Прекрасный принц существует! Он итальянец и наемный убийца

Я не знаю ни что сказать, ни что сделать. Даже шевельнуться не смею.

Он склоняет голову в мою сторону, салютует мне чашкой и свободной рукой хлопает себя по запястью, изображая аплодисменты.

Так как мои мозги все еще затуманены гормонами, я не придумываю ничего умнее, чем вяло помахать ему метелкой в ответ.

Валентин разражается теплым хрипловатым смехом, от которого табуны мурашек мчатся у меня по коже, а затем разворачивается и уходит к себе в квартиру.

Очнувшись, я спешно задергиваю шторы, ругаясь на чем свет стоит.

– Ма-а-ам, ну ты опять! – кричит Аня из спальни.

Гадская банка меня вконец разорит.

Валентин

Захожу в ванную и снова смеюсь, вспоминая ошарашенное лицо соседки.

Однако ноющий член опять дает о себе знать. Я спешу в душ и снимаю напряжение, представляя Робин, склоненную над моим стеклянным столом. Как я вхожу в нее сзади, держа за собранные в хвост волосы. Как она отчаянно сжимает свою метелку, выгибаясь и издавая стоны удовольствия. До этого в мечтах я сдернул с нее шорты и задрал наверх майку, отчего роскошная грудь распласталась по прохладной поверхности стола. С каждым толчком мои бедра шлепаются об аппетитные ягодицы Робин.

Я кончаю, опираясь на плиточную стену душевой.

Уже оборачивая бедра полотенцем, начинаю жалеть, что дал волю фантазиям… В каком же я дерьме. Ну и как теперь избегать это расписное торнадо?

Глава 4

Тоскания – это где?

Робин

Динь-дон.

Динь-дон.

Динь-дон.

Так настырно звонить в дверь умеет только Нина. Она сходу заявляет о себе: пришла королева неприятностей, расстилайте красную дорожку!

Суббота, одиннадцать часов. Аня гостит у подружки в двух кварталах от нас. Мы с Ниной решили воспользоваться этим и устроить вылазку на шопинг. Она собирается купить сексуальное платье, надеть его сегодня вечером на встречу со своим новым парнем и его друзьями и снести всем крышу. Что касается меня… В моем шкафу всего пятьдесят семь пар обуви, а я ненавижу нечетные числа. Это к несчастью.

Так что нужно срочно решить проблему.

Я открываю дверь. Загорелое лицо Нины озаряет ослепительная улыбка.

Подруга буквально сияет, ее большие темные глаза сверкают. Каштановые волосы цвета красного дерева, подстриженные под каре, сегодня уложены волнами. Со своими изящными чертами лица, безупречным макияжем и элегантным внешним видом Нина похожа на Одри Хепберн, и люди нередко это отмечают. Кроме того, она немного самовлюбленная и успешно играет на этой своей особенности. Хотя я получила работу в «Студии 71» благодаря ей, татуировки и пирсинг Нина не жалует, считает их признаками какого-то увечья. Между нами не раз возникали жаркие споры. Особенно после нескольких бокалов алкоголя.

– Привет, моя треска! – восклицает она, одаривая меня четырьмя поцелуями.

Почему четырьмя, а не двумя? Даже теперь, когда прошло более десяти лет с нашей первой встречи в школе, я так и не разгадала эту загадку.

– Готова ли ты распотрошить кредитку, вараниха?

– А то! Но сначала мне нужно кое-что сделать.

– Кое-что…

Не дав мне договорить, она обходит меня с сумкой в руках, ловко перешагивая через игрушки и мусор, которые валяются на полу в гостиной, и открывает дверь на балкон. Озадаченная ее поведением, иду за ней. Нина лезет в сумку и что-то достает.

Бинокль.

Она взяла с собой бинокль!

С потрясающей невозмутимостью Нина поднимает прибор и наводит его на окна квартиры напротив.

