Эрин. Погружаясь в Бездну

В лесах от нас с Фардэ шарахались, как от заразы – особенно от меня. И нельзя сказать, что совсем без оснований. Но Шантор… он был другим. Он излучал поразительное спокойствие.

В первый же день, когда родители только-только привезли нас к нему, я сжёг гостиную. Не специально, конечно. Мы с Фаром шныряли по дому, пока взрослые были заняты разговорами. Нашли открытую комнату, решили взобраться по стене. Здорово же, когда стена – настоящая скала с выступами. Фар обратился и мгновенно взобрался под потолок. Я полез за ним, но задел ногой высокую вазу, та разбилась. От неожиданности сила полыхнула. Вся мебель, ковры, гобелены превратились в пепел.

Хорошо, Фардэ не пострадал. Только чешую подкоптил.

На шум прибежали родители и хозяин дома. Я ждал выволочки. Родителям постоянно приходилось выслушивать неприятные вещи из-за моих проколов.Обычно, сдерживая выражения перед титулами семьи Сорэ, взрослые просили забрать меня и больше не приводить огненное чудовище в их дом. Так все делали, но не Шантор.

Он лишь оглядел комнату, покивал своим мыслям и сказал:

– У вашего сына прекрасный потенциал.

В гостиную вошла его супруга раша Шатийла. Я ожидал отповеди хотя бы от хозяйки дома, но она только добавила:

– Прекрасный повод оформить интерьер побогаче. Прошлый давно вышел из моды. Лэрна [2]Гаэлья, предлагаю отправить мальчишек отмываться и обустраиваться. Составите мне завтра компанию в походах по магазинам?

Я не мог поверить в услышанное.

Отец улыбался, глядя на наши чумазые лица, а потом прошёлся по нам водными струями. Чище мы не стали, зато посмеялись от души все втроём. Этот громкий заразительный смех достался Артиэлю. Я всегда вспоминаю отца, когда его слышу.

Помню, как в первую же неделю Учитель привёл нас на плавку драконьего стекла. Там всё грохотало, сыпались осколки. Мы были ещё детьми, но уже с седьмой ступенью дара у обоих. Дар рос, а контроль давался всё хуже и хуже. Мы боялись полыхнуть в любой момент. Ни я, ни Фар не имели ни малейшего представления о пределах своих способностей. А учитель притащил нас туда, где окружение состоит из резких звуков и опасностей.

Мы стояли на узкой платформе посреди горного склона, спинами вжимаясь друг в друга. С открытыми ртами глазели на взрослых драконов, извергающих огромные струи пламени.

– Хершевеш! —прогудело рядом.

Я ещё плохо знал драконий и не понял, что плавщик кричал «Поберегись!». Мощные когти в металлических «перчатках» раскроили стеклянную глыбу, как фруктовую мякоть. Жуткий треск раздался прямо над нашими головами. Думал тут-то нас и прихлопнет. Куски, размером больше меня, подхватил сильнейший поток воздуха и зашвырнул в сеть. Её несличетыре мастера полёта. Казалось, если они чуть промахнутся – снесут нас с платформы. Ещё и мелкие осколки сыпались сверху (для драконов мелкие, а нам они могли раскроить череп). Пара таких осколков свысока летели аккурат нам на головы. Уйти было некуда, крошечный уступ не оставлял места для манёвра. Воздушными потоками я только учился управлять.

Учитель не сделал ничего. Не шелохнулся даже.

– Огонь! – скомандовал он. – Изо всех сил.

– Но…! —вырвалось у меня. Но ведь нельзя изо всех сил! Никогда нельзя. Кто-то обязательно пострадает. Я что-нибудь разрушу.

Осколки приближались. Фардэ обратился и постарался прикрыть меня хвостом.

– Что случится, Ниэль? Гора расплавится? – усмехнулся Шантор.

Смысл его слов дошёл не сразу. Я привык сдерживать рвущуюся наружу магию и до шума в ушах боялся её отпустить. А потом понял… Он прав! Кому я наврежу? Скале, которую плавят? Опытным драконам?

И я отпустил силу. Магия вырвалась из меня, испаряя красные кристаллы на подлёте.

Тогда я впервые ощутил свободу. Словно до этого момента тугие ремни перетягивали грудь, но теперь они лопнули, и я сделал настоящий глубокий вдох.

– Хорошо. А теперь ещё раз. А ты, Фардэ, видишь этот желоб? Так вот, он недостаточно глубокий. Понял?

– Но моя магма всё размоет, – ответил друг, сбросив чешуйчатый облик.

– Значит, кому-то придётся слетать вниз и подолбить стекло там. Ничего, для крыльев полезно. Пускай тренируются.

