Пустая Зона

Они решили идти на юг. Наугад. Питались остатками пайков, пили дождевую воду, спали на сырой земле, укрывшись мокрыми тентами. Люди в группе начали терять силы.

Первым не выдержал Ванька. Молодой, шустрый паренёк, первый раз в такой экспедиции.

Обессиленный, он оступился на скользком камне, послышался сухой хруст, и парень упал, зажимая голень. Ваня шипел от боли, нога быстро распухла и стала чёрно-синей, шагать он уже не мог. Двое взяли его под руки, но идти дальше оказалось почти невыносимо.

Вскоре свалился и опытный Петрович. Сначала молчал, шёл, будто ничего, но потом начал пить из любой лужи, хватать воду руками. Лицо горело, глаза стекленели. Ночью он бредил, звал кого-то по имени, просил открыть дверь, стучал кулаками в землю и кричал не своим голосом.

– Обезвоживание, перегрузка, – сипло объяснил шедший с ними фельдшер, хотя сам едва держался. – Держите его, не давайте бегать.

В группе нарастало отчаяние. Одни спорили, стоит ли бросить раненого, другие упорно тянули вперёд.

К концу второй недели Павел уже не столько шёл, сколько тащил за собой остатки воли. Он припадал к сырой почве и молил землю, на которой лежал, леса, что хмуро колыхались над мокрыми тентами, ветер, что бил в лицо. Уговаривал, как живую, строгую силу, способную услышать и решить.

Его слова становились тише, но упорнее. Не просьба, не мольба, а уже почти приказ, произнесённый дрожащими губами. Он не просил спасения себе. Он требовал пощады для группы.

И когда силы были на исходе,

когда казалось, что всё конец, а мысли путались от усталости, Павел услышал шаги. Сначала он решил, что мерещится, слишком тихо и слишком странно.

Но из леса вышел старик. Беззвучно, словно тень. Весь в шкурах, с лицом, испещрённым морщинами, как карта реки. Он не говорил по-русски, но жестами показал, чтобы шли за ним. Повёл через лес, как будто знал каждый камень.

Они шли за ним молча, спотыкаясь, таща на себе раненого. Старик двигался легко, словно не касался земли. Лес больше не казался враждебным. Он раскрылся перед ними, пропуская вперёд.

Вечером они вышли к избушке. Полуразваленной, но сухой. Внутри была печка, связки сушёной рыбы, самодельные лежанки.

Команда упала без сил и оказавшись в сухом и теплом месте проспала до утра.

В полудреме Павел отчетливо помнил этого старика у костра, окутанного дымом и танцующего странные танцы.

Когда он проснулся, старика уже не было. Ни следов, ни признаков, что кто-то жил в доме до них. Только в углу висел странный оберег из костей и нитей. Павел до сих пор не знает, был ли он там по-настоящему или тайга просто решила вернуть их.

Отдохнувшая команда смогла двигаться дальше. Они сумели восстановить связь и сообщили о своём положении. А через день наткнулись на то, ради чего, казалось бы, всё это и случилось. Крупное месторождение угля и редких минералов. Это была настоящая находка, удача века.

Позже в тех местах открыли рудник. Проложили дорогу, вырубили сотни сосен, выжгли просеку. Тайга отступала.

А Павел стал ловить себя на том, что во сне слышит голос, шепчущий на незнакомом языке. И каждый раз после этого просыпается с ощущением, что упускает что-то важное.

Для других Павел был своего рода герой. Отважный первооткрыватель, человек, открывающий недра, приносящий стране ресурсы, работу, развитие. Его фамилию называли на совещаниях, писали в отчётах, поздравляли с наградами. Он улыбался, кивал, говорил правильные слова.

Но в глубине души Павел всё чаще чувствовал, что вместе с углём и редкоземельными минералами они выкапывают что-то другое. Живое. Хрупкое. Тайное. Он видел как реки мелеют, как птицы перестают возвращаться на гнездовья, где шумят буровые.

Он вспоминал оберег в углу избушки, старика с глазами цвета земли, и чувствовал: то, что они называют прогрессом, может оказаться расплатой. И возможно, он уже стал частью сделки, о которой даже не догадывался.

Через день после их спасения, пока они ждали вертолёт, Павел узнал от связиста, что Марина в больнице. Потеряла ребёнка.

Он винил себя. Молчал, держался, но в его взгляде поселилось то, что не исчезло до сих пор. Тяжесть, которую он несёт в себе как крест.