– Так, где там твой пятибалльный, о котором я столько слышала? У него хоть кубики пресса видны?

С придушенным криком я выхватываю бинокль из ее рук.

– Ты с ума сошла!

– Он дома?

– Я не знаю, Нина! У меня хватает дел, кроме как наблюдать за ним дни напролет, у меня есть своя жизнь!

Я слегка краснею, ведь на самом деле вчера за обедом почти полчаса любовалась, как он увлеченно читал газету, склонившись над кухонной стойкой. Разве мужчины его возраста покупают газеты? И все же каждый раз, когда он переворачивал страницу, я мечтательно вздыхала, точно девочка-подросток во время клипа Джастина Бибера.

Кстати, его тюбик клея пригодился: я починила ремешок на сандалии.

Ничуть не обманувшись, Нина хихикает.

– Раз уж ты дошла до стадии маленьких дурацких подарков, подкинь ему в почтовый ящик презерватив с запахом клубники, ну так, с намеком.

– О да, конечно. Как будто я ему нужна…

Она смотрит на меня строгим, надменным взглядом.

– Ты права, Роб, признаю! Ну с чего он на тебя посмотрит? Ты же просто уродка. Останься ты последней женщиной на земле и решись он тебя трахнуть, ему пришлось бы надеть тебе на голову мешок. Мало того, что ты страшна, как таракан, так еще и совершенно не в форме: сисек вовсе нет, а задница такая большая, что, когда ты идешь в кино, с тебя берут групповой тариф.

Я издаю тихий стон. Она шлепает меня по руке и продолжает выволочку:

– Ты – ходячая мужская фантазия, идиотка! Я бы грохнула своего отца за твои зеленые глаза и плюнула бы в лицо своей маме, если бы так мне достались твои большие сиськи. Режиссер «Кто подставил кролика Роджера» как будто рисовал Джессику Рэббит с тебя!

Я улыбаюсь, качая головой. Хотя ее необычная похвала радует меня и льстит самолюбию, Нина преувеличивает. Когда вы любите кого-то, то склонны приукрашивать его внешность и подчеркивать достоинства больше, чем недостатки.

– Нина, я даже не знаю, холост ли он.

– Ты его с кем-нибудь хоть раз видела?

– Нет, но…

– Никаких «но»! Иди и просто спроси его!

– Я не такая, как ты. У меня нет ни твоей легкости, ни твоей прямоты в общении с мужчинами.

При всей своей женской утонченности моя Нина флиртует и думает, как мужик. Дальше возможны два варианта: либо тот, на которого она положила глаз, соблазняется ее предприимчивостью и с разбегу ныряет в постель, либо пугается и убегает. Подруга не теряет времени даром, ожидая, пока кавалеры сами придут к ней. Что же до тех, кто осмеливается назвать ее шлюхой… Она смеется им в лицо.

Смотрели фильм «Когда Гарри встретил Салли»? Однажды Нина симулировала оргазм в кафе-мороженом, чтобы подразнить продавца, прямо как Мег Райан в знаменитой сцене в ресторане. Самое ужасное, что… это сработало. Парень так завелся, что потащил ее в туалет прямо на глазах прочих клиентов и персонала.

Третий лучший секс в ее жизни (да, Нина ведет учет талантам своих любовников).

В старших классах на школьной площадке за одним из зданий она показывала мне на банане, как делать минет. Однажды учительница нас застукала, и нам выписали четыре часа отработки.

Веселые были времена.

Нина очень поддержала меня в период моего расставания с Лукасом.

