Точки притяжения

– Но ты не думай, – продолжил Марк, на миг заставив Киру поломать голову над тем, о чём она должна была не думать, – я люблю детей одинаково.

Они не были в лифте одни: пару раз он остановился, чтобы впустить нескольких человек, которые не менее сподручно, чем изначально пустой лифт, оказались всецело поглощены своими разговорами – на них можно было не обращать внимания.

– Макс – наш первенец. Мы были так счастливы, когда он родился, – оживлённо проговорил Марк и почему-то стал посмеиваться, – что просрочили второго. Мы изначально планировали, чтобы дети родились с меньшей разницей. Но он не Майя, да? – прибавил он, находясь под властью смешливого настроения. – Ты его видела. И слышала. И на маму похож – будь здоров. Я ещё в молодости узнал, что у моей жены есть очень чёткие границы, что она хочет говорить, а что – не хочет. Как скажет мне «я не буду про это рассказывать», ещё таким спокойным и уверенным тоном, я аж робел перед ней, – признался он, снова начав смеяться: на этот раз у него даже заходили плечи. – А этот весь в неё. Я спрошу у него «ты куда пошёл?», а он мне «а это важно?», – ровной интонацией передразнил Марк, так удачно изобразив сына, что Кира не смогла сдержать лёгкий смех. – И я замечаю иногда, что испуганно мотаю ему головой, как жене в молодости! – воскликнул он; в уголках его глаз даже собрались слёзы от смеха. – Фух, – отдышался Марк, вытирая глаза тыльной стороной ладони. – А так, конечно, скрытный. Мы даже один раз поскандалили на эту тему.

– Серьёзно? – выпалила Кира, не успев осознать, что задаёт вопрос вслух: она не могла представить себе ни того, ни другого в пылу скандала; Майю она представляла прекрасно.

– Да! – сказал он таким же тоном, каким говорят «ты только представь себе!». – Как-то летом ушёл куда-то на всю ночь, телефон у него выключен, и ни ответа, ни привета. А потом пришёл и упрямо отказывался говорить, где был. Ой, это давно было. И это так, один раз.

Марк добродушно махнул рукой, пока Кира пыталась понять, что означало «один раз»: один раз был только скандал или скандал из-за того, что он ушёл на всю ночь?

Двери лифта открылись. Марк сказал Кире «извини», достал телефон и, прижав его к уху, быстро пошёл к выходу из здания. Ту небольшую порцию новой информации, которую она только что узнала, Кира перематывала в голове весь сегодняшний вечер, даже забыв лёгкую подавленность от того, что сегодня она ни разу не увидела Макса – его вчерашнее поведение в конце их встречи, несмотря на всю её решимость не придавать этому особого значения, оставило свой отпечаток: она стала бояться того, что он мог начать её избегать.

День 38, неделя 6, среда

Первая половина рабочего дня оказалась настолько напряжённой, что Кира мало того, что не нашла времени ни на один небольшой перерыв, так ещё и вынырнула из непривычного аврала только спустя полчаса после окончания формального времени ланча. Устало выбравшись из-за стола, она вдруг остановилась из-за внезапно вспрыгнувшего лихорадочного сердцебиения – такого, будто бы она только что спрыгнула с утёса: она увидела, что, опустив взгляд в телефон, в сторону лифтов неторопливо шёл Макс; он уже прошёл мимо и подходил ко входу в широкий коридор. Она, стараясь не идти вызывающе быстро, догнала его.

– Привет! – сказала она, появившись из-за его плеча.

– О. Привет, – ответил он и, слегка сведя брови, посмотрел на неё так, будто не ожидал её здесь увидеть.

В душе́ Киры что-то глухо сорвалось вниз и, забрав с собой весь воздух, ухнуло в пропасть: всё-таки его позавчерашний резкий побег был связан с ней? Он просто-напросто сбежал от неё? Теперь она – персона нон грата? Её разум, заведённый спущенной с поводка тревогой, перевозбуждённой собачкой судорожно заметавшейся из стороны в сторону, потребовал немедленного охлаждения: Кира тут же стала убеждать себя в том, что Макс, скорее всего, не убегал от неё – позавчера она, строго говоря, не делала и не говорила ничего настолько уж плохого.

– У меня сегодня поздний перерыв, – сказала она, чтобы поскорее продолжить разговор.

– Ну и день, да? У меня тоже, – ответил Макс, убирая телефон в карман джинсов. – Не против… – начал он, но тут же осёкся, так как ровно в это же время Кира начала спрашивать «Ты же не про…».

