Прекрасный принц существует! Он итальянец и наемный убийца

Анна Трисс

Прекрасный принц существует!

Он итальянец и наемный убийца

Anna Triss

Le prince charmant existe! (Il est italien et tueur à gages)

* * *

© Black Ink Editions

© Музыкантова Е., перевод, 2025

© Издание на русском языке, оформление. Строки

* * *

Посвящается моим родителям, которые всегда в меня верили и понимали даже в те минуты, когда я не понимала саму себя

Плейлист

♪ «Sweet dreams» Eurythmics

♪ «Ave Maria» Luciano Pavarotti

♪ «Happy» Pharrell Williams

♪ «Sexbomb» Tom Jones

♪ «You Can Leave Your Hat On» Joe Cocker

♪ «El Perdón» Enrique Iglesias

♪ «Bailando» Enrique Iglesias

♪ «I Don't Want to Miss a Thing» Aérosmith

♪ «Eye Of the Tiger» Survivor

♪ «The Scientist» Coldplay

♪ «Amore e Capoeira» Tagaki&Ketra

Пролог

Валентин

От оглушительного техно вибрирует пол под ногами.

Облокотившись на перила второго этажа, я внимательно оглядываю переполненный танцпол. Из-за мигания стробоскопов кажется, будто люди движутся в слоу-мо.

Пахнущее потом человеческое море меня мало интересует. Равно как и развеселые пьяные компании, парочки, целующиеся на диванах, и скудно одетые девушки, которые призывно извиваются в надежде привлечь внимание хищников мужского пола.

Что до меня, я – хищник совершенно иного рода.

Неспешно высматриваю в толпе свою добычу. С самого приезда не сводил с нее глаз. Каждую субботу она по вечерам приходит в этот второсортный клуб, чтобы напиться и пофлиртовать. Неизменная рутина, призванная заполнить пустоту ее бесцельного существования.

Уже несколько недель я наблюдаю за ней издалека. Не раз провожал, оставаясь незамеченным. Я знаю, кто моя цель, сколько ей лет, чем занимается, где живет, кем работает, кто ее друзья, родственники, какие у нее привычки.

Да, вот такой вот я дотошный и прилежный. Всегда ответственно подхожу к делу. Аккуратно и методично фиксирую каждую мелочь. Придерживаюсь строгой дисциплины в рамках своей деятельности.

Доказательство: я в клубе, но не выпил ни капли спиртного.

Разум должен оставаться кристально ясным.

А еще я не реагирую на завлекающие жесты приметивших меня девушек. Все мое существо нацелено на другой объект.

Четыре часа утра. Моя уставшая цель пожимает руки друзьям, желает им доброй ночи и слегка неровной походкой направляется к выходу.

Я спускаюсь по лестнице и иду следом. Три встречные женщины шлют мне обжигающие взгляды и многообещающие улыбки – зря стараются. Я на голову выше большинства присутствующих мужчин и куда как мощнее сложен, поэтому люди обычно убираются с моего пути. Те, кто стоит ко мне спиной, заняты выпивкой, болтовней или танцами, они даже не замечают легкого движения воздуха, порождаемого моими скупыми движениями. Я прохожу мимо них, не сводя взгляда с силуэта моей добычи, который вьется между ними, словно призрачная змея. Однако иные из них, более чуткие, вздрагивают и оборачиваются к пустому месту, где две секунды назад был я. Они задаются вопросом, почему у них внезапно мурашки побежали по коже и выступил холодный пот. Слышали когда-нибудь об инстинкте самосохранения, который срабатывает при приближении неминуемой опасности? Вот он у них и есть, хотя бы в зачаточном состоянии. Представляй они точнее, что я за хищник, никогда бы не рискнули повернуться ко мне спиной.

Снаружи, под покровом темноты, я преследую свою жертву в прохладе ночи, тенью скользя вдоль стен. Мои ноги не издают ни малейшего шороха по грязному тротуару. Подвыпившая добыча после регулярных возлияний неизменно возвращается домой: жилище объекта всего в километре от ночного клуба. Моя цель и не заметила, что за ней кто-то увязался.

Я говорю о своей жертве в женском роде, но, вообще-то, это мужчина. Сорок два года, разведен, двое детей, госслужащий, обычного телосложения и с покладистым характером. Из тех людей, о ком забываешь, едва встретив, кто не представляет ни для кого никакой ценности.

Кроме меня.