Глава 9

Рано утром, когда группа проснулась, мороз сковал землю каменной хваткой. Небо висело тяжёлое, серое, и низкие облака давили на горизонт.

Всё вокруг скрипело от холода: палатка, одежда, даже дыхание.

Они быстро перекусили, утренний холод не располагал к разговорам. Оделись, проверили снаряжение и вышли пораньше, чтобы использовать максимум светлого времени.

Оставили «бураны» у подножия склона, дальше техника не проходила. Слишком крутой подъём, и снег становился рыхлым, с риском провалиться. Всё снаряжение перекочевало на нарты. Тяжёлые пластиковые санки, обвязанные ремнями, натужно скрипели под весом ящиков.

– Вверх метров шестьсот, потом по плато до точки бурения. Не торопимся, – сказал Павел, проверяя маршрут.

Виталий, Ирина и Артём взялись за передние стропы, Дмитрий за задние, помогал направлять. Павел шёл первым, пробивая тропу снегоступами. На санях лежала модульная буровая установка: двигатель, стойка, буровая коронка и инструментальные ящики. Всё тщательно упаковано, но вес ощутимый, почти сотня килограммов.

Снег был коварный, то плотный наст, то глубокие провалы по колено. Идти приходилось медленно, с остановками. Молча. Только слышно было, как стонут полозья и поскрипывают лямки на плечах.

– Если бы сказали, что в геологию идут ради спорта на свежем воздухе, не поверила бы, – буркнула Ирина сквозь дыхание.

Сама удивилась, что голос звучит ровно. Почти весело.

Рядом тянувший Артём едва заметно усмехнулся, не поворачивая головы:

– Зато, говорят, после первой зимней экспедиции всё остальное кажется прогулкой.

Они оба улыбнулись и снова поволокли сани дальше, вглубь белой тундры.

Ирина шла, чуть наклонившись вперёд, с усилием тянула промёрзшие стропы. Пальцы в варежках давно онемели, но она крепко сжимала ремни с упрямой хваткой. Левая рука машинально проверяла натяжение, каждые несколько шагов она рывком подравнивала лямку, слишком тугая. Снег периодически проседал под ногами, ударяя в колено. Дышать становилось тяжело, в горле першило от сухого, холодного воздуха, и с каждым вдохом она всё острее чувствовала, как конденсат обмерзал на воротнике.

Ирина украдкой косилась на широкую спину впереди. Павел шёл первым, уверенно и ровно. Не разговаривал зря и особо не суетился. Он был из тех, кто умеет молчать правильно. В нём было что-то притягательное, даже в раздражающих чертах: в сухом тоне, в том, как не смотрел в глаза, когда говорил, и как слегка морщил лоб, когда слушал. Его никак не получалось “прочитать” до конца.

Ирина инстинктивно ощущала, что за его спокойствием скрывается сила, которой ей самой пока не хватает.

Странно, но она доверяла ему больше, чем кому-либо другому. Если он сказал идти, значит, надо идти, даже когда усталость давила на плечи и ноги.

Она остановилась на мгновение, стряхивая тяжесть с конечностей, почувствовав, как каждая мышца просит передышки. И правда, тело устало.

Павел заметил, как она замерла, прикрыла глаза, потом продолжила.

Не жалуется. Тянет.

Он подошел ближе, проверил крепления на санях, и спросил:

– Всё нормально?

– Замёрзла. Но ничего. – Голос вышел хриплый, но ровный. – Глаза немного ветер режет.

– Если будет хуже скажи. Не геройствуй.

– Я не геройствую, —она посмотрела на него. – Я в команде. Вот и тяну.

Павел на секунду задержал взгляд на ее глазах. Пронзительных, серо-голубых. Правда или хочет произвести впечатление?

Павел кивнул и молча пошел дальше. Он не любил эти полутоновые игры и не умел определять, кто искренен, а кто старается выглядеть сильнее, чем есть. В экспедиции любая поза быстро сгорает: холод, усталость и голод не оставляют места притворству.

Она держалась. Может, из упрямства. Может, потому что рядом мужчины, и ей не хотелось показывать слабость.

А может, потому что действительно умела терпеть и была в своей стихии.

Он хотел верить. Павел поймал себя на том, что эти мысли тревожат больше, чем нужно.

Он вздохнул и поправил капюшон, стараясь отогнать лишнее.

Безмолвная, пустая тундра уходила в даль, не оставляя ни одного ориентира. Ближайшее человеческое жильё, посёлок Усть-Кара, был в четырехстах километров, и то только по воздуху, вертолётом.

