Поветрие золота и гнева

Каменная дорога, огороженная резными перилами, вела через утопающий в зелени внешний двор к высоким воротам, где уже стояла выкрашенная в темно-бирюзовый цвет деревянная кибитка с изображением золотого солнца. В нее были запряжены двое лошадей, а на облучке сидел Чу Лу, еще более хмурый, чем обычно. С ним переговаривался Гэрэл, вновь ставший внешне спокойным и собранным.

Когда Хара подошла к задней стороне кибитки, она обнаружила, что Юна уже внутри. С тревожным видом кивнув подруге, танцовщица отворила лакированную дверцу, когда Хара запрыгнула на подножку. Княжна прошла по деревянному полу и небрежно бросила сумку на свою лежанку.

– Госпожа Юна, сестра, берегите себя, – попросил Гэрэл, когда девушки вышли попрощаться. – Я отправлю вам весточку, как только наши солдаты поймают преступников. Они не смогут избежать наказания, – глубоко вздохнув, он прижал руку к сердцу. – Я буду по вам скучать. По обеим.

– Мы тоже, Гэрэл! Я буду молиться, чтобы с вами и вашими родителями ничего не случилось, – пообещала Юна.

– Не заболей и не дай никому себя покалечить или убить. Нашего наставника хватит удар, если ты не сможешь себя защитить, – подняла брови Хара.

– Не переживай, я знаю те же приемы, что и ты, просто у меня нет столько времени их оттачивать.

Со стороны дорожки послышался быстрый стук каблуков. Повернув голову, Хара увидела, как к ним, придерживая юбку, приближается Эрджена. На ее белом лице застыло такое испуганное и скорбное выражение, что княгиня невольно напоминала призрака.

– Хара! – она положила ладонь на щеку дочери. – С тобой все в порядке?

Девушка отпрянула, исподлобья глядя на мать, и могла поклясться, что под повязкой она поджала тонкие губы.

– Будь осторожна, не уходи никуда одна. Чу Лу, – окликнула Эрджена телохранителя. – Ты отвечаешь за нее своей жизнью! Слышишь?

Хара понимала, почему на этот раз мать безоговорочно согласились отпустить ее. Угрозу представляла не только мятежники, но и зараженные. Судя по симптомам, через несколько недель часть жителей превратится в неуправляемых безумцев. По описаниям кочевников, больные становятся похожими на бешеных собак, в ярости кидающихся на всех без разбору. А это означало, что в городе начнутся беспорядки и стычки, вплоть до убийств. Перепуганные и сбитые с толку горожане даже не догадывались, что ждет их впереди, если никто так и не найдет лекарство.

Хара тяжело сглотнула, но тут мать неожиданно притянула ее к своей груди.

– Все будет хорошо, моя девочка.

Глаза Хары ошеломленно расширились. Мать очень редко обнимала ее – с тех пор, как Хара повзрослела, случаи, когда она делала это, можно было пересчитать по пальцам.

Неловко выпутавшись из ее объятий, девушка помахала рукой Гэрэлу и забралась обратно в кибитку. Юна, поклонившись Эрджене, последовала за подругой и опустилась на один из сундуков, стоящий вдоль стен.

Распахнулись створки ворот с изогнутой синей черепицей, зацокали копыта лошадей, и повозка выехала на обширную городскую площадь, со всех сторон которой возвышались дворцы, пагоды и храмы.

– Я была в Зале Плясок, когда услышала крики людей снаружи, – тихо произнесла Юна, склонив голову и смяв в руках ткань платья. – Пришлось прервать выступление, и вместе со зрителями я вышла на улицу. Все вокруг сверкало от золотой пыли… А на ближайшей стене я увидела темные фигуры, среди которых был мужчина с металлическими веерами. Он источал такую ненависть… – прошептала она. – Я не подозревала, что кто-то может желать свергнуть князя Мэргэна. Я помню Цзэсин до того, как Эль и Хээр объединились, и с началом правления твоего рода жизнь во всей пустыне стала куда лучше…

– Недовольные есть во все времена, – досадливо сказала Хара, лежа на пушистой шкуре, накинутой поверх одеяла. – Меня сильнее волнует, что за порошок они рассыпали.

