Запах теней

Это всё, что смог удержать его мозг. Это то единственное, что не удалось стереть из памяти уходящего года. Только её светлое лицо всегда будет жить в облаках прошлого, а вместе с ним возникшие из неоткуда наполненные леденящей вечностью слова:

«Я опоздал».

Часть 2. Свет и тьма

Вступление

На томный беспросветный взор налипли слабые блики пробивающегося сквозь тьму огня. Свет и тьма. Свет с экрана и тьма внутри него. Рождение света и медленное увядание древнего, как сама вселенная, мрака. Пламя судьбы разгоралось, только он не думал об этом. К чему столь неуместные рассуждения в такой час, когда всё и так ясно. Нужно действовать, и, похоже, он уже знал, на чём остановится внутреннее чутьё. Правда есть одна проблема (конечно, кроме той, что сейчас возникла) – сомнение. Мерзкое чувство колебания. Чувства играют с ним – перескакивают, будто футбольный мяч, с одной, казалось бы, непреклонной стороны решений на другую.

«Будет правильно? Если нет – как иначе?»

Твёрдый нрав и нерушимый ум сейчас ему не помешали бы. Только они покинули его, причём не так давно (ему хотелось верить в это), буквально… На этот вопрос у него отсутствовал ответ, впрочем, как на тысячу других, которые, словно зараза, жевали мозг.

«Зачем мы здесь?»

Конечно, он знал, зачем. Вот только заряд веры иссяк – села батарейка глобальных побуждений. В один момент мир утратил смысл, опрокинув на странника таз с миллиардом колючих песчинок-сомнений.

«Зачем всё это и что происходит?»

Разумный вопрос, в особенности сейчас, когда их место пребывания, так сказать обитания, поразило нечто. Свет возник внезапно и в буквальном смысле заставил задрожать сердца тех, кто находился здесь. Они испугались. Страх сковал и пробивающиеся сквозь густой мрак мысли, которые глухим еле уловимым эхом заскрипели в голове:

«Мы все умрём»

Он – единственный кто так не думал. Трудно сказать почему, но что-то подсказывало ему действовать нужно иначе. Проще всего применить закреплённые в инструкциях решения и запереть проникшую в сердце их жилища аномалию в энергетическую оболочку. Внутренний голос (каким он был всегда) подсказывал ему, что это будет не правильно. Пусть так, тогда что делать? Как уберечь всех от назревающей опасности? Как поступить в сложившейся ситуации?

Так или иначе, но время на раздумья неуклонно тает. Казалось бы, здесь и думать не о чем – действуй, властитель. Только терзающие душу сомнения уже глубоко проникли внутрь и неплохо устроились там, вынуждая его медлить.

Если бы он был таким же как все, конечно физические характеристики его ничем не отличали от других, то без излишнего промедления сделал ход и отдал команду на уничтожения световой аномалии. Однако, властитель обладал уникальными для представителей его рода способностями, скрывать не только мысли, но и чувства. Он прятал свой дар всю жизнь и, возможно, именно это и послужило причиной редкостного роста карьеры (если, конечно, в их мире можно так говорить).

Этот подарок судьбы не раз выручал его в трудных ситуациях, правда, сейчас будто исчез. Притаился, как испугавшийся и дрожащий от страха зверь. Отказался помочь ему.

«Мы все умрём» – зашелестели слова в голове странника.

Свет ослепил глаза, а в унисон ему на соседнем экране вспыхнул другой. Две яркие звезды проникли внутрь корабля, пожирая последние сгустки ускользающей в панике тьмы. Они ворвались так стремительно и дерзко, что шёпот тысячей странников тут же превратился в крик:

«Мы все умрём. Действуй же, властитель!»

Медлить нельзя, и его сознание уже потянулось за нужными словами, когда неожиданно появилась совершенно ясная мысль:

«Мы нашли её»

Сотни лет, потраченные на поиски мечты, наконец, оправдали себя. Она здесь и сейчас, совсем рядом. Очень близко. Жизнь. Другая жизнь. Чужая жизнь.

«Мы нашли то, что искали»

Мечта сбылась, но в то же время грозила упорхнуть, словно птица из клетки. Зародившаяся на корабле аномалия в виде светящегося шара представляла реальную угрозу не только их жизням, но и цели всего рода странников.

«Мы все умрём. Действуй же, властитель!»

Он верил, а какая-то его часть знала наверняка, что смерть обойдёт стороной. Не время для неё, только не сейчас. И был прав, поскольку, на чём бы сейчас не остановил свой выбор, их время ещё не пришло.

«Мы нашли её – вот наша цель»

Цель достигнута, но что-то не так. За долгое путешествие накопилось слишком много вопросов, которые тут же закружились вокруг. Чужую жизнь не дано понять и постигнуть. Она навечно останется тайной. С каждым шагом слепой веры загадка мира станет только ещё больше, пока в один нежданный миг лопнет, как воздушный шарик и исчезнет навсегда. Нельзя уразуметь то, что не в силах осмыслить – чужая жизнь всегда будет чужой.

«Мы все умрём. Действуй же, властитель!»

Странник отбросил в сторону охватившие его мысли и весьма неуверенно (только никто не почувствовал этого) скомандовал:

«Включить поле и устранить аномалию».

Глава 1. Другая жизнь

Он вышел из программы, отключил систему жизнеобеспечения и глубоко вздохнул. Очень трудно вот так резко переходить к собственным ресурсам. Тяжело вновь ощущать себя тем, кто ты на самом деле есть. Тяжёлый воздух наполнил лёгкие, и тысячи мельчайших иголок отреагировали на движение тела и пронзили костлявую грудь. Внутри загорелся огонь – смесь составляющих воздух газов проникла в застывшую кровь и принудила включить мотор. Тёмно-серая желеобразная масса потекла по венам, и слабая боль электрическим разрядом запульсировала во всём теле.

Подняв веки, он увидел свой предел. В огрубевшей от времени темноте он без труда различил сферу, в которой находился практически всю жизнь, по крайней мере – большую её часть. Предел был его родным домом, без которого он просто не мог существовать. Может, отчасти именно из-за неспособности жить по-другому, он больше всего на свете ненавидел свою сферу. Система давно перестала доставлять удовольствие, в большей степени она просто была необходима, как и генерируемые газы, которые заменяли воздух.

Он попытался пошевелить рукой, и она нехотя откликнулась неприятным покалыванием. Затрещали окаменевшие суставы, и длинные чёрные пальцы впились в горячую мякоть живой подложки. Он вновь почувствовал прилив сил, собственных сил. Не с чем несравнимое ощущение, казалось, только ему одному приносило искреннее удовлетворение от осознания, что он всё ещё по-настоящему жив. Многие подобные ему, члены его общества, уже давно забыли дорогу в реальный мир – система с лёгкостью поглотила их души и заманчивыми надеждами затуманила разум.

Некоторые из них, погрузив однажды свой разум в омут спасительной программы, так никогда не выходили из неё. Их тела практически окаменели, но маленький огонёк жизни в них всё-таки присутствовал. При необходимости они могли выйти из системы и покинуть свой предел, но понимая всю глубину собственного чрезвычайного положения и возможную пагубность данного действия, никто не собирался делать этого. Да, и зачем? Ведь, там в облаках ненастоящей жизни намного лучше, чем здесь в гниющей от чёрной пустоты реальности, в которой уже нет и не будет ни прошлого, ни настоящего, ни будущего.

Он был одним из немногих, кто выходил из системы и покидал свой предел, правда – единственным, кто делал это так часто, практически раз в месяц по земному исчислению времени. Всё дело в том, что он сознательно выходил и отключался, когда чувствовал, как программа пытается овладеть его разумом.

Были и те кто как и он покидал программу, но больше по необходимости, чем из собственных желаний. Кому-то необходимо было следить за состоянием приборов жизнеобеспечения всего общества, поэтому существовала команда, занимающаяся именно этим. Также существовала необходимость в контроле за передвижением лучины, которая за пределами хоть и не представляла никакой опасности, в силу особой значимости всё же требовала к себе пристального внимания. Поэтому некоторые составляли так называемую группу «контролёров» по отслеживанию её пути и передвижения на планете. Группе приходилось покидать систему и наблюдать за лучиной до определённого времени, пока их не заменит другая команда. «Пост сдал – пост принял.»

Так было раньше, не так давно, пока в один прекрасный момент она неожиданно для всех исчезла. Произошло это в тот самый период, когда она набрала слишком много силы и запланированный сброс избытка энергии должен был вот-вот наступить. Так требовала необходимость, так требовала система, иначе…

В какой-то миг сброс всё же произошёл, и так называемые контролёры не сразу обратили внимание, что лучина пропала. Ни один датчик не фиксировал её местонахождение, ни один прибор не регистрировал хотя бы малейшие свидетельства её существования. Контролёры ринулись искать, они задействовали весь зарезервированный, накопленный годами запас энергии, которая при острой необходимости, к примеру, угрозы из вне, могла ввести в боевую готовность весь арсенал вооружения, но не смогли найти её. Она бесследно исчезла.

А что потом? Особой паники не было, тем более, если учесть, что о случившимся узнали только особо узкий круг руководства и группы контролёров. И не потому что это не афишировалось, просто всем остальным до этого не было никакого дела, поскольку они в этот момент пребывали в сладостопьянящем мире, который так щедро преподнесла им система и так безропотно выполняла программа. Вскоре, конечно, об этом будут знать все, спустя примерно месяц или более того, но это уже не имело особого значения. Созданная тогда чрезвычайная группа так называемых исследователей вынесла вердикт, что лучина растворилась в пространстве и времени и больше никогда не появится вновь.

В теории такого произойти совершенно не могло, но ведь и происходящего с ними по всем правилам космического передвижения масс во времени не должно было произойти вовсе. Разрушая все существующие законы природы, они застряли на этом мизерном участке бесконечного космоса и ничего не могли поделать с этим. Поэтому заключение о том, что лучина просто исчезла привела всех в восторг. Они порадовались как дети и тут же позабыли о этом навсегда – куда приятней не думать о проблемах, а жить в безоблачном мире пожирающей разум и душу системе.

Лучины больше нет. Забыли все, кроме Крэйва и групп контролёров, которым напоминала об этом вынужденная служба. Как всегда правила требовали от них прослеживать не только правильность работы всех систем жизнеобеспечения, но и вероятность появления лучины, хотя такая равнялась нулю, опять-таки в теории. Дикая безудержная и громадная по своим масштабам энергия больше никого не интересовала, на великую радость всем, она исчезла.

Это хорошо, поскольку существовала реальная угроза уничтожения их рода. Лучина могла нанести необратимый вред, точнее просто стереть их с лица космического пространства, будто их и не было вовсе. Поэтому после неожиданного инцидента на корабле, объяснений которому, спустя многие-многие годы, так и не нашлось, возникшую непонятным образом и растущую с ошеломительной скоростью энергию постарались усмирить всевозможными способами. Её отстранили и удерживали на значительном расстоянии долгие годы, неуклонно наблюдая за перемещением и сбросами, пока не наступил тот самый день, когда она просто исчезла.

Лучина растворилась. Контролёров она больше не пугала – если её нет, значит никакой угрозы тоже нет. Тем более, что внутри сжигало нестерпимое желание закончить смену и подключиться к своей ячейке. Довольные долгожданным истечением срока, члены группы слежения с глубоким удовольствием вновь погружались в сладостные объятия программы.

Словно наркоман, не смыслящий себя без очередной дозы, они не могли жить вне системы. Однажды включенная, как единственное средство на спасение, программа не просто заработала в нужном режиме, она уничтожила их души, превратив чувства и эмоции в прах. Остался только сжигающий и всеобъемлющий отрицательно направленный против всего сущего аффект. Гнев. Поддаться животным инстинктам и соединить уникальный разум с первобытной жестокостью – для системы это было просто и легко.

Теперь для них не существовало такого понятия как чувства, и любые проявления эмоций, особенно положительных, были чужды. Они сами не заметили как превратились в некий грубый феномен, выражающий удовольствие от осознания в причинении боли и страданий живому существу. Никогда прежде такой способ существования не питал корни их культуры. С безвыходным погружением в лоно программы необратимо пришёл он, жестокий безэмоциональный мир, но только не для него.

Крэйв не походил ни на кого из собратьев, он мог чувствовать, даже – любить. В своё время система с удовольствием поглотила и его разум, на короткий период превратив в монстра, но он смог извлечь из сознания её яд. С тех пор прошло достаточно много времени, но ужасно мало – в сравнении множеством проведенных взаперти системы лет.

Когда именно он приобрёл такую удивительную способность? С точностью он сказать не мог, но знал, наверняка, откуда она пришла. Порой ему казалось, что таких удивительных чарующих изобилием ярких красок чувств он не испытывал и в то забытое время, когда ему и множеству его собратьев не нужно было прибегать к крайней мере и подключаться к программе.

Как система стала вредной привычкой всех, так и человеческие чувства заняли главенствующую нишу в его голове и приобрели постоянный образ существования. Вот только с кем-нибудь поделиться удивительным приобретением у него никогда не получится. Поскольку, узнав об этом, его несомненно уберут, сотрут, уничтожат. Крэйву и без того приходилось тяжело – он прятал способность от второй половинки. Каждый имел пару, даже капитан. Будучи способным, как и остальные собратья его рода, к общению без применения вербальных символов, он не мог долго скрывать данный факт в голове, опасаясь, что кто-нибудь сможет прочитать сжимающие чёрное сердце опасения и страхи в его сознании. Это было довольно рискованно, если ещё учесть тот факт, что никто не испытывал подобных эмоций, и их невольное проявление могло просто выдать его.

В начальный период созревания способности испытывать чувства, в большей степени он ещё принадлежал к числу жестоких и бесчувственных представителей его существ, что послужило к возникновению внутренней борьбы. Он не знал, как поступить с его биологически схожей и признанной к потенциальному значимому воссоединению половинкой, которая рано или поздно могла прочитать его мысли и непосредственно стать одним из палачей. Но, в тот период Крэйв ещё оставался хладнокровной сущностью, поэтому он не придумал ничего другого, как запереть её в системе, усилить искушение вкусить доступные плоды и поддаться их притягательной силе. Он закрыл её в одной из миллиона ячеек, когда в очередной раз она воспользовалась правом перейти из одной в другую и совершить …

Зло. Только для него одного это слово хоть что-то означало, в его голове оно обрело истинный смысл. Когда как для остальных, это слово абсолютно ничего не значило, кроме, может быть, значения «необходимое удовлетворение». Именно такой способ существования вынесла программа и приняла как главенствующий приоритет в борьбе за выживание, где нет врагов кроме самих себя, но только не для него.

Сколько в этот раз он был в анабиозе? Примерно месяц или около того, опять таки по земному исчислению времени. Длинные конечности ломило в суставах, а тело сгорало от приходящего в движение внутреннего потока энергии. Но это всё пустяки, по сравнению с надвигающимся облаком информации. Как всегда оно возникает в голове спонтанно, медленно набирая темп движения мыслей тысячи его собратьев, в мгновение вырастает до безумных размеров и оглушительным эхом взрывается, принося с собой боль горьких разочарований.

Голоса, иногда безудержно быстрые, мчащиеся со скоростью света, иногда излишне медленные, с особой тщательностью перебирающие каждую секунду времени, но всегда холодные, наполненные дикой ненавистью и безобразной желчью бессмысленных чувств охватившей их жестокости. Крэйв чувствовал каждого из собратьев, мог обратиться к любому и услышать о чём тот думает. Но сейчас ему меньше всего хотелось копаться в чужих действиях рассудка, поскольку без его воли информационное облако чёрной тучей всеобъемлющей ненависти ринулось в дебри разума. Это причиняло боль, нет, не физическую – душевную. Правда, только ему одному.

Необходимо также позаботиться ещё и о том, чтобы в очередной раз контролёры ничего не заподозрили. Слишком часто он выходит из системы, и это весьма подозрительно. Конечно, им уже известно о его выходе, и они вновь находятся в лёгком недоумении, почему программа снова выбросила его. Крэйв явственно слышит их мысли. Один из контролёров копошился в устье программного потока, пытаясь выяснить причину выброса, другой с излишним спокойствием подсказывал ему. Пройдёт немного времени, буквально каких-то двадцать-тридцать секунд, и они уже перестанут обращать на это внимание. Ведь такое бывает, иногда программа даёт сбои, которые сейчас не имеют значения. Гораздо важнее, чтобы система продолжала работать, иначе весь их род погибнет, иначе больше не будет наркотических объятий ненастоящего, но вполне реального, мира, который полностью поглотил их разум и волю.

«Сбой» – подумал Крэйв и повторил, чтобы контролёры отчётливо услышали его, – «снова сбой».

«Да, сбой» – леденящим душу голосом произнёс контролёр и таким же безжизненным тоном добавил, – «сбой… сейчас пройдёт… подключайся…»

«Хорошо» – максимально стремясь попасть в тон контролёру, проскрипел Крэйв и фальшиво добавил – «скорее бы»

Длинные тонкие руки почти набрали силу – он чувствовал их. Вот только ноги не ощущались совсем. Оно и понятно, поскольку ног в реальности вовсе не было. И не только у него одного – у всех. Вместо прямых конечностей, которыми так гордились люди, в нижней части длинного скрюченного в дугу тела их род имел нечто похожее на широкий неправильной формы цилиндр, который позволял им передвигаться в пространстве, преодолевая слабое гравитационное поле, и успешно заменял ноги. Да и особой нужды в перемещении тела не имелось – большую часть передвижений осуществлял телепорт, а с появлением программы необходимость пространственных перемещений и вовсе отпала, поскольку все находились в ней и пребывали в анабиозе.

Шумные голоса наполняли разум ядом отвратительной враждебности ко всему живому. Ему захотелось почесать в нижней части тела и устранить нестерпимый зуд в несуществующих фантомных ногах, но он только неслышно выругался:

«Когда же это закончиться? Заткнитесь все!» – он схватился за голову в надежде, что тем самым хоть как-то заглушит информационное облако, но мысли собратьев неуклонно впивались в разум, принося с собой боль.

«Замолчите!» – уже громче потребовал Крэйв, нисколько не сомневаясь, что его никто не услышит. И с каких это пор он начал говорить вживую, использовать то, что раньше предназначалось только для пищи, ну, иногда, в редких случаях, для каких-нибудь сигналов? Ведь они уже тысячи лет не используют между собой вербальное общение. С чего вдруг?

«Неужели я превращаюсь в человека» – подумал Крэйв и растянул маленький круглый рот в жалкое подобие улыбки, – «глупости».

Способность испытывать чувства подарила ему некое индивидуальное свойство запирать разум. Он мог закрыться от всех, его мысли не проникали в информационное облако, пролетали мимо и устремлялись в бесконечную бездну космоса. Таким образом, никто из собратьев, а уж тем более из контролёров, не мог прочитать его мысли. Оно и к лучшему, иначе его бы уже не было в живых – узнав об этом, его без всяких угрызений незамедлительно уничтожили бы.

Дар сохранял ему жизнь, которую в последние годы он ненавидел больше, чем его одурманенные наркотической системой собратья ненавидели всё живое. Крэйв всё чаще и чаще задумывался о своём существовании, ему как никогда опротивело всё вокруг: его предел, его сфера, его ячейка, без которой, к глубокому сожалению, он не мог существовать. Такая жизнь была не для него. А, если учесть те безобразные немыслимые и жестокие вещи, которые творят представители его рода, то и вовсе нет смысла находится здесь. Нет смысла жить дальше.

«Пора прекратить всё это» – вновь прошептал он и удивился, как всё-таки некрасиво звучит его голос. Он присел – живая подложка откликнулась приятным приливом тепла. Опустил длинные руки и посмотрел на себя. В слабом свете мерцающей сферы его тело выглядело чёрным – привыкшие к яркому свету глаза не воспринимали краски действительной реальности. Он разглядывал тонкий полумесяц своего тела, длинные, словно сухие ветки, руки и отчасти сожалел о том, что видит себя вновь таким, что покинул систему. Конечно он любил своё тело, но каждый раз, когда он просыпался, оно невольно напоминало ему о неизбежности, в которую погрузил их случай. Несчастный случай, в корне изменивший способ их жалкого существования и изуродовавший их души. Горько вспоминать об этом.