Мороз держался минус сорок пять по Цельсию. Ветра почти не было, только редкие порывы стягивали с капюшонов облачка инея, которые оседали на пуховиках, как серебряная пыль.

Вокруг было мертвенно тихо. Снег гасил каждый шаг, казалось земля не хотела, чтобы её тревожили.

Они шли почти два часа. Когда добрались до точки, Павел осмотрелся: вокруг ни одной возвышенности, только изломанные скальные гребни, теряющиеся вдали у самого неба. Под ногами плотный, иссечённый ветром наст.

– Здесь. Прямо в пустой зоне, – сказал он, опуская нарты.

Усталость плавно окружила группу.

Слышалось лишь тяжёлое дыхание, редкие шорохи одежды и тихие напевы Виталия.

У него было особое умение, даже в трудную минуту добавлять нотку лёгкости, словно тонкой нитью связывая всех между собой. Иногда он пел вполголоса, иногда отпускал шутку, и напряжение спадало. Это был его способ держать ритм, помогать идти дальше, не давая утомлению окончательно раздавить. Павел знал это, ценил – и именно за такие моменты ему особенно хотелось поблагодарить Виталия.

Павел присел на корточки и сдёрнул брезент с основного модуля.

– Дим, генератор. Артём с Ирой, раскладывайте штатив и коробки с инструментом. Только аккуратно, там чувствительное.

– Принято, – Дмитрий шагнул к саням, снял варежки и уверенно принялся за крепления.

Не смотря на слабость, разворачивались быстро. Всё было отработано ещё на тренировках: буровая стойка собиралась как конструктор. Металлический штатив, на который крепилась моторная головка и блок с кабелем. Павел установил GPS-маячок рядом с буром и вбил две вехи по периметру для фиксации координат. Система была портативной, но требовала точности. Ошибаться в «пустой зоне» нельзя.

– Слой тут странный, – пробормотал он, вглядываясь в георадар. – Рефлекторы скачут, как будто под нами пустоты. Это не лёд, не глина… не нравится мне это.

Ирина присела рядом.

– Ты уверен, что георадар не ошибается?– спросила она обеспокоено.– я зафиксировала резкое падение температуры.– Ирина повернула планшет к Павлу

– Аномалия видна не только на георадаре, компас странно сработал, да и если температура воздуха резко падает, то что-то явно не так под землёй.

Дмитрий уже запускал генератор. Загудел мотор, нарушая звенящую тишину. Над тундрой поднялся тонкий гул.

Артём включил логгер, и по экрану потекли первые данные.

– Бурим до трёх метров, фиксируем, потом пробуем до пяти. Если выдержит, ночью поставим закладку, – скомандовал Павел.

Буровая заурчала, режущий край ввинчивался в плотный наст. Павел смотрел на показания и морщился. Что-то было не так. Под поверхностью странный провал, рыхлая пустота, как тень на рентгеновском снимке.

– Ты это видишь? – тихо спросил он, показывая Виталию.

– Вижу. Что-то там есть.

Виталий почесал нос и окинул взглядом местность.

Из неподвижного воздуха вдруг сорвался резкий, колючий порыв ветра. За ним другой, сильнее. Ветер нарастал, поднимая снег как тонкую пелену тумана. Тундра отзывалась воем, и звук этот казался слишком наполненным смыслом для простой стихии.

Бур продолжал двигаться неровно, то с усилием, то вдруг проваливался на полсантиметра вниз.

Павел нахмурился.

– Стоп. Пауза, – резко сказал он.

Дмитрий выключил мотор, бур затих. Повисла напряжённая тишина. Даже ветер опять затаился.

– Что не так? – спросил подошедший Артем.

– Ни один профиль не даёт чёткого отражения. Похоже, там пустота. А если карст, может осесть. Для трубопровода это смерть. Глубже бур не идёт, и вот здесь…

Он указал на экран георадара. Там наметился странный излом, как будто в структуре породы что-то резко сместилось.

– Мы не бурим дальше, – сказал он. – Завтра новое место, южнее на пару километров. Здесь мы слишком близко к разлому.

Группа молчала, каждый обдумывал услышанное. Порыв холода прошелестел вокруг, пробежал по коже мурашками.

– Значит, завтра будем переезжать, – наконец сказал Виталий, опускаясь на колени рядом с буровой.

Павел кивнул.

– Сначала поставим палатку, – сказал он. – Нужно укрыться и отдохнуть. Завтра рано вставать.

