Запах теней

«Что за фигня!» – про себя воскликнул Знаков. Он хотел сказать это вслух, но в горло будто налили свинец.

«Что происходит?»

Боли в теле уже не было, её место занял панический страх, который тут же затуманил разум, и вынудил сердце молотить, что есть мочи. Бежать, но куда? Спрятаться, проснуться и забыть весь этот кошмар! Да, сколько можно, в конце концов?

«Где я?»

Уже практически полностью ожившее, его и, в то же самое время, чужое тело задрожало. Его сумасшествие с каждым разом привносило в жизнь всё больше и больше безумных сцен, а измученный изнуряющими испытаниями разум противился принять реальность за действительность.

«Господи, помоги мне»

Будто в ответ, в голове Димы возник нарастающий шум, но к досадному изумлению он совершенно не походил на тот, который донимал Знакова последние несколько дней. Словно ядовитое облако, наполненный ненавистью шум тысячи голосов ворвался в сознание и впился мерзкими клыками безумства в обессиленный разум Дмитрия. Не в силах сопротивляться ужасающему по своему масштабу гулу посторонних голосов и мыслей сознание Знакова позволило всосать себя. В тот же миг Дима понял всё – бесспорность явлений просто разорвало разум очевидностью происходящего с ним, перед ним раскрылась тайна всего ещё неразгаданного, неизученного и секретного. За одну единственную секунду он стал частью совершенно непохожего и чужого мира, он стал частью рода инланов, поглотил все знания, историю и культуру разумных существ. Знаков поверил в реальность происходящего – все гнетущие сомнения остались позади, он не сумасшедший. Теперь он знает, что эта реальность, которую так упорно отвергал его измученный разум, на самом деле существует.

«Мы есть»

Наряду с беспрестанно поступающей в мозг информацией, Дмитрий почувствовал холодную сухую злобу. Он услышал, как в нервном шепоте перекликаются чужие мысли, как страх неминуемой опасности наполнил души всех тех, кто находился здесь.

«Низший… низший… он здесь… убить… уничтожить»

«Уничтожить…»

«Аномалия…»

«Низший… низший… сбой»

«Опять сбой… чужак…»

«Уничтожить…»

Знаков ощущал их ненависть на коже, будто тысячи глаз сверлили его пылающими ледяной злобой взглядами, насквозь пронзая пространственную оболочку с одним лишь только вожделением – УБИТЬ. Безжалостный вой требующих голосов оглушил Дмитрия.

«Убить… уничтожить… стереть…»

«Низший… низший… низкое…»

Панический вой призывал свершить необходимое злодеяние. Дима поднялся и сел. Скрюченное тело охотно слушалось и по ощущениям даже походило на родное, но всё-таки оставалось весьма непривычным. Он спрыгнул с подложки и, на секунду позабыв, что у него нет ног, тут же распластался на холодном полу. Ядовитое облако просто разрывало голову, и никуда не денешься от него.

«Низший… низший… убить… уничтожить»

«Уничтожить…»

«Низший… низший… сбой»

«Опять сбой… опять аномалия…»

«Уничтожить…»

Он с трудом поднялся – длинные конечности, хоть и с удовольствием отзывались на команды мозга, всё же вели себя несколько неуклюже.

«Что же делать?» – в отчаянии спросил себя Дима, и тут же получил ответ, – «Сфера… сфера… пересечь… думать… думать… дуит… дуит…»

Обезумевший от страха он ринулся сквозь прозрачную оболочку и проскочил сквозь сферу. В голове засели непрерывно повторяющиеся слова: «дуит… дуит… дуит…» Он плюхнулся на холодную поверхность, напоминающую металл, и обнаружил, что оказался всё в том же бесконечном пространстве, где нет ни конца ни края, где властвовал мрак, скрывая от глаз границы.

«Низкое… уничтожить… низкое…» – едкий шёпот наполненных злобой голосов, казалось, проникал в каждую клеточку тела.

«Где он? Какой предел?» – из беспорядочного хаоса слов и мыслей он различил особенный более сильный голос. Странно, Дмитрию был знаком, может быть, не буквально этот голос, но его владельца он знал наверняка. Вот только откуда? Где он мог слышать его? К тому же этот голос отличался от остальных – не смотря на безудержную ненависть, в нём ощущалась жизнь. Если в сумасшедшем шёпоте присутствовала некая озлобленная пустота, будто ненавидеть для них привычное, ставшее скучным и обыденным, состояние, которое превратило их в бездушные орудия для убийств, то здесь Дмитрий почувствовал настоящие живые эмоции. Их носитель был другим, не таким как все.