Как и ожидалось, моя жертва сворачивает на перекрестке и направляется в темный переулок. Срезает путь домой. Я ускоряю шаг, готовясь действовать. Почти пора.

Как и ожидалось, переулок пуст. Ради очистки совести я быстро проверяю окна окрестных зданий. Никаких свидетелей.

Моя жертва не слышит, что я подкрадываюсь.

Неумолимый, точно сама смерть, я удобнее перехватываю рукоять ножа. Само действие занимает всего несколько секунд. Я зажимаю мужчине рот затянутой в перчатку ладонью и вспарываю ему горло пугающе быстрым и отточенным движением. Конечно, он пытается вырваться, бьется от ужаса в моих объятиях, но я надежно прижимаю добычу спиной к своей груди.

Наконец беспорядочные конвульсии жертвы стихают.

Я чувствую, как липкая кровь обильно стекает по моему черному рукаву, как последние спазмы сотрясают ослабевшее тело. Но отпускаю добычу лишь тогда, когда она больше не подает признаков жизни. Осторожно кладу труп на землю. Присев на корточки, еще раз проверяю, действительно ли мужчина мертв, забираю бумажник, чтобы сымитировать для полиции банальное ограбление, и тщательно осматриваю место преступления, не оставил ли я следов. Лишь затем убираю нож в карман куртки, вытираю окровавленный рукав платком и быстро ухожу в противоположную сторону. Бумажник и испачканный платок я уничтожу дома – сожгу, как обычно. Потом тщательно вымою нож, выстираю одежду. И наконец отправлю зашифрованное СМС своему двоюродному брату, сообщу, что контракт успешно выполнен. Завтра он свяжется с заказчиком, и тот выплатит нам вторую половину обещанного гонорара.

Конечно, если ситуация располагает, я предпочитаю работать с огнестрельным оружием. Так и сближаться с целью не приходится, и пачкаться не надо. Но в данном случае выбора не было. Мы ищем подход к каждому заказу, а этот требовал личного вмешательства.

Да, кстати, я же не представился.

Мое французское имя – для прикрытия – Валентин Лоран. Настоящее же – Валентино Массари. Я итальянец и наемный убийца, но об этом, думаю, вы уже догадались.

Se dici ad anima viva, mi metterò un contratto sulla testa[1].

Глава 1

Скандал, достойный разъяренной итальянской матроны

Робин

– Пугающая новость пришла к нам в воскресенье утром из Ле-Лож. Сорокадвухлетний мужчина был хладнокровно зарезан в переулке, после того как покинул клуб «Жаркая ночь». Поскольку у жертвы пропал кошелек, полиция считает, что на преступление злоумышленника толкнули корыстные мотивы. Орудие убийства не обнаружено. Полиция уже допросила друзей и родственников погибшего. Охрана заведения утверждает, что около четырех часов утра буквально следом за жертвой из ночного клуба вышел высокий мужчина в капюшоне, одетый во все черное, и проследовал в том же направлении. Для установления личности подозреваемого…

Я со стоном вырубаю телевизор. Вот почему терпеть не могу выпуски новостей. И так утро понедельника, ну куда еще такие «радостные» известия! Привет, депрессия и тревога. Аня скоро выйдет из душа, и я не хочу, чтобы дочка слышала подобные вещи. Она очень чувствительная девочка, может на весь день захандрить. Ей всего шесть лет. Я стараюсь максимально оградить ее от льющегося с экранов насилия, пусть и не могу отфильтровать все.

Спокойно допиваю кофе, и тут оживает мой телефон. По гостиной разносится «Sweet dreams» от Eurythmics. В такой час мне может звонить только Нина, моя лучшая подруга со времен колледжа. Мы с ней болтаем через день. Она, наверное, уже на работе. Начинает в девять, но всегда приходит на полчаса раньше. Нина трудится в регистратуре медцентра и обычно в понедельник утром звонит посплетничать, обсудить, как прошли выходные. Я с улыбкой принимаю вызов.

– Привет, треска! – радостно здоровается она.

– Привет, вараниха! – откликаюсь я.

– Как жизнь?

– Зашибенно.

Знаю, звучит странно. Мы с Ниной общаемся словно двенадцатилетки. И шуточки у нас в высшей степени посредственные. Кто впервые имеет с нами дело, вечно удивленно пялится на нас, тем более что порой мы переходим на довольно… цветистые выражения.

