Точки притяжения

– И? – спросила Кира, опустив «чё».

– Нравится с ним общаться? – поинтересовалась Таня привычным для себя невозмутимым голосом: её тоже было сложно считывать.

«Сейчас всё тебе выложу, как на духу», – иронично подумала Кира и небрежно пожала плечами.

– Общаетесь же только здесь, в офисе?

– Да. Только здесь. В офисе. А что?

– Просто так, – с толикой язвительности ответила Таня. – Извини, что отвлекла, – бросила она и, медленно встав со стула, удалилась, не посмотрев на Киру.

В какие бы игры та не играла, лучшим выбором было не обращать на неё внимания.

***

За полчаса до окончания рабочего дня Кира пришла в пустой лифт-холл. Из соседнего крыла, постепенно набирая громкость, послышался знакомый голос: Марк бойко шёл к лифту и убеждал телефон, что сейчас спустится. Положив трубку, он остановился, сбросил хмурую сосредоточенность, огляделся и заметил Киру. У неё в голове раздался голос Майи, рассказывающий, что Марк боится с ней заговаривать, потому что она, видите ли, посчитает его старым и скучным. Ей было неприятно узнать, что она сформировала о себе такое мнение, не делая ничего, что подтвердило бы эту нелестную догадку; она решила заговорить с ним; лифт пришёл сподручно пустым. Поздоровавшись, они зашли внутрь.

– Мы с Майей встретились случайно в субботу в парке.

Марк удивился её инициативе, но сразу переключился на готовность к разговору.

– Да, она рассказывала. Звонит, говорит, представляешь, и Киру в парке видела, и Амир неподалёку гулял.

– Завидую вам… Мы с папой редко болтали по телефону.

– Да?.. А. А мы с Майей как два закадычных дружка. Вообще, некоторые говорят, что если несколько детей, то у каждого родителя есть любимчик, но я не понимаю. Я обоих одинаково люблю, пусть с Максом у нас и не сложилась телефонная болтовня.

– Да, я слышала про любимчиков. Вроде бы чаще больше любят младших, потому что старший – это первый, на него весь стресс уходит, а следующие уже больше в удовольствие.

– Нет, ну не без этого, но как можно не любить первенца? Когда Макс родился, мы были так счастливы, – оживлённо проговорил Марк и стал посмеиваться, – что просрочили второго. Мы изначально планировали, чтобы дети родились с меньшей разницей. Ещё удивительно так вышло, что Майя в меня, а Макс весь в маму. И не только внешне! Я ещё в молодости узнал, что у моей жены есть очень чёткие границы, что она хочет говорить, а что – нет; как скажет мне «я не буду про это рассказывать», ещё таким уверенным тоном, я аж робел перед ней, – признался он, засмеявшись; у него даже заходили плечи. – А этот весь в неё. Я спрошу у него «ты куда пошёл?», а он мне «а это важно?», – ровной интонацией передразнил Марк, развеселив Киру. – Ф-фух, – отдышался Марк, вытирая глаза тыльной стороной ладони. – А так, конечно, скрытный. Мы даже один раз поскандалили на эту тему.

– Серьёзно?

Кира не представляла ни того, ни другого в пылу скандала; Майя почему-то представлялась прекрасно.

– Да! – сказал он так, как говорят «ты только представь себе!». – Как-то летом ушёл куда-то на всю ночь, телефон у него выключен, и ни ответа, ни привета. А потом пришёл и упрямо отказывался говорить, где был. Ой, это давно было. И это так, один раз, – Марк добродушно махнул рукой.

«Один раз»? Один раз был только скандал или скандал из-за того, что он ушёл на всю ночь?

Двери лифта открылись. Марк сказал Кире «извини» и, прижав телефон к уху, заторопился к выходу из здания.

День 38, неделя 6, среда

До обеда Кира не нашла времени ни на один перерыв и вынырнула из непривычного аврала только через полчаса после формального окончания ланча. Устало выбравшись из-за стола, она остановилась из-за неожиданного сердцебиения, как будто от прыжка с утёса: в сторону лифтов неторопливо шёл Макс, опустив взгляд в телефон. Она догнала его.

– Привет!

– О. Привет, – ответил он и отчего-то свёл брови.

Неужели его позавчерашний побег с крыши был связан с ней? Но что она сделала не так? Тревога иррационально раздулась, и Кира успокоила себя тем, что позавчера она не делала и не говорила ничего плохого.