Тотчас же всё напряжение (если оно действительно существовало и Кира его не выдумала) вытеснилось двумя улыбками.

– Идём, в общем, – подытожил он и нажал на кнопку вызова лифта.

Лифт приехал очень быстро; он был почти пуст.

– В прошлый раз мы, кстати, опять свернули на меня, – заметил Макс, когда они зашли внутрь. – Так что твоя очередь.

– Рассказывать про себя?

– Угу.

– А что ты помнишь? – с недоверием спросила она, решив проверить, просил ли он рассказать что-либо про себя именно потому, что действительно хотел что-то узнать, или просто затем, чтобы поддержать разговор и дать голове отдохнуть, пропуская реплики собеседника мимо ушей; её бывшие коллеги иногда так делали. – Про что я рассказывала в прошлый раз?

– А для чего я, по-твоему, спрашиваю? Чтобы тут же забыть?

Они вышли в холл пятнадцатого этажа: вход в кафе располагался тут же.

– Кто тебя знает, – с шутливой небрежностью бросила Кира; она его, строго говоря, и правда почти не знала.

– Ты говорила про коллегу, которому хотела подарить линейку, – уверенно вспомнил Макс. – Давай что-нибудь в таком же роде.

– Опять жаловаться? – разочарованно вздохнула Кира и ненадолго задумалась. – Хорошо. Вот тебе ещё история. Был другой коллега, поинтереснее. Он любил подходить ко мне и тоном, не обещающим ничего плохого (в смысле с праздным любопытством), спрашивать, как бы изменился ход истории, если бы… м-м… если бы какой-нибудь известный исторический эпизод завершился бы иначе.

– Например?

– Например, если бы Наполеон не проиграл. Мне эти вопросы не нравились в принципе, так что я пыталась отвечать что-нибудь совсем расплывчатое, чтобы отстал поскорее. Что-то вроде «наверное, было бы хорошо» или как-то так: пыталась угадать ответ, который он хотел бы услышать. Ну, по-моему. Но он каждый раз – заметь, каждый раз – начинал орать и…

– Что, прям орать? – перебил её Макс.

– Да, от праведного возбуждения, – Кира устало махнула рукой. – Орал и доказывал мне, почему я не права. У него даже это, – она показала ладонями на область глаз, – белки́ кровью наливались.

– Знаешь, какой для него был бы идеальный подарок?

– И какой?

– Генератор случайных ответов.

– Он бы выпал из жизни как минимум на год, – согласилась она, усмехнувшись.

Они сели за стол. В пылу разговора Кира даже не посмотрела, какую еду выбрала: она помнила, как за что-то расплачивалась – и всё. Она была уверена, что если сейчас опустит взгляд, то удивится всему, что найдёт на своём подносе; так и оказалось.

– О, Тина, – внезапно сказала Кира: она сидела лицом ко входу и могла видеть почти всё кафе. – Точно, она же тоже за сегодня почти ни разу не встала. Ты её знаешь?

– Немного.

– Я её обожаю. Такая забавная. Не сравнить с моей предыдущей начальницей. Не нужно на меня так смотреть! – Кира еле-еле сдержала смех: при упоминании её предыдущей начальницы Макс заинтересованно приподнял брови.

– Ты первая начала. Давай, рассказывай.

– Да она просто была неприятной. Претензии постоянно выкидывала. Типа «ты мешаешь коллегам работать».

– Вопросами про Наполеона?

– Типа того, кстати. Я серьёзно. Я же поддержала этот разговор, так что по её мнению это была моя вина. Или, к примеру, «ты уходишь с работы вовремя».

– Это не комплимент разве?

– Если бы она хоть раз сказала комплимент, её бы не пустили на следующий съезд дьяволов. Нет. Это означало, что я не показываю должного старания. – Сказав это, Кира снова перевела взгляд с собеседника на кафе. – Там и Амир следом идёт.

Как раз в это время к их столу подошла Тина.

– Можно? Не отвлеку?

– Конечно.

– Там Амир за мной шёл, по-моему. О, а вот и он.

– Всем привет! – радостно воскликнул Амир, когда ему оставалось ещё несколько метров до их стола. – Можно же к вам? – спросил он, подойдя к ним, и, дождавшись кивка, сел. – Ну и день, да?

– Ни слова про работу, – отрезала Тина: она ненавидела говорить про работу во время, которое нельзя было считать строго рабочим.