– Как там монстрик, завтракает? – интересуется Нина, пока я с телефоном в руке по привычке устраиваюсь у окна.

– Монстрик в душе. Она сегодня сильно не в духе, не выспалась, – рассеянно отвечаю я, глядя на грузовик, припаркованный у дома напротив.

– Ой, да ты, небось, опять разрешила ей допоздна смотреть мультики про феечек! – наполовину шутливо, наполовину укоризненно упрекает подруга.

– Виновна, ваша честь. Но в свою защиту должна сказать: она применила запрещенный прием! Изобразила котика из «Шрека», ну как тут было устоять? Вытаращила глазки, надула губки… Вот что ты от меня хочешь, вараниха? Я просто слабохарактерная мать, павшая под таким натиском.

– Эта маленькая манипуляторша отлично научилась с тобой управляться.

Даже отрицать не стану. Характер у дочки еще тот, однако она вовсе не пустая капризуля. Наоборот, Аня очень смышленая девочка и умеет добиваться желаемого – от одноклассников, от учительницы, от бабушки с дедушкой, ну и от меня, конечно. Нет, я не возвожу ее на пресловутый пьедестал и не кидаюсь выполнять каждое желание, но стараюсь быть хорошей мамой и обожаю радовать свою принцессу – в пределах разумного. Впрочем, Аня и не злоупотребляет моей любовью. Она прекрасно понимает, что мы ограничены в средствах. Раз мама трудится на двух работах, это не просто так.

– Ну, как прошли выходные? – спрашиваю я Нину.

– Офигенно! Я такого парня в баре встретила! Высший класс!

Она взахлеб расписывает мне своего очередного будущего бывшего. Я закатываю глаза. Подружка у меня неисправимый романтик, хотя с виду вся такая прагматичная стервочка. Упорно продолжает ходить на свидания, надеясь заарканить мужчину своей мечты. О ее любовных трагедиях можно слагать легенды – не возьмусь сосчитать, какое количество упаковок мороженого, бутылок текилы и коробок салфеток истребила она в моем доме после своих болезненных расставаний, однако сдаваться Нина не собирается. В этом плане я ей искренне восхищаюсь. Она продолжает верить в мечту, хотя много раз обожглась.

А вот я циничная и разочарованная женщина.

Нет, в лицее и мне мечталось о принце на белом коне. Влюбившись в будущего отца Ани, я думала, что отыскала среди гор мусора редкую жемчужину. А потом он вывалился из условного седла, показав истинное лицо… Да если на то пошло, конь тоже был не белым, а просто грамотно покрашенным. В общем, мой прекрасный принц оказался столь же морально уродлив, насколько физически красив.

Пока Нина расписывает, какие пируэты они с новым парнем выделывали в постели – чем невольно напоминает о зияющей пустоте в моей личной жизни, – я наблюдаю, как трое здоровенных грузчиков распахивают задние двери фургона и начинают вынимать из него вещи. Еще один парень стоит в сторонке, небрежно прислонившись к стене здания и скрестив ноги. Он просто курит, хотя, учитывая его еще более мощное телосложение, мог бы засучить рукава и помочь товарищам. Или этот лентяй – их начальник? Что-то меня одолевают сомнения, уж слишком хорошо он одет. Он не в джинсах и оранжевой футболке, как прочие, а в черных брюках и белой рубашке, которые идеально подчеркивают его мускулистую фигуру.

– Мама, я собралась, пошли в школу! – возвещает Аня у меня за спиной.

– Вараниха моя, прости, что перебиваю, но мне пора, монстрик уже рычит, – тихонько говорю я в трубку. – Набери днем на перерыве.

– Да без проблем, треска! Целую вас обеих!

– Чмок в пупок, – отвечаю я и отключаюсь.

– Эй! Никакой я не монстрик! – возмущается дочь, когда я поворачиваюсь к ней.

И правда, сегодня Аня – воплощение примерной школьницы. Две длинные светлые косички обрамляют ангельское лицо с зелеными глазами и круглыми щеками. Джинсовая куртка, розовая футболка, плиссированная юбка до колен и золотые сандалии довершают образ. Она сжимает лямки рюкзака с плывущим по радуге смеющимся единорогом. Дочка – само очарование. Хотите сказать, я преувеличиваю? Да идите на фиг. Она самая красивая девочка на земле, и точка!

– Доложите обстановку, солдат! Зубы почищены? – спрашиваю я, хватая сумочку.

