Что ты считаешь правильным

От этих слов стало не легче, а только больнее. Внезапно она бросилась к нему, вцепившись в свитер похолодевшими пальцами, прижалась к груди, как испуганный ребёнок. Соль собственных слёз жгла губы, стекая с подбородка ему на одежду.

Он замер на мгновение, затем медленно обнял её, прижав ладонью к себе.

Загорелся старый фонарь, и его тусклый свет выхватил из темноты две фигуры – измождённые, надломленные, цеплявшиеся друг за друга. Говорят, брак – дело привычки. Но привычка – это когда не замечаешь, как завариваешь утренний кофе на двоих. А они замечали. Каждый раз. И каждый раз это напоминало им, что между ними осталась лишь вымученная ритуальность, а не живое чувство.

***

Андрей предложил пока пожить отдельно, Анна молча согласилась. Они никому ничего не сказали. Зашли в дом, будто бы ничего не случилось. Ольга Петровна попросила прощения у детей, дети же просто кивнули в ответ. Анна думала, что почувствует свободу, на деле же – тревогу.

Они снова собрались на кухне, попивая горячий чай с пирогом. Но привычный ритуал вдруг стал невыносимым.

Анна сидела напротив Андрея, и каждый взгляд, каждый жест были наполнены новым, горьким смыслом. Ольга Петровна суетилась вокруг, пытаясь залатать невидимую трещину, но её усилия лишь подчёркивали пропасть между супругами.

Анна поднесла чашку к губам, но чай казался безвкусным. Свобода, которую она так ждала, пахла не свежим ветром, а пылью пустого дома.

Мэри ушла первой, укладывать близнецов, которые клевали носом в тарелку. За ней ушёл Алексей. Андрей с Сергеем разговорились о бизнесе и ушли в гостиную. Оказалось, Сергей – владелец ресторана. Михаил Григорьевич забрал жену с собой на второй этаж, сказав, что девушки сами приберутся на кухне, а ей нужно отдыхать. На деле же Анна понимала, зачем он это делает, и в душе была ему благодарна.

Анна складывала оставшийся пирог в контейнер, а Кира принялась мыть посуду.

– Кира, прости нас, пожалуйста…

– За что? – Кира улыбнулась через плечо. – Тут извиняться не ты должна. Ты же знаешь нашу маму, без драмы она не может жить.

– Всё равно, перед твоим избранником неудобно, – проворчала девушка, складывая контейнеры в холодильник.

– Ох, я ему объяснила, что у нас весёлая семейка и такие скандалы у нас обыденны! – она выключила воду и вытерла руки полотенцем. – Надеюсь, после такого знакомства он не передумает на мне жениться!

– Если передумает – значит, не твой человек, – Анна неожиданно для себя поймала на губах слабую улыбку. – Настоящий не испугается ни скандалов, ни сумасшедших родственников. Тем более ты у нас тоже горячая натура!

– Ой, молчи! – Кира швырнула в неё свернутым полотенцем, но глаза смеялись. – У нас в роду все такие… эмоциональные. Кроме Андрея.

– Когда свадьба? – перевела тему Анна.

– Хочу как можно быстрее, поэтому решили в декабре. Но Серёжа хочет в новом году. Так сказать, в Новый год – в новом статусе.

– В декабре… – Анна задумалась, глядя в окно на тёмный сад. – Снег, огни, запах мандаринов… Это будет красиво.

Кира улыбнулась, отчего веснушки на её лице стали ярче. Она облокотилась на стол, изучающе смотря на бледное лицо подруги в свете фонаря из окна.

– Ладно, о моей свадьбе мы ещё поговорим не один раз. Ты лучше скажи, что случилось у вас, я еле оттащила маму от окна!

– Просто устали, – Анна подняла глаза, и в них была ровная, безнадёжная пустота. – От всего.

Она сжала руки так, что побелели костяшки.

– Иногда люди просто… перегорают. Как лампочки. И уже ничего не починить.

– Ты чего-то не договариваешь… – покачала головой Кира. – Вы разговаривали на повышенных тонах, потом резко замолчали.

– Просто поругались, – девушка обернулась, стараясь не смотреть подруге в глаза. Она врала. Опять врала. – Ничего особенного, обычная супружеская ссора. Одна из тысяч.