– У меня сегодня поздний перерыв.

– Ну и день, да? У меня тоже, – ответил Макс, убирая телефон в карман джинсов. – Не против… – заговорил он в то же время, как Кира начала спрашивать «Ты же не против…»

Перенапряжение от работы вытеснилось двумя улыбками.

– Идём, в общем, – подытожил он.

Они пошли к выходу; ближайшее кафе было на пятнадцатом.

– В прошлый раз мы, кстати, опять на меня свернули, – сказал Макс в лифте. – Так что твоя очередь.

– Рассказывать про себя?

– Угу.

Они вышли в холл пятнадцатого этажа; вход в кафе был рядом.

– А что ты помнишь? – с недоверием уточнила Кира. Её бывшие коллеги иногда поддерживали разговор только затем, чтобы дать голове отдохнуть, и пропускали речь собеседника мимо ушей. – Про что я рассказывала в прошлый раз?

– А для чего я, по-твоему, спрашиваю? Чтобы сразу забыть?

– Кто тебя знает, – с шутливой небрежностью бросила Кира; она его, строго говоря, и правда почти не знала.

– Ты говорила про коллегу, которому хотела подарить линейку, – уверенно вспомнил Макс. – Давай что-нибудь в таком же роде.

– Опять жаловаться? – разочарованно вздохнула Кира. – Хорошо. Вот тебе ещё история. Был другой коллега, поинтереснее. Он любил подходить ко мне и тоном, не обещающим ничего плохого, спрашивать, как бы изменился ход истории, если бы… м-м… если бы какой-нибудь известный исторический эпизод завершился бы иначе.

– Например?

– Например, если бы Наполеон не проиграл. Мне эти вопросы не нравились в принципе, так что я пыталась отвечать что-нибудь совсем расплывчатое, чтобы отстал поскорее. Что-то вроде «наверное, было бы хорошо» или как-то так: пыталась угадать ответ, который он хотел бы услышать. Ну, по-моему. Но он каждый раз – заметь, каждый раз – начинал орать и…

– Что, прям орать?

– Да, от праведного возбуждения, – Кира устало махнула рукой. – Орал и доказывал мне, почему я не права. У него даже это, – она показала ладонями на глаза, – белки́ кровью наливались.

– Знаешь, какой для него был бы идеальный подарок?

– И какой?

– Генератор случайных ответов.

– Он бы выпал из жизни как минимум на год.

Кира выбирала еду, не глядя. Расплатившись, они сели за стол.

– О, Тина, – сказала Кира: она сидела лицом ко входу. – Точно, она же тоже за сегодня почти ни разу не встала. Ты её знаешь?

– Немного.

– Я её обожаю, такая забавная. Не сравнить с моей предыдущей начальницей. Не нужно на меня так смотреть!

При упоминании предыдущей начальницы Макс заинтригованно приподнял брови.

– Ты первая начала. Давай, рассказывай.

– Да она просто была неприятной. Претензии постоянно выкидывала. Типа «ты мешаешь коллегам работать».

– Вопросами про Наполеона?

– Типа того, кстати. Я серьёзно. Я же поддержала этот разговор, так что по её мнению это была моя вина. Или, к примеру, «ты уходишь с работы вовремя».

– Это не комплимент разве?

– Если бы она хоть раз сказала комплимент, её бы не пустили на следующий съезд дьяволов. Нет. Это означало, что я не показываю должного старания. – Кира снова перевела взгляд с Макса на кафе. – И Амир тоже тут.

К ним подошла Тина:

– Можно? Не отвлеку?

– Конечно.

– Там Амир за мной шёл, по-моему. О, а вот и он.

– Всем привет! – радостно воскликнул Амир, подходя к их столу. – Можно же к вам? – спросил он и, дождавшись кивка, сел. – Ну и день, да?

– Ни слова про работу, – отрезала Тина.

– Уже лето на дворе, – сразу сменил тему Амир. – Ну что, коллеги, кто куда поедет в отпуск? Хотя, ты же только что из Кореи, да?

– Угу.

– Моя сеструня бы душу продала за такое, – сказала Тина. – Я это лето в городе.

– А мне пока не положен отпуск.

– Точно. Забыл, извини. Ну, на дворе лето – его можно хорошо провести и без отпуска.

Амир принялся подтверждать свои слова повествованием, как он и его девушка увлекательно провели прошлое лето в городе.