– Уже лето на дворе, – тут же сменил тему Амир. – Ну что, коллеги, кто куда поедет в отпуск? Хотя, ты же только что из Кореи, да?

– Угу.

– Из Кореи? Серьёзно? Моя сеструня бы душу продала за такое, – Тина впечатлённо покачала головой. – Я это лето в городе.

– А мне пока не положен отпуск.

– Точно. Забыл, извини. Ну, на дворе лето – его можно хорошо провести и без отпуска.

Амир тут же начал подтверждать свои слова повествованием о том, как он и его девушка увлекательно провели прошлое лето в городе. Остаток их припозднившегося перерыва прошёл за его рассказом и комментариями собеседников; закончив ланч, они вместе доехали до двадцатого этажа и разошлись по рабочим местам.

День 39, неделя 6, четверг

Рабочий день пронёсся за пять минут: отголоски вчерашнего аврала всё ещё тревожили поверхность рабочего процесса. Выйдя на первом этаже из лифта, Кира выдохнула и решила, что лучшим лекарством от наседающей усталости станет длительная освежающая прогулка: на дворе, кажется, был солнечный, но нежаркий день. Утомлённо бредя по холлу и доставая из рюкзака наушники, она ощутила, как что-то упорно пыталось пробиться сквозь душный рой навязчивого изнурения: что-то не хотело, чтобы его забывали, и настойчиво тянуло память за рукав. «Точно, – наконец-то вспомнила она, остановившись, – мы ни разу сегодня не виделись». Как только Кира начала оценивать ситуацию – узнавать время, чтобы понять, насколько она задержалась, и думать, можно ли было в очередной раз попробовать сымитировать вынужденную остановку неподалёку от крутящихся дверей и тем самым взять нужное время на ожидание – сквозь обширные стёкла холла она увидела, как Макс собственной персоной стоял на улице в тени сразу после выхода и, держа в руках телефон, что-то внимательно в нём делал. Испугавшись того, что он мог в любую секунду завершить свои внутрителефонные дела, сняться с места и уйти, Кира ускорила шаг, только на ходу подумав о том, что он, возможно, кого-либо ждал. Выйдя из здания и не успев ничего сказать, она остановилась, потому что он внезапно поднял голову и посмотрел на неё.

– Привет, – улыбнулся он.

– Привет, – выдохнула Кира: она была настолько уверена, что он не видел её приближения, и была настолько сбита с толку своим внезапным самообнаружением, что не вернула улыбку. – Ждёшь кого-то?

– Нет, я… – начал говорить Макс, убирая телефон в передний карман брюк, но почему-то не закончил фразу и тут же спросил: – Тебе в какую сторону?

«Туда же, куда и тебе», – упрямо подумала Кира.

– А тебе?

Он внимательно посмотрел на неё, будто пытаясь понять, чего она хотела добиться, желая узнать его направление.

– А тебе? – с мягкой настойчивостью переспросил он.

– Туда, – сдалась она, показав направо, в сторону парка. – Хотела погулять.

– Мне в ту же сторону, – к её радости ответил он. – Ты против моей компании?

Это была необычная формулировка. Неужели он подумал, что она пыталась от него отвязаться?

– Не против, конечно. Ты подумал, что я хочу пойти в противоположную от тебя сторону? – спросила Кира, не найдя ничего лучше прямого вопроса.

– Именно так и подумал, – спокойно ответил Макс.

Кира изумлённо приподняла брови.

– Неправильно подумал. И вообще я в последнее время много жаловалась, так что теперь твоя очередь: давай теперь ты пожалуешься мне на что-нибудь, – быстро попросила она, чтобы показать свою увлечённость диалогом и тем самым в очередной раз опровергнуть его непонятно откуда берущееся предположение о том, что она не была заинтересована в его обществе.

– Ух ты, как удачно.

– Почему?

– Вход в парк совсем рядом, я не успею ничего рассказать, – довольно объяснил он.

– Точно… – разочарованно протянула Кира.

– Я могу погулять немного.

– Отлично тогда. Давай, жалуйся. Посмотри, каково это, – задорно сказала она: теперь настала её очередь потешаться.

– Я не знаю, на что пожаловаться. Ладно, сейчас подумаю. Хм… У нас с сестрой есть кузен – Влад – и мы его ненавидим.

– Какое сильно слово, – удивилась Кира, на ходу обернувшись к нему так, что ей пришлось пройти пару шагов спиной вперёд. – За что?

– За всё. Мы много времени проводили в детстве, и каждый раз… – он внезапно замолк и с каким-то неприятным осознанием посмотрел на неё. – Я тебя понял.