Тогда я была совсем другой Робин. Вышла замуж за человека, который издевался, принижал и контролировал меня, оказывал постоянное психологическое давление в сочетании с регулярным физическим насилием. Я считала себя некрасивой, неуклюжей толстухой, которая никому, кроме него, не нужна. Свято веря, что совершенно не заслуживаю такого мужчину, я редко открывала рот и во всем слушалась Лукаса, лишь бы его не расстраивать. Одевалась в темные растянутые хламиды. Мои волосы были тусклыми, цвет лица – ужасным, и я вообще не красилась. Посмей я тронуть косметику, Лукас обвинил бы меня: я, мол, навожу красоту, чтобы изменить ему с другим мужчиной, и подверг бы меня жестокой порке. Я была скромной, покорной и забитой. Существовала, а точнее деградировала исключительно в его тени. И мое тело, и мой разум были измучаны, я жила в полном отрицании себя.

Вырвавшись из удушающей хватки мужа, я наконец расцвела и раскрыла дремлющий потенциал своей женственности, точно бабочка, выбравшаяся из куколки. Стала тверже, превратившись из забитой тихони в женщину, которая понимает себя и свою жизнь, которая больше не боится говорить, что думает. Нина побудила меня отпустить ситуацию и заняться тем, с чем я всегда хотела поэкспериментировать – тем, чего я была лишена, ведь бывший долгие годы накладывал на это вето. Татуировки, яркие цвета, макияж, одежда… Подруга познакомила меня с косметикой и помогла вернуть уверенность в себе. Я работала над собой, чтобы полюбить свое тело, которое раньше вызывало у меня лишь отвращение, и принять его формы. Подруга стала мне опорой, за что ей огромное спасибо. В отношениях с отцом моей дочери я полностью пренебрегала собой, в итоге заново училась заботиться о своей внешности и теперь считаю себя красивой. Той женщиной, которой являюсь сегодня, я стала отчасти благодаря Нине, ее непоколебимой верности и хорошим – а также плохим – советам.

Однако я не из тех девушек, что делают первый шаг в отношениях с мужчинами. И дело не в застенчивости, а в недоверии. После Лукаса, который был совершеннейшим ублюдком, у меня было только два неудачных романа, я не часто бывала на свиданиях. С одним парнем мы переспали, но он потом так и не перезвонил. Второй казался неплохим, но не хотел иметь ничего общего с моей дочерью и избегал разговоров о моем материнстве. Бросила его без всяких сожалений. Короче говоря, я привлекаю внимание мужчин и часто флиртую с ними в пабе, но на этом, как правило, дело и заканчивается. Едва они просят мой номер или слишком наседают, я спускаю все на тормозах. Просто чем ярче улыбка, тем выше чаевые. А так я всегда начеку. Наблюдаю, оцениваю и анализирую каждого парня, размышляя, стоит ли игра свеч.

Попадает ли Валентин Лоран в категорию «определенно стоит»?

Если доверять интуиции… да.

Холодный как лед и горячий как пламя.

Кстати, помяни черта…

– Твою… же… мать, – тянет Нина, не сводя глаз с убойной фигуры моего соседа, что как раз пошел заглянуть в холодильник. – У меня глюки? Ты соврала, это не пять баллов, а все шестьдесят девять! Прямо актер из порнопародии на «Терминатора», супергорячий секс-робот из будущего, который отправит тебя к звездам с помощью своего дробовика! Быстро дай бинокль!

– Варан, успокойся, вдохни через нос и выдохни! – ворчу я, убирая предмет подальше от ее лихорадочно протянутой руки.

– Отдай сейчас же, Сара Коннор, он мой! – яростно шипит она.

Мы ссоримся, как две девчонки в песочнице. Нина тянет меня за волосы, пытаясь выхватить бинокль, а я матерюсь и стараюсь наступить ей на ногу. У нас настоящая схватка.

Вдруг в запале бинокль выскальзывает из наших рук, перелетает через перила балкона, падает на бетон пятью этажами ниже и разбивается вдребезги. Мы синхронно поворачиваем головы в сторону соседней квартиры. Фух, Валентин не заметил нашей возни: занят своими делами.

– Умница, Роб, ему конец! С тебя двести евро!

– Да брось, не могла ты его так дорого купить!

– Тридцать евро за бинокль и сто семьдесят за моральный ущерб!