Закончив ланч, они вместе доехали до двадцатого этажа и разошлись по рабочим местам.

День 39, неделя 6, четверг

Рабочий день пронёсся за пять минут. Выйдя из лифта, Кира выдохнула и подумала, что лучшим лекарством от наседающей усталости станет освежающая прогулка: на дворе был солнечный, но нежаркий день. Она утомлённо брела по холлу, доставая из рюкзака наушники.

Сквозь обширные стёкла холла она увидела, что Макс стоял на улице в тени сразу после выхода и делал что-то в телефоне. Выйдя из здания, она остановилась, так как он внезапно поднял голову и посмотрел на неё.

– Привет, – улыбнулся он.

– Привет, – Кира была сбита с толку своим мгновенным самообнаружением и не вернула улыбку. – Ждёшь кого-то?

– Нет, я… – Макс завозился с запихиванием телефона в передний карман брюк. – Тебе в какую сторону?

«Туда же, куда и тебе», – неожиданно для себя подумала Кира.

– А тебе?

Он внимательно поглядел на неё, силясь понять, зачем она желала узнать, куда он шёл.

– А тебе? – с мягкой настойчивостью переспросил он.

– Туда, – сдалась она, показав направо, на ближайший сквер. – Хотела погулять.

– Мне в ту же сторону, – к её радости ответил он. – Ты против моей компании?

Это была необычная формулировка. Неужели он подумал, что она пыталась от него отвязаться?

– Не против, конечно. Ты подумал, что я хочу пойти в противоположную от тебя сторону? – спросила Кира, не найдя ничего лучше прямого вопроса.

– Именно так и подумал, – спокойно ответил Макс.

Кира изумлённо приподняла брови.

– Неправильно подумал. И вообще я в последнее время много жаловалась, так что теперь твоя очередь: давай теперь ты пожалуешься мне на что-нибудь, – сказала она, чтобы опровергнуть его непонятно откуда взявшееся предположение, что она не была заинтересована в его обществе.

– Ух ты, как удачно.

– Почему?

– Вход в парк совсем рядом, я не успею ничего рассказать, – довольно разъяснил он.

– Точно…

– Я могу погулять немного.

– Отлично тогда. Давай, жалуйся. Посмотри, каково это.

– Я не знаю, на что пожаловаться. Ладно, сейчас подумаю. Хм… У нас с сестрой есть кузен – Влад – и мы его ненавидим.

– Какое сильно слово, – Кира пару шагов прошла спиной вперёд, удивлённо воззрившись на Макса. – За что?

– За всё. Мы много времени проводили в детстве, и каждый раз… – Он замолк и с каким-то неприятным осознанием посмотрел на неё. – Я тебя понял.

– В смысле?

– Жаловаться неприятно. Как будто ноешь и напрашиваешься на сочувствие.

– Вот видишь!

– При этом я сам не воспринимаю это, как жалобы: это просто воспоминания.

– Всё равно неприятно, да? А ты каждый раз заставлял меня вспоминать что-то новое.

– Поэтому ты хотела от меня убежать?

– Я не… Не уходи от темы, – сказала она, чуть не фыркнув от повседневной интонации его вопроса. – Продолжай.

– Когда мы только с ним познакомились… Я, кстати, не знаю, почему мы не были знакомы раньше.

– А сколько вам с Майей было лет? И чей он сын?

– Девять и шесть. Брата папы. Когда мы только познакомились (он, кстати, на год меня старше), он пришёл с другом, и они предложили нам поиграть. Они сразу нашли, во что: нужно было разбиться на две команды и по очереди – на время – проходить полосу препятствий: чья команда быстрее пройдёт, та выиграла. Нужно было выбрать какой-нибудь участок и пройти его с закрытыми глазами, и в каждой команде один был тот, кто проходил участок, а другой – кто давал ему голосовые команды.

– То есть пока одна команда проходит, другая засекает время?

– Ага. Влад начал говорить, что нам нет смысла играть друг против друга, в смысле я с Майей против него с другом, и что для лучшего знакомства нужно разбиться так, чтобы было больше взаимного общения, и чтобы в командах с закрытыми глазами ходил тот, кто младше – то есть мы с Майей – потому что они старше и опытнее и могут лучше объяснить, куда идти. Короче, в какой-то момент мы поняли, что они соревнуются, кто поставит своей жертве больше травм.

– У него всё в порядке с головой? – оторопело спросила Кира.

