Запах теней

– Ну, да, – с лёгкостью согласился мальчик и добавил, – противное ощущение.

– Интересно. А у меня никаких таких неприятных ощущений не возникает и не возникало. Только иногда картинки приводят врасплох, а так – всё нормально. И что? Как тебе эта штуковина?

– Необычная, я таких не видел, – ему не хотелось сейчас говорить об этом, ему вообще ничего не хотелось. Он подумал: «Как хорошо бы сейчас забыться и куда-нибудь провалиться»

– Таких? Чего таких? – удивилась девочка.

– Таких шаров.

– Их было много? Интересно. Я видела только один, а вокруг – много других кругленьких фигнюшек, но они совершенно не похожи на эту, которую я видела.

«Мне тоже интересно, где это Дима разглядел столько» – спросила Мита.

– Да, и Мита спрашивает об этом. Ведь она продемонстрировала тебе то же самое, что видела сама, что показывала мне. Странно всё это…

– Не знаю, – ответил Дима. Ему ужасно захотелось завершить разговор и уйти. К тому же в груди поселилось мерзкое чувство, будто подобное случалось с ним ранее, будто такие явление в его жизни уже происходили, словно ему уже приходилось испытывать этот неисчерпаемый страх. Да, именно страх, и его след в груди вновь проявился, напомнил о себе. Когда-то давным-давно он приходил к нему, сжигал мальчика, и его власть оставила шрам на сердце. И сейчас при странных обстоятельствах затянувшаяся рана закровоточила, воспаляя прошлое раскрыть забытые воспоминания.

«Это было. Я помню» – думал Дима.

– Это ужасно интересно, – заключила Алиса, – расскажи, что ещё ты видел.

– Мне… – навалилась усталость, и Дима выговорил, – … Алиса, я потом расскажу тебе. Ладно?

– Ну, хорошо, – она приняла невозмутимый вид, а потом улыбнулась и торопливо заговорила, – дак, вот. Я не договорила. Мита показала тебе эту самую штуку, и ты так непонятно уставился на неё, ну…, то есть на меня. Это трудно объяснить. В общем, вид у тебя был такой, будто ты увидел слона в кабинете директора.

Алиса звонко засмеялась, и её смех быстродействующим лекарством повлиял на него – Дима немного оживился.

– Ты секунды две, наверное, или три так стоял и смотрел. Я думала, что у тебя глаза из орбит вылезут, – смеялась девочка, – но обошлось, слава богу! Потом, я спросила тебя: «Ты видел?», а ты молчишь и, будто сам не свой. У-у-у-у…. – она состряпала гримасу, – я увидел привидение!

«Не издевайся» – заступилась Мита, увидев растерянный вид Димы.

– Я не издеваюсь. Просто смешно было, – улыбалась Алиса.

Она замолчала. Возникшая на короткий миг улыбка на лице мальчик тут же погасла, Дима нахмурился. С минуту он ничего не говорил, и Алиса не решалась прерывать затянувшуюся тишину, а потом спросил:

– Мита, – она приблизилась, и впереди появилась слабо видимая плёнка колеблющегося силуэта, – что же это? Что ты показала?

Это прозвучало с особой решительностью в голосе и, в то же время, спокойно с глубоким подтекстом в интонации, будто мальчик подбирал нужные слова, чтобы максимально правильно выразить вопрос.

«Я не знаю»

– Она не знает. Я же говорила тебе, что некоторые картинки появляются сами по себе, и Мита не понимает откуда они взялись.

– Как тогда она показала мне это? – не мог понять Дима, – как?

– Дак, ты что? – возмутилась Алиса, – я же тебе рассказывала. Она увидела эти образы вместе со мной, запомнила их и показала тебе. Вот и вся арифметика. Ну, ты вообще нифига не помнишь что ли?

– Нет, – задумался Дима, – не помню, наверное.

– Мита запоминает абсолютно всё, причём в самых мельчайших подробностях, – воскликнула девочка, – и типа ты не знал, да?

– Да, – тихо ответил он. Дима чувствовал себя паршиво: кружилась голова и ужасно захотелось пить. И всё же перед тем как уйти он счёл нужным бросить фразу, которая в будущем коренным образом повлияет на его судьбу. Позже Дима вспоминал эти слова и не мог объяснить себе, зачем вообще их сказал. Какую важную информацию хотел он донести тогда? Чем оперировал разум, и какой такой вывод заключил его мозг, чтобы так легко с твёрдой уверенностью в голосе сказать:

– Я был там!