– Ты просто грязная…

– Все хорошо, девушки? – окликает властный голос, и мы нервно подпрыгиваем.

Мы с Ниной прячемся за перила моего балкона, прижавшись друг к другу, точно два ветерана войны при вопле «Граната!». Глупо и бессмысленно: сосед нас уже увидел.

– Черт, это он? – пыхтит моя лучшая подруга.

– Нет, это папа римский в кигуруми[17]! – шиплю я сквозь зубы.

Она поднимает голову и бросает осторожный взгляд на здание напротив.

– Боже правый, он на балконе… Роб, кажется, у меня трусики намокли.

– Сочувствую, на меня он такой же эффект производит.

– Нет, я просто слегка описалась.

– Нина, ты… Нина, черт возьми!

Не обращая внимания на мои ругательства, она вскакивает на ноги и с ослепительной улыбкой, достойной модели зубной пасты, показывает моему соседу большой палец вверх.

– Все в порядке, просто моя подружка очень неуклюжая!

Я щипаю ее за лодыжку. В ответ она бьет меня коленом в плечо.

– Что он делает? – шепчу я.

– Кивнул и… пошел к себе, – озадаченно говорит она. – Какой-то странный парень.

– Так и мы не лучше.

Нина безразлично пожимает плечами. К чему спорить: мы с ней экстравагантные девушки, это общеизвестный факт.

Инцидент исчерпан.

На шопинг хочется еще больше.

Мы прыгаем в ее маленькую машинку и едем в торговый центр. По дороге Нина рассказывает мне о сомнительных постельных подвигах своего нового кавалера, постукивая большим пальцем по рулю и каждые тридцать секунд проверяя в зеркале заднего вида, не потекла ли косметика, аккуратно ли уложены волосы и чисты ли зубы.

– Никакой техники, Роб, – сетует она. – Меня будто лизал щенок, который безуспешно пытается поймать блоху. Уже хотела сделать ему фотографию своей киски и показать, где именно находится клитор. Он явно биологию в школе прогуливал. Даже спросил меня, писаю ли я через влагалище: думал, у женщин только одно отверстие для обеих функций.

Моя Нина – просто поэтесса.

– Представляю твое лицо… Он бы еще пенисом вертолетик сделал для полноты картины! Но ты и после такого его не послала?

У моей подруги есть определенные требования к мужчинам. Одно из них – обладать хотя бы базовыми навыками в постели. Нина считает, это качество незаменимо в отношениях. Отсюда и мой резонный вопрос.

Помимо сексуального аспекта, этот парень, кажется, в принципе умом не отличался.

Нина одаривает меня снисходительной улыбкой, ее глаза сияют. О, я знаю этот взгляд! Черт возьми, она уже прониклась чувствами к этому двадцатилетнему студенту-искусствоведу!

– Он милый, как зефирка, и такой старательный. Знаешь, до меня у него была только одна женщина. Ему очень хочется всему научиться. Он засыпает меня комплиментами и чуть ли землю под моими ногами не целует, словно я богиня.

– Нина…

– Роб, он радикально отличается от прочих придурков, с которыми я встречалась. Да, парень моложе меня и менее опытен, но думаю, с ним я могла бы построить будущее.

Если бы кто-то давал мне по евро каждый раз, когда она это говорит, я бы стала миллионершей.

– Ну да, если он добьется прогресса, – говорю я, указывая на пах.

– Добьется, – гордо заверяет она. – У него лучший учитель.

– А если нет, я всегда могу вытатуировать стрелку на твоем лобке, чтобы показать ему, где находится клитор.

Она громко смеется.

– Ты просто чудо, Роб!