Каждое слово давалось ей с трудом, будто губы были сделаны из свинца. Кира сняла фартук и повесила на крючок. Анна знала, что она ей не поверила, но расспрашивать не стала. За это она была ей безмерно благодарна. Они скажут, просто не сегодня.

Они стояли молча, в тихой кухне, где пахло яблочным пирогом и неслышно рушилась целая жизнь. Кира обняла её, гладила по спине, как когда-то в детстве, после очередного падения с велосипеда.

– Всё будет хорошо, – прошептала она на ухо Анне. – Обязательно будет.

Анна кивнула, прижимаясь лбом к плечу.

– А помнишь, как мы в детстве забирались ко мне на кровать с конфетами и смотрели фильмы до утра? – голос Киры прозвучал почти шёпотом. – Давай сегодня снова так сделаем. Забьёмся в комнату, включим какой-нибудь старый трогательный фильм и будем хныкать в подушки. Как тогда.

– Только если ты не будешь, как в прошлый раз, воровать печенье, – попыталась пошутить Анна, разрывая объятия.

Кира фыркнула, беря её за руку и направляясь в гостиную:

– Это было один раз! И мне тогда было десять лет. А сейчас я благородно поделюсь с тобой своей тайной заначкой шоколада.

Они словно маленькие дети, хохоча, вбежали в гостиную и направились к лестнице на второй этаж, под недоуменные взгляды мужчин, сидящих на диване.

– Красотки, а вы куда? – спросил Сергей, едва они успели встать на первую ступеньку.

– На сеанс ночной терапии! – бросила через плечо Кира, таща Анну за собой наверх. – Лечение смехом и шоколадом! Мужчинам вход воспрещён!

Они взбегали по ступеням, и на мгновение Анна почувствовала, как тяжесть в груди отступает, уступая место лёгкому, почти забытому ощущению беззаботности.

Она почувствовала себя снова той маленькой девочкой с растрёпанными косичками, для которой самое страшное горе – это двойка по математике, а самое большое счастье – тайком пробраться на кухню за запретными конфетами.

Комната Киры была её личным манифестом – вызовом всему «девичьему» и правильному. Никаких розовых обоев или кружевных занавесок. Стены были выкрашены в тёмно-синий, почти чернильный цвет, и на них царил хаотичный коллаж из постеров любимых рок-групп.

На полках, сколоченных из грубых досок, стояли не куклы, а коллекция машинок, подаренных братьями, и зачитанные до дыр фантастические романы в потрёпанных обложках.

Всё здесь дышало движением и бунтом. Даже воздух был пропитан ароматом старой бумаги, чёрного кофе и едва уловимым запахом типографской краски – Кира до сих пор собирала вырезки из свежих газет. Это было убежище не принцессы, а репортёра, который с детства знал: её место – не в куклах, а в гуще событий, там, где пахнет сенсациями, правдой и свободой.

Они плюхнулись на широкую кровать с медвежьим одеялом, которое помнило ещё их детские секреты. Кира запустила на ноутбуке фильм, достала из-под матраса заветную шоколадку и разломила её пополам.

– На, – протянула она Анне большую часть. – Репортёрское правило: в кризисные моменты мозгу нужны углеводы и эндорфины.

Они устроились поудобнее, плечом к плечу, как в те времена, когда самыми большими проблемами были несделанные уроки. Экран ноутбука отбрасывал мерцающий свет на их лица, и в этой знакомой, почти ритуальной обстановке Анна наконец позволила себе расслабиться. Пусть завтра снова нахлынет боль – сейчас здесь, под уютным одеялом, с подругой и шоколадом, можно было просто быть. Без масок, без объяснений, без необходимости держаться.

Они смотрели фильм, и с каждым кадром напряжение в комнате нарастало. На экране разворачивалась история любовного треугольника, где героиня мучительно выбирала между страстью и долгом.

Кира фильм осудила. «Если ты живёшь с человеком, которого любишь, – невозможно захотеть другого». Анна же отвечала на это скупо – «Так бывает», Кира же была непреклонна – «У меня точно такого не будет!».

– Легко говорить, когда не сталкивалась с выбором, – голос Анны прозвучал глухо. Она смотрела в потолок, лежа на спине. – Любовь не всегда приходит одна. Иногда она приходит второй. И тогда ты разрываешься на части, пытаясь выбрать, кем из двух себя быть – правильной или счастливой.

Кира что-то сонно пробурчала, натягивая на голову одеяло. Анна так и уснула, смотря пустым взглядом в потолок.

