Точки притяжения

– М. А он не подумает…

– Мы не знаем, что он подумает или не подумает, – уверенно перебила её Кира, – но если он не будет уважать твои желания, то и чёрт с ним.

Алиса заметно успокоилась.

– Завтра тоже идёте гулять? – спросила её Кира.

– Нет. Я не могу так быстро. Поехали завтра на пляж, а? Ни разу там не были. В смысле после твоего переезда.

– Ты же не любишь загорать.

– Да не загорать. Так, погулять. На воду посмотреть.

– Хорошо, с удовольствием. Пошли.

День 35, неделя 5, воскресенье

Это воскресенье выдалось испепеляюще жарким. Кира и Алиса сидели на широком каменном ограждении, отделявшем пляжную косу от прибрежного парка: Кира свесила ноги, Алиса – подобрала под себя. Обе были в солнечных очках, обе неторопливо тянули охлаждающие напитки из больших пластиковых стаканов с трубочкой, обе потерянным от жары взглядом смотрели на уходящую в горизонт воду. Кира сидела с непокрытой головой, Алиса – в чёрной бейсболке.

– Странное решение, – прокомментировала Кира, похлопав подругу по покрытой чёрной тканью макушке: волосы Алисы были светло-жёлтого цвета. – Без этого голова бы меньше нагревалась.

– Зато это лучше, чем ничего, – ответила Алиса, скептически глянув на Киру, чья голова была беспрепятственно открыта солнцу.

– Жёны алкоголиков так же говорят.

Подруги продолжили рассеянно смотреть на волны и потягивать напитки. Спустя пару минут Кира услышала знакомые голоса и поглядела налево: примерно в десяти метрах от них по каменным ступеням на песок спускались те, о ком она в последний месяц думала больше всего – Марк и вся его семья. Спустившись с лестницы, они разулись, взяли обувь в руки и побрели по песку, не особенно смотря по сторонам. Кира заворожённо наблюдала за тем, как они направлялись в их сторону; скорее всего, они не заметят двух сидящих над пляжем девушек и пройдут мимо.

Жена Марка шла слева от него, поэтому её нельзя было рассмотреть: Кира могла видеть только длинный высокий хвост из так ей знакомых потрясающих пшеничных волос, вьющихся потрясающим крупным локоном. Майя шла позади мамы, её брат плёлся справа от неё; на нём был тот же костюм, что и на той единственной фотографии с их поездки в Корею, которую Кире удалось увидеть; натянув панаму как можно ниже, он всей позой показывал, что страдал от жары больше, чем остальные члены его семьи.

– Жарко… – простонал он.

– Ты в Корее столько не ныл, как сейчас, – заметила его сестра без особого раздражения.

– Ты что-то правда расклеился, – произнёс незнакомый Кире голос слева от Марка. – Давай будем в одной команде. Настройся на выигрыш.

– Да выиграем… – без энтузиазма ответил тот.

– А во что играем-то? – обращаясь к семье, спросил Марк.

– Не знаю. Во что будем играть? – переспросила его жена, которая, судя по повороту её волос, повернулась к детям.

– Не знаю, – пожала плечами Майя.

– Подождите, – сказал Марк с ноткой беспокойства в голосе. – Я думал вы уже решили, во что мы будем играть.

– Нет… – хором протянули его дети.

– Ого. Ну, я взял с собой фрисби, – сообщил он, показав рукой на рюкзак.

– Фрисби – так фрисби… – устало проговорил Макс. – А мы закончим к вечеру? У меня планы.

– Закончим, конечно, – ответила его мама, и они прошли мимо.

Кира проводила их взглядом.

– Семья моей мечты, – ровным голосом сказала она.

Алиса с брызгами выплюнула ту часть напитка, которую она вытянула из трубочки, но ещё не успела проглотить.

– Чего? – обернувшись к подруге, ошарашенно спросила она, отирая с лица попавшие на него капли.

– Да вон. Эти, – не меняя интонации, ответила Кира, показав рукой в сторону удаляющихся четырёх человек.

– Да я вижу, на кого ты пялишься. Кто это?

– Марк с семьёй.

– Тот самый? – удивилась Алиса. – Который тебя пригласил сюда?

– Угу.

– Ого! Так вон, как он выглядит, твой благодетель. А почему семья мечты-то?