– Она не похожа на пыльцу растений, – заметила Юна.

– Что это вообще такое, если целители не могут подобрать лекарство? – сердито вопрошала княжна, глядя в окно, за которым удалялись глинобитные стены домов и мастерских, в которых трудились кузнецы и другие ремесленники. – Что будет с людьми, если им не дадут противоядие? И сколько людей успело вдохнуть эту пыль?

В глубине разума Хары словно поселился назойливый червь, вгрызающийся в нее мыслью: «Точно ли она не дышала золотой пылью? Или все-таки вдохнула по случайности? Ведь ветер принес пылинки прямо к ее окну». Вероятность получить неизвестную заразу – которая неминуемо приводила к смерти, сковывал ее тело парализующим ужасом. Девушка вспомнила, что в первую очередь Цзиньфэн проявлялась в виде золотых пятен, и пообещала себе каждый день проверять свою кожу.

Некоторое время Юна молчала. Когда Хара, устав от напряженной тишины, повернулась к ней, то заметила, как помрачнело лицо подруги, обыкновенно лучащееся радостью.

– Подобный случай возник пятьдесят лет назад. Именно поэтому мой отец так долго пробыл в Шанлу. В своем письме он рассказывал, что целительница Юйлань попросила его помочь истребить демона, который оплетал сердца людей шелковыми нитями и вытягивал из них жизненную энергию. Детей, пораженных этими нитями, не могли вылечить лучшие лекари Шанлу. Много людей погибло, и во время схватки с демоном нити проникли и в отца тоже. Его жизнь медленно угасала, поэтому он решил отдать свою душу ради спасения других.

– То есть, источником болезни являлся демон? – Хара приподнялась на локтях.

– Верно, – кивнула Юна. – Только после того, как отец запечатал демона, болезнь остановила распространение. А когда Джингшен смог уничтожить чудовище, нити в теле отца растворились, и он выздоровел.

– Этими преступниками вполне могут оказаться не люди и не злые духи, а демоны?

– Может быть… – неуверенно пожала плечами Юна. – Но это объясняет их странную ауру.

– И, если мы убьем их, поветрие прекратится? – оживилась Хара.

– Если только пыль действительно имеет демоническое происхождение. Но они сами не обязательно могут быть демонами, – напомнила Юна. – Возможно, они в сговоре с каким-то существом.

– Мы обязаны их выследить! – выпалила Хара, вскочив со своего ложа. – Любой ценой! Я перерою всю пустыню вдоль и поперек, но найду их!

– Тише, Хара, – Юна легонько коснулась ее, усаживая обратно. – Шафрановая пустыня огромна. Отыскать их будет нелегкой задачей. Но я уверена, отец и мой младший брат что-нибудь придумают, – уже с большей уверенностью сказала она.

– М-да. Жаль, что наша с тобой поездка началась именно так. Я надеялась, что она начнется более весело. Например, с моего побега… – хмыкнула княжна. – А теперь мы обе бежим отсюда.

– Никогда не угадаешь, что случится в следующий момент, даже если живешь не одну сотню лет. Но, может, сами боги хотят, чтобы ты отправилась со мной в Миндальные степи?

***

За пределами крепостных стен, устремленных в небо, раскинулось царство золотых дюн. Харе, которая с равнодушным видом выглядывала из окна, лишь изредка на глаза попадались коряги саксаула и шипастые кустики верблюжьей колючки.