– Мы до сих пор сомневаемся. У Майи с тех пор даже шрам остался. Небольшой и незаметный, но шрам.

– И вы общались после этого?

– Приходилось. Родители постоянно нас сводили, наивно думая, что мы подружимся.

– Но вы же рассказывали им про него?

– Думаешь, мы молчали? Мы не из тех, кто молчит. Родители тоже его не особенно любят, но всё равно думали, что это просто детские обиды.

– А когда вы в последний раз виделись?

– Пару лет назад, наверное. Мы уже не дети – нам не нужно общаться. Мы его игнорируем в основном. Зато в детстве благодаря ему мы с Майей одновременно узнали, что такое приступ бешенства, – сказал он так, будто это воспоминание было очень забавным – может быть, оттого, что время стёрло все неприятные ощущения, оставив в памяти бойкую картинку с двумя разъярившимися детьми.

– Ого…

– Нас в жизни никто так не злил, как он, – небрежно добавил Макс. – Зато если мы с ней ссорились, то стоило ему приехать, мы не только сразу мирились, так ещё и в порыве солидарности закрывались в комнате.

– Как мило, – просияла Кира.

– Иногда устраивали конкурс «нарисуй Влада»: каждый раз получался монстр на фоне Трансильванского замка. Имя подходящее. Родители, кстати, пользовались нашей реакцией на него: угрожали привезти его, если мы ссорились.

– А часто вы ссорились?

– По мелочи – часто. Крупно… очень редко. Опять я всё время про себя рассказывал, – недовольно заключил он. – В следующий раз твоя очередь.

Они успели обогнуть фонтан по центру этого небольшого сквера и возвращались к воротам.

– Мне пора идти, – сказал Макс.

– Да, давай. Я ещё погуляю.

– Что будешь слушать?

– Radiohead.

– Серьёзно?

– Нет, – ответила она, и они, сверкнув улыбками, разошлись.

День 40, неделя 6, пятница

Кира вышла из офисного здания навстречу ослепительно солнечной улице. Она повернула в тень у стены и остановилась, не желая задумываться, зачем она это делала. Она углубилась в телефон, имитируя деятельность.

Минут через десять он наконец-то вышел из крутящихся дверей и, как будто ожидая найти её здесь, пошёл напрямую к ней. Кира сделала вид, что приняла звонок, а когда Макс подошёл, проговорила в телефон: «А, не сегодня, то есть? Ну тогда я домой» и, положив трубку, сказала «Привет».

– Ага, то есть ты домой? Привет.

– А что, тебе туда же?

– К тебе домой? – спросил он своей обычной спокойной интонацией, в которой Кира училась различать оттенки: сквозь ровную поверхность могли проступать утомлённость, заинтересованность, насмешливость, игривость; считывать их получалось не всегда.

– Очень смешно, – без улыбки ответила Кира. – В ту же сторону.

– Да, туда. Ты против?

– Спрашиваешь не по форме.

– А какая форма?

– Ты не помнишь?

– Ты не напомнишь?

– «Не против моей компании?» – подсказала она.

– Не против моей компании?

– А ты не против?

– Нет.

– Два-один. Я тоже не против.

Разговаривая, они успели выйти на тротуар и повернуть в привычном Кире направлении к её дому.

– Твоя очередь рассказывать, помнишь? – сказал Макс.

– Мне уже не на что жаловаться.

– Можно что-нибудь другое.

– Ага, у нас теперь другая рубрика? Хорошо. Раз нет конкретной темы, то… Что противоположно жалобам? Симпатии? Расскажу то, что мне понравилось. В универе был один парень с моего курса, который каждый год на свой день рождения надевал большую картонную корону и носил её весь день. Классно. Я завидовала. Преподавателей можно было делить на три группы по реакции на него: те, кому без разницы, те, кому нравилось, и те, кто возмущался и требовал снять.

– Так если ты завидовала, делала бы так же.

– Нет. Смелости не хватало.

– Интересно, что у нас такая же традиция есть.

«Каких традиций у вас нет?»

– Носить корону весь день рождения?

– Угу. У нас даже готовая есть. Только по нашим правилам дни рождения проводятся только дома. Если хочешь с друзьями куда-нибудь пойти, то в любой другой день, но не в саму дату.

– Ещё скажи, что у вас есть традиции по тому, как сам день рождения проводить, – проговорила она; её глаза разгорались от любопытства.

– Есть, да. Скажешь, тебе интересно? – он кинул на неё сомневающийся взгляд.