– У них есть всё, чего мне не хватало с детства, – безжизненным тоном объяснила Кира. – Родители не на грани развода. Больше, чем один ребёнок. И они проводят время вместе. Они постоянно проводят время вместе. Они только что вернулись из поездки, куда ездили все вместе, и смотри: наступили выходные, и где они? Пошли гулять. Все вместе.

– Ты тоже хотела гулять с родоками? – недоверчиво спросила Алиса.

– Да. Мы так никогда не делали. Не гуляли втроём. Уж точно не играли во фрисби.

– Я бы не смогла со своими ни во что играть. У них вообще аллергия на слово «играть».

Родители Алисы были старомодными: они до сих пор с трудом принимали то, что увлечение их дочери – видеоигры, летняя одежда – тёмных оттенков, а мысли – о чём угодно, только не о женихах.

– Скажи, что ты бы ещё хотела, чтобы у тебя были братья или сёстры.

– Да, всегда хотелось.

– Мне вот нет, – презрительно фыркнула Алиса. – Мало, что ли, проблем с текущими членами семьи, чтобы ещё о других грезить.

– Ладно, проехали… – вздохнула Кира. – Мне интересно узнать, кто его жена.

– Зачем?

– Просто любопытно. Хотя бы её имя. Смотри: его зовут Марк. Знаешь, как зовут его детей?

– Ты говорила, что сын – Макс.

– А, говорила? А, ну да. А дочь – Майя. И как, по-твоему, могут звать его жену?

– Не знаю. Мария?

– Ага, я про тоже. Я с плеском сяду в лужу, если окажется, что она какая-нибудь… не знаю… Анна.

– То есть ты хочешь знать, как её зовут?

– Хотя бы. И как она выглядит.

– Это очень конкретные вопросы.

– Что ты имеешь в виду?

– Представь, что ты великий аферист, – хитро улыбнулась Алиса.

– Ты не серьёзно. Как я это сейчас сделаю?

– Учись у мастеров, – быстро сказала Алиса, поднялась на ноги и, сняв бейсболку и показав на неё, прибавила: – Это мне поможет.

– Нет, подожди, что ты… Стой!

Алиса спрыгнула на асфальт, добежала до каменной лестницы, слетела по ней на песок и быстро пошла за интересующей Киру семьёй. Догнав и перегнав их метров на десять, она вытащила из кармана телефон и громко что-то в него сказала; обернувшись в сторону воды, она помахала рукой так, будто увидела кого-то, ещё раз в полный голос проговорила что-то в трубку, засунула телефон обратно в карман и побежала наперерез Марку и его семье. Пробегая мимо них, Алиса выронила бейсболку; пробежав ещё несколько метров, она резко остановилась; хорошо сыграв изумление, она развернулась обратно и подбежала к упавшей бейсболке ровно в тот момент, когда Марк с семьёй подошли к ней. Алиса, судя по позе, извинилась, что встала на пути, перевела взгляд с Марка на его жену и убежала в сторону берега, где, убедившись, что они больше её не видели, быстро развернулась и поспешила обратно к Кире.

– Имя мне не удалось узнать… – выдохнула Алиса и, запыхаясь, тяжело опустилась на своё прежнее место. – Я думала, на ходу придумаю, как можно его узнать, но не придумала. Надо обувь вытряхнуть, песка набрала…

– Но ты её увидела?

– И только, – призналась Алиса, тяжело дыша. – Где мой стакан? – Найдя свой напиток, она тут же схватила его и сделала живительный глоток. – Она единственная, кто была в солнечных очках. Так что я ничего не могу сказать про лицо.

– А в целом какая?

– Стройная. Я тоже хочу иметь такую фигуру в её возрасте. Высокая. Может быть, чуть выше тебя. Знаешь, с её фигурой и волосами я бы со спины её с ровесницей перепутала. Длинные волосы, челки нет.

– Спасибо, – повеселела Кира. – Не ожидала от тебя такой прыти.

– Я тоже… – выдохнула Алиса, и подруги звонко рассмеялись.

Перебивка

Ассистентка. Мотор!

Ведущая. Здравствуйте. Назовите ваше имя, пожалуйста.

Алиса. (тихо) Алиса.

Ведущая. Простите?

Алиса. (громко) Алиса!

Ведущая. Это ваше полное имя?

Алиса. Конечно.

Ведущая. Расскажите про вашу семью.

Алиса. Живу с родителями. Сестёр и братьев нет.