– Так точно, мой генерал! – салютует мне Аня.

– В туалет схожено?

– Так точно, мой генерал!

– А обнимашки сделаны?

– Еще нет, мой генерал…

Я наклоняюсь и распахиваю объятия. Дочка со вздохом дает прижать себя к груди. От нее так вкусно пахнет, что я утыкаюсь носом ей в шею. Моя одержимость. Вставляет круче любой дури на свете.

– Ма-а-ам, ну прекрати эти телячьи нежности, мне ж не три года! – кривится Аня, пока я целую ее в щеку, нос и лоб.

– Так что, мне позорить тебя у школы, на глазах твоих подружек?

– Ни в коем случае! – с таким ужасом восклицает дочь, что я невольно смеюсь.

– В путь, моя предпубертатная принцесса, а то окажемся в числе опоздунов!

Дочь прищуривается и переводит оценивающий взгляд на уже почти полную банку штрафов за ругательства. Все лежащие в ней монетки – мои. А самое печальное – даже не я придумала ее туда поставить. Аня подсмотрела идею по телевизору и решила, что так мама станет следить за языком. Ничего подобного: ругаюсь я столько же, поэтому дочь неуклонно богатеет.

– Мам, а ведь «опоздун» – нехорошее слово?

– Вовсе нет.

– У бабушки уточню, – ворчит она, выходя в открытую мной дверь.

– А как же доверие друг другу?

– Стой, а ты что, куртку не наденешь? – удивляется Аня, указывая на мои обнаженные, украшенные татуировками руки и глубокое декольте черного платья с вишенками.

– Так тепло же.

– Мама, мне не очень нравится, когда ты так приходишь в школу. Все пялятся, – смущенно признается дочь.

Ох, а она уже начинает меня стыдиться! Хотя стоит признать, я точно не веду себя как скромница. Реакция прохожих меня или забавляет, или мне на нее плевать. Я почти не задумываюсь о чужом мнении. Мне просто хорошо, я собой довольна (хотя так было не всегда). Но Аня – ребенок, и не нужно, чтобы она страдала в школе из-за моих нестандартных увлечений. Дети бывают весьма жестоки.

Меня саму все школьные годы унижали и изводили насмешками из-за лишнего веса. Дали мне кличку «Обеликс»[2]. С того-то и начались все мои проблемы. До расставания с Аниным отцом пять лет назад меня швыряло из булимии в анорексию и обратно, я то набирала, то теряла десятки килограммов. Сегодня я вешу шестьдесят-шестьдесят пять при росте метр шестьдесят. Иными словами, я в форме и с формами, но спокойно принимаю собственное тело, просто дважды в неделю хорошенько бегаю ради тонуса. Моя мантра: никогда больше не сидеть на диете. Я – нормальный живой человек, который любит вкусно поесть, но и не обжирается, чтобы не вернуться к своим прежним подростковым комплексам.

Короче говоря, во имя душевного спокойствия Ани я иду на небольшую уступку и надеваю кремовую куртку, чтобы скрыть руки и пышный бюст.

– А кто на меня пялится?

– Мам, да все, – повторяет она. – Особенно папы одноклассниц.

Ой. Теперь понятно.

Я знаю, как меня воспринимают в школе. Этакая татуированная, фигуристая красотка в стиле пин-ап, которая одевается в яркие платья и перекрашивает волосы в зависимости от своего переменчивого настроения, точно героиня манги. На сегодняшний день моя длинная гладкая шевелюра отливает медью, а кончики на десять сантиметров выкрашены в ярко-красный цвет. Я делаю макияж в стиле Диты фон Тиз[3]: черная подводка, немного туши и малиновый блеск для губ, который отлично смотрится на моей коже молочного оттенка.

И если столь яркая внешность вполне подходит моему роду деятельности – татуировщица и бармен, – то на фоне других родителей я, конечно, выделяюсь. Уже привыкла к их косым взглядам. Люди норовят осудить меня, совершенно ничего обо мне не зная. Отношение разнится в зависимости от характера и личного опыта каждого человека. Непонимание, неприязнь, отвращение, презрение – или наоборот, любопытство, ревность, зависть, похоть. Хотя мы живем в свободном мире, который поощряет проявление индивидуальности, мой вид либо завораживает, либо раздражает окружающих. Так или иначе, я редко оставляю людей равнодушными. Чопорные матери-католички избегают моего общества, глядя на меня свысока, как на распутную девицу. Я лучше лажу с теми, кто не обременен предубеждениями, но таких тут мало. Что касается отцов, которые обращаются ко мне в школе… в большинстве случаев это разведенные мужчины с грязными фантазиями. Или, того хуже, неверные супруги, мечтающие замутить с эксцентричной матерью-одиночкой, чтобы потом похвастать вечерком перед друзьями. Да, клянусь, эти ублюдки смеют флиртовать со мной, забирая своих детей! Этой категории парней я жестко даю отпор, угрожая все рассказать их супругам.