– В смысле?

– Жаловаться неприятно. Как будто ноешь и напрашиваешься на сочувствие, – сдвинул брови Макс.

– Вот видишь!

– При этом я сам не воспринимаю это, как жалобы: это просто воспоминания, – рассуждал он.

– Всё равно неприятно, да? А ты каждый раз заставлял меня вспоминать что-то новое.

– Поэтому ты хотела от меня убежать?

– Я не… – начала оправдываться Кира, но, внезапно осознав спокойную повседневность интонации его вопроса, отвернулась, чтобы подавить смех. – Не уходи от темы, – решила она, справившись с порывом. – Продолжай.

– Ладно. Когда мы только с ним познакомились… Я, кстати, не знаю, почему мы не были знакомы раньше.

– А сколько вам с Майей было лет? И чей он сын?

– Девять и шесть. Брата папы. Когда мы только познакомились (он, кстати, на год меня старше), он пришёл с другом, и они предложили нам поиграть. Они сразу нашли, во что: нужно было разбиться на две команды и по очереди – на время – проходить полосу препятствий: чья команда быстрее пройдёт, та выиграла. Нужно было выбрать какой-нибудь участок и пройти его с закрытыми глазами, и в каждой команде один был тот, кто проходил участок, а другой – кто давал ему голосовые команды.

– То есть пока одна команда проходит, другая засекает время?

– Ага. Влад начал говорить, что нам нет смысла играть друг против друга, в смысле я с сестрой против него с другом, и что для лучшего знакомства нужно разбиться так, чтобы было больше взаимного общения, и чтобы в командах с закрытыми глазами ходил тот, кто младше – то есть мы с Майей – потому что они старше и опытнее и могут лучше объяснить, куда идти. Короче, в какой-то момент мы поняли, что они соревнуются друг с другом, кто поставит своей жертве больше травм, намеренно заводя её не туда.

– У него всё в порядке с головой? – оторопело спросила Кира.

– Мы до сих пор сомневаемся. У Майи с тех пор даже шрам остался. Небольшой и незаметный, но шрам.

– И вы общались после этого?

– Приходилось. Родители постоянно нас сводили, наивно думая, что мы подружимся.

– Но вы же рассказывали им про него?

– Думаешь, мы молчали? – недоверчиво спросил Макс, подняв одну бровь. – Мы не из тех, кто молчит. Родители тоже его не особенно любят, но всё равно думали, что это просто детские обиды.

– А когда вы в последний раз виделись?

– Пару лет назад, наверное. Мы уже не дети – нам не нужно общаться. Мы его игнорируем в основном. Зато в детстве благодаря ему мы с Майей одновременно узнали, что такое приступ бешенства, – сказал он так, будто это воспоминание было отчего-то очень забавным – может быть, оттого, что прошедшее с тех пор время стёрло все неприятные ощущения, оставив в памяти бойкую картинку с двумя разъярившимися детьми.

– Ого…

– Нас в жизни никто так не злил, как он, – небрежно добавил Макс. – Зато если мы с ней ссорились, то стоило ему приехать, мы не только сразу мирились, так ещё и в порыве солидарности закрывались в комнате.

– Как мило, – просияла Кира.

– Иногда устраивали конкурс «нарисуй Влада»: каждый раз получался монстр на фоне Трансильванского замка. Имя подходящее. Родители, кстати, пользовались нашей реакцией на него: угрожали привезти его, если мы ссорились.

– А часто вы ссорились?

– По мелочи – часто. Крупно… – Макс помолчал, задумавшись, – очень редко. Опять я всё время про себя рассказывал, – недовольно заключил он. – В следующий раз твоя очередь.

За время своего разговора они успели пройти круг по этому небольшому парку (они не прошли по его периметру, а просто обогнули фонтан) и теперь возвращались к его воротам.

– Мне пора идти, – сказал Макс.

– Да, давай. Я ещё погуляю.

– Что будешь слушать?

– Radiohead.

– Серьёзно?

– Нет, – ответила она, и они, последний раз за сегодня улыбнувшись друг другу, разошлись.

День 40, неделя 6, пятница

Кира никак не могла выкинуть из головы вчерашний диалог, во время которого Макс напрямую сказал ей о том, что она, по его мнению, пыталась от него отвязаться. Это открытие чрезвычайно удивило её: она была уверена, что своей несдержанной восторженностью, которую она, оглядываясь назад, считала отталкивающей, и своими доходящими до бестактности назойливыми расспросами создавала впечатление прилипчивой дурочки – и уж точно не холодной королевы, презрительно сторонящейся его компании. Неужели её внешние проявления так отличались от её внутреннего состояния?