Ведущая. Какие у вас отношения с родителями?

Алиса. Притворяемся, что хорошие.

Ведущая. Поясните, пожалуйста.

Алиса. Они мягкие, поэтому внешне всё как бы хорошо. Это внешне; так между нами нет ничего общего.

Ведущая. Можете пояснить?

Алиса. Они у меня… (думает) слишком традиционные какие-то. Я чувствую, что они меня любят, но мы постоянно спорим: я хочу быть собой, они постоянно пытаются меня изменить. Они меня никогда не понимали. Они вообще представляли меня не такой. Ну, в детстве, когда думали, какой я вырасту.

Ведущая. А какой они вас представляли?

Алиса. Женственной. В их понимании.

Ведущая. Как вы это поняли?

Алиса. Несложно понять. Постоянные намёки. Подарки.

Ведущая. Какие, к примеру, подарки?

Алиса. Платья. Парфюм. Косметика. Косметика – это, кстати, не страшно, я ей пользуюсь. Не теми оттенками, какими они меня задаривают, но раз в год и палка стреляет. Просто крашу глаза чёрным.

Ведущая. Вы сказали, что чувствуете, что они вас любят. Они говорят вам об этом?

Алиса. Хм. Интересный вопрос. Нет, они не говорят мне «я люблю тебя». Они говорят не так: у них постоянно множественное число. «Мы тебя любим». «Мы с папой тебя любим». «Мы с мамой тебя любим». «Ты же знаешь, что мы тебя любим?». Всегда в одних и тех же ситуациях: когда знают, что мне сейчас что-то не понравится. Когда я, например, открываю подарок на день рождения, а там – блевотная юбка в горошек. И они такие: «Ну ты же знаешь, что мы тебя любим?»

Ведущая. А вы говорите им, что любите их?

Алиса. Нет. Можно покурить?

День 36, неделя 6, понедельник

Во второй половине дня Кира, дождавшись нужного уровня утомления, пошла к торговому автомату, чтобы (как обычно) купить себе сок и сходить на небольшой перерыв. Придя в лифт-холл и подойдя к торговому автомату, она стала искать в нём сок – ему иногда меняли полку и слот. Вдруг она увидела, как мимо прошёл Макс; заметив её, он тут же остановился. Её сердце неожиданно для неё самой ударилось о подбородок; пришлось его с усилием сглотнуть.

– Привет, – сказал он своей обычной интонацией; через его привычную расслабленную уверенность пробивалось какое-то непонятное смятение.

– Привет, – ответила она и попыталась сосредоточиться на покупке сока: у неё получалось плохо – она не соображала, куда нажимала и что делала; из пальцев испарился весь автоматизм, и голова не могла им помочь – все мысли были изгнаны неясно откуда взявшимся пульсирующим волнением.

Макс не уходил и ничего не говорил. Наступившая мучительная тишина привела Киру в такое замешательство, до какого её не смог бы довести ни один потенциальный диалог, и заставила её воспользоваться любимым приёмом, обычно помогавшим ей справляться с взволнованностью – изобразить небрежную уверенность.

– Ты мне соврал, кстати, – непринуждённо бросила она, посмотрев ему в глаза.

На мгновение на его лице отразился испуг, с которым он (как обычно) справился в пределах секунды.

– Про что?

– Про крышу, – ответила Кира, присев за двумя упаковками сока, которые ей наконец-то удалось купить; её сбитое сознание умудрилось не ошибиться с типом товара и заставило её пальцы напечатать именно то число, которое отвечало за выбранный сок; пальцы, однако же, ошиблись с количеством и вместо цифры «один» нажали «два»; она, взяв в расчёт спутанность своих мыслей, посчитала это необыкновенным успехом – если бы она напечатала «десять», то их разговор проходил бы под унизительный грохот упаковок сока, падающих на дно автомата.

– Я не врал, – недоумённо отреагировал Макс: он не мог соврать ей про наличие обустроенной крыши, так как лично её туда водил.

– Ты сказал, что она используется как курилка. А там, между прочим, прекрасные боковые зоны.

– Я хорошо помню, что сказал «в основном». Она используется в основном, как курилка, – беззаботно возразил он.

Киру ошеломило то, что он не только хорошо помнил их второй диалог, но ещё и уверенно подчеркивал этот факт.

