Короля-под-Горой!

Трандуил вежливо склонил голову, признавая звучный титул царственного гнома Эребора, а посол, тем временем, продолжая задирать бороду все выше и выше, излагал.

– Король Даин, чрезвычайно озабоченный нападениями таинственного недруга на наши подгорные селения, просит лесного владыку о помощи и содействии, во исполнении союзного договора, заключенного владыками сразу же после смерти Смауга и битвы за Гору.

Последние слова дались гному с величайшим трудом, а братья вновь яростно засопели, выражая собственное негодование.

– Полагаю, – Трандуил обратил свой взгляд на Граста, по-прежнему, скромно молчавшего в стороне от сопения и чесания братьев. – бургомистр славного Дейла, хочет того же, что и гномы Эребора.

– Если бы ты не пыжился на своем троне, надуваясь от важности, – воскликнул один из братьев, тыча в короля указательным пальцем и топорща, все еще куцую по молодости лет, бороду. – то смог бы выслушать нас гораздо раньше и многие из гномов, остались бы живы. Кто, как не ты, виновен в смертях и разорениях, постигших наш род?

Глаза Трандуила слегка округлились от вопиющей наглости молодого тангара, но, смирив свой гнев, что было нелегко для владыки эльфов, король вопросительно взглянул на главу гномов Эребора.

– Это мой племянник, – недобрым взглядом, точно кнутом, ожог сородича, тяжко вздохнувший, гном. – Паин, сын младшей сестры. По молодости лет, он слегка не воздержан на язык, но мысль, в общем-то, выразил верно.

– Значит тебя, Бала Твердый Кулак, направил ко мне сам Даин? – вкрадчивым голосом уточнил Трандуил, устремляясь к своему трону, словно решив, что на сегодняшний день с него достаточно дерзости гномов. – Небось велел тебе, славный Бала, быть вежливым и учтивым, обещая любую награду за помощь эльфийских следопытов?

Бала Твердый Кулак, глава одного из родов славных тангар Эребора, возмущенно засопел. Ему, естественно польстило, что лесной король знает его имя, хоть сам посол и не подумал представиться, наплевав на правила приличия. Но, обида за то, что самому Бале пришлось ползти земляными туннелями, прорытыми невесть кем, и, невесть, когда, дабы встретиться с Трандуилом во чтобы то ни стало, до сих пор грызла самолюбие важного гнома.

Король Даин Каменный Шлем, славился не менее грозным нравом, чем Лесной владыка и попасть под горячую руку узбада, старейшина не хотел.

– Что-то вроде того. – нехотя буркнул гном, отводя глаза в сторону. – Так же, он что-то упоминал о самоцветах, золоте и мифриле.

– Похвально. – на мгновение задумался Трандуил, возвышаясь над присутствующими. – Впрочем, разговор об оплате мы отложим.

– Отложим? – удивился гном и воинственно прищурился. – Если ты…владыка, – последнее слово Бала едва ли не вытолкнул из собственного рта, до того неприятно ему было общаться с Трандуилом. – вновь решишь засунуть нас в свою.. хм…уютную темницу, то мы…

– Послушай, Бала, – неожиданно доброжелательно произнес Трандуил, насторожив гномов еще больше. Доброжелательность и Трандуил? Что-то невероятное, сродни снегу в июле. Посланцы Эребора подвинулись друг к другу, полностью игнорируя эльфийскую стражу и шаря глазами по тронному залу, в поисках оружия. Но ищущий взгляд гномов натыкался на фигуру лесного короля, восседавшего на рогатом троне, на чудесной работы, гобелены, украшавшие стены, да, собственно, на самих стражей, окруживших тангар, с весьма недружественным видом.

И, никакого оружия в поле зрения.

– Я хотел бы попросить уважаемого Балу, Твердый Кулак, взглянуть на одну забавную вещичку, попавшую ко мне, по случаю. – произнес король, посматривая на коротышку настороженно и с ожиданием. – Я думаю, что такой известный мастер, каким является почтенный гном, сможет оценить данную вещь по достоинству.

И, Миримоэмон, повинуясь изгибу стреловидных бровей своего короля, легкими шагами приблизился к столику и, небрежным движением руки, раскрыл шкатулку.