* * *

День, проведенный с Ниной, пошел мне на пользу. Еще со времен средней школы у нас повелось: когда мы вместе ходим по магазинам (и когда у нас есть время!), то перед тем, как приступить непосредственно к делу, мы устраиваем сеанс дуракаваляния. Сегодня она выбрала мне вульгарные туфли на шестидюймовой танкетке с разноцветными стразами и резиновые сапоги с принтом, до ужаса напоминающим члены с антеннами. Я же откопала ей горчично-желтое платье с оборками, которое сплющило ее грудь, и балахон в клетку, в котором она утонула. Мы по очереди продефилировали друг перед другом, хихикая под презрительными, любопытными или веселыми взглядами покупателей и продавцов-консультантов. В общем, во время шопинга у нас два главных принципа: расслабиться и повеселиться. Мы проветриваем голову и отвлекаемся от повседневных проблем.

В итоге я взяла две пары туфель: черные с красными носами и каблуками для себя и малиновые балетки с маленькими бантиками для Ани – они ей понравятся.

Нина купила себе дорогущее полуночно-синее платье с открытой спиной, которое подчеркивает великолепную попу подруги, и серебряный клатч в комплект. Сердечный приступ студенту гарантирован.

Около пяти вечера мы забираем мою дочь от ее подруги, затем Нина высаживает нас на моей парковке и уносится прочь, радостно сигналя. Смена в пабе только в девять вечера, так что нам с дочкой хватит времени сходить в парк рядом с домом, а потом забросить Аню к моим родителям: те всегда присматривают за ней по пятницам и субботам.

Я одеваюсь в неоново-синие лайкровые легинсы и лавандовый спортивный топ. Пора на пробежку! Аня берет розовый велосипед Барби с украшенным лентами рулем. Она ждет в седле, пока я закончу разминочные упражнения и растяжку на траве. Потеряв терпение, Аня дудит в рожок:

– Мам, поторопись!

– Тише, принцесса! Я не хочу потянуть мышцу, – говорю я, выгибаясь вперед.

Ко мне подходит незнакомый молодой мужчина.

– Доброго дня, мадемуазель. Время не подскажете?

Выпрямившись, я с сомнением смотрю на улыбающегося темноволосого парня. Неужели он не заметил, что на мне нет часов? И что рядом со мной маленькая девочка? Ему придется серьезно пересмотреть свои пикаперские приемы! Пока я придумываю вежливый, но решительный способ избавиться от него, Аня вмешивается невинным тоном:

– Мамуль, а что этот мсье от тебя хочет?

Боже, как я обожаю свою принцессу.

Прохожий отрывает взгляд от моей промежности, заикаясь извиняется и несется прочь на первой космической скорости. Я целую Аню в знак благодарности, а она громко смеется. Дочка великолепна.

Размеренно дыша, я бегу трусцой справа от ее велосипеда. Мы движемся по тропинке вокруг озера, где среди островков кувшинок плавают лебеди и утки. Вдоль дорожки растут японские вишни, и в воздухе порхают розовые лепестки цветов. Где-то вдалеке лает собака. Мы обгоняем молодую маму с коляской и пожилую пару, что держится за руки.

– Ну, как там у вас с Мануэлем? – спрашиваю я дочь, пока та неспешно крутит педали.

– Пф. Он идиот. Я его больше не люблю.

– Что натворил этот бедный мальчик?

Она высовывает язык и морщит нос.

– Он спустил штаны на детской площадке и показал всем пенис. Такая гадость. Я достойна лучшего!

Невольно хохочу. Ах, дети и правда чудесные!

Моя пробежка выходит из-под контроля. Я принимаюсь дурачиться, чтобы рассмешить свою принцессу. Бегу перед ней задом наперед и размахиваю руками, точно индюшка. Вдруг она с криком нажимает на тормоза:

– Мама, сзади!

Моя спина натыкается на какую-то твердую, горячую поверхность. Я с кем-то столкнулась! Импульс отшвыривает меня от прохожего прямо к берегу. Нет, только не это!

Но…

Пара мускулистых рук спасает меня за миг до падения!

Я с облегчением выдыхаю.