Еще год назад Ане нравился мой необычный вид. Я даже покрасила волосы в конфетно-розовый цвет, когда дочь попыталась взять меня на слабо. Она носила яркие платья, очень похожие на мои, и рисовала на своих пухлых ручках цветы и звезды. Когда же Аня подросла, ее вкусы стали более сдержанными. Теперь она предпочитает сливаться со своей группой друзей, а не откалываться от них. Я понимаю эту потребность приспособиться, даже если не разделяю подобных взглядов. Мои единственные настоящие подруги – Нина и Лили, пожилая соседка через дорогу, и меня это устраивает.

Итак, о чем мы?

Дочь внезапно спохватывается:

– Мы забыли посадить Роджера обратно в клетку!

– И куда подевался этот грызун Апокалипсиса?

– Наверное, под мебелью прячется. И не надо над ним смеяться, он очень чувствительный!

– Милая, ему не понять наших шуток, у него мозг размером с арахис.

Для Роджера у меня имеются и другие прозвища, но, чтобы не оскорблять слух дочери, их я произношу только при Нине. Например, Ноготрахаль. Кролик у нас не кастрированный, поэтому зачастую у него гон. Я регулярно застукиваю его рядом со своей обувью, если имела несчастье не прикрыть дверцу шкафа. Когда Роджер не сношает мои туфли, он грызет все провода в пределах досягаемости и оставляет за собой след из какашек, точно длинноухий Мальчик-с-пальчик. Еще он не любит морковь, предпочитает хрустящие хлопья, которые Аня иногда отсыпает ему с завтрака, и ест только самые дорогие семечки из магазина. Не будь Роджер таким милым, я бы однажды приготовила рагу из кролика с горчицей.

Моя принцесса становится на колени и выуживает из-под буфета Роджера. Берет его на руки, нежно целует между ушей и сажает обратно в клетку, желая ему хорошего дня. Надо будет собрать помет этого паршивца, как вернусь.

Мы с Аней, весело болтая, выходим из дома и шагаем к моему старому синему кабриолету, припаркованному на стоянке. Этот кусок антиквариата без гидроусилителя руля мне подарил один небогатый парень в обмен на татуировку на правой ягодице – пылающий готический крест с распятой на нем обгоревшей Барби. Я назвала машинку Кристиной, хотя в отличие от кинговской она не красный «Плимут Фьюри» и не одержима никаким злым духом, кроме моего собственного[4].

Грузчики, за которыми я наблюдала в окно, как раз достают какой-то особенно тяжелый прямоугольный стол из стекла и кованого железа. Один из мужиков поворачивает голову в нашу сторону, видит меня, сально ухмыляется и подмигивает. Я выгибаю бровь. Его напарник резко призывает нахала к порядку и требует сосредоточиться на работе. Курильщика уже нет рядом. Я ищу его глазами, сжимая в руке ключ.

– Мама, осторожно! – вдруг окликает дочь.

Слишком поздно.

Моя правая нога ступает в какую-то в скользкую субстанцию.

– Да твою ж мать направо и налево! – вскрикиваю я, отпрыгивая в сторону.

Зараза! Излишне говорить, что я наступила в какашки. И даже не левой ногой! Под гаденькие смешки озабоченного грузчика я сердито вытираю об землю подошву балетки, ругаясь на чем свет стоит. Аня закрывает уши руками. Похоже, сегодня придется высыпать в банку минимум десять евро.

В этот момент прямо на нас бросается предполагаемый виновник торжества. Весьма мускулистая немецкая овчарка… без поводка.

Пес с виду не агрессивный, но я инстинктивно прячу дочь за себя. Чокнутое животное прыгает на меня и едва не опрокидывает под своим весом. Я стараюсь держать его на расстоянии вытянутой руки, но зверюга слишком сильная. А уж когда пес в знак извинений пытается облизать мне грудь… Фу! Сначала насрал под ноги, теперь пускает слюни мне на сиськи… как еще на обувь не помочился, раз уж все равно подскочил? Ну чтоб территорию пометить.

