скачать книгу бесплатно
КЛЮВГАНТ. Что Эст Сайд?
ВАЛЕНТИНА. Ничего. Должно быть, наслаждается демократией. (Вглядывается в его лицо). Что-то вы неважно выглядите. Как ваше здоровье?
КЛЮВГАНТ. Лучше, чем у всех.
ВАЛЕНТИНА. Ух-ты! (Уходит).
КЛЮВГАНТ. Что это они тут об Эст Сайде говорили?
ТАБАКИ. Точно, говорили.
КЛЮВГАНТ. По-моему, как-то неодобрительно таки говорили?
ТАБАКИ. Очень точно подмечено: неодобрительно. Что-то личико у вас сегодня особенно желтенькое.
КЛЮВГАНТ. Что?
ТАБАКИ. Я говорю, очень точно подмечено: вот именно, как бы неодобрительно, недоброжелательно.
КЛЮВГАН. Не нравится мне, когда вот это начинают нехорошо говорить… не то, чтоб о США, а вообще о руководящих принципах.
ТАБАКИ. Сто процентов!
КЛЮВГАНТ. Кто сейчас объединяет передовую, наиболее таки сознательную часть нашего народа и всех цивилизованных народов мира?
ТАБАКИ. Ну дык!
КЛЮВГАНТ. Вот и, будь добр, нигилизм свой засунь себе в одно место. А то сегодня они миротворческую демократическую миссию НАТО будут критиковать, завтра усомнятся в том, что американцы таки были на Луне, а там, глядишь, и в театре бардак начнется.
ТАБАКИ. Не приведи Бог, Натан Фридманович!
КЛЮВГАНТ. Что, подписала она?
ТАБАКИ. Которая?
КЛЮВГАНТ. Обе.
ТАБАКИ. Не успел еще. Виноват. Ну, Кристинка-то, понятно, подпишет.
КЛЮВГАНТ. А эта?
ТАБАКИ. Подпишет, подпишет. Куда денется?
КЛЮВГАНТ. Оно, конечно, можно было бы и без того. Но, если будет единое искреннее желание коллектива, – тогда таки легче.
ТАБАКИ. Однозначно.
КЛЮВГАНТ. Так ты пойди давай… Что народ там… Какие настроения и все такое.
ТАБАКИ. Да ужас!
КЛЮВГАНТ. Да?
ТАБАКИ. Сегодня с утра пораньше, вон, Богдан Нетудыхатка даже СПИД отрицал. Да, так вот и говорит: это все проклятые ростовщики и их прихлебатели придумали, чтобы из людей деньги качать.
КЛЮВГАНТ. Что, так и говорил: ростовщики, прихлебатели?
ТАБАКИ. Да вот матерью клянусь… Нет, мать уже пятнадцать лет, как на кладбище. Детьми клянусь!
КЛЮАГАНТ. Да, это две большие разницы – поклясться мертвой мамой или живыми детьми. Однако очень нехорошо, что такие вольности народ позволяет себе в мыслях… Ладно бы в мыслях, а то…
ТАБАКИ. …в высказываниях!
КЛЮВГАНТ. Нехорошо.
Из кармана его брюк раздается гимн страны.
КЛЮВГАНТ (с поспешностью достав мобильный телефон). Добренького вам дня, Аркадий Семенович. (Странным образом Клювгант в голосе и повадках вмиг становится похож на Табаки). Мое – прекрасно. Ваше здоровьечко, я уверен, таки не хуже. А как ваш псориазик? Мой – превосходно! Да, для вас, Аркадий Семенович, все, что угодно. Что? Еще один бутик нижнего белья? Теперь в нашем театре? Конечно, сделаем. Арендочка. Что вы! Это будет вам стоить символической суммы. Местечко найдем. А вот у нас бутафорская как раз для этого есть. Мы все оттуда вынесем, площадь освободим, двери замуруем, а снаружи, с улицы новые прорубим. Вот и чудно будет. Что вы говорите! Не за что. Но вы, Аркадий Семенович, помните, мы говорили… Да! Вы уж постарайтесь… да, чтобы депутаты приняли таки правильное решение. Да. И вам! А вам еще в сто раз больше! И… Да! И чтобы, как говорят, все у нас было, и нам ничего за это не было. Огромное вам спасибо за звоночек. (Нажимает кнопку отбоя и вновь становится самим собой). Ты посмотри… Вот уж аппетит! Просто булимия!
ТАБАКИ. Ничего. Бог поможет.
КЛЮВГАНТ. Если бы Бог жил на земле, люди повыбивали бы ему все окна. (Идет, но вдруг останавливается). А что же с этими делать… (его лицо перекашивает, как от съеденного лимона) с артистами? Может, им водки дать?
ТАБАКИ. Шикарно. Умнейшая мысль.
КЛЮВГАНТ. Да?
Уходит. За ним увязывается Табаки.
Сцена вновь остается пуста.
Голос из динамика: «Артист Шайхельисламов, зайдите в
пошивочную. Джалиль Шайхельисламов, зайдите в
пошивочную».