– Мне начинает казаться, вы делаете это специально, чтобы привлечь к себе внимание, мадемуазель Льюис, – шепчет мне на ухо хриплый голос.

Я закрываю глаза.

Нет.

Нет, это не он.

Это его двойник.

Который прижимает меня к себе.

И знает мое имя.

Который, чтобы удержать меня, обхватывает меня за талию и кладет другую руку…

Мне на правую грудь.

Я мычу, как страдающий запором теленок. Сосед понимает, где его ладонь, одновременно со мной, и поспешно убирает ее, словно обжегшись. Я вырываюсь из объятий спасителя и поворачиваюсь к нему.

Конечно, это Валентин Лоран, ведь я – ходячее невезение.

Красивый, как демон в обличье ангела, в черной кожаной куртке и темно-синих джинсах, он разглядывает меня с ног до головы. И ухмыляется. Боже, мог хотя бы приличия ради смутиться, что лапал меня!

– Отличный спортивный костюм…

– Что вы здесь делаете? – рычу я сквозь стиснутые зубы.

В качестве объяснения он достает из кармана один из подброшенных мною пакетов для собачьих какашек. Я перевожу взгляд и вижу его немецкую овчарку, которая радостно обнюхивает куст метрах в двадцати от нас троих.

– Вам бы научиться смотреть куда идете, мадемуазель Льюис. А то в один прекрасный день с вами произойдет несчастный случай, гораздо более серьезный, чем безобидное падение на лестничной площадке. Вам стоило бы вложиться в новый бинокль.

Черт возьми…

– Мам, правда, послушай его, – подает голос моя дочь, слезая с велосипеда.

Она подходит к Валентину, задирает голову до упора и с поразительным апломбом протягивает свою крошечную руку:

– Привет, Валентин! Вы наш сосед напротив? Рада познакомиться. Я Аня Льюис.

Почти двухметровый Валентин, кажется, совершенно растерян пред лицом моей миниатюрной дочери. Он смотрит на ее протянутую руку, недоуменно моргает, а затем осторожно сжимает в своей… которая на контрасте выглядит просто огромной.

– Приятно с вами познакомиться, Аня Льюис. Я Валентин Лоран.

– Вы ведь иностранец, да? – спрашивает она, глядя на него своими большими, обманчиво-невинными глазами.

– Я тосканец.

Да ладно!

– А эта самая Тоскания, она где?

Валентин вдруг искренне улыбается Ане. Твою мать. А с улыбкой он еще красивее. Настолько горяч, что с ним не нужно включать отопление дома.

– Тоскана, – тихо поправляю я. – Это в Италии.

В этот момент к нам присоединяется пес Валентина, лает и виляет хвостом. Затем лижет щеку моей дочери, а она радостно хихикает, гладя его. Я задыхаюсь. О нет, эти двое никак не должны поладить!

– Аня, немедленно отойди от него!

– Но он хороший, мама!

– Он не кусается, – мягко говорит Валентин. – И не страшнее чихуахуа. На самом деле… он сам до ужаса боится чихуахуа. И мышей тоже. И вообще всего, что имеет больше двух ног.

Его попытка пошутить меня не успокаивает. Я напряжена и паникую.

– Да плевать, отзовите его!

– Лесс, vieni subito![18] – восклицает мой сосед голосом, излучающим властность – и сексуальность.

Пес немедленно повинуется и подходит к его ноге. Валентин ласково чешет питомца за ушами, чтобы вознаградить за послушание.

– Его зовут Лесс? – спрашивает Аня.

– Для краткости. На самом деле он Лесси.

– Вы шутите? – ошарашенно спрашиваю я.

– Вовсе нет, – уверяет Валентин с ленивой улыбкой.

Лесси. Как собака колли из старого одноименного сериала. Этот парень назвал свою немецкую овчарку Лесси. Я не знаю, смеяться мне или плакать.

– Он такой красавчик, – вздыхает моя дочь, старательно хлопая ресницами Валентину.