– Конечно. Какие?

– Есть серии воспоминаний: каждый должен вспомнить что-нибудь яркое, что связано с ним и с именинником.

– Ух ты…

Несмотря на то, что в дни её рождения отец, когда был жив, прилагал усилия и даже улыбался – особенно когда они с мамой дарили ей подарки и разрезали праздничный торт – она не могла представить себе, что они проводили «серию воспоминаний». Между отцом и матерью накопилось слишком много обид, а ей и отцу было нечего вспомнить; им с мамой пришлось бы играть вдвоём.

– А ещё что есть? – спросила она, чтобы не зацикливаться на мыслях.

– Нужно заранее найти какое-нибудь совместное фото. Любое. Просто так, чтобы вспомнить момент.

– В смысле, парное фото? Меня и того, у кого день рождения? За последний год или вообще?

– Да, парное. Вообще, конечно.

– Ого. Вот это да… Ты ещё говорил вчера, что вы с Майей часто ссорились по мелочи. А вообще вы соперничали?

– Ещё как. Родители, кстати, этим пользователь.

– Как? Типа «кто первый приберётся в комнате – тот молодец»?

– Типа того, да. Или говорили, что хотели бы, чтобы мы прочитали какую-нибудь книгу, и мы неслись читать, чтобы закончить её быстрее другого.

– А как родители проверяли, что вы действительно её прочитали?

– Готовили викторину вопросов и задавали нам по очереди. Тоже были целые вечера. Типа «вечер Собаки Баскервилей». Классно было.

Кира была в восторге; она хотела вернуться в прошлое и стать третьим ребёнком в их семье.

– Иногда даже приходилось читать то, что я сам вряд ли собрался бы читать.

– Типа «Джейн Эйр»?

– К примеру, да.

– А сейчас уже такого нет? Не читаете?

– Читаем, просто сейчас выбираем что-нибудь на четверых (в смысле, книгу, которую никто не читал; ну или кто-то один), потом обсуждаем и…

Макс прервался, так как у него зазвонил телефон.

– Да, – ответил он в трубку. – Да, немного. Нет, уже иду. Ага, скоро буду.

Они уже подходили к точке, от которой им нужно было расходиться.

– До встречи, – сказала Кира, остановившись у ответвления на свою дорожку.

– Ага, пока.

Кира зашагала в сторону дома; у неё зазвонил телефон. На экране – рядом с фотографией светловолосой девушки, с укором смотрящей в объектив – высвечивалось имя «Алиса».

– Алё, привет, – ответила Кира.

– Привет. Слушай, я собираюсь завтра нагрянуть. Можно?

– Можно, конечно. Даже если бы у меня были планы, я бы оставила тебе ключи. Ты же не ко мне, да?

– Ну да… – вздохнула Алиса. – Я приеду часа в два и примерно к четырём в парк уеду. Там, кстати, завтра будет концерт какой-то. Бесплатный причём. В восемь. Помнишь, там сцена есть?

– Конечно; а что за концерт?

– Сейчас я тебе точно зачитаю, у меня тут на компе открыто. «Мировые хиты в джазовой обработке».

– Как завернули. Это чтобы всем угодить. Я бы, кстати, сходила. Ни разу с переезда никуда толком не ходила… Я же могу?

– Давай договоримся больше не делить парк? Тошнит от этого. Приезжай, когда угодно и делай, что хочешь. То есть ты пойдёшь на концерт?

– Да, хочу.

– Тогда я позвоню тебе после? Мы как раз планировали закончить концертом. Вместе уедем.

– О, отлично, давай. Пиши завтра, как будешь подъезжать.

– Хорошо. До завтра.

– До завтра.

День 41, неделя 6, суббота

Во второй половине восьмого часа Кира зашла через главные ворота в парк; солнце ещё не успело приобрести закатные оттенки. Настроение было не лучшим: сказывалась непроходящая от напряжённой недели усталость, а по голове бил назойливый молоточек напоминания, что она мало куда выбиралась и скучно проводила лето; эти мысли свернули на проблему отсутствия у неё друзей из этого города. Её безотрадность и одиночество обострились от разряженного потока стремящихся на концерт людей, и она повернула к свободной скамейке, чтобы удручённо усесться на неё.