Ирина внимательно посмотрела на экран георадара.

– Эти пустоты… они могут быть опасны? Или просто особенности грунта?

– Тут, в тундре, всё возможно, – ответил Павел. – Вода, мерзлота, и вот такие провалы. Если ошибёмся, может быть серьёзно.

Дмитрий проверял оборудование.

– Сегодня надо всё подготовить. Завтра новый участок, и надо быть готовыми.

Все согласились без слов. Быстро собравшись, они вышли на открытую площадку, чтобы разбить палатку.

Холод пронизывал до костей, над тундрой быстро сгущались сумерки, но палатка стала для них островком тепла и защиты, посреди холодной и пустынной равнины.

Внутри каждый занял своё место: Дмитрий и Артем расположились у входа рядом с оборудованием, Виталий разложил спальники в углу, а Ирина аккуратно разместила приборы на импровизированном столике – деревянном ящике. Несмотря на тесноту, атмосфера была спокойной. Здесь, в укрытии, казалось, можно было немного передохнуть.

Ирина вышла из палатки ушла недалеко в сторону, делать замеры у каменистого выхода, где снежный покров был тоньше.

Сняла варежку, осторожно провела пальцами по панели прибора, проверяя настройки. Подтянула ремень на плече, наклонилась ближе к шкале, чтобы разглядеть колеблющуюся стрелку. Из кармана достала блокнот, и придерживая его локтем, быстрыми движениями занесла в него новые показания.

Данные не оставляли сомнений: в скором времени надвигалась сильная метель. Несмотря на нынешний штиль, возможно, уже завтра. Ирина закрыла блокнот и глубоко вздохнула.

В это время Дмитрий сидел с гарнитурой на голове, ловя устойчивую волну. Он пробовал выйти на связь с базой уже второй раз за день.

Павел подошёл, вопросительно глянув.

– Что там?

– Утром связался, но координаты передать не получилось, – ответил Дмитрий, не снимая гарнитуры. – Сейчас пытаюсь ещё раз. Сигнал скачет. Возможно, из-за рельефа или погоды.

– Надо будет повторить позже, – кивнул Павел. – Маршрут должен быть отмечен.

– Могу попробовать пройти чуть дальше на юг, – сказал Артём, выпрямляясь от своего рюкзака. – Там вроде приподнято, может, сигнал лучше пойдёт.

– Только не отходи далеко, – строго сказал Павел. – Нам важно, чтобы координаты были зафиксированы как можно ближе к лагерю. Сильно не увлекайся, у нас не прогулка.

– Понял, – быстро ответил Артём и уже через пару минут шагал прочь, за спиной побрякивал карабин на креплении GPS-приёмника.

Погода удивительно прояснилась. Ветра почти не было, только лёгкий, едва ощутимый поток воздуха, не сбивавший дыхание. Снег под ногами поскрипывал, но под весом Артема не проваливался, наст держал его хорошо.

Не раздумывая, Артём двинулся к Ирине. Она стояла неподалеку слегка пригнувшись над прибором, плечи чуть приподняты, пальцы в перчатках неловко держали блокнот и Анемометр. Она пыталась сосредоточиться, но то и дело переступала с ноги на ногу, чтобы не окоченеть.

Артём подошёл к ней совсем близко, настолько, что почувствовал лёгкий запах, исходящий от её куртки.

– Как дела? Не замерзла?– спросил он с мягкой, чуть заботливой улыбкой.

Она ненадолго подняла на него взгляд

– Да, замерзла. Уже почти закончила.

– Я пойду немного южнее, попробовать поймать сигнал. Там приподнятый участок. Хочешь пройтись со мной? Согреешься.

Он мягко и осторожно приобнял её за спину. В этом жесте не было ни пошлости, ни навязчивости, но Ирина слегка напряглась.

– Артем.– сухо сказала Ирина, смотря ему в глаза. – Я действительно замерзла и лучше пойду греться в палатку.

– Я не хотел тебя как-то обидеть, Ир. Просто ты мне очень нравишься. – Почти оправдывался он. – Нравится с тобой разговаривать, думал ты будешь не против прогулки.

– Я вовсе не обиделась.– ответила она. – Но я правда лучше пойду.

Ирина отвернулась и поспешно направилась к палатке, ей хотелось поскорее уйти из зоны неловкости.

Артём секунду постоял на месте, сжимая губы и ругая себя. «Ну дурак. Совсем дурак. Ты же её спугнул. Выглядишь, как школьник. Отец был прав, ты безнадёжен. Вечно всё портишь всегда.»