Хм… Я уверена, что эта маленькая манипуляторша говорит не о собаке.

– Сколько ему лет?

– Шесть, – отвечает сосед.

– Прямо как мне! Ты слышала, мама? Какое совпадение!

Повисает тишина. Мы с Валентином оглядываем друг друга, как соперники в вестерне. Кто первым выхватит пистолет? Та-да-да-да… та-да-да.

– По крайней мере, вы усвоили урок, мсье Лоран, – ворчу я, кивая на полиэтиленовый пакет в кулаке соседа.

Его бирюзовые глаза опускаются к моим фиолетовым кроссовкам.

– И вы тоже, мадемуазель Льюис.

Я и не знала, что можно испытывать непреодолимое желание одновременно ударить и поцеловать кого-то. Теперь знаю.

– Приходите как-нибудь на апельсиновый сок и кекс… М-м!

Затыкаю рот дочери, шипя от неодобрения, но уже слишком поздно. Валентин улыбается с оттенком нерешительности и замешательства, отчего кажется еще более очаровательным.

– Спасибо за приглашение, Аня Льюис, но сейчас я очень занят работой.

Фух, отказался! Предательское дитя отнимает мою ладонь от своего болтливого рта.

– О, пожалуйста, зови меня Аней! – Она что, уже с ним на «ты»? – Ой, какие крутые татушки! – восклицает дочь, указывая на полурасстегнутый воротник его рубашки. – А мама – татуировщица.

– Правда? – с интересом спрашивает Валентин, снова обращая на меня внимание.

– Ага, – недовольно бурчу я.

– А еще она по выходным работает барменом, – добавляет Аня к моему вящему ужасу. – В ирландском пабе «О'Брайен».

А точно ли детоубийство во Франции запрещено?

– Аня, твою… доченька, почему бы тебе заодно не продиктовать ему мой номер социального страхования?

– Я не знаю его наизусть, мам! – говорит она, слегка пожимая плечами.

Глаза моего соседа озорно блестят. Ему явно нравится наш дуэт.

– Нам пора! – отрезаю я, легонько похлопывая по плечу свою дьяволицу в коротких штанишках. – Возвращайтесь на свой велосипед, юная леди.

– До свидания и до скорой встречи, Валентин и Лесси! Как это по-итальянски?

– Arrivederci e a presto, – переводит наш сосед.

– Арраверчиди и а пророто!

Я знаю это ангельское личико, ведь сама его создала и девять месяцев укрывала в своей утробе. Аня намеренно коверкает слова, чтобы изобразить милашку. Как низко. Эта маленькая проказница далеко пойдет!

Когда мы вновь отправляемся в путь, глубокий смех Валентина рокочет у нас за спиной, вызывая у меня не пару жалких бабочек в низу живота, а чертову стаю.

Через несколько минут Аня спрашивает, крутя педали:

– Мам, а почему ты не пригласила Валентина к нам в гости?

– Потому что мы не зовем в дом чужих, доченька!

– Но Валентин не чужой, а наш сосед. Он тебе не нравится или что? Ты как-то странно себя вела. – Я молчу. Боже, она меня убивает… – Ну а мне Валентин нравится! Он красивый и милый. А еще у него татуировки! – «Правда? А я ж и не заметила!» – Думаю, он холост. Тебе стоит пригласить его в кино или в ресторан. Он все время смотрел на твою грудь, пока ты не видела.

Я давлюсь собственной слюной. Приходится остановиться, упереть руки в колени и долго надрывно кашлять, точно старый курильщик.

Валентин

Прошлой ночью мне приснилась Робин Льюис, но это был не эротический сон.

А лучше бы он.

Она стояла ко мне спиной.

Прямо на краю моста, в нелепом свадебном платье цвета слоновой кости с розовыми точками. На ней не было фаты: длинные волосы развевались на ветру, как мерцающее пламя факела. Скрестив руки, она собиралась прыгнуть.