– По-моему, там пятьдесят на пятьдесят. Половина – курилка, половина – просто для отдыха. Восприятие, наверное, зависит от того, что там в основном делать, – заметила она, сделав ироничный акцент на его формулировке.

– Ты так думаешь? – Макс шутливо подхватил её насмешливую интонацию.

– По-твоему, я чужие мысли озвучиваю?

– То есть, по-твоему, я в основном хожу туда дымом дышать?

– Ты у меня спрашиваешь? – удивилась она.

– Хочешь сходить? – внезапно предложил он.

– Подышать?

– Посидеть.

– Это не вопрос. Один-ноль.

Они, почти смеясь, не отрываясь смотрели друг на друга.

– А ты не против моей компании? – спросила она.

– А ты не против моей?

– Что нужно ответить?

– Не помнишь?

– Помню. «Я только за».

– Один-один, – сказал Макс и нажал на кнопку вызова лифта.

В лифте было много народу: не настолько много, чтобы начать протискиваться, но и не настолько мало, чтобы ни с кем не соприкасаться.

– Хочешь сок? Я два купила. Случайно.

– Случайно? – переспросил он, скептически подняв бровь.

– Хочешь? – нетерпеливо повторила она.

– А какой выбор?

– Яблочный или яблочный. Только не говори «два-один», я всё-таки сок предлагаю.

– Да, давай. Спасибо, – Макс взял одну упаковку.

– Расскажи ещё про вашу поездку.

Они вышли из лифта и пошли к лестнице.

– Я только и делаю, что про себя рассказываю. Твоя очередь.

Кира, вздохнув, решила, что это было справедливым замечанием.

– Что бы рассказать… Хм. А. Твой папа недавно спросил у меня, как мне здесь. И я поняла, что здесь действительно здорово. Взять хотя бы коллег. Такие… какое слово подобрать? Адекватные, что ли. О, точно – адекватные.

– Есть, с чем сравнить?

– Да. Именно. С прошлым местом.

Они вышли на крышу, повернули налево и пошли к столикам: левая сторона крыши, как заметила Кира, была популярнее правой из-за более живописного вида на город; и в правую почему-то гораздо чаще сдувало табачный дым.

– Расскажи про кого-нибудь.

– Тебе интересно? – с недоверием спросила она.

– Конечно, – произнёс он такой ровной интонацией, что ей не удалось считать подтекст этого «конечно»: имелось в виду восторженное «конечно, мне очень интересно!», слегка увлечённое «конечно, я бы послушал» или утомлённое «конечно: нужно же как-то поддержать разговор»?

– Хм-м… – задумалась она. – У нас было тесно, и мой стол стоял впритык к столу коллеги. Старше был меня года на два. Он был… – Кира снова задумалась, подбирая слово, – капризный. Точно – капризный. Постоянно высматривал, не пересекли ли мои бумаги стык между нашими столами. Ворчал на каждый миллиметр и демонстративно сдвигал их. Я хотела подарить ему на день рождения линейку с надписью «для пущей точности».

Они сели за столик. Макс смотрел на неё с довольной улыбкой.

– Мне нравится, – сказал он, открывая сок. – Давай дальше.

– Тебе нравится слушать, как я жалуюсь? – недовольно сдвинула брови Кира.

– Мне просто нравится тебя слушать, – спокойно ответил Макс.

– Ладно. Я не хотела с ним особенно разговаривать: мы и так сидели практически на головах – я не хотела мешать больше. Но он заговаривал со мной иногда. Внезапно. Абсолютно внезапно. Специально выбирал момент, когда я по всем признакам была особенно занята, и спрашивал что-то типа «а ты учишь какой-нибудь язык?». Мне хотелось ответить «матерный». Но я же не хотела выглядеть грубо; отвечала – так, на отвали. Но! Он дожидался, пока я из вежливости задам какой-нибудь ответный вопрос (типа «да, а ты?») и такой: «Не отвлекай – не видишь, что ли, я работаю» и поворачивался к себе.

В процессе рассказа Кира настолько оживилась, что перешла на красочные перепады интонаций и даже жестикулировала. Макс продолжал смотрел на неё со своей характерной улыбкой, которая придавала его глазам немного игривый блеск.

– Давай ещё.

– Хочешь ещё? Будет ещё. Я вчера вас видела.

Макс подавился соком настолько неожиданно, что Кира вздрогнула.

– Кого? – глухо спросил он сквозь кашель, приложив ко рту тыльную сторону ладони.