Потом спохватился, повернулся к югу, пора было идти ловить сигнал. Торопливо зашагал, всматриваясь в сумерки и стараясь не потерять путь.

Подойдя к палатке, Ирина почти нос к носу столкнулась с Павлом. Он откинул полог и вышел наружу, щурясь от резкого мороза. В руке он держал зажигалку и смятую сигарету. Увидев Ирину, Павел мягко улыбнулся:

– Ну как дела, метеооружие?

Ирина посмотрела на него, подняла глаза к небу и ответила:

– Давление держится на уровне, температура минус 48 градусов, ветер почти штиль. Всё слишком спокойно… надвигается буря..

Он тоже посмотрел вверх. Небо было ясное, усыпанное звёздами, Млечный Путь расстилался широкой серебристой лентой. Его мерцание текло, как светящийся ручей в бескрайней темноте. Каждая звезда горела слишком ярко, напоминая маленький огонёк.

Он был готов к этому. Он знал, что тундра так просто не сдастся, она не даст пройти без испытаний. И в этом было что-то правильное, даже справедливое.

Метель его не пугала. Не раз уже попадал в неё, и в Якутии, и под Воркутой. Там за десять минут сугроб вырастает до колена, а через час уже не видно собственных следов. Главное – не растеряться. Надо проверить буржуйки: топка должна быть сухая, бензин в примусах и газовые баллоны для горелок. Павел прикинул в уме: дров на трое суток есть. Баллонов газа четыре, хватит и на готовку, и на подогрев. Ежели буря затянется на неделю, придётся перейти в режим строгой экономии. Но и это не было чем-то новым. Всё просчитано. Всё пройдено раньше.

Если тундра решила испытать их метелью – он справится. Они все справятся. Надо только соблюдать порядок и не давать страху брать верх.

Павел снова вскинул взгляд к звёздному потоку, черпая в этом сиянии спокойствие и силы.

– Небо в тундре одно из самых впечатляющих в мире. Бескрайнее, глубокое и буквально усыпанное звёздами.

– Оно невероятное. – прошептала Ирина.– Никогда такого не видела.

– Да. Тут нет фонарей, городских огней и других источников искусственного света. В таких условиях даже слабые звёзды становятся хорошо различимыми невооружённым глазом.

– На него можно смотреть вечно, – тихо сказала Ирина, не отводя взгляда от звёзд. Голос её звучал чуть глуше, почти с оттенком восхищения.

– И забыть, где ты, – отозвался Павел, стряхивая пепел с сигареты.– Просто стоишь и проваливаешься в эту бездну. Удивительно… чем суровее место, тем оно чище, настоящей.

– Как будто ты в центре чего-то очень древнего, – откликнулась Ирина. – Здесь понимаешь, как мало ты значишь. Но почему-то это не унижает, а, наоборот… успокаивает.

В этот момент над горизонтом одна за другой скользнули звёзды. Маленькие, быстрые, будто кто-то сбрасывал их с неба иглой. За ними ещё две. Ирина застыла, всматриваясь в небосвод.

– Звездопад, – прошептала она.

– Да, – кивнул Павел. – Кажется, что они специально ждут, пока ты смотришь.

Они оба молчали завороженные. А потом, будто мир решил ответить, на фоне ночи вдруг появились тонкие вертикальные полосы света. Они поднимались вверх от земли, ровные, строго направленные, словно вытянутые нити, сплетённые с небом.

Столбы были прозрачными, едва осязаемыми, но точно существовали. Они дрожали, переливались, как свет в глубокой воде, и казались почти нереальными. Призраками, сотканными из холода и тишины. Иногда внутри этих сияющих колонн пробегала лёгкая рябь, они словно дышали.

Ирина сделала полшага вперёд и остановилась. Затаила дыхание.

– Это… – выдохнула она. – Это настоящее волшебство.

Её лицо озарилось. Не от исходящего света, а от выражения, которое трудно спутать. Настоящий, почти детский восторг. Она широко распахнула глаза и боялась моргнуть, чтобы не спугнуть чудо.

– Световые столбы, – пояснил Павел, следя взглядом за сияющими колоннами. – Это ледяные кристаллы в воздухе. Когда очень холодно, как сейчас, под минус сорок, они зависают в атмосфере, как невидимая пыль.

Он сделал паузу, наслаждаясь моментом.