Следопыт наблюдал за происходящим со все возрастающей тревогой. От его глаз не укрылось то, что Трандуил пребывает в состоянии, плохо контролируемого бешенства. Еще немного и гнев владыки обрушится в равной степени, как на тангар, так и на самого Граста.

Шумно топая сапожищами, польщенный сверх меры гном, проследовал за легконогим Миримоэмоном.

Глаза гнома уткнулись в шкатулку, а руки схватили драгоценный венец ловко и сноровисто. Икрами зеленого пламени, сверкнули изумруды, и сапфиры заиграли яркими гранями при свете огней. Лицо гнома засветилось от удовольствия.

В толстых пальцах коротышки появилась лупа, при помощи которой гном принялся увлеченно рассматривать бесценный предмет, представляющий из себя не просто украшение, а настоящее произведение искусства.

– Недурственная работа, клянусь Дурином! – воскликнул гном, обнюхивая и оглаживая каждый камешек, каждый резной листочек на дивном украшении. – Работа – не гномья, а эльф? Вторая эпоха, не иначе, и делали эльфы. Что, Трандуил, решил тряхнуть стариной и сделать подарок какой-нибудь смазливой эльфиечке?

Лицо эльфийского короля побледнело так сильно, что, устрашенные, отступили назад даже молодые гномы, что уж говорить о следопыте из Дейла, никогда не сталкивавшимся с гневом столь царственной особы.

Медленно, очень медленно, Трандуил поднимался со своего рогатого трона. Почувствовав неладное, Бала, Каменный Кулак, перестал ухмыляться в окладистую бороду и соизволил наконец-то взглянуть на короля. Легкомысленная веселость гнома мгновенно, куда-то улетучилась, мозолистые ладони торопливо зашарили по широкому поясу в поисках отсутствующего топора, а Трандуил, все поднимался и поднимался, а лицо его, все белело и белело, теряя все краски жизни, хоть это и казалось невозможным.

– Значит, вторая эпоха? – со свистом втягивая в себя воздух, почти прошипел эльфийский владыка, неуловимым, змеиным движением, изогнув собственное тело, облаченное в шелк и бархат. Через один удар сердца, король уже нависал над гномом, точно грозовая туча. – Эльфийская, говоришь, работа, а гном?

– Эльфийская. – не понимая в чем дело, поспешно подтвердил Бала, не спуская глаз с разъяренного владыки леса. И чего, спрашивается, взбеленился? Кто их знает, этих эльфов, особенно капризную Лесную фею? Еще покусает…Лечись потом от эльфийского бешенства…

Все эти мысли, огромными рунами были начертаны на широком гномьем лице, но Трандуил и не думал усмирять свой гнев.

– Этот венец мой отец сделал для своей жены, моей матери. – более спокойным голосом, по-видимому, стараясь держать себя в руках, изрек владыка Эрин-Ласгарена. – После смерти родителя и отбытия моей матери на Запад, Лиственный венец перешел ко мне и был вручен, как свадебный дар, моей жене, Эльлериан. Мне продолжать, гном?

– Конечно! – ничуть не смутившись, воскликнул гном. – Очень интересно послушать. Никогда не знал, что у тебя была жена, эльф. Несчастная, по всей видимости, женщина.. Гм…

– Интересно? – Трандуил подтянул к себе свою алую с золотом мантию и тряхнул длинными волосами, усмиряя собственный гнев. – Моя жена погибла, гном…Погибла так давно, что многие здесь забыли даже ее имя… Мы не нашли ее тела, даже клочка одежды не отыскали в проклятых камнях у проклятого черного замка.

– Печально. – крякнул гном, потея под пристальным взглядом разъяренного эльфа. – Так получается, ты вдовец, король?

– Именно так. – величественно кивнул Трандуил, сдерживаясь, чтобы не пришибить ненароком наглого гнома. – Так скажи же мне, эреборец, Бала Твердый Кулак, каким таким таинственным образом, святыня моего рода, Лиственный венец моей жены, попал в гномьи кладовые и был отдан Барду-Лучнику из Дейла, в качестве откупа?

Мертвенный гнев, звучавший в голосе Трандуила, пробирал до костей, замораживая и леденя кровь, текущую в жилах.

Бала Твердый Кулак растерянно оглядывался на своих племянников, пытаясь осознать то, что мгновение назад произнес Лесной владыка, фактически обвиняя гномов в мародерстве и непочтительности к павшей в бою особе королевской крови.