Мысли Знакова перепутались в головокружительной пляске, сквозь которую стремительно пробивались одни единственные слова: «дуит… дуит… дуит…»

Распростёртое тонкое тело озарил слабый жёлтый свет, и в тот же миг невидимая сила приподняла туловище, отрывая от пола. Мир поплыл перед глазами, и чёрное полотно бесконечной тьмы обернулось в мириады мельчайших зёрен, которые плотным потоком ринулись на Знакова.

«дуит… дуит… дуит…»

Он почувствовал, как сдавливается тело; услышал, как трещит, искажая пространство, составляющая мироздание материя; увидел, как тело проникает сквозь полотно бескрайней тьмы и растворяется в океане непроницаемых зёрен. Яркая вспышка чёрного света на мгновение ослепляет глаза, и вот он уже в другом месте, в другом пространстве.

«Низкое… уничтожить… низкое… убить…»

Что это? Вновь ощутив болезненный укол дежавю, Дмитрий впал в лёгкое замешательство. В медленном чарующем танце множество сфер кружились вокруг Знакова. Они переливались в колдовском разноцветье и, словно магнит, притягивали к себе манящей красотой, а внушительные размеры лишь подтверждали их незыблемое величие. Каждая из них была размером с воздушный шар, и их было так много, что создавалось впечатление об их бесчисленности.

«Низкое… уничтожить… низкое… убить…стереть…»

«Где же он?» – грубый голос вырвал из оцепенения околдованного красотой Дмитрия. Он определённо знает, кто это, как и место, где сейчас находится. Ещё чуть-чуть и красочной картинкой оживут в голове воспоминания. Дима определённо видел эту красоту, причём – собственными глазами. Как такое может быть? Это немыслимо. Если бы он побывал здесь ранее, то бесспорно запомнил и уж, конечно, не забыл никогда. Но, Знаков никогда не был здесь, по крайней мере, наяву. Или был?

«Низкое… уничтожить… уничтожить… убить…»

Сферы вращались вокруг него и в беспорядочной перекличке завораживающих мерцаний кружили голову, будто издевались. На миг они почудились ему живыми существами. Шары приближались и отступали, светились, будто смеялись, и гасли, словно плакали. Ещё немного и они заговорят с ним, ещё чуток и они возьмут его с собой, в волшебный мир нескончаемой радости и сладостной беззаботности.

«Низкое… уничтожить… уничтожить… убить…»

И наряду с всеобъемлющей неприязнью и ненавистью к себе, он, вдруг, услышал что-то ещё. Будто открылись дополнительные запретные каналы, освещая чужаку святые тайны. Лучи просветления упали на его лицо, и угнетающий душу демонический шёпот сменил другой более густой насыщенный… словно отражение истории. Упорядоченной лентой перекликающихся событий жизни вспыхнули картинки, и зачарованный Знаков без страха принялся вбирать запретную информацию.

«…что происходит?… капитан… это невозможно… мы не можем просто выпасть из пространства… мы же на самом деле существуем?… где мы сейчас?… что? крохотная планета?…»

«…нужно что-то делать… она может нас уничтожить… мы перестанем существовать… она опасна… она растёт… её невозможно остановить… нужно убрать…»

«…капитан на корабле паника… мы же не можем вечно здесь торчать… мы все погибнем… запас пищи и энергии очень мал… есть только один вариант…»

«…как она работает?… и сколько можно так существовать?… было бы намного проще, если бы эта планета была пригодна для жизни… сколько у нас времени?…»

Затем вечная чёрная пустота, лишь короткими отрывками вспыхивали и угасали отдельные фрагменты, демонстрируя медленную утрату веры и надежды.

«…убить… убить… убить… убить… убить… убить… убить… убить… убить… »

И вновь в душе поселился страх. Зачарованный величием сфер, он совсем позабыл, в каком положении находится сейчас, и лишь медленно выползающий из глубины сознания крик жутких демонических голосов на миг оглушил его и напомнил ему, что он в опасности.

«Низкий… уничтожить… низкий… здесь…»

«Он здесь…» – раздался властный чёрствый голос, и шум встревоженных тварей тут же затих, – «…он здесь»

От этих слов внутри всё похолодело, и неожиданно для себя Знаков поразился мыслью, что сейчас, в этот самый момент, кто-то войдёт. Пространство исказит форму, позволяя существу проникнуть внутрь, и оно… нечто войдёт, чтобы свершить задуманное и утолить неистовую жажду алчущих тварей. Страшная догадка была неоспоримой, и в паническом страхе Дима озирался по сторонам, ощупывая нервным взглядом окружённое мерцающими сферами пространство.