Цзэсин находился на восточной стороне Шафрановой пустыни, почти на самом ее краю. По расчетам Юны, уже через два дня кибитка должна была пересечь границу со степями, чего с нетерпением ждала Хара. Каждый год отправляясь на Состязания истинного воина в Эрдэнэ, она не могла оторваться от разглядывания горных хребтов на горизонте и проносящихся снаружи повозки зеленых полей с пасущимися козами и лошадьми. Они не казались ей скучными, ведь такое количество растительности девушка видела лишь несколько недель в год.

Дорога то плавно поднималась вверх, то спускалась вниз, петляя между коричневых скал. Пыль, поднимаемая ветром, перекатывалась по земле вместе с тихо шуршащими шарами перекати-поле. Несколько раз в день на вершинах песчаных холмов показывались длинные караваны, направляющиеся в Цзэсин. Какой бы не была обстановка в бывшей столице Эль, торговцам необходимо было продать свои товары, чтобы заработать на жизнь в тяжелых условиях пустыни.

Юна выполнила свое обещание и наклеила на стены повозки желтые бумажки с киноварными письменами, защищающие от темных сил. По словам танцовщицы, она не раз встречала шаинов, скользящих под песком и нападающих на путников. Один из них однажды сильно ранил девушку невидимыми когтями, но Хо Ян вовремя изгнал нечисть талисманами. С тех пор Юна стала всегда брать их с собой.

Однако угроза пришла не со стороны злых духов. Как говорил Гэрэл, подлые и бесчестные люди – не менее опасные существа, чем гуи22 и демоны.

Путешествие девушек длилось чуть меньше суток. Дневная жара еще не спала, поэтому Юна закрыла синие занавески на окнах, и кибитка погрузилась в сонный полумрак. Хара, развалившись на лежанке, уговорила Юну сыграть с ней в шагай. Используя в качестве стола плоскую крышку сундука, они по очереди подкидывали кости и считали, сколько у них выпало косточек «барана», лежащих вогнутой стороной кверху. Харе, как всегда, везло, и она довольно ухмылялась надувшейся Юне.

Но их беззаботное времяпровождение закончилось, когда что-то со стуком ударилось о переднюю стенку повозки и Чу Лу издал громкий возглас.

Хара мгновенно выпрямилась, встретив непонимающий взгляд подруги, и встревоженно крикнула:

– Что случилось?

– Стрела! Мне в голову едва не попала стрела! – рявкнул телохранитель.

В тот же миг еще один металлический наконечник со свистом вонзился в крышу.

– Разбойники!

Выругавшись, Чу Лу с силой взмахнул кнутом, и испуганно заржавшие лошади пустились галопом.

Хара, прыгнув к противоположному окну, отодвинула занавеску и внимательно всмотрелась вдаль. Секунду спустя ее острый глаз нашел темную фигуру, притаившуюся на широкой и пологой скале в десятке чжанов впереди.

– Как они только посмели напасть на нас! – Хара кинулась к лежащему рядом колчану и луку.

Как и везде, в Эльхээре водились воры, вымогатели и расхитители гробниц. Люди, погрязшие в пороках и опустившиеся на самое дно, добывали себе пропитание тем, что караулили повозки торговцев и путешественников и угрозой смерти обкрадывали их до последней нитки, стягивая с путников даже одежду. И хотя стражники и воины боролись с ними, многие умели ловко скрываться.

– Все потому, что на кибитке опознавательный знак княжеской семьи… – пролепетала Юна, беспомощно прижав руки к груди. – Они собираются убить нас и украсть все вещи…

Она побледнела как полотно, в то время как Хара, не дав себе времени на раздумья, высунулась из окна.

– Что ты делаешь?! – ужаснулась бессмертная.

– Сейчас они узнают, с кем имеют дело, – прошипела Хара, пытаясь сохранить равновесие. Быстрым движением она натянула тетиву лука и закрыла левый глаз, выискивая цель.

На вдохе она отпустила стрелу, и та со скоростью молнии понеслась к врагу.

На выдохе до княжны донесся приглушенный вскрик боли, и стрелок упал вниз со скалы.

