скачать книгу бесплатно
КАРАТЫГИН. Свершилось все, раскрылось до конца!
О свет! В последний раз тебя я вижу…
ВАЛЕНТИНА. И что? И как же вы?!
КАРАТЫГИН. Да что же тут поделаешь, душенька? Ужель это только с нами так? Ну, ежели люди возжелали видеть себя рыночным обществом, не творческим, а рыночным, что ж тут поделаешь? Вот, когда бы в этом зале пребывали люди, ты могла бы их спросить: «Желаете ли вы творить, созидать, ткать, возделывать некие эфемерные светозарные вертограды для ваших душ?» «Нет! Нет! – воскликнули бы они в ответ тебе. – Мы хотим торговать. Мы хотим обилия вкусной пищи. Хотим цветных нарядов. Хотим игривых шуток. Хотим оглушающей музыки. Хотим самых ослепительных красок… Чтобы задушить тоненький слабенький, но такой настырный голосок какой-то непонятной тоски…»
ВАЛЕНТИНА. Андрей Васильевич…
КАРАТЫГИН. Так отнесись к ним с чувством, с состраданием. Оставь их в покое. Им тяжело живется, они страдают, они болеют.
ВАЛЕНТИНА. Но… Боже мой! Да нет… Да нельзя же так! Вот вы, вы всю жизнь в театре. Что вы будете делать? Для чего жить?!
КАРАТЫГИН. Что ж… Во-первых, я человек немолодой. А потом – у меня имеется дача. Ну, дача – это громко сказано. Садовый участок. Пять соток. Нет, безусловно, я понимаю, что сад такой площади вряд ли сможет содержать семью. Но я займусь пчеловодством. Поставлю ульи. Я уже и книжку купил – «Работа на пасеке».
ВАЛЕНТИНА (сострадательно). Ах, Андрей Васильевич…
КАРАТЫГИН (оптимистично). Правда, там, вокруг дачи, не очень-то богата кормовая база для пчел. (Гордо). Видишь, как я уже изъясняюсь! Но ведь можно осуществить улучшение кормовой базы для пчел в единстве с интересами ближайших колхозов… совхозов… Или что там сейчас?..
ВАЛЕНТИНА. Там сейчас – плантаторские владения неоколонизаторов.
КАРАТЫГИН. Ну, что ты, Валечка! Я видел, там, окрест моей дачи, есть селения. Недалече. Можно же рекомендовать поселянам (и даже помочь им в этом) окружать свои приусадебные участки живыми изгородями из цветущих кустарников. Ведь пчелы, привлеченные обилием ароматных соцветий, окажут неоценимую услугу при опылении садов, огородов и бахчей самих сельчан, а значит, многажды увеличат их урожаи! (Увлекаясь своим рассказом). Я замечал в округе много пустырей, ужасных оврагов, некрасивых заброшенных мест. Я, думаю, можно пойти к местным жителям и предложить им совместными силами облагородить все эти пустырища и ужасные свалки высадкой медоносных деревьев и кустарников. Вряд ли обнаружатся среди местных колхозников… крестьян ли, такие, кому не по нраву пришлись бы душистые липы и белоснежные черемухи, дышащие медом яворы, могучие ветлы или карминные веточки верб, усыпанные по весне серебристыми пушками, тенистые вязы; словно облитые золотом, кусты желтой акации в цвету, плакучие ракиты вдоль рек с бледно-лиловыми звездочками цветов на изящно изогнутых ветвях, глядящихся в зеркальные воды рек и прудов. И ведь любое из этих растений может дать изрядное количество нектара для пчел! А что это… Никак ты плачешь?
ВАЛЕНТИНА. Нет, ну, что вы! (С жалкой улыбкой). Тушь дешевую купила. Сэкономила дуреха. Конечно, вы могли бы пойти к пейзанам и предложить, чтобы они засадили все свои помойки и буераки жимолостью и розами. И они, я уверена, с воодушевлением и радостью приняли бы ваше предложение… Но… Милый, Андрей Васильевич… Лучше бы вы играли на сцене. Потому что вот этим ремеслом мало кто владеет так, как вы. А пчелы… Липы, ракиты… Это тоже чудесно! Но есть еще люди, которые не хуже, а, может быть, немного лучше вас разбираются в этом деле.