– Когда свет проходит сквозь них, даже слабый, как от нашей лампы у палатки, он отражается от граней и выстраивается вверх в виде вот таких вертикальных полос. Оптический эффект. Красивый и редкий. В городе ты такого не увидишь, слишком много тепла, света, шума. А здесь чистый воздух, тишина и мороз. И природа показывает тебе, на что она способна.

– Как будто кто-то рисует светом в пустоте, – ответила она. – Или… смотрит на нас сверху.

– Свечи, поставленные самим морозом.

Ирина молчала несколько секунд, не сводя взгляда со столбов света. Потом медленно повернула голову к Павлу. Он стоял чуть в стороне, полупрофилем к ней, мягко освещенный серебристым светом. Ей казалось рядом с ним возможно всё.

Она подошла ближе. Почти вплотную.

– Знаешь… – её голос был чуть глуше, – когда ты рядом, всё кажется другим. Как будто… чудо возможно. И даже воздух вокруг другой, и дышится иначе.

Павел на мгновение застыл. Она посмотрела на него снизу вверх.

Лицо её было открыто и без защиты. Взгляд зацепился за её живые, яркие глаза.

Он не отступил. Но и не ответил.

«Не надо», «Ты не имеешь право давать надежду» – пронеслось в нём.

«Как же ты не заметил, старый дурак! Ведь всё было на виду. Ты не должен был этого допустить!»

Её глаза сияли так ярко, что на миг затмили даже россыпь звёздного света над ними.

«Молодая, глупая девчонка».– Он отвёл взгляд, стряхнул пепел с сигареты.

– Это от Тундры. Просто ты впервые в таких местах.Тут все чувства и ощущения обостряются – сказал он, глядя в сторону. Голос старался держать ровно, но говорил чуть тише.

– Возможно, —ответила она. – Но не только.

Она шагнула еще ближе, касаясь его плечом.

– Это от тебя. Ты смотришь и видишь. Чувствуешь. Словно ты часть всего этого. Замечаешь то, мимо чего все проходят. Рядом с тобой хочется видеть и верить тоже.

Она так давно ждала этого. Не признания, не прикосновения, даже не слов.

Просто его тишины рядом. И пусть он не ответит, пусть отвернется. Всё равно это было.

Она чувствовала, как внутри поднимается тёплая волна и старалась удержать её, не дать ей расплескаться в надежду.

Павел напряжённо выдохнул и едва заметно отстранился на полшага. Он очень старался сделать это не грубо, но ясно.

– Не стоит идеализировать, – коротко сказал он. – Я просто дольше здесь.

Ирина смотрела на него выжидающе.

Он снова отвёл взгляд. Сделал вид, что следит за сигаретой, за небом, за чем угодно. Он чувствовал, что нельзя встречаться с ее глазами.

– Ир.. Не нужно делать из этого больше, чем есть.– он отшагнул еще на пару сантиметров.

– Я не прошу ничего, – тихо добавила она. – Я знаю ты женат. Просто хочу быть рядом. Пока ты не скажешь иначе.

Они молчали долгих несколько секунд. Воздух был натянут, как трос.

Позади скрипнул вход палатки. Послышался тяжёлый шаг. Виталий вынырнул в темноту, кутаясь в куртку.

Он остановился, смотря на свет.

– Ох, Красота…– пробормотал, доставая из кармана мятую пачку сигарет. —хоть картину пиши.

Ирина пошатнулась, укрываясь воротником куртки.

– Ты совсем продрогла, скорее пойдем в палатку греться, – Почти командным тоном сказал Павел.

Ирина послушно последовала за ним.

Артем шел не спешно, часто оглядываясь в сторону палатки. Там мягко мерцал свет и было видно, как Ирина, не дойдя до входа, остановилась рядом с Павлом. Каждые несколько шагов он невольно оборачивался назад, словно пытаясь удержать их в поле зрения, ощущая жгучую обиду. «Замерзла, значит» – с досадой подумал он, крепко сжав челюсти.

Он так хотел ей понравиться, показать, что может быть рядом, что может поддержать. Но всё выходило глупо и неловко, будто он вечно играет не свою роль. «Ну конечно, —горько усмехнулся про себя, – рядом с таким, как Платов, кто вообще на меня посмотрит?»

Слова отца прочно засели в подкорке: «Ты из себя ничего не представляешь. Всё время топчешься на месте». Они всегда всплывали, когда было больнее всего.

Артём сжал зубы. Двадцать шесть лет, а толком и сказать нечего о себе: ни настоящего дела, ни отношений. Всё проходит мимо.