В начале часа, следующего за последним рабочим, Кира вышла из здания навстречу ослепительно солнечной улице. Она тут же повернула в тень у стены и остановилась, не особенно задумываясь о том, зачем она это делала. Если бы она спросила у себя: «Кира, зачем ты это делаешь?», то ей пришлось бы признать, что дни (по крайней мере, рабочие), прошедшие хотя бы без одного короткого диалога с Максом, переходили в разряд неполноценных и старались быть поправленными на автомате.

Минут через десять он наконец-то вышел из крутящихся дверей здания и, как будто ожидая найти её здесь, тут же направился к ней. Чтобы ему не показалось, что она его преследует («Судя по вчерашнему опыту, ему так, скорее всего, не покажется…»), Кира, как только различила его фигуру сквозь стёкла огромного окна, тут же сделала вид, что приняла звонок, а когда он почти подошёл к ней, громко проговорила в телефон: «А, не сегодня, то есть? Ну тогда я пойду домой» и, положив трубку, сказала «Привет».

– Ага, то есть ты домой? Привет.

– А что, тебе туда же?

– К тебе домой? – спросил он своей обычной спокойной интонацией, в которой Кира уже начала учиться различать оттенки; их, если подумать, было множество: сквозь ровную поверхность могли проступать утомлённость, заинтересованность, насмешливость, игривость и много чего ещё; считывать их, правда, получалось далеко не всегда.

– Очень смешно, – без улыбки ответила Кира. – В ту же сторону.

– Да, туда. Ты против?

– Спрашиваешь не по форме, – строго сказала она.

– А какая форма?

– Ты не помнишь?

– Ты не напомнишь?

– «Не против моей компании?» – подсказала она.

– Не против моей компании?

– А ты не против?

– Нет.

– Два-один. Я тоже не против.

Разговаривая, они успели выйти на тротуар и шли в привычном Кире направлении по пути к её дому.

– Твоя очередь рассказывать, помнишь? – сказал Макс после небольшой паузы.

– Мне уже не на что жаловаться.

– Можно что-нибудь другое.

– Ага, у нас теперь другая рубрика? Хорошо. Раз нет конкретной темы, то… Что противоположно жалобам? Симпатии? Расскажу то, что мне понравилось. В универе был один парень с моего курса, который каждый год на свой день рождения надевал большую картонную корону и носил её весь день. Классно. Я завидовала. Преподавателей можно было делить на три группы по реакции на него: те, кому без разницы, те, кому нравилось, и те, кто возмущался и требовал снять.

– Так если ты завидовала, делала бы так же.

– Нет. Смелости не хватало.

– Интересно, что у нас такая же традиция есть.

«Каких традиций у вас нет?» – захотелось воскликнуть Кире в порыве удушающей белой зависти.

– Носить корону весь день рождения?

– Угу. У нас даже корона готовая есть. Только по нашим правилам дни рождения проводятся только дома. Если хочешь с друзьями куда-нибудь пойти, то в любой другой день, но не в саму дату.

– Ещё скажи, что у вас есть традиции по тому, как сам день рождения проводить, – проговорила она; она почти перестала смотреть на дорогу и шла, повернувшись к Максу и глядя на него всё более и более разгорающимися глазами.

– Есть, да. Скажешь, тебе интересно? – спросил он, кинув на неё быстрый сомневающийся взгляд.

– Конечно. Какие?

– Есть серии воспоминаний: каждый должен вспомнить что-нибудь яркое, что связано с ним и с именинником.

– Ух ты…

Кира представила себе такую традицию в кругу своей семьи – в те времена, когда отец был ещё жив. В день её рождения он, конечно же, прилагал усилия и улыбался больше, чем один раз в день – особенно тогда, когда они с мамой дарили ей подарки и разрезали праздничный торт; но она никак не могла представить себе, что они проводили «серию воспоминаний». Между отцом и матерью накопилось слишком много обид, а ей и отцу нечего было вспомнить; им с мамой пришлось бы играть вдвоём.

– А ещё что есть? – спросила она, чтобы не зацикливаться на своих мыслях.

– Нужно заранее найти какое-нибудь совместное фото. Любое. Просто так, чтобы вспомнить момент.

– В смысле, парное фото? Меня и того, у кого день рождения? За последний год или вообще?

– Да, парное. Вообще, конечно.