Первый луч субботнего солнца пробился сквозь щель в шторах, выхватывая из полумрака знакомые очертания. Анна медленно открыла глаза, и сознание вернулось к ней нехотя, словно сквозь густой туман.

Первым, что она осознала, был запах – не свой шампунь, а терпкий аромат мужского одеколона, смешанный с теплом тела. Затем – тяжесть на талии. Рука Андрея лежала на ней, как все эти годы, в точном, выверенном жесте, который не изменился за пять лет.

Она повернулась на бок и посмотрела на него. Он не спал. Его пальцы напряглись, собирая ткань на талии.

– Доброе утро, – прошептал он. – Все уже проснулись, а я пришёл тебя разбудить.

– Доброе утро, – так же тихо ответила она. – Спасибо.

Анна скользнула взглядом по его лицу, впитывая каждую знакомую деталь. Его рыжие волосы, всегда чуть непослушные, были уложены назад. Широко посаженные карие глаза, обычно тёплые, как спелый каштан, сейчас были подёрнуты дымкой усталости, а под ними лежали тёмные тени бессонной ночи.

Веснушки, которые в юности сводили её с ума, теперь казались блёклыми на побледневшей коже. Даже ямочка на подбородке, в которую она так любила целовать его, выглядела сегодня просто морщинкой печали.

Она вспомнила, как впервые увидела его – яростного, огненного, с глазами, полными задора. Сейчас перед ней лежал другой человек – тот же, но весь выгоревший изнутри. И виной тому была она.

– Что-то не так?

– Прости меня…

Анна прижалась к нему, положив руку на грудь. Его сердце билось ровно и громко под её ладонью. Этот знакомый ритм был саундтреком её жизни последние годы – успокаивающим и надёжным. Почему-то ей казалось, что это последний раз, когда они лежат вот так, дыша в унисон. Вдруг их совместное завтра не настанет? Рутина их дней была тёплым, хоть и потёртым пледом: утренний кофе, разговоры о работе, его рука на её плече перед сном.

Она представила себе утро в пустой квартире, где никто не ждёт. Тишину, в которой можно услышать собственные мысли. Выбор, который не нужно с ним согласовывать. Мысль об этой свободе сжала ей горло ледяным комом.

«Со старыми привычками живётся легче, не так ли?» – будто бы в ответ на её мысли прозвучал в голове собственный голос, усталый и умудрённый опытом капитуляции.

Она глубоко вздохнула, вдыхая его запах – знакомую смесь одеколона и чего-то неуловимого, что было просто им. И почувствовала, как её рука сама, без приказа, сжимает футболку на его груди. Она не была готова. Не сегодня и не завтра отпускать его. Может быть, никогда. И в этом признании была своя горькая, неудобная правда. Свобода для неё казалась холодной и неудобной, как чужая одежда.

– Что случилось?

Его пальцы осторожно легли на её запястье, всё ещё сжимавшее ткань его футболки. Он поцеловал её в макушку, обнимая.

– Не уходи, пожалуйста.

В её мольбе слышался отзвук детства, которое она пыталась удержать, как пытаются поймать на ладони солнечный зайчик – зная, что он вот-вот исчезнет. Она подняла голову, смотря на него.

– Ты решила начать утро со вчерашнего разговора? – его брови поднялись вверх.

– Я просто хочу попробовать ещё раз. Ещё один шанс дать нам обоим.

Он посмотрел на неё с такой нежностью и такой безысходностью, что сердце её сжалось.

– Мы уже пытались, – прошептал он. – У нас не получилось. Не думаю, что получится снова.

– Я хочу ещё раз! Всё будет по-другому, я обещаю!

Анна потянулась к его губам. Он мягко отвернул голову, и её поцелуй упёрся в щёку – шершавую от щетины.

– Аня, так не получается! – Его голос дрогнул. – Давай не будем всё усложнять, пожалуйста. Я не хочу с тобой разводиться, но мы можем пока пожить отдельно. Должны побыть наедине, чтобы уже принять решение, как двигаться дальше.

Он взял её за плечи, осторожно отстраняя, и встал с кровати. Она села, обняв колени руками.

– Но так мы только уходим от проблемы! Опять!

Он ничего не сказал и вышел, оставив дверь приоткрытой, как бы говоря, что я ещё вернусь. И девушка надеялась, что вернётся.

