Пустая Зона

Алла Раимбекова

Пустая Зона

Глава 1

Телефон звонил долго и упорно.

Звонок был с городского номера, а значит что-то важное. Или неприятное. Павел Платов медлил, слушая, как ритмично вибрирует аппарат. За окном, от ветра хлопала пластиковая обшивка балкона, в кухне тикали дешёвые китайские часы. Всё раздражало. Всё мешало делать выбор.

Павел поднял трубку.

– Слушаю.

– Павел Сергеевич, вечер добрый. Это Смирнов.

Павел закрыл глаза.

– Здравствуйте, Игорь Андреевич.

– К тебе есть срочное дело.– Смирнов перешел сразу к делу.– Заполярье. Хребет, между двумя сейсмическими разломами. Строительство новой трассы, трубопровода и ЛЭП через тундру, подрядчики требуют повторные замеры, сверху давят. Вылет через восемь дней. Команду формируем. Ты старший.

– Игорь Андреевич… У меня не самое лучшее время. Дома…

– Павел, ты нам нужен. Твой опыт, чуйка. Там не справится никто, кроме тебя. Маршрут сложный, карты старые, да и спутниковая съёмка неполная. Мы два года туда никого не посылали. Сейчас нужно пройти, всё проверить.

Павел нахмурился.

– Ты единственный, кто может разобраться на месте. Бумаги оформим завтра, но по сути приказ.

Павел молчал.

– Ты же знаешь, как у нас. Без вариантов, – добавил Смирнов тише. – Соберись. Это работа.

Короткие гудки. Разговор закончился. Он даже не успел возразить и, честно говоря, не знал, хотел ли. Разговор длился меньше двух минут, но оставил ощущение, будто из груди вынули что-то тяжёлое и оставили пустоту.

Он не боялся холода, тумана или одиночества в тайге. Он боялся возвращаться туда, где его никто уже не ждал.

Павел сидел на кухне. Двухкомнатная уютная квартира на седьмом этаже панельного дома. На столе кружка с остывшим чаем.

Кухня была просторной для квартиры такого размера. Светлая мебель, ровные фасады без ручек, выдвижные ящики, которые плавно открывались от лёгкого нажатия. Стены в мягком сером оттенке, фартук из бежевой глянцевой плитки с тонкой затиркой. На подоконнике ютились два аккуратных керамических горшка: в одном цвели нежные фиалки, во втором стебель герани с ярко-алыми цветами, чуть наклонившийся к свету. В углу стеклянная банка с крупнолистовым чаем, а рядом кофемашина, которую они купили на первую годовщину.

У окна стоял большой белый холодильник с морозильной камерой внизу, она хотела именно такой. И единственный магнит из их поездки на море, сразу после свадьбы. Прошло уже тринадцать лет.

Павел откинулся на спинку и прикрыл глаза. Один магнит. Один отпуск за тринадцать лет. А теперь и этот магнит казался из другой жизни.

Он правда старался, но черт возьми, ничего не получалось и кажется уже было не склеить, то, что разбилось на мелкие осколки.

Из спальни доносился тихий шум. Марина включила телевизор. Они уже несколько месяцев жили как соседи, без ссор, но и без тепла. Молчание стало привычным.

Павел потёр лицо ладонями. Сказать ей, значит ускорить неизбежное. Он знал, что она ждёт повода. Повода, чтобы наконец хлопнуть дверью, собрать вещи. И теперь он ей его даст.

Он встал, пошёл к холодильнику, открыл бутылку минеральной воды и сделал глоток. Посмотрел на закрытую дверь в спальню. Ее силуэт за матовым стеклом. Такая близкая и такая далёкая.

«Ты же знала, за кого выходишь, – подумал он. – Я геолог. Я не сижу в офисе. Я уезжаю и возвращаюсь. Или не возвращаюсь».

Он снова взглянул на телефон. Уже пришло сообщение от диспетчера: «Бронь. Павел П. – Арктика. Восточный Хребет.».

Точка невозврата пройдена.

Марина сидела на диване, поджав под себя ноги. На ней был мягкий серый халат, волосы собраны в небрежный пучок. Телевизор в спальне замолчал, она выключила его, когда услышала, как Павел открывает дверь. Он заглянул в комнату, постоял в дверях.

– Ты не спишь? – спросил он.

Она не обернулась.

– А ты звонил маме? Там с лекарствами что-то…

– Нет. Но завтра позвоню.