Появляются монтировщики, которые принимаются
возиться с задниками. С разных сторон слышится
обыденная профессиональная перекличка различных
работников сцены.
Необходимый задник монтировщики выбирают не с
первого раза. Наконец находят, начинают опускать, но
их окликает кто-то, и те покидают сцену, оставив
задник опущенным на две трети. На нем грубо и ярко
написан некий «мультяшный» ландшафт.
Стремительно выходят на сцену Валентина Букетова,
Кирилл и Богдан Нетудыхатка. Они заметно возбуждены
остротой захватившего их разговора. Букетова
наряжена в розовое атласное платьице шестилетней
девочки, в руках держит такую же блестящую розовую
голову свиньи.
Богдан в коротких штанишках на широких бретелях, на
ногах белые гольфы, тапочки с пушистыми помпонами.
На голове его колышутся укрепленные на обруче
длинные тряпичные уши, – возможно, это костюм зайца.
Или ослика?..
ВАЛЕНТИНА. Вот именно! Я и говорю, давайте поставим такую пьесу, чтобы весь город сбежался, чтобы полюбовался и на своих вождей, и на самих себя – бессловесных рабов, и вообще…
БОГДАН. Да! А то ведь наши театральные поделки так же походят на искусство, как свинья на коня.
ВАЛЕНТИНА. Попрошу без намеков на личности.
Все смеются.
ВАЛЕНТИНА. Действительно, ладно еще эти детские спектакли, рассчитанные разве на детей, страдающих слабоумием; так и всё ж остальное на уровне – любовник в шкафу, теще подмешали слабительного, тортом в морду… Давай, Кирюша, на тебя вся надежда.
Слышится раздраженное кошачье мяуканье.
КИРИЛЛ. Да что это у вас всё кошки мяучат?! Зачем вы их развели в таком количестве? Мыши одолевают?
БОГДАН. Так это же Клювгант.
ВАЛЕНТИНА, У нас…
БОГДАН. …завтра…
ВАЛЕНТИНА. …открывается выставка кошек.
КИРИЛЛ (ошалело). Вы-став-ка ко-шек?! В театре? А как это?..
БОГДАН. А так это. Два месяца назад была выставка экзотических гадов – жабы, саламандры, гадюки там всякие. А через месяц…
ВАЛЕНТИНА. …собачья выставка намечается.
КИРИЛЛ. Ни черта себе!
БОГДАН. Так, а что тебя удивляет? В столярном цехе нашего театра уже несколько лет делают, так сказать, итальянскую мебель. И двери еще какие-то. В пошивочном…
ВАЛЕНТИНА. …тренировочные костюмы «Адидас» строчат.
БОГДАН. Клювгант уверяет, что таким макаром он укрепляет материальное положение театра. Понятно, что на самом деле он укрепляет свое материальное положение. Ну, и Табаки, надо думать, какая-то там косточка перепадает с барского стола. Что ты так смотришь? Автостоянка под театром – тоже Клювганта.
ВАЛЕНТИНА. Летнее кафе «Мельпомена».
БОГДАН. В нашем театре и салон проката свадебного платья есть. «Бавкида».
ВАЛЕНТИНА. И похоронное бюро «Харон».
КИРИЛЛ. Ты посмотри, как это вашего Натана Фридмановича на греческую мифологию разбирает!
БОГДАН. Я уж не говорю о том, что два-три раза в неделю мы отдаем зал под всякие там сектантские шабаши, встречи с людьми, лично познакомившимися со снежным человеком, лекции – вроде «Как вдвое увеличить свой бюст». Мы даже наши спектакли иногда отменяем.
КИРИЛЛ. Как-то… и не смешно.
ВАЛЕНТИНА. Вот то-то же. (Богдану). Да сними ты эти уши! Они постоянно колышутся и… и-и… ужасно раздражают.
БОГДАН. А куда я их дену? Я сам чувствую, что они постоянно шевелятся… А куда я их положу? Потеряю, – потом еще Клювгант цену всего костюма вломит. Ладно, я уже к ним привык.
Как всегда внезапно возникает Табаки. То в одной его
руке, то в другой время от времени появляется
белый листок.
ТАБАКИ (очень весело). А ну-ка, господа артисты, кто хочет остограмиться?
БОГДАН (очень заинтересованно). Ого! Неплохо. А что за повод?
ТАБАКИ. А у меня… племянница… Родила. Приглашаю разделить, так сказать, счастье. Всех прошу в мою гримерку.
КИРИЛЛ. У вас просто праздник за праздником!
ТАБАКИ. Да, иногда тяжело приходится.
БОГДАН (оживленно). Так идемте, поздравим… (Замечает неодобрение на лицах своих приятелей и осекается). По стопарику-то не повредит…
ВАЛЕНТИНА (просто). Это вы с Натаном Фридмановичем хотите подпоить нас что ли перед принятием некоего ответственного решения? Это как-то связано с подписанием той бумажки?