– Ого. Вот это да, – подытожила Кира и решила, что фразу «вы такие классные» лучше было не произносить вслух, чтобы не заострять внимание на вялости и тусклости своего семейного круга. – Ты ещё говорил вчера, что вы с Майей часто ссорились по мелочи. А вообще вы соперничали?

– Ещё как. Родители, кстати, этим пользователь.

– Как? Типа «кто первый приберётся в комнате – тот молодец»?

– Типа того, да. Или они говорили, что хотели бы, чтобы мы прочитали какую-нибудь книгу, и мы неслись читать, чтобы закончить её быстрее другого.

– А как родители проверяли, что вы действительно её прочитали?

– Готовили викторину вопросов и задавали нам по очереди. Тоже были целые вечера. Типа «вечер Собаки Баскервилей». Классно было.

Кира была в восторге; она завидовала им настолько, что хотела вернуться в прошлое и стать третьим ребёнком в их семье.

– Иногда даже приходилось читать то, что я сам вряд ли собрался бы читать.

– Типа «Джейн Эйр»?

– К примеру, да.

– А сейчас уже такого нет? Не читаете?

– Читаем, просто сейчас выбираем что-нибудь на четверых (в смысле, книгу, которую никто не читал; ну или кто-то один), потом обсуждаем и…

Макс прервался, так как у него зазвонил телефон.

– Да, – ответил он в трубку. – Да, немного. Уже иду. Ага, скоро буду.

Они уже подходили к тому месту, от которого им нужно было расходиться в разных направлениях.

– До встречи, – сказала Кира, остановившись у ответвления на свою дорожку.

– Ага, пока, – бросил Макс, и они разошлись.

Кира не успела посмаковать теми знаниями, которые ей удалось узнать, так как у неё тоже зазвонил телефон. На экране – рядом с фотографией светловолосой девушки, смотрящей в объектив с укоризненным недовольством – высвечивалась надпись «Алиса».

– Алё, привет, – ответила Кира.

– Привет. Слушай, я собираюсь завтра нагрянуть. Можно?

– Можно, конечно. Даже если бы у меня были планы, я бы оставила тебе ключи. Ты же не ко мне, да?

– Ну да… – вздохнула Алиса. – Я приеду часа в два и примерно к четырём в парк уеду. Там, кстати, завтра будет концерт какой-то. Бесплатный причём. В восемь. Помнишь, там сцена есть?

– Конечно. А что за концерт?

– Сейчас я тебе точно зачитаю, у меня тут на компе открыто. «Мировые хиты в джазовой обработке».

– Как завернули. Это чтобы всем угодить. Я бы, кстати, сходила. Ни разу с переезда никуда толком не ходила… Я же могу?

– Давай договоримся больше не делить парк? Тошнит от этого. Приезжай, когда угодно и делай, что хочешь. То есть ты пойдёшь на концерт?

– Да, хочу.

– Тогда я позвоню тебе после? Мы как раз планировали закончить концертом. Вместе уедем.

– О, отлично, давай. Пиши завтра, как будешь подъезжать.

– Хорошо. До завтра.

– Ага, до завтра.

День 41, неделя 6, суббота

Во второй половине восьмого часа Кира зашла через главные ворота в парк; солнце ещё не успело приобрести закатные оттенки. Настроение у неё было не лучшим: сказывалась непроходящая от только что прошедшей напряжённой недели усталость, а по голове неприятно бил настойчивый молоточек рассуждений о том, что она мало куда выбиралась и скучно проводила лето; эти мысли каждый раз сворачивали на более глобальную тему отсутствия у неё друзей, живущих в этом городе. Зайдя в парк и оказавшись в разряженном потоке стремящихся на концерт людей, она почувствовала себя настолько безотрадно и одиноко, что тут же повернула в сторону и села на свободную скамейку; она даже не успела побрести в вязкое болото своих топких удручающих мыслей, как услышала знакомый звонкий голос, громко говоривший: «Я здесь! Здесь! Вот я махаю! Не видишь, что ли?». Кира подняла глаза и убедилась в том, что это была Майя: она прижимала телефон к уху, вставала на носочки, вглядывалась вперёд и махала кому-то рукой; она была в свободных голубых джинсовых шортах, белой футболке и белых кроссовках; её впечатляющие волосы были собраны в не очень длинный и пышный конский хвост. Кира была уверена, что сейчас увидит, как к Майе подходит её парень или её подруга; или подруги; или компания друзей; но она не ожидала увидеть её брата.