– Завтра. – Голос её был спокойный, но с холодной усталостью. – Всё всегда «завтра», Паш.

Он тихо вошёл.

– Мне позвонили.

– Я слышала.

– Экспедиция в Арктику.

– Когда?

– Через восемь дней.

Наступила тишина. Марина всё ещё смотрела на выключенный телевизор. Снег лениво падал за стеклом, прилипал к балкону. Лёгкий треск батареи заполнил паузу.

– Ты поедешь? – спросила она наконец.

Он кивнул, хотя она не смотрела.

– Да. Это не просьба. Это приказ.

– Удобно. – Она хмыкнула. – Всегда можно сказать, что приказ. Что работа. Что выбора нет.

– Марин…

– Нет, не надо. – Она развернулась, наконец посмотрела на него. – Я не кричу, не устраиваю сцен. Просто… я устала. Я правда устала.

Павел опустил глаза. Он не знал, что сказать. Не знал или не имел права.

– Я не буду тебя ждать, Паш.

– Я знаю.

Она молча кивнула. Он хотел что-то добавить, что-то важное, окончательное, но слова застряли. Она отвернулась и включила телевизор.

Павел вышел, аккуратно прикрыв дверь.

Утро выдалось морозным. Павел проснулся рано, но Марины уже не было. На кухне витал аромат обжаренных кофейных зерен. Она всё же оставила ему кофе в старой металлической турке с отколотой ручкой. Турка досталась Марине от матери. Сама Марина не любила натуральный кофе, пила из кофемашины, но для Павла всегда варила в этой турке. Ставила на самый маленький огонь, не отходила, пока не поднимется пенка. Никогда не давала мыть её в посудомойке. Просто вытирала мягкой тряпкой и убирала на полку. Точно так же, как когда-то её мать.

Он налил себе чашку и присел на табурет. Молча пил, глядя в окно, где медленно светлело. У подъезда кто-то с трудом заводил машину. Визжал старый мотор, хлопала дверца, поднимались клубы пара.

Павел оделся и вышел. Морозный воздух хлестнул по лицу, вдох получился резким, как глоток ледяной воды.

Павел любил зиму. Не городскую, с обледеневшими лужами, чёрным снегом у обочин и натянутыми гирляндами на облезлых фасадах.

А ту, настоящую, из детства. Когда снег хрустит под сапогами, как сахар, воздух звенит от мороза, и сосны стоят в инее, как сказочные стражи. Лес зимой был другим миром. Тихим, но полным звуков, которые мог услышать только тот, кто знал, как слушать: скрип деревьев на ветру, треск льда в ручье, далёкий крик сороки. Снег лежал ровным покрывалом на валежнике, на пнях и еловых лапах, и казалось, будто сам лес уснул. Тогда в детстве все казалось простым и понятным. Был лес, были лыжи, он любил скользить вдоль замёрзшей речки, оставляя за собой узкую, аккуратную борозду. Не нужно было ни слов, ни объяснений, просто идти, пока не захочется вернуться.

А в городе зима раздражала. Повсюду слякоть, гудящие автобусы, скользкие тротуары, по которым люди сновали с приподнятыми плечами и опущенными головами, прячась от холода, от города и друг от друга.

Морозный ветер пробирался под воротник, заставлял спешить и зябко ёжиться. Павел вздохнул и поправил ворот куртки. Всё равно придётся идти.

На стекле его машины тонкий узор инея. Пока он скреб лобовое стекло, телефон в кармане жужжал. Пришло сообщение от диспетчера: «Пропуск готов. Смирнов ждёт. Захвати паспорт».

Офис института геологии располагался в старом кирпичном здании у набережной. Ещё советская постройка, с облупленными ступенями и табличкой, которую давно не обновляли. Павел вошёл внутрь, прошёл знакомый коридор, поздоровался с охранником.

В отделе было тихо. Зимние экспедиции нечастое дело, большинство специалистов сидели на проектах или в командировках. В приёмной никого не было. Павел постучал в дверь с надписью «Начальник отдела полевых работ».

– Заходи, – отозвался голос Смирнова.

Он вошёл. Смирнов сидел за заваленным бумагами столом, в шерстяном жилете и очках, которые всё время сползали на нос. Он поднял глаза:

– Ты быстро.

– Проснулся рано.

– Значит, готов.

Он достал папку, протянул Павлу.

– Паспорт, подписи, медсправка – всё по списку. Команду окончательно утвердим к концу недели. Снаряжение пойдёт вертолётом на базу за три дня до вас. Ты старший, всё как всегда. Справишься?