Она спустилась только через час. Целый час она простояла в ванной под струями воды, пытаясь смыть все эти чёрные дни, которые сгустились над её головой. На кухне уже все собрались, даже Сергей, оказалось, он и не уезжал. Ольга Петровна приготовила блинчики, и когда Анна села за стол, обняла её, как бы извиняясь за вчерашнее недоразумение. Блин встал комом, и она отхлебнула кофе, чтобы хоть как-то его проглотить, наблюдая за всеми. Вокруг собрались идеальные парочки, у которых не рушилась жизнь, как у неё в данный момент. Мэри улыбалась своему мужу, который шептал что-то ей на ухо, а их дети убежали в гостиную. У Киры с Сергеем была своя химия, которую они передавали через лёгкие касания пальцев и брошенные страстные взгляды. И Анна задумалась, существует ли эта идеальная пара, которая вместе до самого конца? Те, что живут душа в душу? Чьи жесты отзеркаливают друг друга, а паузы в разговоре наполнены не неловкостью, а глубоким пониманием.

Говорят, такие пары находят свой ритм – не громкий, как страсть, а тихий, как биение сердца. Они как два дерева, выросшие рядом: их корни переплелись так, что уже не разобрать, где заканчивается одно и начинается другое. Они спорят, но не ломают; устают, но не отдаляются.

Возможно, секрет не в отсутствии бурь, а в том, как стоять спиной к спине, когда ветер пытается повалить. Не в идеальном совпадении, а в умении танцевать под разную музыку, не отпуская рук.

И если присмотреться – это не сияющий миф, а ежедневный труд. Тихое "как твой день?" после тяжёлой смены. Ужин, подогретый в ожидании. Взгляд, который говорит: "Я здесь. Мы справимся". Может, именно в этой обыденности и скрывается самое настоящее чудо.

И может, они с Андреем – идеальная пара, а не уставшие и заблудшие души?

Идеальная не в блеске и страсти, а в этой шероховатости, выстраданной притирке друг к другу. За молчанием – усталость, а не равнодушие. За ссорой – отчаянную попытку достучаться. Анна надеялась, что это именно так. Занималась самообманом, пыталась найти объяснение их хрупкому браку. Она, как коллекционер, собирала редкие крупицы тепла: подарок на день рождение, чашка чая, подставленная ей вечером. Игнорируя при этом ледяное молчание за завтраком, одинокие выходные, отсутствие общих интересов. Она боялась признаться, что их общий дом давно стал для неё красивой, но тесной клеткой.

Мысли её были прерваны предложением Сергея поехать посмотреть его ресторан, составить список гостей и выбрать меню к свадьбе. Поехали все, кроме Алексея и его семейства, им уже нужно было возвращаться обратно. Михаил Григорьевич вызвался отвезти их в аэропорт. После тёплых и слезных прощаний с семейством они расселись по машинам.

Кира с Сергеем взяли с собой в машину Ольгу Петровну, поэтому Анна с Андреем ехали одни. Всю дорогу до ресторана они ехали молча. Анна смотрела в окно на ещё не загоревшиеся вывески, стараясь не встречаться взглядом с Андреем, сидевшим напротив. Спустя час машина остановилась.

Андрей вышел первым, открыв Анне дверь. Молча взяв его предложенную руку, она вышла из машины, направляясь к ресторану за уже вышедшей парой и свекровью.

Ресторан Сергея не был пустым и стерильным, как выставочный зал. Он был наполнен жизнью, и это чувствовалось сразу, едва переступаешь порог.

За тяжёлой дубовой дверью гостей встречал приглушённый гул голосов, негромкая, элегантная музыка и соблазнительные ароматы, плывущие из кухни. Главный зал тонул в полумраке, его освещали лишь бра на стенах и маленькие лампы на столах, отбрасывающие тёплые круги света на скатерти цвета слоновой кости. Стулья с высокими спинками, барная стойка из полированного тёмного дерева, где одинокие гости неспешно потягивали коктейли, – здесь царила атмосфера расслабленной, дорогой непринуждённости. Официанты в белых рубашках и чёрных фартуках ловко скользили между столиками с подносами, на которых дымились блюда.

Сергей провёл их вглубь зала к заранее зарезервированному столику с видом на панорамное окно.

– Когда будет свадьба, естественно, ресторан я закрою, – проговорил он, с лёгкостью раздавая меню, пока официант с безупречной выучкой расставлял перед ними бокалы для воды. – Я думаю, нужно составить список гостей и выбрать меню.

– А твои родители где? – спросила Анна, открывая меню.

– Они очень занятые, даже с Кирой не сразу познакомились, – улыбнулся Сергей. – Что уж говорить о подготовке к свадьбе.

– С нами они тоже не познакомились! – вставила свои пять копеек Ольга Петровна.

Сергей повернулся к ней с самой обаятельной улыбкой.

– Ольга Петровна, это моё самое большое упущение, и я его исправлю. Я уже договорился, что в эту субботу мы все ужинаем вместе в их загородном доме. Мама специально отменила деловую поездку. Они горят желанием наконец-то пообщаться с семьёй своей будущей невестки.

– Рада это слышать, – отозвалась Ольга Петровна, и её взгляд наконец смягчился.

– Давайте уже перейдём к составлению списка гостей. – Андрей с энтузиазмом достал блокнот из заднего кармана пальто и щёлкнул ручкой. – А то ресторан-то вы закроете, а кому в нем сидеть – ещё не ясно. Давайте набросаем примерный круг!

– Согласен с Андреем! Родственники, конечно, в первую очередь. Мама, папа, братья… – Сергей посмотрел на Киру, сидящую напротив.

Кира откинула волосы, пожав плечами.

– Тётя Лиза, наверное, приедет… Дальних родственников приглашать не стоит.

– Как это не стоит? – возмутилась Ольга Петровна. – Конечно будут, я составила список.

Она достала из своей необъятной чёрной сумки лист А4 и передала сыну. Анна смотрела на список, который Андрей держал в руках, и её глаза округлились от удивления.

Список был не просто распечатан, а испещрён пометками и подчёркиваниями разного цвета. Он был разделён на колонки: «Родня со стороны отца», «Родня со стороны матери», «Соседи по даче», «Соседи по прежней даче», «Клуб “Активное долголетие”». Всего Анна с ходу насчитала около ста пятидесяти человек.

– Ольга Петровна, – тихо произнесла Анна, пока список переходил из рук в руки. – а кто такой «дядя Коля с младшим»? И почему он в категории «Обязательно»?

– А это наш бывший участковый! – с теплотой ответила Ольга Петровна. – Замечательный человек. Младший – это его ротвейлер. Он очень воспитанный.

– Ольга Петровна, я, конечно, говорил, что ресторан закрою… – Сергей передал список Кире. – но, кажется, даже он не безразмерный.

– Боже мой, мама! Ты сошла с ума? – воскликнула Кира, отодвигая от себя бокал с водой. – Кто все эти люди?! Вот, например, Геннадий Петрович?

Она потрясла список перед лицом матери, краснея от гнева, так что её лицо почти слилось с цветом волос.

– А это мой стоматолог! – пояснила Ольга Петровна. – Что ж ты так кричишь? Это же свадьба, гости должны быть!

– Мама, я не хочу так много гостей! Я хочу видеть самых близких.

Ольга Петровна подняла на неё удивлённый взгляд, будто она только что предложила провести церемонию в метро.

– Кира, дорогая, это же просто приличия. Нельзя обойти вниманием всех моих знакомых. Вот, Коленька, наш сантехник, который можно сказать спас наш дом от потопа, как я ему в глаза буду смотреть, если не приглашу на свадьбу единственной дочери?

– Мам, ты что, издеваешься? – голос девушки дрожал от злости. – Мы что, весь город кормить будем? Я невеста или клоун в цирке, чтобы развлекать твоих знакомых?

– Кира, успокойся, – строго сказала Ольга Петровна, и в её голосе зазвенели стальные нотки. – Ты думаешь опять только о себе!

Сергей указал официанту на бокалы с водой. Через минуту официант уже разливал в новые бокалы бутылку вина. Анна, до этого молча наблюдавшая за разворачивающимся хаосом, не выдержала и фыркнула. Одной бутылкой вина тут не отделаешься! Все взгляды устремились на неё.

– Простите, – сказала она, прикрывая рот ладонью, но глаза её по-прежнему смеялись. – Я просто представила, как мы рассаживаем гостей. «Дорогие молодожены, соседи по прежней даче, стоматолог и вот этот воспитанный пёс – просим занять свои места!» Вы уж определитесь, это банкет или съёмки скрытой камеры?