Он развернулся и пошёл, будто выражение делового человека был его жизненным коронным жестом, которым при любом подходящем случае мальчик успешно пользовался.

«Где?» – не удержалась Свет и вошла. В её памяти неожиданно промелькнул момент, который и заставил так бесцеремонно ворваться вперёд и вытолкнуть девочку. Она как будто вспомнила, что тоже вполне могла видеть эти шары, или как их там не назови, раньше. Когда это было? Очень-очень давно. А, может быть, совсем недавно, буквально вчера или сегодня. Нет, нет, этого ещё не произошло. Конечно! Это только будет, скоро, совсем скоро, в недалёком будущем. И чем больше она копалась в пучине собственной памяти, тем больше понимала, что ей не удастся найти ответ. Остаётся лишь найти способ принять это странное чувство и выделить ему укромное местечко в душе.

– Где, там? – поспешила спросить богиня света, – где?

– Там, – обернулся Дима, – там в твоём… в твоей картинке. В том мире.

Алису швырнуло вперёд – никогда прежде она не занимала своё место в теле так быстро и столь молниеносно. Секунды назад девочку с пугающей стремительностью вытолкнула Мита, а сейчас её в буквальном смысле притянуло магнитом и припечатало в собственное тело. Алиса ощутила непонятную лёгкость внутри. Только сейчас девочка осознала, что совсем недавно, на протяжении четырёх месяцев, она несла груз, будто по всей спине тянулась мокрая тряпка, которая прилипла к телу и тянула вниз. Это ощущение исчезло, как исчезла…

Алиса тут же поняла, что произошло, и испугалась. Девочка крикнула:

– Дима! – ей с трудом верилось в происходящее, – Миты нет.

– Как… – пришёл в недоумение мальчик, – …нет?

– Её нет. Нет. Понимаешь? – девочку охватила паника. Хотя четыре месяца назад богиня света без спроса вторглась в её тело и жила в ней, девочка успела полюбить излучающую свет сущность. Она привязалась к ней и даже по-своему была рада, что у неё есть такой друг, как Мита, единственный и неповторимый во всей вселенной.

– Как… – не мог поверить мальчик, – …не может быть. Что, совсем?

– Ну, конечно! – глаза девочки намокли, она еле сдерживала слёзы.

– Но, почему? – задался вопросом Дима. Он подошёл к Алисе и попытался заглянуть вглубь, как проделывал подобное не раз. Переливающая пелена слёз горечи не позволяла увидеть внутреннюю скрытую от человеческого глаза часть тайного мира. Дима попытался снова, но ничего не увидел. Слёзы застилали глаза и мешали проникнуть внутрь. Может, её действительно больше нет.

– Её нет? – неуверенно спросила Алиса и прошептала, – Её нет. Миты нет.

Девочка заплакала, она не могла сдержать охватившую её боль. Алиса навалилась на плечо мальчика и обняла его. Её губы шептали, выплёскивая внезапно нахлынувшую горечь и обиду: «Её нет. Миты нет.» Вокруг кружились беззаботные школьники, увлечённые собственными не менее важными делами, а мальчик с девочкой стояли посреди коридора и разделяли одну на двоих беду. И не важно «как», и не важно «почему». Важно, что Миты нет.

Резким движением Алиса подняла голову. Мокрые глаза теперь не казались наполненными болью, они заискрились неожиданной поразившей в самый подходящий момент идеей. Девочка, будто что-то вспомнила и решительно захотела поделиться этим с Димой.

– Нет. Она не могла вот так уйти. Здесь определённо что-то не так, – её глаза забегали, и в следующую секунду она заявила, – я попробую. Да, да! Сейчас попробую.

– Попробуешь что? – удивился Дима. Его немного озадачило такое поведение подружки.

– Она не ушла. Понимаешь, Димка?

– Но ведь ты утверждала, что её нет. Ты же сама чувствуешь это!

– Вот именно! Именно чувствую! Чувствую, что она здесь. Понимаешь? – её глаза забегали ещё быстрее. Создавалось впечатление, что девочка ищет какой-то способ.

– Ты… – Диме, вдруг, почудилось, что сейчас это самое важное, на данный момент это самое главное, и ничего важнее, чем найти богиню света, в данную секунду нет, – …ты уверена в этом?