Павел неуверенно кивнул.

Смирнов глубоко вздохнул и опёрся локтем о стол:

– Слушай, дело серьёзное. Этот трубопровод ключевой проект. Но есть одна «пустая зона» , участок между двумя сейсмическими аномалиями. Там мало что известно, и именно туда отправляем вас. Нужно понять, что под землёй, насколько прочны породы, можно ли прокладывать трубу без риска. Без твоих данных, без точной геологии, стройка просто не начнётся. Государство и экологи уже наготове, будут смотреть под микроскопом каждую ошибку.

Павел опять кивнул, ощущая тяжесть ответственности.

Смирнов, видя его сомнения и переживания добавил:

– Всякое развитие требует жертв. Кто-то должен брать на себя этот груз. Твоя задача сделать так, чтобы их было как можно меньше и чтобы никто не пожалел.

– Я понял.– Павел секунду колебался.– Мне нужен Виталий Грачев.

– Нужен. Оформим.– Смирнов откинулся на спинку стула.– Паш, я в тебе не сомневался.

Павел в очередной раз кивнул.

Они ещё долго обсуждали детали маршрута, технику и связь. Потом Павел вышел на улицу, закурил и вдохнул морозный воздух. Он возвращается туда, где умеет быть собой.

Глава 2

Усть-Кара – небольшой посёлок в Ненецком автономном округе, на крайнем северо-востоке Европейской части России, в устье реки Кары. Он расположен на побережье Карского моря, рядом с границей между Европейской частью России и Западной Сибирью, там, где почти круглый год держатся морозы и лежит снег.

Небольшой, но важный для региона: это городок при аэродроме, точка пересадки для тех, кто направляется в отдалённые экспедиции в Тундру.

Усть-Кара, как бы, последний форпост перед огромной пустотой, куда часто прилетают исследовательские группы, чтобы затем вылететь на места буровых работ или в более дальние уголки Севера.

Усть-Кара – стратегически важный посёлок, восстановленный в начале 2010-х годов в рамках программы освоения Арктики и развития северных территорий.

Его возрождение было связано с активным строительством инфраструктуры: новых ГЭС, газопроводов, нефтяных станций и арктических портов.

Благодаря удобному расположению у реки Кары и недалеко от побережья Карского моря – Усть-Кара стала узловым перевалочным пунктом для геологоразведки, строительных и инженерных экспедиций, снабжения отдалённых баз.

Аэродром был отремонтирован и адаптирован для приёма вертолётов и грузовых самолётов.

Действует временная база спасателей, метеорологов и технических служб, а также несколько модульных общежитий и технический ангар.

Зимой, когда местность покрыта льдом, вертолёты часто становятся единственным доступным способом добраться до более удалённых объектов.

Связь здесь плохо работает, а отсутствие интернета частое явление. Телефоны ловят лишь через спутники, а в случае критической ситуаций вылетает вертолёт для экстренной эвакуации.

По весне и осени дороги и переправы превращаются в непроходимые топи, и лишь летом можно добраться по воде или зимой по льду.

Вечером перед вылетом, в Усть-Каре был особенно холодный ветер. Он задувал, заставляя снег метаться, как белые волны.

Это был единственный день, когда экспедиция Павла могла отдохнуть перед тем, как отправится в путь.

Ирина, приехавшая сюда недавно, чувствовала себя немного потерянной среди старых, видавших виды зданий.

Она зашла в небольшую столовую, где собрались все участники экспедиции. Здесь пахло едой, дымом от печки и недавно выбеленными стенами. В углу стоял полуразвалившийся телевизор, из которого доносился слабый шёпот программы о том, как замерзают реки в Сибири. В воздухе витал запах свежесваренного кофе, что на севере редкая привилегия.

Павел сидел за одним из столов, притягивая к себе внимание. Не столько из-за своей внешности, сколько из-за уверенности, которая была в его позе.

На столе лежала развернутая топографическая карта: старая, с заломами и выцветшими линиями. Поверх неё карандаш, линейка и компас. Он уже давно не обращал внимания на людей, вокруг него была жизнь в бесконечном потоке экспедиций.

Ирина огляделась.

У противоположной стены, за столом сидел Виталий Грачёв, поджарый мужчина лет сорока, с короткой стрижкой и вечным выражением лёгкой иронии на лице. Он пил кофе из алюминиевой кружки и лениво наблюдал за происходящим.