Но не успела Хара испытать облегчение, как заметила впереди троих всадников, которые мчались навстречу, поднимая облака пыли. Один из них тоже держал в руках лук, и выпущенная им стрела задела холку одной из лошадей. Кибитка резко остановилась, так, что девушка едва не вывалилась наружу, а ржание коней стало еще пронзительней. Чу Лу, чертыхаясь, бил их кнутом, но те, обезумевшие от страха, лишь топтались и крутились на месте.

– Госпожа Хара, я разберусь с ними! Не покидайте кибитку!

Чу Лу соскочил на землю, со звоном вытащил меч из ножен и кинулся наперерез разбойникам. Двое из них – крупных и неопрятно одетых мужчин – слезли с лошадей и, поигрывая оружием, направились к повозке. Третий, лучник, остался сидеть в седле.

– Отдавайте все, что есть, или мы убьем вас и заберем все сами, – дерзко проговорил жилистый разбойник с собранными в пучок грязными волосами. Похоже, он был главарем банды.

– Остановитесь и сложите оружие, иначе пожалеете! – сурово приказал Чу Лу, выставив перед собой меч. – Это повозка юной госпожи!

– О-о, слышали? – протянул главарь. – Сама княжеская дочка едет! Представляю, сколько у нее там деньжат, шелков и побрякушек, – он алчно ухмыльнулся, обнажив желтые неровные зубы, и расхохотался низким и хриплым смехом. – Мы вмиг разбогатеем!

– Князь Мэргэн отрубит вам головы! – отчеканил Чу Лу.

– А девчонку можно взять в заложницы и потребовать выкуп! – добавил второй мужчина с усами.

Юна позади Хары испуганно ахнула, а княжна злобно прищурилась.

– Хмм… – главарь почесал подбородок. – Дельная мыслишка! – его губы растянулись в мерзкой похотливой улыбке, от которой у Хары свело мышцы на лице. В ней забурлил обжигающий гнев. – Надеюсь, она хорошенькая…

Не успел разбойник договорить, как ему в грудь воткнулась стрела. Покачнувшись, он опустил голову и увидел, как на его рубахе расплывается алое пятно.

Чу Лу, поймав удачный момент, сорвался с места и замахнулся на главаря, метя ему в голову. Тот, морщась от боли, едва успел парировать удар своим изогнутым клинком. Раздался громкий лязг, в горячем воздухе рассыпались искры.

– Убейте его! – взревел мужчина. Ошалевшим взглядом он нашел в окне Хару, и его лицо побагровело от ярости. – Ах ты маленькая тварь!..

Еще одна стрела оцарапала его щеку.

– Хара, пожалуйста! – голос Юны надрывался от отчаяния.

– Ты слышала, что он сказал? Такая грязная псина заслуживает смерти в канаве, – выплюнула Хара, позабыв обо всех правилах приличия. Ее карие глаза горели пламенем сотни костров. – Он должен благодарить Небеса, что встретит свою погибель с моей стрелой во лбу!

Разбойник с луком, сверля Хару злым взглядом, прицелился в нее, но девушка сразу скрылась за занавесками. Вражеская стрела пролетела мимо окна и упала на песок.

Чу Лу, в отличие от своих противников с кривыми саблями, мастерски владел мечом. Его техника была безупречна, ведь целью телохранителей было не запугивать врагов и не крушить клинком все, что попадется под руку, а уметь обезоруживать врага и наносить ему смертельный урон максимально быстрыми и точными движениями. Звон стали эхом разносился по округе, когда он парировал взмахи двух клинков одновременно, пусть раненый главарь двигался гораздо медленнее и неповоротливее, чем усач.

Хара вновь высунулась наружу и в считанные мгновения выпустила стрелу в лучника. Тот не успел увернуться и завопил, когда наконечник рассек ему плечо. А девушка, наложив на тетиву еще одну стрелу, нацелила ее на главаря.

Но в этом более не было необходимости. Чу Лу, низко пригнувшись под саблей усача, сделал выпад вперед и нанес рубящий удар прямо по предплечью первого разбойника. Во все стороны брызнула кровь, и мужчина с ревом схватился за покалеченную руку. Пока главарь с воем прижимал к себе израненную конечность, телохранитель пинком в живот отправил усача на землю, подхватил упавшую саблю и приставил ее и свой меч к горлам разбойников.

Лучник, оцепенело следящий за сражением, хлопнул коня по шее и, не говоря ни слова, помчался прочь. В спину ему прилетела выпущенная Харой стрела. Беглец навалился на шею лошади, но смог удержаться в седле и был таков.

– Еще не поздно просить пощады, – холодно произнес Чу Лу, надавив острием меча на горло главаря. Из пореза засочилась тонкая струйка крови и потекла по мокрой от пота коже мужчины.

– Прошу, господин, не убивайте нас! – взмолился усач, содрогаясь всем телом. По одному его виду стало ясно, что раньше их банда никогда не встречала настоящего сопротивления.

– Тьфу! – прохрипел главарь, тяжело дыша и корчась от боли. – Все равно господин Чоно доберется до вас. А когда вы все помрете в своем Цзэсине, он станет истинным правителем пустыни! Он приведет нас в лучшую жизнь, а вы с муками подохнете от золотой пыли!

– Что ты сказал? – насторожилась Хара. У нее внутри все сжалось, едва она услышала упоминание загадочной Цзиньфэн. – Кто такой Чоно?

– Поверь, девчонка, ты узнаешь, – оскалился главарь. Его губы влажно блестели от крови, а пятно на груди расползлось еще больше. – И участь заложницы покажется тебе сказкой…

– Где он скрывается? – оборвал его Чу Лу.

– Там, куда не ступает нога обычного человека, – мужчина широко раскрыл глаза. – Но я расскажу, если уберете оружие от меня и моего товарища.

Чу Лу, нахмурившись, обернулся к Харе, которая вылезла из кибитки и спрыгнула на мягкий песок. Приблизившись, девушка скривилась, грозно глядя на бандитов, и кивнула.

Не выпуская рукоятей клинков, телохранитель отвел их от шей разбойников и пристально уставился на главаря. Тот, судорожно сглотнув, забегал глазами из стороны в сторону.

– Ну, говори, – процедила Хара.

Мужчина, прижимая к себе изувеченную руку и слегка пошатываясь, поднялся на ноги. Его приспешник нерешительно встал вместе с ним и взглянул на главаря.

И тут они бросились бежать.

Они успели преодолеть всего пару чжанов, когда Чу Лу, тяжело выдохнув, метнул им в спины мечи. Хара поморщилась и быстро отвернулась, услышав, как бандиты захрипели и рухнули, пораженные насмерть.

– Так и знал, что они ничего не расскажут, – цыкнул Чу Лу. – Госпожа, вы не пострадали?

– Нет. Нам стоило не убивать их, а догнать и заставить рассказать правду!

– Они обычные «шестерки». Не думаю, что они вообще видели этого Чоно в лицо, – бесстрастно сказал Чу Лу. – Но теперь мы знаем, что преступник действует не один. Он задействовали всякий сброд, чтобы тот помог ему свергнуть княжескую семью в обмен на богатство или статус.

– И теперь мы знаем, как зовут нашего врага, – поддержала телохранителя Хара. – Тот человек с веерами и есть Чоно?

Чу Лу пожал плечами, подошел к мертвым бандитам и вытащил из спины главаря меч. Хара невольно вздрогнула, наблюдая за тем, как багровые капли стекают по стальному лезвию и впитываются в песок. Это был первый раз, когда Чу Лу применил против кого-то оружие. Никто в Цзэсине не смел вставать на пути у Хары, зная ее вздорный характер и строгость молчаливого воина за ее спиной.

– Не ожидал, что мы встретимся с разбойниками, – мрачно произнес Чу Лу. Он вложил клинок в ножны и направился обратно к повозке. В окне Хара увидела белое лицо Юны. Казалось, та вот-вот упадет в обморок. – Я надеялся, что в дороге не возникнет проблем, но видимо, угроза над вашей семьей висит даже за пределами Цзэсина. Пожалуйста, госпожа, больше не вмешивайтесь и ведите себя осторожнее.

Хара в ответ раздраженно передернула плечами и оглянулась на барханы, одинокие и безмолвные под давлением огромного небосвода.

Глава четвертая

Ужин у кочевницы

Хара всегда выигрывала в игре в кости и никогда не промахивалась. Но с того дня, как она увидела кружащиеся за окном своей комнаты золотые пылинки, неудачи стали преследовать ее одна за другой.

Песчаные холмы становились все ниже и шире, напоминая волны прилива, которые вскоре почти полностью сравнялись с землей. Несколько ли кибитка ехала по полупустыне, густо поросшей бурыми кустиками многолетних трав, торчащих из земли щетинистыми пучками.

А дальше от горизонта до горизонта раскинулись необъятные просторы степей. Посреди равнин, покрытых зеленой травой, виднелись белые пятнышки юрт. По вечерам дым очагов над их крышами струйками поднимался к облакам, похожим на овечью шерсть. Хара, высунув голову из окна, провожала глазами пастухов с палками в руках, которые перегоняли скот на пастбища, и всадников, ведущих за собой табуны лошадей.

Когда запасы вяленого мяса заметно уменьшились, Хара в сопровождении Чу Лу отправилась на охоту. Юна, жалующаяся на внезапную слабость, осталась в повозке: после столкновения с разбойниками она была сама не своя.

Хара сумела подстрелить несколько куропаток. Она разожгла костер и, ощипав птиц, поджарила их на огне. Потрескивание сухих веток, уютное тепло и ровный рыжий свет немного успокоили встревоженных девушек. До самой ночи они любовались звездным небом и колосками ковыля, посеребренными лунным светом, а следующим утром продолжили путь.

Путь до Миндальных степей пролегал мимо северо-западных склонов Чжуншань – самой высокой и крупной горы Эльхээра, расположенной в центре страны. У западного предгорья находился Полынный край, названный так из-за обилия этой травы.

– Во время наших с отцом путешествий он всегда носил на поясе мешочек с сушеной полынью. Это растение отпугивает злых духов и защищает от темной энергии, – вспомнила Юна. – Давай и мы сделаем такие амулеты.

Ветер колыхал серебристые, словно покрытые слоем инея, стебли. Над полем витал горьковатый запах, который очень нравился Харе. Княжна с наслаждением вдыхала его, срезая траву кинжалом. Неподалеку из зарослей выглядывали белые соцветия тысячелистника и источающие пряный аромат пурпурные, в тон кафтана Хары, цветы шалфея.

Юна, закончив собирать полынь, принялась сосредоточенно сплетать стебли полевых цветов в пышный венок. Время от времени она дергала локтем, словно ей что-то мешало. Наконец, она надела свое творение на голову подруги и с недовольным вздохом помахала левой рукой.

– С самого утра рука чешется, – пояснила она в ответ на приподнятую бровь Хары. – Зудит невыносимо.

– Может, тебя комары покусали? – непринужденно ответила Хара, щурясь от ярких лучей и утирая пот с шеи. В степи солнце было не таким палящим, как в пустыне, но зной середины лета никуда не делся.

Юна, слегка нахмурившись, задрала широкий рукав, расшитый узорами в виде бабочек, и посмотрела на внутреннюю сторону своего предплечья.

В то же мгновение ее глаза расширились от ужаса. Девушка невидящим, пустым взглядом уставилась на свою руку, которая дрожала так, словно ее свело судорогой.

– Что там? – непонимающе спросила Хара.

С губ Юны сорвался прерывистый вздох. Едва не задыхаясь от потрясения, она повернула руку.