Шум в голове не угасал, но уже не причинял столько боли – Крэйв старался не обращать на него внимания. Оглядев тело, он поднял тяжёлую голову, взглянул на половинку: лёжа на такой же без определённого цвета подложке в собственной сфере, она пребывала в системе. Её неподвижное чёрное тело сквозь пелену сферы казалось безжизненным, но он то знал, где она сейчас и чем занимается. От этой мысли внутри похолодело. Он не мог поступить иначе. В тот миг ему пришлось принять такое решение – либо запереть её и навсегда лишить воли, погрузив в безвластную ячейку, либо убить, что никак не входило в его планы, поскольку Крэйв любил её. Любил по-настоящему. Никогда не испытывал этого чувства прежде, но система, точнее её отголосок, невольно подарила ему это удивительное чувство.

«Пора прекратить всё это…» – повторил он, но уже про себя, – «…чуть не попался»

Неожиданно для себя он вдруг понял, что кто-то до сих пор ищет лучину, иначе как ещё объяснить происходящее. Конечно, этот удивительный человек в последние дни и стал объектом всеобщего внимания, но это – абсолютно не то. Погоня – всего лишь игра, в которой не прочь принять участие практически все. Это как попытаться найти блоху на теле животного – азарт, да и только. «Охота» – кажется так они и называют свои неугасаемые поиски. Но вот лучина – совсем другое дело. Крэйв до последнего сохранял уверенность, что интерес к ней навсегда пропал. Как он мог так сглупить? Ведь он знал, что кроме контролёров есть и другие.

Сегодня Крэйв был близок к провалу. Всё наступило с молниеносной неожиданностью, что он не успел сообразить сразу, как попал в ловушку. Благо его дар, смог защитить его и не позволил вычислить преследователям истинное лицо жертвы, правда ячейку, которую он занимал последние двадцать с лишним лет, он всё-таки потерял.

Кто-то идёт по следу, и Крэйв, кажется, знает кто.

В голове раздался сильный требовательный голос:

«Инлан номер сто шестьдесят шесть, у вас опять произошёл сбой» – звуки резали упрямо сопротивляющийся разум – контактор пытался заглянуть поглубже. И после короткой паузы – по-видимому не обнаружив ничего подозрительного – голос продолжил: «мы попытаемся устранить»

Конечно он узнал его, ведь именно о нём он сейчас и думал. Неужели Хрод его вычислил? Хотя случись это на самом деле, Крэйв бы не сидел на живой ткани подложки, а к этому времени уже сгорал в объятьях вечного космоса. Именно так поступают с нарушителями или с теми, кто больше не нужен – «вычищают».

«Да, капитан» – попытался придать голосу максимум холодного безразличия представитель рода инланов Крэйв.

«Инлан номер сто шестьдесят шесть не желает что-нибудь сообщить или продемонстрировать?» – чёрствый словно мёртвый голос Хрода вновь заставил Крэйва напомнить кем он в действительности является.

Инлан выпрямил спину, превратив тело в длинную уродливую башню – это помогает на время сосредоточить силы для совершения в данный момент столь важных действий – согнул перед собой руки в локтях и погрузился. Довольно сложно и чрезвычайно неприятно делать это сразу же после анабиоза, но Крэйву необходимо было удостовериться, что Хрод или ещё кто не приминяет какие-нибудь обходные пути. Дурацкая мысль конечно. Какие могут быть обходные пути сканирования его мыслей и памяти? Всем давно известно каким образом происходит это, ведь инланы – не люди, для них нет ничего удивительного в общении без использования речевых звуков. Нет никакого другого способа прочитать его, и уж тем более сделать это в скрытой форме в тайне от него – полный абсурд. Можно только силой извлечь информацию, и Хроду это под силу, но тогда Крэйв давно бы корчился от боли.

Да уж, слишком мнительный он стал последнее время. Общение с людьми не проходи без следа – мало того, что Крэйва совершенно не поразила болезнь системы, как его собратьев, так ещё с каждым годом он всё больше походил на человека. Душой, конечно. И излишнее чувство приближения опасности как раз являлось результатом изменения внутреннего мира инлана.