О нём Ирина слышала ещё до приезда. Техник-геофизик, правая рука Павла. Говорили, что умеет собрать рацию из деталей от бензопилы и кастрюли, если приспичит. Когда-то работал на нефтепромыслах, но после аварии ушёл. И теперь он не верит ни в систему, ни в удачу, только в инструменты и свои руки.

Чуть в стороне, в углу, шумно спорили двое связистов. Старший, Дмитрий Волков, седеющий, в свитере с растянутыми рукавами, по виду больше похож на библиотекаря, чем на полевика. Но стоило ему заговорить, и становилось понятно, перед тобой человек с армейской закалкой, он был тем, кто вечно бурчит, но первым протянет тебе запасные батарейки или подаст руку на склоне.

Рядом с ним сидел молодой парень – Артём Лосев, по-студенчески сутулый, с чистым лицом и запавшими глазами. Он оживлённо что-то обсуждал с Дмитрием, кивая и поправляя очки.

Он явно ещё не обжился, это чувствовалось в каждом движении: в том, как он неловко держал кружку, боясь пролить содержимое, как оглядывался по сторонам. В его жестах была лёгкая неуклюжесть человека, который больше привык к офисной работе за компьютером. Но при всём этом в молодом лице, читалось то, что невозможно не заметить: живой, чистый интерес, даже восторг, как у первокурсника, впервые попавшего за пределы учебного маршрута. Глаза его горели от ожидания настоящего дела, которое он, вероятно, мечтал попробовать всю свою студенческую жизнь.

Артем обернулся и их глаза встретились. Ирина поспешно отвела взгляд, почувствовав, что смотрела на него дольше, чем следовало.

На мгновение она замешкалась, но быстро собралась с мыслями и, выпрямив спину, уверенно направилась к Павлу.

Заметив её, он едва кивнул в знак приветствия, но продолжил изучать карту.

– Я – Ирина, – сказала она наконец. – Звягина. Метеоаналитик. Раньше работала в Югорской лаборатории. Обрабатывала спутниковые данные, атмосферную динамику, аномалии, распределения по сезонам…

– Хм, – наконец Павел поднял взгляд. – Полевая практика была?

– Нет, – честно ответила она. – Только подготовка. Но всё основное я умею. Уровень ветров, давление, вероятность снежных завалов, состав слоёв, осадки по зонам риска…

– В теории много кто умеет, – сказал он. Голос был не злой, но сухой. – А в тундре важнее другое: как быстро ты замёрзнешь. Успеешь ли забраться в палатку в перчатках. Не потеряешь ли рацию, когда она выскользнет из обледенелых пальцев.

Ирина кивнула.

– Поняла. Я сюда не за романтикой приехала.

Павел продолжал смотреть на неё, отмечая, что не видит в ней никакой кокетливости и намеренной позы. Чувствовалась честность. Это ему понравилось.

– Павел, – представился он наконец. —Геофизик.

– А ещё? – спросила она.

– Ещё умею не умирать в -40.

Он впервые чуть усмехнулся.

Ирина присела рядом, она немного волновалась, но не подавала виду. Аккуратно поставила локти на стол, обхватив ладонями тёплую кружку. Тепло помогало сосредоточиться. Её взгляд упал на карту.

– Вы не пользуетесь GPS? – спросила она.

– Пользуемся. Только он умирает при -30. А бумага не садится. – Павел слегка улыбнулся. – Карта старше всех нас вместе взятых, но ещё не подводила.

Она заметила на карте вдоль трещин, шли карандашные пометки. Кто-то отметил «опасный склон», «старая тропа», «выход к зимовью». Павел проследил за ее взглядом и пояснил:

– Её уже два раза переписывали по факту. Спутники не видят тех ям, где можно сгинуть с рюкзаком. А карандашом, потому что всё меняется. Лавина сошла – тропа ушла. Камень подмыло – сполз склон. —Он сделал паузу, взглянув в окно.—Здесь ничто не стабильно. Кроме холода.

– А мы точно туда, где -40?

– Утром там бывает и -50. Так что, почти курорт.

– О, ты уже знакомишься с нашим метеооружием? – сказал подошедший Виталий, обращаясь к Павлу. – Её прислали в группу вместо старого Петровича. У него давление, а у неё чутьё, говорят, как у настоящего барометра! Молодой специалист, в прогнозах почти не ошибается.– он подмигнул Ирине.