КАРАТЫГИН. Да?
На сцену выходят Кирилл и Джалиль Шайхельисламов. К
ним подходит Кристина. Что-то спрашивает у Кирилла,
затем припадает к его плечу, – тот приобнимает ее.
Чуть позже к компании присоединяется Богдан.
ВАЛЕНТИНА. Конечно. Я хотела бы вновь увидеть вас в одной из тех ролей, которые помогали многим людям иначе взглянуть на окружающий мир, понять что-то особенное, открыть новое в самих себе. А принуждать вас играть медведей – это все равно, что забивать гвозди микроскопом. Можно забивать гвозди микроскопом? Вполне. Правда, не слишком удобно, но возможно. Хотя много полезнее было бы, использовать сей предмет по назначению, не правда ли?
КАРАТЫГИН. Хм… Так что? To be, or not to be: that is the question:
Whether ’tis nobler in the mind to suffer
The slings and arrows of outrageous fortune,
Or to take arms against a sea of troubles,
And by opposing end them?
ВАЛЕНТИНА (с чувством).Вот именно: Сносить в душе с терпением удары
Пращей и стрел судьбы жестокой или,
Вооружившись против моря бедствий,
Борьбой покончить с ним?
Она замечает стоящих рядом и слушающих артистов.
ВАЛЕНТИНА (всем). Или,
Вооружившись против моря бедствий,
Борьбой покончить с ним?
ВСЕ (почти слитным хором). Вооружившись против моря бедствий,
Борьбой покончить с ним!
Актеры сходятся в узкий кружок и принимаются что-то
оживленно и весело обсуждать.
Появляется Табаки. Опять в его руках порхает листок
бумаги. Он пытается приблизиться к группе. Но его
манёвр не остается незамеченным, – уняв ажитацию
прений, артисты, не размыкая круга, начинают
двигаться к кулисам, за которыми и скрываются.
Оставшись в одиночестве, Табаки принимается нервно
бродить по сцене, время от времени заглядывая в тот
или иной угол. Вдруг что-то привлекает его внимание
вверху сцены.
ТАБАКИ (кричит по направлению осветительской будки). Что вы повключали столько софитов?! Может, из вашей зарплаты надо удерживать за перерасход электричества?!
Входят Дизайнер и Клювгант.
КЛЮВГАНТ (доверительно, сладко). И можете быть таки уверены, что я перекинусь словечком по вашему вопросу и с Яковом Львовичем, и с…
ДИЗАЙНЕР. Вы имеете в виду…
КЛЮВГАНТ. Да. Да-да-да.
ДИЗАЙНЕР. М-м!
КЛЮВГАНТ. И с тем, о ком я вам там говорил. И никакого для вас геморроя! Так что, вы будете иметь свой очень хороший интерес.
ДИЗАЙНЕР. Ну, может быть. А я поговорю с генеральным. Вы понимаете.
Дизайнер делает некие тайные знаки, – Клювгант
отвечает такими же таинственными пассами.
ДИЗАЙНЕР. Чтобы вы могли получить… (Те же пантомимные средства выразительности). Так сказать, премию за сотрудничество с нами. Ес?
КЛЮВГАНТ. Ес, ес. А уж вы нам все-таки скидочку.
Стороной проходит Тетя Катя. В одной ее руке
неизменная швабра, под мышкой другой – вазон с
довольно крупным растением.
КЛЮВГАНТ (тете Кате). Ну-ка… Эй, как вас?.. Проводите нашего гостя к выходу. (Дизайнеру). Так не забудьте: нам скидочка, вам… да, то самое. И еще… И вот это…
ДИЗАЙНЕР. До свидания.