Перед глазами, вдруг, вспыхнул жёлтый свет, затмевая величественную красоту, и ослеплённый Знаков почувствовал дыхание смерти. Совсем близко, буквально в нескольких сантиметрах от лица, он услышал его. Сухой голос рассек обессиленный рассудок, и в нескончаемой белизне ничего не видящих глаз прогремел приговор: «Умри, низкое»!

Бездушный холодный воздух тугим хлыстом скрутил тело, и дикая боль пронзила грудь, выбрасывая из неё крик отчаяния. Крик, который услышали все, заставив ледяные сердца на миг вздрогнуть и погрузить в болезненное смятение. Крик, который не могла затмить программа и вычеркнуть из системы, как ненужный элемент. Крик настоящей живой души.

Через ярко-жёлтую пелену света затухающий разум Димы выхватил едва различимую картинку палача. Обезображенная всепоглощающей яростью серая маска монстра с торжествующим ликованием буравила Знакова чёрными бездушными глазами.

«Умри, низкое»!

Эти слова громовым эхом застряли в неожиданно охватившей разум сладостной тишине. Боль ушла, как исчезли свет и тьма. На смену им пришёл чарующий и пьянящий покой. Где-то вдалеке тихой струной проснулась волшебная музыка, погружая усталые мысли в забытье.

***

Сквозь пропасть ворвалась и оживилась знакомая ритмичная музыка. Пробуждая затухающий разум, она, словно маяк, вела к долгожданному пробуждению. Камнем сдавило внутренности, а исчезнувшая боль болезненным фантомом напоминала о себе.

«Это небеса»?

«Я умер»?

Волшебство льющейся в уши родной мелодии придавало мнимое ощущение домашнего уюта. Нечто подобное он уже испытывал, только это была не смерть. Это было…

Превозмогая неизмеримую тяжесть во всём теле и душевную разбитость, Знаков разлепил веки. В груди тяжёлым фантомом, будто оживший и кровоточащий шрам, напомнил о себе след ужасной боли. Но, что это? Сон? Опять сон? Или это рай?

«Я в раю»?

Дима повернулся набок: укутавшись, будто в кокон, одеялом Мирра сладко спала рядом. Прилипшие к щеке светлые пряди волос, всё тот же любимый и родной курносый нос, припухлые ото сна губы. Что может быть прекраснее, чем после всего произошедшего вновь оказаться дома рядом с любимым человеком? Ничего.

«Господи, я дома. Я в раю»

От поразившей до глубины костей догадки он тут же повернулся в сторону, чтобы убедиться в своей, ни коим образом не укладывающейся в голове, правоте. Радио стояло на то самом месте, где и положено, и расширяющиеся попсовые ритмы теперь не казались такими уж нудными и навязчивыми. Сейчас они только радовали израненное сердце своим присутствием.

«Я думаю,…» – не умолкал весьма разговорчивый радиоведущий, – «… эта композиция сейчас подарила всем не просто хорошее настроение, а… и мы, конечно, послушаем ещё много любимых… как всегда, скоро прозвучит рубрика… в рамках живого дозвона… и мы узнаем кто стал счастливым… итак звоните…»

Внутреннюю разбитость вытеснил всплеск крайнего удивления, а налипшую непосильной ношей разочарования и страха тяжесть, как рукой сняло.

«Не может быть!…» – поражённый до глубины души Дмитрий не находил объяснений происходящему, – «…неужели, я снова дома?»

Неумолкаемый голос по радио продолжал нести всякую, но столь желанную в этот миг, ерунду: «Сейчас, я думаю,… и все согласятся со мной, что… слушаем эту великолепную романтическую песню…»

Он снова повернулся к Мирре и с жадностью и непримиримой боязнью в душе, что приятный сон вот-вот закончится, ощупал её взглядом. И как же сильно он её любил. Каждый раз с волнующим трепетом разглядывая любимую, Дима все больше понимал, что она – щедрый подарок судьбы. В ней всё идеально: милые черты лица, потрясающая фигура, в которой он не находил изъян, быть может, отчасти потому, что был безумно влюблён. В конце концов, своеобразный характер, временами преподносивший весьма экстравагантные сюрпризы, которые никак не желали укладываться в голове, не отталкивал его. Скорее, напротив – притягивал и с новой силой околдовывал присущей оригинальностью и непредсказуемостью. Мирра будто создана для него одного. Конечно, в их отношениях, как это бывает во всех семьях, не обходилось без ссор, но сохранившаяся по сей день и не утратившая заряд головокружительной страсти любовь всегда устанавливала свои непоколебимые правила. Супруги быстро забывали обиды и легко мирились.

«Мирра. Моя Мирра».

С нескончаемой жадностью он ласкал её лицо глазами и не мог насытиться красотой, которая покорила его ещё лет пять так назад и с тех пор не отпускала. Сердце на миг замирает, и ты уже не видишь ничего вокруг. Только она, никакими силами неотделимая от тебя и навсегда твоя половинка сейчас в объятиях сгорающего от чувств сознания. И на всём белом свете нет ничего прекрасней её. Быть может, это и есть настоящая любовь?

«Мирра. Моя Мирра».

Ничего не подозревающая женщина с едва заметной и слегка пробивающейся сквозь сон улыбкой мирно спала рядом, вероятно созерцая приятные моменты сновидения.

«Это не сон! Это не сон, чёрт возьми!» – воскликнул про себя Знаков.

От раздирающей сердце радости он вскочил с кровати и чудом не навернулся, в последний момент осознав, что наступил на что-то тёплое и мягкое, и ослабив мышцы ног, чтобы не раздавить приютившуюся рядом собаку. Проснувшаяся от неожиданных действий хозяина Нора беззаботно бросила на него потупившийся взгляд и в обширной зевоте, закрывающей чуть ли не треть её тела, принялась растягивать заспанную морду.

– Нора! – громко шепнул Дмитрий и потянул руку, чтобы потискать дорогое и сердцу милое животное. – Привет, моя милая собачка!

Не упуская неожиданного для утреннего пробуждения момента поласкаться в море приятных прикосновений, собака перевернулась на спину и лениво потянулась.

– И как же я по тебе соскучился! – прошептал Знаков, теребя Нору за шею, – ты даже не представляешь как!

Он поднялся и вновь со всей присущей ему нежностью посмотрел на жену. Прошло каких-то два или три дня, сказать точно достаточно трудно, а ему кажется, что промелькнула целая вечность. Да и, по сути говоря, фактически эти дни вообще можно вычеркнуть из жизни, поскольку тот день, с которого безумные события вихрем понесли его в даль, начался только сейчас. Именно сейчас. В это трудно поверить, но обремененное тяжкими знаниями реальной действительности сознание Знакова ни сколько не сомневалось в истинность происходящего здесь и сейчас.

«Я снова здесь. Я снова дома»

Нет ни серых существ, ни тёмных бесконечных пространств корабля, ни бесполезных отголосков прошлого. Этого ничего нет, по крайней мере, сейчас. Потому что сейчас он находится дома, рядом с любимой женщиной, рядом с дурнушкой-собакой, а всё остальное может подождать. Но на фоне вспыхнувшей радости чёрным облаком, вдруг, нависли слова Анатолия: «Какая-то сила, а я думаю именно та, о которой я уже упоминал, помогла тебе. И до сих пор помогает. Это как второй раз оказаться там же где и был»

«Только теперь уже не второй» – подумал Дима, и внутри закололо и что-то неприятно повернулось. Может быть, он и не хотел такого положения вещей, но это лучше, чем умереть в логове безобразных существ.

«Оказаться там же…» – повторил слова старика Знаков и озарился мыслью, – «…а это значит, что Анатолий всё ещё жив»

Но, тогда зачем всё это, для чего ему пришлось пройти столь трудный путь, который так неожиданно и печально закончился?

«Какая-то сила… помогает тебе… и до сих пор помогает…» – вновь всплыли слова старика, – «…а знаешь ли ты… они уже ищут тебя… один раз им почти удалось схватить тебя…»

И что же всё-таки это могло значить? Попытка номер три? Вероятнее всего это и есть рай.

«Мне вновь дают возможность всё исправить или… Или что?» – встревожился Дмитрий, и от вспыхнувшей на миг радости не осталось и следа.

Чтобы окончательно закрепить собственные предположения, он устремился в ванную, туда, где по былой памяти, должен быть остаться след от любовного послания. Как угорелый он влетел в ванную: надпись была на том же месте. Тот же почерк, та же помада и те же размазанные участки, в особенности на букве «ю».

«Я очень тебя ЛЮБЛЮ, мой говнюшонок!»

Да, уж! Однозначно, сюрприз! Только на душе всё равно как-то тяжко и противно. Такое ощущение, что произошло ужасное и непоправимое, что-то мерзкое и плохое. Будто в минуты безмерной радости ты неожиданно для себя вспоминаешь нечто и осознаёшь, что на самом деле всё совсем не так. Нет радости, нет печали, нет ничего. В конце концов, мир, в котором ты живёшь не тот, за кого себя выдаёт, и тебе нет в нём места. Ты чужой. И не только здесь сейчас на этом самом месте, ты чужой вообще. Чужой для самого себя, а твоё тело – лишь пустая оболочка, в которой всё-таки нашлось место для твоего временного пребывания.

Дмитрий не заметил, как утонул в зыбком чреве охватившей его глубокой печали, как безмерную на первый взгляд радость, вдруг, сменила жёлтая тоска, как с головой погряз в собственных удручающих своим присутствием мыслях. Наполняя раскалённым металлом грудь, боль вновь напомнила о себе. С неутолимой жестокостью она сохраняла тонкую нить, малюсенький мостик, связывающий два совершенно разные, не похожие друг на друга, мира – реальный и…

Что же на самом деле реально, а что – нет? Какие такие вещи, действия и мысли заставляют человека без сомнения заявлять, что мир, в котором он живёт, реален? Что же ему необходимо для окончательного утверждения своих умозаключений по этому поводу? В какой момент он понимает, что «да, я нахожусь здесь, я живу здесь в реальном мире, который окружает меня и моих близких, друзей, знакомых »? Когда он осознаёт это? Ответ напрашивается сам по себе: «Никогда». Поскольку думать об этом совершенно нет никакой необходимости. Человек существует и этого вполне достаточно, и утруждать себя бессмысленными рассуждениями об истинности существования – пустая трата времени, тем более фактов, указывающих обратное, нет.

«Господи, да что со мной такое»?

Не успев в полной мере насладиться казалось бы заслуженной отрадой, Знаков впал в кому печали. И, наряду с горьким ощущением на самом деле несуществующей боли, которая безжалостно сжигала всё внутри, в душе поселилась тревога.

«Это не конец»

«Далеко не конец истории»

«…судьба такая чёрствая штука… Эта гадина, порой, творит с нами всё что захочет…»

«…тебе дали второй шанс, позволили исправить ошибки. Пускай эти ошибки тебе не принадлежат, но всё же…»

«…бросить целую армию против одного человека – это что-то. Ты очень опасен, и они знают об этом…»

Опять это тревожное состояние, это ощущение, будто тебя подстерегает страх, украдкой приближается к тебе, чтобы внезапно наброситься и вонзить в шею острые ядовитые зубы, лишить воли и утащить в своё логово вечной пустоты и боли. Нарастающий беспричинный ужас и глупая растерянность с небывалым упорством и натиском просто с силой ворвались в память, заставив снова и снова прокрутить все события в голове.

«Что-то не так»

Ожидая увидеть малоприятную картину, сквозь зеркало Знаков бросил взгляд на изнывшую от тупой боли грудь – ничего. Конечно, и что же он хотел там увидеть? Глубокую дыру от острого и пронзившего насквозь предмета? Или хотя бы кровь? Прошло совсем мало времени, и он прекрасно помнил, как что-то с хрустом разрывает грудь, как дикая боль пронзает всё тело, а обезумевший разум утопает в вечной тьме. Всё было настолько реальным, что это нельзя просто забыть.

Дмитрий взглянул на часы-сюрприз: сначала он подумал, что ему просто кажется, ведь последние дни творится чёрт знает что, но через секунду все сомнения улетучились. Стрелки бежали быстрее обычного, будто время ускорило темп и с упрямой торопливостью пыталось догнать упущенное. Казалось, с каждой секундой их вращение ускорялось и становилось всё стремительнее. У Знакова закружилась голова.

«Что-то определённо не так»

С чувством не покидающей внутренней тревоги он интуитивно бросился в спальню, словно знал, что в этот миг ему в первую очередь необходимо сделать. Залетев в комнату, он устремился было к кровати, но тут же остановился. На том самом месте, где минуту назад спала супруга, теперь осталось только скомканное одеяло. Мирры не было. В комнате было пусто.

«Может быть, она проснулась и прошла в зал? Когда это Мирра успела встать?»

Выглядело довольно-таки странно, учитывая тот факт, что Дима без сомнений заметил бы её, поскольку проход в зал вёл мимо ванной, и дверь он не закрывал. И, вообще, она не прошла бы мимо.

Предчувствие чего-то неминуемого плохого поселилось в душе, а ни с чем непримиримое беспокойство просто изводило. Короткими шагами, будто стараясь не выдавать нарастающее волнение, Знаков направился в другую комнату, где по его убеждению должна быть любимая. Сердце бешено заколотилось, уши тут же наполнил их глухой стук.

«…бросить целую армию против одного человека – это что-то…ты очень опасен, и они знают об этом…»

«Это не конец»

«Это определённо не конец»

«К сожалению, это не конец»

«…ты очень опасен…и они знают об этом…»

– Мирра, – крикнул Дмитрий, согревая душу последними лучиками угасающей надежды, что это всего лишь игра его уставшего разума, что супруга сейчас ответит, и страх покинет тело. – Ты где, милая?

Он повернул в комнату и обомлел. В пяти шагах от него, в дальнем углу комнаты, возле окна стояло оно. То существо, с которым совсем недавно пришлось столкнуться, прогуливаясь с собакой, которое сегодня попыталось убить его. Наполненные всеобъемлющей ненавистью чёрные бездонные глаза уставились на Дмитрия. Серая извивающаяся, словно клубок бесформенных змей, масса сумрачной пеленой безжалостно обволокла голову и руки супруги. В какой-то миг Знаков пожелал, чтобы Мирра всё ещё спала, чтобы ей не пришлось испытать всего кошмара. Существо открыло рот – пустая круглая дыра стала ещё больше – и закричало, наполняя комнату безумным треском рвущейся бумаги:

– Немыслимо! Невозможно! – устремляя холодную злобу, беспросветные дыры сверлили Дмитрия. В попытке подчинить волю человека, они излучали нечто похожее на чёрный свет, который проникал сквозь воздух, отравляя пространство, и накрывал Знакова леденящей вуалью никому неведомой силы. Он чувствовал его холодное прикосновение, видел, как окружающий его вокруг воздух с излишней покорностью умирает, оставляя место беспросветной тьме. – Ты отброс системы. Тебя не должно быть…

«Мирра»

Словно услышав мысли Димы, монстр неожиданно замолчал. Обезображенное серой колеблющейся маской лицо не проявляло никаких эмоций – абсолютно ничего, только застывший в дикой ненависти взгляд. Ни одна часть чудовищной физиономии не изменилась, лишь чёрный круг, заменяющий привычный рот, изредка менял форму – то увеличивался в диаметре, то уменьшался. Живая бездушная маска. Но, почему то Знаков был уверен, что существо пребывает в неком мимолётном замешательстве.

– Да… – всё та же застывшая серая масса, но теперь в голосе чувствовалась радость, от которой у Дмитрия по коже побежали мурашки, – …какие же вы низкие! Испытываешь страх? Да! Это удивительное чувство! Правда?…

«Мирра, держись»

– …Низкое, ты боишься за неё… – Знаков почувствовал, как силы невольно покидают тело, – …Странно…ужасно странно… Поразительно и странно… Странно, как и то, что ты появился…

– Оставьте её, она здесь ни причём! – выкрикнул Дима.

– Ты думаешь, что сможешь уйти, низкое? – словно не обращая внимания на его слова, спросил монстр. – Ошибаешься. Слишком много ты позволил себе. Ты аномалия, вирус, который необходимо удалить. Тебя даже нет в системе, тебя невозможно выключить, стереть, в конце концов, и это поражает ещё больше.

– Уходи, оставь меня в покое! – что есть сил заорал Знаков.

Тусклая маска слегка наклонилась, словно пыталась разглядеть что-то, а круглый рот завибрировал и громко протрещал:

– Ты видишь нас, ты знаешь о нас, ты убил одного из нас. Ты низкое и должен умереть.

Сказав это, он набросился на Дмитрия, и в следующий миг в яростной безудержной схватке они оказались на полу. Охваченные невыразительной дымкой тонкие руки супруги с неимоверной силой вцепились в шею, сдавливая тисками горло, а серая бездушная маска вплотную приблизилась к лицу Знакова. Непроницаемый чёрный взгляд впился в глаза, и в следующий миг всё внутри сжалось. Сумасшедшим буйством органной музыки блики боли расплескались в голове, душа на секунду отделилась от тела.