Ирина, как обычно, сохранила спокойное выражение лица. Она давно привыкла к таким репликам, немного снисходительным, немного хвалебным, как будто её успехи нечто удивительное для её возраста.

Она окончила университет с отличием, была лучшей на курсе. Ей легко давались и сухая математика, и работа с программами, но главное она всегда чувствовала ритм погоды.

Ещё в школе она тянулась к небу. Нет, не к романтике звезд, как многие ее сверстницы, а к облакам, к перепадам давления, к непредсказуемым фронтам. Любила, когда за окном гремело, и первой открывала ноутбук: сверяла прогнозы, сравнивала показания.

Мама только улыбалась, наблюдая, как дочь вечерами корпит над погодными сводками и метеокартами вместо сериалов. Никогда не мешала и не отговаривала:

– Если тебе это интересно, значит, правильно. Только иди до конца.

Так и пошло. Ирина с детства не боялась задач со звездочкой. Её не пугала сложность, наоборот, раззадоривала. Она не была выскочкой, не лезла вперёд ради похвалы, но хотела точно знать и понимать.

Преподаватели в университете сразу выделили её среди остальных, предлагали аспирантуру, научные стажировки, но она выбрала практику.

Работу в Югорской лаборатории она получила не по знакомству. Просто подала документы и прошла отбор. Конкурс был огромный, несколько десятков человек на место. Прошли только двое, и Ирина одна из них.

Поначалу, из-за возраста, ей не спешили доверять серьёзные задачи, давали второстепенные или просили «подстраховать» более опытных коллег.

Она работала в основном за компьютером, обрабатывая данные и составляя прогнозы. Ирина усердно старалась и показывала отличные результаты, её точность и внимание к деталям не вызывали сомнений. И вскоре она стала незаменимым сотрудником, на которого можно положиться.

Теперь же Ирина хотела применить знания не в теории, а прямо здесь и сейчас.

– Метеооружие, значит? Надеюсь, не срабатывает без команды. – Павел бросил быстрый взгляд на Ирину. – Хотя точные прогнозы нам сейчас важнее всего.

Ирина ответила ровным тоном:

– Только по делу. Пока осечек не было.

Она перевела взгляд на Виталия и добавила, уже мягче:

– Петрович – это, конечно, легенда. Но, надеюсь, я не подведу.

Виталий хмыкнул довольный, похоже, ему удалось немного разрядить обстановку между новенькой и старшим геофизиком.

– Вот это настрой! Так держать.

К столу неспешно подошёл Артём. Щеки покрылись лёгким румянцем, то ли от мороза, то ли от смущения. Артём держал в руках кружку, от неё шёл слабый пар. Он сделал глоток, чувствуя, как горячее прокатывается по горлу.

Выглядел он так, словно не был уверен, стоит ли вмешиваться.

Ирина, конечно, сразу бросилась ему в глаза. Не высокая, стройная, с аккуратными чертами лица, светлые волосы собраны в тугой хвост. С непривычной манерой держаться, она производила впечатление человека, знающего, чего хочет.

– Привет, – обратился он к Ирине, чуть замявшись. – я Артём. Лосев. Мы с Дмитрием за связь отвечаем… Ну, я больше учусь, если честно. Первый выезд.

Он чуть улыбнулся, взгляд у него был искренний, немного растерянный.

– Ты метеоаналитик? Здорово. Кажется тут редко встретишь кого-то с профильным образованием, в основном всё на интуиции, да на опыте.

Ирина взглянула на него с лёгкой улыбкой:

– Ну, это пока. А через пару недель и мы будем “на опыте”.

– Надеюсь, у нас будет повод обсудить это где-нибудь, где не минус сорок, – ляпнул Артём, и тут же поправился: – Я имею в виду, после экспедиции, может, в Москве… если ты из Москвы?

Ирина чуть удивлённо приподняла брови, но не почувствовала ни раздражения, ни насмешки. Напротив, её тронула эта неловкая, но искренняя попытка.

– Для начала надо вернуться, – ответила она с лёгкой иронией.

Павел сидел молча, склонившись над картой, но в уголках губ мелькнула едва заметная усмешка. Артём был молодой, дерзкий по-своему, но добрый. Ирина держалась уверенно, не красуясь и не сбивая тон.

Виталий поудобнее устроился на лавке и, прищурившись, посмотрел на Ирину:

– Ну что, Ир, волнуешься?

Она взглянула на него, обдумывая, стоит ли быть честной.