КЛЮВГАНТ. Всего наилучшего.
Дизайнер уходит за Тетей Катей.
КЛЮВГАНТ (Табаки). Ну, что, подписи собрал? (Отнимает у Табаки листок бумаги, который тот порывается спрятать). Ну, что я тут вижу? Я вижу одну белую бумагу!
ТАБАКИ, Так сейчас же того. Они это. Все костюмы меряют. Репетиция же вот.
КЛЮВГАНТ. А это на обороте что тут за каракули?
ТАБАКИ (преображаясь). Так это ж я зафиксировал… Вы же просили присмотреть за настроениями в коллективе.
КЛЮВГАНТ. Боже мой, что это?! Автографы болезни Паркинсона? И что?
ТАБАКИ (горестно). Как я вот это погляжу… не любят они вас. В смысле, нас. Не любят нас с вами.
КЛЮВГАНТ. Да? Ну, как говорят умные люди, даже из самой сладкой любви компота не сваришь. И что?
ТАБАКИ. Ну, вот, Букетова Валентина сказала, что адвокаты хуже проституток.
КЛЮВГАНТ. Ты посмотри, какие разговоры внутри этого народа бродят. А с виду такие покладистые дрессированные жи… жители.
ТАБАКИ. А вот Кирилл. Тот, которому вы зачем-то хотите постановку у нас дать. Стожаров. (Читает). «Ротшильды укрепляют героиновые пути».
КЛЮВГАНТ. Это из каких же средств массовой информации он такое узнал?
ТАБАКИ. А вот Нетудыхатка. Нетудыхатка Богдан. Умник! Говорит: «Кто курирует наркотрафик, тот и организует всякие гуманитарные организации по борьбе с наркотиками». Наглец какой. И еще, что миротворческие войска нашего мирового сообщества захватили Афганистан, чтобы (читает) наставить военных баз в регионе и засыпать героином все подступы к источнику энергетических ресурсов.
КЛЮВГАНТ. Так-так-так…
ТАБАКИ. С такими мыслями… с такими разнузданными мыслями их ничего не заставишь подписать… Им бы вот кнута дать!
КЛЮВГАНТ. Так-так-так… Осла подгоняй не кнутом, а таки овсом. Надо им дать… немного денег.
ТАБАКИ. Денег?!
КЛЮВГАНТ. Да… Да! Иди сейчас к Изобелле Наумовне, скажи я велел всем артистам немедленно выдать по десять… ладно уж, таки по двадцать условных денежных единиц.
ТАБАКИ. По двадцать баксов! Вот так, ни за что…
КЛЮВГАНТ. Они отдадут.
ТАБАКИ. Как отдадут? Да у них ничего нет! Они нищие. Они не отдадут!
КЛЮВГАНТ. Они все мне отдадут. (Стремительно идет к выходу. Резко останавливается). Да, после раздачи денег – летучка. Подготовьте место, соберите людей.
ТАБАКИ. А где? Все ж занято… А у вас в кабинете уж неделю, как начали ремонт.
КЛЮВГАНТ (раздраженно). Ну, не знаю. Подумайте. Вы же олигофренией не страдаете. Организуйте. За что вы таки деньги получаете? (Уходит, фыркая и отдуваясь).
Табаки после ухода директора какое-то время
остается стоять на месте. Затем делает несколько
шагов в одну сторону, в другую… Садится на стул.
Сидит, не шевелясь, уперши локти в колени и закрыв
ладонями лицо.
Мяукает кошка.
Голоса рабочих.
Где-то далеко взрыв хохота нескольких человек.
Звукорежиссер запускает какую-то мелодию, но
носитель, как видно, испорчен: музыка искажается и
начинает дребезжать.
ТАБАКИ (внезапно вскакивая, кричит звукорежиссеру). Да я же сто раз тебе говорил выбросить этот запиленный диск! Ты что, хочешь мне репетицию завалить?!
В ответ доносится ослабленный расстоянием голос:
