скачать книгу бесплатно
В конвульсиях метаться быстро стал.
Брат Каталано взгляд мой изумленный
Тогда постиг и тихо мне сказал:
«Вот этот грешник, кольями проткнутый,
Совет дал фарисеям, предлагал
Гонимого подвергнуть пытке лютой,
Как будто бы для пользы дорогой
Своей отчизны. Видишь – он нагой
Лежит всегда здесь поперек дороги
Затем, чтобы его в Аду могли
Топтать в песок всех проходящих ноги,
И приподняться более с земли
Не может он… Казнь та же тяготеет
На всех жидах, которые пришли
С советом тем же… Горько сожалеет
Еще доныне весь еврейский род,
Что он принес такой печальный плод…»
И над преступной тенью в то мгновенье
Мой спутник наклонился в удивленье
И созерцал мучительный позор
Презренного советчика, и взор
Наставника лишь выражал презренье.
Затем с одним из братьев в разговор
Вступил он вновь: «Когда дано вам право
На наш вопрос правдиво отвечать,
Скажите мне, возможно ли там, вправо,
Нам безопасный выход отыскать
Из этой бездны, чтоб не опасаться,
И помощи бесовской не искать?»
И был ответ: «Могу я в том ручаться,
Что вы избегнуть можете всех бед,
Когда обвалом станете спускаться,
Где горный прерывается хребет,
Идущий через мрачные пустыни.
Идите! Там опасности вам нет…»
И голову склонил певец в кручине:
«Нас обманул презренный дьявол тот,
Что грешников крючками ловит в тине…»
Один из «братьев» молвил в свой черед:
«Я о пороках дьявола когда-то
В Болонье слышал толки: он народ
Обманывать привык; все бесенята —
Исчадье лжи и хитрости, не раз
Губивших мир…» Дальнейшей речи брата
Мы не слыхали. Тяжесть страшных ряс
Давила их, а спутник мой шел дале…
И, на него взглянувши в этот час,
В его лице увидел тень печали.
Песня двадцать четвертая
Данте смущается волнением Вергилия. Оба вступают на мост, перекинутый через новый вертеп. Святотатцы, терзаемые змеями. Предсказание о будущей судьбе Белых и Черных.
В те дни, когда с задумчивых небес
Не часто смотрит вечное светило,
Мелькнет и быстро скроется за лес,
И ночь глухая, смотришь, наступила;
Когда в снегах лежат еще поля,
И ярко-белым саваном уныло
Покрыта охладевшая земля,
Крестьянин в поле скудное выходит,
О солнце и тепле Творца моля,
И только нивы снежные находит;
В отчаянье тогда махнув рукой,
Глазами даль печальную обводит
И в дом свой возвращается с тоской,
Где холодно, где хлеба часто нету,
Где для него давно пропал покой,
Когда ж опять, в надежду веря эту,
Которая так часто нас живит,
Заметит он, что время ближе к лету,
Он стадо гнать на пастбище спешит
И забывает горе и ворчанье.
Так точно и поэта скорбный вид
Сперва во мне лишь возбудил страданье,
Когда ж его высокое чело
Яснее стало, полно обладанья,
С моей души как будто отлегло
Большое горе. Только мы вступили
На мост, давно разрушенный, тепло
Учитель на меня взглянул, и были
Те взгляды нежны снова, как тогда,
Когда впервые мы заговорили.
Вкруг нас развалин высилась гряда,
И, пред собою видя разрушенье,
Певец мой, рассудительный всегда,
Сообразил свой путь в одно мгновенье,
Потом меня в объятия схватил
И быстро, погруженный в размышленье,
Которому и здесь не изменил,
Принес меня, как ношу дорогую,
На верх скалы и там проговорил,
Рукою указав скалу другую:
«На этот дикий камень ты всползи,
Но прежде осмотри его вблизи,
Чтоб под тобою он не подломился».
Для грешников, прошедших мимо нас
Под тяжестью свинцовых ряс,
Тот переход едва ли бы годился.
Вперед я подвигался, еле жив,
И только лишь при помощи решился
Переползти с обрыва на обрыв.