Она не успела побрести в вязкое болото хмурых мыслей, как услышала знакомый звонкий голос, громко говоривший: «Я здесь! Здесь! Вот я махаю! Не видишь, что ли?». Кира подняла глаза: это была Майя – она прижимала телефон к уху, вставала на носочки, вглядывалась вперёд и махала кому-то рукой; она была в свободных голубых джинсовых шортах, белой футболке и белых кроссовках; её впечатляющие волосы были собраны в пышный конский хвост. Кира думала, что к Майе подойдёт её парень или подруга; или подруги; или компания друзей. Она не ожидала увидеть её брата.

Его выражение лица и походка выдавали его нежелание находиться здесь. Макс был одет в то же цветовое сочетание, что и его сестра: голубые джинсы, чёрно-белые кеды и белая футболка; на этот раз – в отличие от футболки, в которой он был в прошлое воскресенье на пляже – с коротким рукавом. Футболка не была абсолютно белой: сбоку на груди виднелась какая-то мелкая чёрная надпись.

– Чё так долго? – возмущённо спросила Майя.

– Надо было бежать? – устало произнёс Макс.

– Пешком надо было идти, а не плестись. Пошли уже.

– Куда мы идём-то?

– Там концерт какой-то.

– «Какой-то»?

– Да. Я правда не знаю, какой. Просто хочу сходить на что-нибудь такое, – она поводила руками над собой, изображая «такое», – на открытом воздухе. Лето же.

– А долго это будет?

Этот вопрос стал для Майи последней каплей.

– Не нравится – иди обратно! – вскипела она. – Если не хотел идти, так бы и сказал! Пришёл – и ноешь. Иди домой и ной там!

Она развернулась и пошла прочь. Её брата это встряхнуло.

– Да стой! – воскликнул Макс, растерявшись. – Подожди.

Майя остановилась и недоверчиво посмотрела на него.

– Не дуйся ты так. Всё, я не буду ныть. Извини. Я просто думал, тебе есть, с кем сходить.

Они пошли вглубь. Кира встала и пошла за ними, словно утаскивая магнитом булавка.

– Странное объяснение: ты думал, что мне есть, с кем сходить, но я всё равно вытащила тебя из дома? Тебе на зло, что ли? Мне именно что не с кем сходить, – расстроенно сказала Майя. – У всех какие-то свои планы. А этот… – она махнула рукой, показывая своё отношение к «этому», – видимо, слишком крут для такого.

– Он постоянно у тебя «этот» или «мой парень». У него имени нет?

Майя ответила глубоким горестным вздохом.

– Я же тебя ни от чего не отвлекла? – примирительно спросила она.

– Нет, сегодня я свободен.

– Какой деловой, – развеселилась Майя. – Сегодня он свободен. А завтра всё под завязку забито?

– Да, вообще-то, – он приподнял уголок рта.

Взгляд Киры поймал знакомую фигуру, и она остановилась, чтобы всмотреться. Фигура была не в офисном костюме, но не узнать Таню было невозможно. На ней были безупречно сидящие на фигуре шортики, плоские босоножки, чьи завязки, по-древнегречески переплетая ногу, изящно подчёркивали её икры, и футболка, оголявшая плечи и имевшая меньше складок, чем любая другая футболка вокруг; на Таниной голове была шишка, собранная так идеально небрежно, как будто над ней работала команда парикмахеров. За её спиной висел маленький рюкзачок на тонких лямках. Она стояла в компании двух девушек – скорее всего, подруг. «Почему я не выгляжу так же?..» – внезапно для себя подумала Кира в приливе тянущей горечи.

Она быстро пришла в себя, так как потеряла Макса и Майю из виду. Оглядевшись, она увидела, что они прошли ещё метров десять и остановились, решив, что выбранное место вполне подходило для прослушивания музыки. Она подошла к ним, чтобы различать их речь.

– Да? – удивлённо переспросила Майя у брата.

– Ага. Рассказал недавно.

– И что рассказывал?

– Ничего конкретного, просто факт озвучил.

Кире стало противно от подслушивания. Она протянула руку, чтобы похлопать Майю по плечу и дать о себе знать, но в этот же момент грянула оглушающая музыка. Кира не пыталась узнать, какой мировой хит сейчас играл; она думала только о том, что никогда не видела их волосы настолько близко; что ни у него, ни у неё не было с собой рюкзаков; что он держал руки в карманах, а она – за спиной, заложив ладонь в ладонь; что она была примерно её роста, а он – выше сестры сантиметров на шесть или семь; что никто из них не сутулился.