– Тебя с семьёй. На пляже.

– А, – понял он; его внезапно появившаяся обеспокоенность тут же исчезла. – Мы тебя не видели.

– Мы с подругой сидели на этом… парапете. Вы мимо прошли, по песку. Ты ныл, что тебе жарко, – она лукаво посмотрела на него в ожидании реакции.

– Есть такое. Было оглушающе жарко.

– И кто выиграл?

– Во что?

– Во фрисби.

– То есть потом вы нас тоже видели?

– Нет, вы говорили про это, когда проходили.

– А. Ну, не я выиграл.

– «Не я»? А ты разве не был в команде с мамой?

– Был. Ты точно за нами не следила?

– Нет, про это вы тоже говорили. То есть выиграли не вы?

– Угу.

– А вы всегда делитесь на команды именно так?

– Нет, по-разному. У нас, кстати, у каждого из делений на команды по два человека есть названия: «по похожести», «по полу» и «по возрасту».

– Ух ты, – просияла Кира. – А у вас есть ещё какие-нибудь семейные традиции? Кроме ежегодных поездок? – выпалила она, чувствуя, что если бы на выходе у этого вопроса стояла бетонная стена, он пробил бы и её и вырвался бы наружу.

– Есть, конечно. Дай подумать… В новый год мы часами играем в игру под названием «Кто я?»

– Ого! Опять играете? Я вам завидую, – призналась Кира. – Расскажи, – выдохнула она, продолжая смотреть на него горящими глазами.

– Мы садимся в круг…

– За стол? – воодушевлённо перебила она.

– Нет, на пол. На ковёр. У нас есть специальный набор: клейкая бумага и четыре ручки. Каждый пишет имя какого-нибудь персонажа – неважно, выдуманного или настоящего – переворачивает, чтобы не было видно, и отдаёт соседу. Ну и вот. Каждый клеит это на грудь – но не слишком низко, чтобы нельзя было самому прочитать – куда-то сюда, – Макс показал на основание шеи, – и потом задаёт наводящие вопросы, чтобы угадать, кто он.

– А. Я поняла. То есть мне достаётся неизвестный персонаж, я как бы становлюсь им и задаю о нём вопросы, чтобы узнать, кто я?

– Угу.

– Вопросы задаются всеми по очереди или одним человеком, пока не угадает?

– Пока не угадает.

– Должно быть очень интересно! – воскликнула Кира, не скрывая восторг. – Кем ты был в последний раз? – она подалась вперёд, опёршись локтями о стол.

– Надо вспомнить. У нас было много раундов.

– Вспомни хоть кого-нибудь.

– Кентервильское привидение.

– А у вас есть какие-нибудь предпочтения? Кто кого любит загадывать. Или всегда случайно?

– Я и мама – случайно. Майя любит удивлять. Папа обычно книжных персонажей.

– Это он загадал привидение?

– Угу.

– А Майя что, к примеру, загадывала?

– На последнем раунде она большими буквами написала «ДЬЯВОЛ» и отдала маме.

Кира рассмеялась так громко, что на неё обернулось несколько голов.

– Долго она угадывала? – спросила она сквозь смех.

– Не, недолго. У нас, кстати, тому, кто не может себя долго угадать, можно задать вопрос типа «ты не знаешь, кто ты?». Как-то так. Упражняться в остроумии, короче. И ещё…

Макс закончил фразу такой интонацией, будто собирался говорить дальше, но внезапно остановился, закрыл успевший приоткрыться для дальнейшего повествования рот и быстро встал со стула.

– Мне уже пора идти, извини. Спасибо за сок, – сказал он и, не дожидаясь ответа Киры, торопливо ушёл к выходу с крыши, оставив её потерянно гадать, не спугнула ли его её излишняя навязчивость.

Спустя минуту озадаченного беспокойства, Кира приняла решение больше не задумываться об этом. Первый месяц в этом городе показал ей, к чему могли привести постоянные тревожные размышления о том, что уже было сказано или сделано. Она больше не хотела портить своё настроение по пустякам.

День 37, неделя 6, вторник

Раз в год Кира имела привычку посещать стоматолога, чтобы отлавливать проблемы в зародыше и не мучиться долгими приёмами у врача с обездвиживающей лицо анестезией и скрежещущим по зубам металлом. В этом насыщенном событиями году она вспомнила про свою привычку только сегодня и, позвонив в ближайшую клинику, была вынуждена узнать, что большинство врачей находились в отпуске. Записавшись на самое доступное время, ради которого ей нужно было уйти на полчаса раньше, она, придя в офис, тут же уладила этот вопрос с Тиной.