Повисла недолгая, но красноречивая пауза. Даже Ольга Петровна на секунду смутилась, её суровое выражение лица дрогнуло. Первым тихий, сдавленный смешок издал Андрей, который тут же прикрыл рот кулаком, делая вид, что кашляет.

Сергей, воспользовавшись моментом, поднял только что наполненный бокал.

– Знаете, как ни странно, но в её словах есть здравая мысль. – Он обвёл взглядом всех присутствующих, и в его глазах мелькнула искорка деловой хватки. – Любое масштабное мероприятие, даже самое радостное, требует чёткого плана и разумных границ. Ольга Петровна, я предлагаю компромисс. Давайте отложим окончательный список и обсудим это в субботу, за ужином с моими родителями. Возможно, свежий взгляд и… более спокойная обстановка помогут нам всем найти золотую середину.

Он многозначительно посмотрел на Киру, давая ей понять, что битва не проиграна, а лишь отложена до более стратегически выгодного момента. Рыжеволосая бестия, которая уже была готова к дополнительному раунду отстаивания своего праздника, буравила изучающим взглядом своего будущего супруга, а затем, с театральным вздохом, всплеснула руками и откинулась на стул:

– Ладно, ваша взяла! – буркнула она. – Давайте перейдём к меню, пока вы не достали ещё один список гостей.

Неловкое молчание повисло над столом, будто густой туман. Все с облегчением уткнулись в кожаные меню, стараясь избегать друг друга взглядами. Первым его нарушил Сергей, его голос прозвучал нарочито бодро, пытаясь рассеять напряжение.

– Что ж, отличная мысль. Как насчёт того, чтобы начать с горячего? Я могу посоветовать утку конфи. Её готовят двое суток, это фирменное блюдо нашего шефа.

– О, утка! – оживилась Ольга Петровна, всё ещё пытаясь вернуть себе утраченные позиции через гастрономическую экспертизу. – Но только если с красным винным соусом, а не с этим вашим современным бальзамико. И обязательно с трюфельным пюре.

– Мам, – тихо, но твёрдо произнесла Кира, не отрываясь от меню. – У меня аллергия на трюфели. Ты знаешь. Мы будем с классическим картофельным пюре.

Ольга Петровна на мгновение смутилась, но тут же перешла в наступление.

– Ну, картошку могут сделать и для тебя отдельно, а для остальных гостей…

– Ольга Петровна, – мягко, но неоспоримо вмешался Сергей, смотря на Киру. – На свадьбе невесты не должно быть «отдельных порций». Если Кира не ест трюфели, значит, никто не ест. Утка будет подаваться с идеальным картофельным пюре и брусничным соусом. – Он сделал пометку в планшете, и в его тоне не было места для дискуссий. – Андрей, Аня, а вы что предпочитаете? Может, есть какие-то пожелания?

Анна, поймавшая на себе взгляд, лишь улыбнулась и покачала головой.

– О, я на стороне невесты. Картошка – это всегда беспроигрышный вариант. Главное, чтобы её хватило на всех, – она многозначительно подняла бровь, и в уголках её глаз заплясали весёлые чертики. – Или мы снова составляем список желающих?

– Я тоже согласен на картошку, – сказал Андрей, сжав бедро Анны под столом и с укором посмотрев на жену. Но маленькая змейка в душе Анны ликовала при виде исказившегося лица свекрови. Бальзам на душу, да и только!

Сергей, поймав этот беззвучный семейный выстрел, едва сдержал улыбку и поспешил вернуть всех к делу.

– Что ж, с гарниром определились. Тогда предлагаю на закуску тартар из тунца с авокадо, – продолжал Сергей, старательно глядя в планшет. – Он у нас…

– Тартар? Сырую рыбу? – Ольга Петровна снова оживилась, как будто её окунули в живительный источник. Она с отвращением сморщила нос. – А если гости отравятся? Нет, уж, лучше проверенная ветчина. Или ассорти сыров. Солидно, сытно, никому не навредит.

– Мам, это же ресторан, а не столовая, – вздохнула Кира, чувствуя, как новая волна усталости накатывает на неё. – Здесь всё свежее. И тартар – это деликатес. Тем более сырная и мясная тарелка тоже будут на столе!

– Деликатес, который может испортить всем праздник, – парировала Ольга Петровна. – Представляю, что скажет тётя Люда со своими больными почками!

Анна, наблюдая, как у Сергея начинают непроизвольно дёргаться брови, снова решила вступить, на этот раз с конструктивным предложением.