Справа доносится пронзительный свист. Пес оставляет меня в покое и трусит назад к своему хозяину, козлу, который позволил собаке испражняться посреди парковки. Стиснув зубы, я готовлюсь взглядом убить на месте гада… который оказывается не кем иным, как тем самым курильщиком в черных штанах и белой рубашке. Мы смотрим друг на друга, и ругательства застревают у меня в горле. Пусть с такого расстояния я и не могу определить точный цвет его глаз, но нельзя не заметить красивое мужественное лицо и ту сексуальную привлекательность, которую он излучает. Верный пес садится у ног хозяина. Высокий, крепкий парень не говорит ни слова и не улыбается. Просто пронзительно смотрит на меня, держа руки в карманах. Что ж, я и сама могу подойти и потребовать от него извинений.

– Мама, мы в школу опоздаем! – тянет меня Аня за рукав куртки.

Я рассеянно киваю, не отрывая взгляда от незнакомца. Дочь дергает меня за подол платья.

– Мама!

– Да, идем!

Мы спешим к Кристине и открываем двери. Тихо ворча, я сажусь за руль.

– Фу, как воняет! – кривится Аня, морща нос и обмахиваясь.

Она права, от балетки несет дохлой крысой. Боже мой, что ест эта собака, если от ее говна так разит? У меня нет времени складывать крышу машины; я спешно кручу рукоятку, опускаю стекло и проветриваю салон. Теперь чтобы проводить дочь на урок, придется бросить балетки на коврике и заявиться в школу босиком… Вот тебе и «хотела сегодня не выделяться»! Это провал. На будущее – надо всегда держать в багажнике пару туфель на непредвиденный случай.

Заведя машину, я поправляю зеркало заднего вида, пытаясь разглядеть мужчину у здания. Он уже исчез вместе с собакой. Покачав головой, я выжимаю сцепление, одновременно включая первую передачу, и трогаюсь с места.

Руку на отсечение даю, я только что встретилась с новым соседом, тем самым, что въехал в недавно опустевшую квартиру прямо напротив моей.

* * *

Отвезя Аню в школу, я возвращаюсь домой. Сегодня у меня смена только в тату-салоне. Две записи: на 15:00 и на 17:Первая – татуировка саламандры в стиле трайбл на лодыжке, это не займет много времени. Вторая посерьезнее: я начала работу несколько недель назад и вот только теперь смогу закончить. Это своего рода мизанабим, картинка в картинке – изображение хребта поверх собственного позвоночника клиента, нашего завсегдатая, у которого на теле уже с десяток татуировок моего авторства. Мне еще предстоит поработать над тенями и рельефом.

У меня всегда был талант и страсть к рисованию. Чтобы стать татуировщиком, высшее образование не требуется. Владелец салона Крис – хороший друг Нины. Она рассказала ему обо мне, когда я отчаянно искала работу. Мы с ним встретились, я показала Крису свой альбом для рисования, и он сразу же меня нанял. Обучал всему по ходу дела. Крис занимается административными и финансовыми вопросами, а еще делает пирсинг и простые татушки; я же специализируюсь на сложных работах, которые требуют больше времени. Салон у нас, конечно, маленький и скромный, но мы следим за гигиеной, отличаемся серьезным подходом к делу и дотошностью. Благодаря этим принципам мы заслужили неплохую репутацию в городе, и наши клиенты нас хвалят. Сарафанное радио – лучшая реклама. Крис даже планирует этим летом нанять третьего мастера, если бизнес продолжит процветать. Он отличный босс, и я понимаю, как мне повезло. Поскольку дела у салона идут все лучше и лучше, недавно Крис выразил мне благодарность, увеличив мою ежемесячную зарплату на сто евро.

У меня так же нет претензий и к другой моей работе – ирландскому пабу «О'Брайен», где я тружусь барменом по вечерам в пятницу и субботу. Туда я устроилась недавно, всего два года назад. Мой молодой босс Алексис унаследовал паб после смерти отца. Сделал в заведении ремонт и разместил вакансию в Интернете. Я могла указать в резюме лишь опыт работы официанткой в пиццерии, но мой необычный вид, заразительная улыбка и общительность сыграли мне на руку во время собеседования. И, не буду врать, еще оказалось, что я… как бы это сказать… зацепила Алексиса.