скачать книгу бесплатно
И в миг один огонь его расплавил
И в пепел обратил его. Потом,
Когда не стало пламени кругом,
Из пепла вновь восстал он прежней тенью
И образ прежний принял на себя.
Так, если древних следовать ученью,
Себя в ужасном пламени губя,
Известный феникс молча умирает
И вновь потом из пепла воскресает.
Питается не хлебом, не травой,
Но амми[132 - Амми – эфиопский тмин.], и усталой головой
Склоняется на нард[133 - Нард – ароматическое растение, известное под названием andropogon nardus.] он или мирру[134 - Мирра – смолистый древесный душистый сок.];
Таинственный, вполне безвестный миру,
В бессилии, на землю он падет,
Как будто бы недуг его гнетет
Иль ненавистный демон сокрушает;
Когда ж потом он снова восстает, —
Что было с ним – он сам того не знает
И, озираясь, далее идет.
Восставший грешник в том же состоянье,
Казалось, был! О, правосудный гнет!
Как грозен ты в немом своем каранье!
«Кто ты? – ему учитель мой сказал. —
И здесь за что ты терпишь наказанье?»
«Недавно из Тосканы я упал
Вот в эту бездну, – молвил нам несчастный. —
Я жизнь скота людской предпочитал
И не хочу скрывать: я скот ужасный!
Мне имя Ванни Фуччи[135 - Ванни Фуччи – побочный сын знатного пистойца Фуччи деи Ладзари, похитил священные сосуды и драгоценности из собора Пистойи и скрыл их у друга своего, нотариуса Ванни делла Мона, но, устрашенный розысками, предал своего друга, который был повешен.]. Для меня
Берлогою достойной и прекрасной
Была Пистойя». В это время я
К учителю с словами обратился:
«Скажи ему, чтоб он не шевелился
И скоро так от нас не уходил;
Спроси его, какое совершил
Ужасное он прежде преступленье.
Сварлив и кровожаден очень был
При жизни он…» Но в думу углубленный,
Успел понять тот грешник осужденный,
Что мнения такого я о нем.
Он уходить от нас не торопился,
Лишь только щеки вспыхнули стыдом
И взгляд его на мне остановился.
И он сказал: «Страдаю я, поверь,
Сильней гораздо более теперь,
Чем в миг, когда я с жизнью распростился.
Не скрою я, за что сюда попал:
Из ризницы сосуды я украл,
Но, совершив такое преступленье,
Из трусости я друга оболгал.
Который был казнен за похищенье.
Но не затем себя я унижал
Перед тобой, чтоб вызвать сожаленье.
И если ты из мрака этих скал
Вновь выйдешь в мир, то приложи старанье
Запомнить в мире это предсказанье:
Теперь Пистойя гонит Черных стан;
Флоренция и нравы и граждан
Спешит менять, но час иной настанет:
С долины де ла Магра Марс восстанет,
И грянет гром в далеких облаках,
И дрогнут вдруг все городские стены
И ужас в человеческих сердцах
Найдет приют, и на поля Пичены
Тогда гроза ужасная слетит
И Белых всех мгновенно истребит.
Так ожидай ты этой перемены».
Песня двадцать пятая
Богохульство грешника и страшное наказание. Другие призраки. Превращение человека в змею и змеи в человека.
Сказавши то, презренный этот плут,
С гримасой гадкой, поднял обе руки,
Шиш показал и начал нагло тут
Хулить Творца за кару и за муки,
Но змей один – я их люблю с тех пор —
При первом же его презренном звуке,
Сдавил ему всю шею, чтобы вор
Не в силах был произнести ни слова;
И смолк кощун, потупя наглый взор.
Другой же гад скрутил ему сурово
В одно мгновенье руки назади,
Сдавил все тело, так что никакого
Не мог движенья сделать он… – Пади
И в пламени, Пистойя, ты исчезни,
Своим примером людям не вреди,
И навсегда погибни в адской бездне!..
Везде распространяешь ты разврат…
Хотя бы обошли мы целый Ад,
В нем не нашли бы грешника наглее,
Который богохулить так дерзал,
И даже тот, кто с фивских стен упал[136 - Тот, кто с фивских стен упал… – Капаней, один из царей фивских, о котором упоминается в песне XIV «Ада».],
Мог показаться лучше и сноснее…
Проклятый тать куда-то убежал,
Хулы своей оканчивать не смея.
Затем как будто вырос из земли
Центавр, ужасным бешенством пылавший
Который мог страшить и издали,
Центавр с угрозой дьявольской кричавший:
«Где этот вор низверженный? Где он,
Свои хулы в вертепе извергавший?»