В первой половине дня она, купив сок и прельстившись тёплым солнечным днём (лето, кажется, подходили к сезону жары), пошла на крышу. Народу было больше обычного; найдя маленький свободный столик с приставленным к нему единственным стулом, Кира устроилась за ним и, попивая сок, стала размеренно дышать и смотреть вдаль, получая особенное удовольствие от блеска воды у горизонта. Уловив боковым зрением какое-то близкое движение, она повернула голову и увидела Таню, только что остановившуюся перед её столом.

– Привет. Можно? – спросила та, показывая на противоположный край стола.

– Можно… – пробормотала Кира, растерявшись и из-за её внезапного появления, и из-за её настойчивых попыток общения, и из-за того, что у той стороны стола не было стула.

Таню это, однако, не смутило: она, не спросив разрешения у ближайшей компании за соседним столиком, занимавшей три стула из четырёх, неторопливым движением развернула их свободный стул и села напротив.

– Как дела?

– Пью сок, – холодно ответила Кира. – Как твои дела?

– Прекрасно, – спокойно отреагировала Таня. – Видела тебя вчера здесь. С Максом.

Кире захотелось ответить «и чё?». Она никак не могла понять, что Таня от неё хотела: в прошлый раз она неизящно пыталась выяснить, с кем Кире удалось сойтись (хотя после их знакомства на крыше и так было понятно, на кого она намекала), а сегодня она с такой же блестящей грациозностью выявила, кто конкретно из круга общения Киры её интересовал. Кира решила, что либо он ей нравился и она прощупывала почву, либо она любила собирать сплетни. Вряд ли она была его девушкой: иначе Кира хоть раз увидела бы их вместе – хотя бы идущими вместе на работу, на ланч или с офиса.

– И? – спросила Кира, решив опустить «чё».

– Нравится с ним общаться? – поинтересовалась Таня привычным для себя невозмутимым голосом: её тоже было очень сложно считывать.

«Сейчас всё тебе выложу, как на духу», – иронично подумала Кира и небрежно пожала плечами.

– Общаетесь же только здесь, в офисе? – продолжила расспрашивать Таня.

– Да. Только здесь. В офисе. А что?

– Просто так, – ответила Таня, и Кира услышала в её интонации толику язвительности. – Извини, что отвлекла, – бросила она и, медленно встав со стула, удалилась, не посмотрев на Киру.

Кира решила, что, в какие бы игры та не играла, лучшим выбором было не обращать на неё внимания.

***

Когда за полчаса до окончания рабочего дня Кира пришла в пустой лифт-холл, она услышала, как из соседнего крыла, постепенно набирая громкость, приближался знакомый голос; его носителем оказался Марк, бойко шедший к лифту и убеждавший телефон в том, что он сейчас спустится. Подскочив к лифтам, он положил трубку и, убрав из взгляда хмурую сосредоточенность и наконец-то посмотрев по сторонам, заметил Киру. У неё в голове раздался голос Майи, говорящий ей, что Марк боится с ней заговаривать, потому что она, видите ли, посчитает его старым и скучным. Она вспомнила, насколько неприятно ей было узнать, что она сформировала о себе такое несправедливое мнение, не делая при этом ничего, что подтвердило бы эту нелестную догадку. Она решила заговорить с ним здесь и сейчас; лифт пришёл сподручно пустым. Поздоровавшись друг с другом, они зашли внутрь.

– У вас классные дети, – чистосердечно сказала Кира.

Марк удивился внезапно начавшемуся диалогу, но почти тут же показал всё своё удовольствие от ситуации и готовность к разговору.

– Точно, ты же уже с Майей познакомилась. Она рассказывала, что видела тебя в парке.

– Да, пересеклись, – кивнула Кира. – У вас очень хорошие отношения, да? – спросила она, поздно подумав о неуместности вопроса о взаимоотношениях с членом семьи в лёгкой будничной беседе.

– Да-а, – довольно протянул он. – А у вас с отцом были не такие?

– У нас были… нормальные отношения, – ответила она, намеренно выбрав такую формулировку, чтобы собеседнику не захотелось перевести разговор на её семью.