– Да, – её глаза вспыхнули, а синева будто стала ярче, – я уверена. Абсолютно!

– Дай я попробую снова, – попросил мальчик и потянул её к себе.

– Нет, я сама.

– Сама? – поразился Дима, – Но как?

– Есть один способ, правда… – она задумалась. Глаза искрились в бесконечном танце немыслимых идей. Ещё миг, и девочка заключила, – … правда, было это всего один раз. А, если быть точнее, то сама я проделывала это всего один раз. Просто этим всегда занималась Мита, а я и не пыталась. Зачем мне это.

Дима, кажется, сразу понял, о чём идёт речь, но сомнения всё же оставались. Кто его знает, что творится в голове подружки, и кто его знает, что произойдёт через минуту. Она всегда отличалась непреодолимой для обсуждения экстравагантностью, а уж когда в ней поселилась некая сущность именуемая Митой, девочка стала абсолютно непредсказуемой. Но, не смотря на это, Алиса всегда оставалась той звёздочкой, которая с самого детства неисчерпаемым светом освещала ему путь.

Девочка закрыла глаза. Она постаралась представить себя, как нечто отдельное от души. Алиса хотела ощутить себя чужой в собственном теле, к счастью, у неё это довольно легко получилось – не даром Свет замечала неповторимые и необратимые изменения в девочке, который с каждым днём только увеличивали силу.

Алиса испытала лёгкое головокружение и совершила поворот внутри себя. Она огляделась: бесконечность поглотила тьма – её больше не освещал магический свет лучезарной силы богини света. Вокруг ничего не было – только густой мрак. Тяжёлая пустота заняла пространство, где только что присутствовали воспоминания, где существовали чувства и эмоции, где нашла временное пристанище чужая и никому не нужная навеки одинокая жизнь.

Девочка смотрела в чёрно-матовую бесконечность и, не в силах бороться с внутренними противоречиями, закрыла лицо руками.

«Мита здесь – я чувствую»

Алиса раздвинула пальцы рук и погрузила взгляд в густую темноту – ничего, лишь где-то вдалеке в не прекращающейся черноте девочка разглядела малюсенькую точку угасающего света. Точка вздрагивала слабыми всплесками света и на миг гасла, затем, будто набравшись сил, она вновь вспыхивала и снова утопала в чёрной жиже.

«Мита здесь»

Девочка устремилась туда, где угасающий миг жизни ещё боролся за существование, где свет потерял надежду и уже не мог сопротивляться с могуществом тьмы, где была Мита. Толчок, ещё один, и Алиса оказалась рядом. Окружённая ореолом тёплого света, богиня лежала на плотном покрывале чёрнеющей пустоты. Её глаза были закрыты, но она была жива – девочка нисколько не сомневалась в этом. И, не смотря на то, что Алисе, как и прежде, не удавалось разглядеть очертаний её лица, Мита была прекрасна. Богиня света спала. Может быть, впервые за свою бесконечно долгую и нестерпимую жизнь ей, наконец, удалось погрузиться в забытье. На время перестать думать о несчастной судьбе, рассуждать о никчёмной жизни и погрузиться в свой единственный и неповторимый сон.

Алиса присела рядом с ней и прикоснулась к её руке – от неё исходило приятное тепло. Свет на глазах уходил, казалось, всепоглощающая темнота пожирала последние капли лучезарной жизни. Ещё чуть-чуть и Мита навсегда раствориться в густом чёрном тумане. Этого Алиса никак не могла допустить, она вложила в мысли всю свою силу и схватила руки богини.

За долгие месяцы девочка впитала достаточное количество силы света и сейчас, как никогда, необходимо воспользоваться этим. Сейчас самый нужный момент. Алиса прошептала:

– Я не отпущу тебя.

Странно, но только в этот миг она почувствовала, что не хочет терять Миту. Для девочки больше не существует жизни без неё. Она должна быть рядом, иначе для чего тогда вся эта никчёмная, лишённая всякого смысла, жизнь? Сама того не подозревая, Алиса стала неразрывной частью Миты. Богиня – не просто чужая сущность, которая однажды вторглась в сознание человеческого ребёнка, она – тот устойчивый элемент, которого, возможно, всегда недоставало Алисе. В один прекрасный момент необходимый пазл нашёлся. То, что было предопределено, наконец, свершилось.