На ее предплечье выделялось пока еще маленькое светло-желтое пятно. Оно выступало над поверхностью кожи блестящей на свету золотой корочкой. Едва увидев эту странную сверкающую отметину, можно было отбросить все сомнения по поводу ее происхождения.

– Это… Цзиньфэн? – после долгого молчания прошептала Хара, не веря своим глазам. – Но бессмертные ведь не болеют…

Обнаружив такое пятно у себя или у Чу Лу, девушка удивилась бы гораздо меньше. Они могли вдохнуть пыль еще в городе или когда снимали с лиц повязки. Но Юна была другой, поэтому до сего момента Хара за нее не волновалась. Танцовщица рассказывала, что благодаря своему врожденному иммунитету не заразилась даже чахоткой, бушевавшей в Хээре несколько веков назад.

– Но я же… Как я могла вдохнуть ее… – рука Юны вяло опустилась ей на колени. – Теперь я… Теперь я умру?..

Хара с изумлением заметила, как на глаза Юны, всегда жизнерадостной и уверенной в благополучном исходе, навернулись слезы. Ее зрачки застыли в радужках, как насекомые, пойманные в ловушку янтаря.

– Чушь не болтай! – огрызнулась Хара несмотря на то, что у нее самой сердце ушло в пятки. Она взяла подругу за плечо, легонько встряхнув ее. – И говоришь еще, что тебе пятьсот лет! Это просто… пятно. Ты бессмертная, вдруг болезнь повлияет на тебя не так, как на обычных людей?

– Вот именно, я бессмертная, я никогда ничем не болела! – Юна зажмурилась и уронила голову. Ее голос дрожал, как натянутая струна. – Таких, как я, эпидемии обходят стороной. Бессмертный может заразиться в одном единственном случае – если недуг вызван демоном или другой нечистью!

Хара помрачнела еще сильнее. Выходит, Чоно либо сам является демоном, либо сговорился с какой-то нечистью. И рука Юны служила этому неопровержимым доказательством.

Княжна развернула предплечье подруги и внимательно его осмотрела. Участок пораженной кожи напоминал о золотом порошке, которым покрывали статуи в храмах богов. Девушка потянулась к пятну, чтобы коснуться его, но Юна вырвалась из хватки и прикрикнула:

– Не трогай! Вдруг болезнь передается через прикосновение?

– Ты права, это поветрие не может иметь естественное происхождение, – угрюмо произнесла Хара. – Но мы обязательно найдем лекарство. Обратимся к каждому лекарю в стране, но найдем. Я клянусь тебе, – она сжала кулаки и посмотрела Юне прямо в глаза, в которых читались страх и отчаяние. – Если существуют талисманы и печати, способные изгонять злых духов, то почему нет снадобий?

Юна молча вытерла слезы и тихо всхлипнула.

– От демонических болезней нет противоядий, Хара…

– Значит, мы убьем демона, который стоит за этим, – княжна так резво поднялась на ноги, что венок сполз ей на лоб. – Ты сама говорила, что твой отец уже сталкивался с подобным.

Она решительно посмотрела вперед, туда, где за полями вдалеке вздымалась к облакам громадная вершина Чжуншань.

***

На следующий день кибитка въехала в реликтовый лес, раскинувшийся у широкого и покатого склона горы. От нее до Миндальных степей оставалось всего два дня пути в сторону севера.

Княжне с трудом удавалось приободрить подавленную подругу, лицо которой не покидало несчастное выражение. Пытаясь отвлечься от горестных мыслей, Юна сшила из шелка два небольших мешочка. Насыпав внутрь полынь, чьи пучки теперь сушились на солнце, свисая с оконной рамы, она затянула веревочку и передала Харе амулет, который та привязала к поясу. Настроения играть в шагай у девушек не было, поэтому они наблюдали за пейзажами, лишь изредка обмениваясь короткими фразами.