– Немного, – призналась. – Это же первый выезд. Было бы странно совсем не волноваться.

Виталий улыбнулся и продолжил расспрос:

– А скажи честно, холода боишься?

– Не боюсь. У меня бабушка в Сургуте живет. Я с ним знакома. Холод, он не враг, скорее испытание. Главное хорошенько подготовиться.

За окном загудело громче, порыв ветра ударил в стену здания, заставив стёкла задрожать.

В комнате повисло краткое молчание, будто все на секунду задумались, где они будут завтра в это же время.

Дмитрий подошёл к столу размеренно, чуть потирая руки. Он двигался с той неспешной уверенностью, что появляется у людей, повидавших немало.

– Новенькая, значит. Звягина?

– Да, – подтвердила Ирина.

– Волков Дмитрий. Связь. Иногда голова, когда все остальные без шапки.

– Значит, у нас появилась вторая надёжная голова, – сдержанно заметил Павел.

Ирина усмехнулась, чувствуя, как напряжение потихоньку уходит. Всё казалось немного странным и непривычным, эти люди давно знают друг друга, между ними витала своя слаженная динамика. Но не было ощущения отторжения, скорее наоборот, её присутствие приняли радушно, без лишней настороженности. Просто в группе стало на одного человека больше, и все уже начали это учитывать.

Павел откинулся назад, сцепив пальцы в замок за головой, оглядел всех:

– Ну вот и познакомились. Вылет завтра в 8:00. Спим в вещах. Продукты уже упаковали, приборы за мной.

– Поняла, – коротко ответила Ирина, кивнув.

–Принято, – подхватили Виталий и Дмитрий, сверяя между собой списки снаряжения.

Артём отошёл в угол, прижимая телефон к уху, боясь потерять хрупкий сигнал. Связь только что появилась, и он сразу набрал отца, хотел успеть сказать, что завтра они отправляются в путь. Он говорил тихо и сбивчиво, стараясь не привлекать лишнего внимания, но в голосе всё равно звучали тревога и неуверенность, которые трудно было скрыть.

– Завтра выходим, – быстро сказал он.

Артем переминался с ноги на ногу, сжимая свободную руку в кармане кофты.

– Меня назначили за связь… Это серьёзно, – добавил он чуть громче, надеясь, что отец услышит не только слова, но и то, что за ними.

– Просто… я хотел, чтоб ты знал, – Артём замялся. – Это важно для меня.

Он ещё несколько секунд держал телефон у уха, надеясь, что разговор не закончился. Потом медленно опустил руку и спрятал телефон в карман.

Снаружи снова завыло. За окном в темноте метались хлопья.

Павел вернулся к карте, но теперь иногда бросал взгляд на Ирину. Молодая, смышленая. Павел не любил делать выводы с ходу, особенно о людях. Но в Ирине ощущалась внутренняя дисциплина. Ни одной лишней фразы и попытки казаться кем-то, кем она не была.

Ирина ловила эти редкие взоры. Она не могла не признать, что ей это льстило. Она никогда не была обделена мужским вниманием, и даже, можно сказать, привыкла к нему, особо не обольщаясь и не обращая внимания. Но сейчас всё ощущалось иначе. Не как игра взглядов, к которым она давно научилась относиться с равнодушием. В этих коротких, почти незаметных мгновениях было что-то другое. Павел не просто смотрел, а что-то в ней отмечал, взвешивал, запоминал. Это сбивало с толку, пусть и совсем немного.

Ирина позволила себе тоже украдкой наблюдать за ним: как напрягается его лицо, когда он вникает в детали, как сдвигаются брови, как проступают вены на его руках. Он неохотно поддерживал разговоры, отвечал коротко и по делу, не перебивал, и почти не шутил. Казалось, он внутренне, неосознанно отстранялся от всех. И почему-то ей стало неловко, словно она разрешила себе лишнее.

Глава 3

Поздним вечером, когда столовая опустела, Павел и Виталий сидели молча за дальним столом, с кружками горячего чая. За окнами гулял ветер, глухо потрескивали стены. Свет люминесцентной лампы над ними мигал, будто тоже хотел уйти спать.

Павел смотрел на Виталия через пар над кружкой и чувствовал спокойствие. С этим человеком он прошёл всё: от летних болот Якутии до зимних перевалов в Верхоянье. Они без слов понимали друг друга и если что-то случится, Виталий не спросит, просто вытащит. Так было всегда. И потому он был здесь.