– Я не отпущу тебя. Никогда! – шептала девочка, и её слова сотрясали чёрную бесконечную пустоту, – Слышишь? – бросила Алиса в темноту, – я не отдам её никогда. Никогда!

Густая чёрная жижа покрылась мелкой рябью, а девочка шептала: «Не отдам. Не отпущу. Никогда.» С каждым словом, тьма расходилась – чёрные зёрна лопались, освобождая пространство для лучистой энергии. И вот уже их становилось всё меньше и меньше, а ощутивший внезапную свободу свет, стремительно распространялся, наполняя сознание любовью.

«Я не отпущу…Я не отдам»

Последние искры чёрного пламени гасли в лучах бушующей энергии и загорались вновь. Казалось, они хватаются за последние кусочки отброшенной надежды, чтобы снова обрести власть и погрузить пространство в мрак, разнести заразу и сжечь разум бестелесного существа. Тьма боролась, тьма не собиралась смириться с поражением, тьма не привыкла проигрывать, тьма не могла…

«Я не отпущу…Я не отдам тебя. Никогда»

С последним вздохом утопающего в свете мрака чёрное зёрнышко лопнуло, и Алису оглушил резкий скрипящий звук. Тысячи бумажных листков разорвались, погружая пространство в дикий непреодолимый хаос – утративший силы мрак, казалось, окончательно отчаявшись, ударил. Грубым беспорядочным движением запульсировал свет, и в бесконечном хаосе раздирающих уши звуков Алиса услышала:

– Мы потеряли… Крьииич… Крьииич…Он ушёл… Крьииич… Крьииич… Мы упустили… Крьииич… Крьииич… Найти… Крьииич… Крьииич… Найти…

Наступила тишина. Свет и тишина. Мита открыла глаза. До чего же она прекрасна! Её лицо по-прежнему было непреодолимо для созерцания. Девочка смотрела на богиню и не могла запомнить хотя бы одну маленькую черту в её красоте. Казалось, с каждой секундой перед ней появлялось совершенно другое лицо, ещё прекрасней, чем предыдущее. Торжество чарующей красоты притягивало Алису, а могущественная сила лучистой энергии не отпускала.

Мита присела и огляделась. Необычная обстановка, непривычное обстоятельство их встречи, казалось, ни сколько не удивили богиню света, и она спросила:

– Я спала?

Алиса улыбнулась, и именно в этот самый момент она ясно для себя увидела, что Мита не покинет её.

– Да. Представляешь? – сияла девочка.

Мита протёрла глаза, потом строго с толикой внезапно охватившего подозрения спросила вновь:

– Теперь у тебя тоже есть свет?

Вопрос показался Алисе чересчур неуместным, но она никогда не забывала, что богиня не принадлежала к человеческому роду – направление и скорость её мышления несколько отличались от людского. Девочка протянула руку и погладила Миту по щеке:

– Теперь у нас есть свет!

Никто и никогда не узнает о великой тайне трёх неразлучных сердец. Судьба играет по своим правилам и не терпит вмешательства. И кто знает, какой сценарий она приготовила для каждого? Как распорядится жизнью любого? И тот, кто считает, что может соперничать с ней или обмануть её, тот, скорее всего, уже находится в абсолютной власти хладнокровной хозяйки. Может быть, потому что существующая реальность в миллионах таких же реальностей уже заранее предопределена. Или – нет.

Как знать. Не известно, наверняка.

Известно только, что мальчик, совсем недавно обнаруживший в себе необычные способности, вскоре лишится их и навсегда забудет тот промежуток времени, в котором жизнь подростка и его подруги окрасило присутствие лучистой энергии света, в котором была и навсегда исчезла Мита.

***

День как день, вот только он не похож на другие, поскольку для неё нет покоя и не будет. Материнское сердце не знает границ в любви к своему дитя и никогда не смирится с внезапной напастью, обрушившейся на её сына. Дни набирали медленный счёт и, казалось, кошмар не кончится никогда. Каково было матери ежедневно наблюдать за пугающими странностями, происходящими с Димой, которые ко всему прочему происходили с той же необычной периодичностью и практически всегда в одно и то же время.

Правда, чужой больше не нападал на неё, по-видимому, осознав, что не сможет справиться. Она не знала радоваться ей или плакать, ведь от того, что злой дух никак не проявляет к ней интереса, ничего по сути не изменилось. Дима по-прежнему выключается, а его место занимает вечно голодный радостный умалишённый, который совсем недавно начал разговаривать.

Не сказать, что его речь походила на речь обычного человека, но всё же это были уложенные в складный разумный ряд звуки, которые образовывали слова. Вот только ни одного слова Настя разобрать так и не смогла, поскольку этот язык ей не был знаком. И вообще, он не походил ни на один другой язык, который женщине когда-нибудь доводилось услышать, будь то беспорядочное баляканье по радио или в телепередаче по телевизору.

Она допускала принадлежность данной речи к какому-нибудь малоязычному народу, живущему где-нибудь в джунглях Африки или ещё где. Но, все-таки, эти звуки были довольно странными, и их произношение больше походило на лай гиены. Да и вообще, с чего бы чужому, занявшему тело её сына, принадлежать к роду людскому. Ведь Настя давно уже решила для себя, что сына истязает нечисть, а она, как известно, не является относится к человеческому роду.

Такие безумные думы кружились в голове измученной длительными переживаниями и припадками ребёнка женщины. Что ещё могло придти ей на ум, когда изо дня в день приходится видеть пугающие вещи, с которыми не можешь справиться. Конечно, Настя понимала, что если бы не её дар, если бы не высвободившийся из тридцатичетырёхлетнего заточения «прилив», то у неё скорее всего ничего не получилось. Каким-то непонятным образом она сдерживала вторжение неприятеля, не позволяла полностью овладеть ребёнком.

Что, если бы она не имела таких способностей? Что тогда? Такие вопросы вертелись в голове Насти и ещё больше тревожили беспокойное сердце. Может быть, именно таким образом люди и сходят с ума? Злой дух проникает в тело, сжирает душу или отламывает особо лакомый кусочек, а потом счастливый с чувством исполненного долга покидает человека и устремляется на поиски очередной жертвы. Поражённая неизлечимым недугом душа уже не может найти покоя и никогда не смирится с жизнью в этом мире.

Дурные мысли раковой опухолью разрастались, сводили с ума, и вот уже всякая ерунда лезет в голову к женщине. Внезапный всплеск, гул в ушах, и ей на секунду кажется, что она понимает то существо, которое совсем недавно пугало. Она будто погружается в чужое сознание и становится частью той жизни, которой живёт оно. И что самое страшное, ей порой даже жалко то создание, что иногда сидит в теле сына. На миг Настя разделяет его чувства и эмоции, когда как они совершенно чужды для неё.

После таких мимолётных провалов в чужое сознание Насте было не по себе, и с каждым днём ей казалось, что всё больше и больше съезжает с катушек. Иногда ей чудилось, что ничего такого сверхъестественного не происходило и не происходит, и её сын был таким всегда. И после таких тяжёлых мыслей, которые почему-то приходили только перед сном, она с трудом засыпала. А на утро с ясной головой и трезвомыслящими мозгами она вспоминала свои прошлые умозаключения, и ей становилось ужасно стыдно. В то же время Настя понимала, наряду с тем, что сына атакует злой дух, с ней также творится что-то немыслимое. По всему телу происходит некая перестройка, результатом которой и является странные и из ряда вон выходящие мысли, от которых на следующий день становится стыдно.

Так или иначе, женщина была абсолютно уверена, что происходящие с ней и сыном вещи не случайно сплелись в единый виток времени. То, что «прилив» вышел наружу и остался – вполне закономерная тенденция развития событий, поскольку помочь сыну просто было бы не кому. Вторжение существа и выход «прилива» произошли одновременно, и это, отнюдь, не случайно. Она должна была выпустить, открыть свой дар именно сейчас, в тот самый день, в тот самый миг. Тридцать четыре года он сидел в заточении, и вот настал тот самый момент, когда «прилив» обязан выполнить своё предназначение.

Все рассуждения и мысли сводились к одному – необходимо что-то делать. Нужно решительно действовать, нельзя откладывать неизбежное. Настал момент для реальных действий. Да, она могла бороться с чужим. Да, она останавливала его как могла. Но сейчас необходимо нечто большее, чем просто наблюдать и сдерживать. Нужно прогнать навсегда или… уничтожить.

Настя не могла смириться с поведением сына, больше не в силах наблюдать за ежедневным безумием. Сколько продолжается этот ужас? Долго, очень долго! Почти год или вроде того. Только сейчас она почувствовала, что может нечто большее. Гнетущие тяжёлые бесконечные дни заставили женщину побороть внутренние противоречия и обрести абсолютную власть над собственным даром. Она больше не боялась «прилив», точнее – появления тех нежелательных последствий после его использования, которые происходили в далёком детстве. Настя полностью и безвозвратно поддалась гипнотической власти могущественной силы и обрела ключик к её использованию.

Теперь она чувствовала, что сможет, наконец, побороть злой дух. Вот только с этой безрассудной уверенностью рождались неприятные сомнения. Что, если она навредит сыну? Такое вполне могло произойти, ведь так? Конечно, поскольку Настя – новичок среди людей её способностей – экстрасенсов, и может сделать что-нибудь неправильно.

Сомнения разрастались и, словно плесень, проникали в глубь и удерживали страх внутри. Измученная сжигающими душу переживаниями женщина не находила себе места. С одной стороны она должна сделать что-нибудь, с другой – существует риск развития не совсем хороших событий. Что, если с изгнанием существа, её сын останется в том же виде – жалким умалишённым овощем? Что тогда? Тогда она никогда не простит себе этого. И в то же самое время, бездействовать абсолютно нельзя, поскольку близится развязка, и Настя отчётливо чувствует это. Конец безумия рядом.

Сейчас, сидя на кухне у окна, женщина ждала сына, чтобы поставить точку и завершить закрыть измазанную чёрным проклятием страницу их жизни. Твёрдо решив, как дальше действовать, Настя нисколько не сомневалась, что завтра наступит новая линия семейного благополучия.

Ещё с утра она приступила к весьма странной, но вполне сносной и необходимой процедуре – женщина убивала в себе страх. Страх сделать неверный шаг, совершить непростительный поступок, допустить ошибку. Это нужно было сделать – страх мешал ей осуществить неизбежное. Слишком долго Настя оттягивала этот момент истины, слишком много бессонных ночей прошло, слишком часто чужой вторгался в тело её дитя.

Женщина окончательно поборола гнетущие сомнения и теперь готова совершить задуманное. Совершить и не жалеть об этом, иначе будет поздно, слишком поздно.

«Я излечу тебя, сынок»

Глаза устремились в даль, а тело непреодолимо напряжено. Ещё немного и оно вот-вот взорвётся от переполняющей его энергии, которая ждёт своего часа, чтобы выплеснуться и исполнить предназначенное. За охватившими разум мыслями она и не заметила, что снова рисует. Весь обеденный стол был изрисован карандашом, грифель которого уже давно скрылся в деревянном панцире ствола и нехотя выглядывал, обиженный столь дерзким и неприятным обращением. Белая гладь теперь походила на измазанный грязью лист бумаги, но во всей неприглядной серости явственно просматривалось великолепие сочетаний линий и сложных форм, оттенков и переходов. Картина манила своей девственной красотой, будто каждая линия карандаша прошла именно тот необходимый путь, который первоначально был заложен её судьбой.

Настя смотрела на результат бессознательных действий и не могла оторвать взгляд. «Прилив» снова напомнил о себе и подарил ещё один знак, который, может быть, ничего и не значил. На картине были изображены всё те же персонажи, в тех же позах, с теми же лицами. Точная копия нарисованной около года назад картинки предстала перед взором женщины. К чему бы это? Линии повторялись до мельчайших подробностей – ни одна не была здесь лишней.

Женщина созерцала скрытое послание и не могла войти в толк, что в картинке не так. Вроде бы всё идеально до безобразия сходится с тем рисунком, но всё-таки что-то не так. Только что именно – не найти ответ. Всё те же штрихи, тот же стиль, даже некоторые ярко выделяющиеся чёрточки, которые, казалось бы, весьма не к месту, были на том же самом месте той же длины и формы. Она отчётливо запомнила их – они сохранились в памяти и сейчас всплыли.

Господи, как же идеально и мерзко одновременно выглядела эта точная копия – Настя испытывала отвращение к ней. Словно художник пропустил картинку через ксерокс в миллионный раз, и его тошнит от одного только вида своего творческого труда, в котором наизусть знает каждый квадратный миллиметр, потому что видит его уже в бог знает какой раз.