В тот день мы с Фаром выдохлись и ощутили границы наших возможностей. Потом тренировки на плавильнях стали нашей рутиной. Рабочие быстро оценили нашу полезность и охотно привлекали к добыче стекла. Где это видано, чтобы драконы упустили выгоду?

Конечно, были и медитации, и вечера за книгами, и основы фехтования. Но главное – Учитель показал нам нашу силу.

Шантор заставил нас поверить: мы не чудовища. Огромная сила – это не проклятье, а инструмент. Только мы решаем, кем быть – монстрами или защитниками. Сила не делает этот выбор за нас.

А потом…

Из-за собственной гордыни и самонадеянности я уничтожил эту веру.

К дому Шантора я подходил с бутылкой сладкого вина и горьким чувством, будто мне снова тридцать. Стиснул зубы и напомнил себе, что всё изменилось, я давно не тот мальчишка с непомерным гонором.

У защитного купола меня встретил страж. Думал, он пойдёт докладывать обо мне, спрашивать разрешения впустить, но нет. Стоило назвать имя, как огромные двери в основании одной из башен распахнулись.

Только переступил знакомый порог, как ко мне подлетел небольшой кристалл-проводник. Я глазам своим не поверил: скол на одной из граней, вкрапление на другой (я точно знал, где именно) и крохотная гравировка на эльфийском – «Р. С.»

Богиня! Мой личный проводник.

Он висел у порога, ждал…

Думал, его давно выкинули.

Голос сел до полушёпота, когда я скомандовал кристаллу:

– Шантор.

Кристалл послушно воспарил и повёл вперёд. Его не просто сохранили – его заряжали, поддерживали. Иначе он бы рассыпался за все эти годы. Все двести с лишним лет…

Я поднялся на несколько этажей, вышел в коридор, соединяющий старую башню с новой. Новую возвели, когда у Учителя родился Шай.

Полутёмное освещение причудливо оживляло золотые прожилки в стенах. Со стороны новой башни доносились приглушённые звуки веселья. Видимо, там шла вечеринка.

Я стоял, то ли изучая обстановку, то ли окончательно собираясь с мыслями.

Внезапно звуки музыки и смеха усилились из-за того, что кто-то резко распахнул дверь. Из праздничной залы в коридор вылетела девушка и помчалась куда-то. Бежала так, будто от этого зависит её жизнь. В рассеянном свете дверного проёма мелькнули жемчужно-белые волосы, собранные в высокий хвост, зелёная куртка и пышная чёрная юбка.

Первым порывом было – рвануть за ней. Но я себя одёрнул.

Во-первых, вряд ли ей грозит опасность. Мы в доме Шантора, а не в Пустошах. Во-вторых, это глупо – ни с того, ни с сего гнаться за незнакомой девушкой. Так я её напугаю, а потом выяснится, что демоница просто оставила где-то любимый браслет. Ну, судя по фигуре и цвету волос это была демоница. И в-третьих, у меня есть неотложное дело —разговор к Учителю, который может прояснить хоть что-то в деле Рибэля.

Девушка давно скрылась за поворотом, но я почему-то продолжал смотреть ей вслед. Что меня так зацепило? Почему я не могу выкинуть её из головы?

– Ниэль? —окликнул меня знакомый мужской голос. —Ниэль, это правда, ты?

Я обернулся и встретился взглядом с Учителем. Он почти не изменился. Разве что немного пополнел, да на скулах стало больше чешуек. Те же мудрые карие глаза, тяжёлый подбородок, тёмно-красные волосы туго стянуты в низкий хвост.

– Звёздной ночи, Учитель.

– Это правда ты! Мой мальчик! – Он обнял меня, похлопал по спине.

Я растерялся, не ожидая тёплого приёма.

– Я и бутылка чёрной фийши, – прикрыл собственную неловкость шуткой, но голос предательски похрипывал.

– Пойдём скорее в кабинет! Богиня, Ниэль… Жаль, Шатийлы нет дома, она бы так обрадовалась. Фардэ хоть иногда к нам заглядывает, а ты совсем забыл стариков, наглый мальчишка.

Он делал вид, что я просто нахальный ученик, который за всеми делами и обязанностями оторвался от корней. За это притворство я был безмерно благодарен.

В кабинете тоже мало что поменялось. Все столы и кресла теперь украшали сапфиры и бриллианты. Раньше стояла мебель с инкрустацией из изумрудов. Если дракон может раздобыть вещь подороже, ещё роскошнее, он обязательно это сделает. Их непреодолимая тяга к драгоценностям компенсировалась безупречным вкусом. Только у драконов получалось нагрести кучу золота, всевозможных побрякушек и не превратить дом в аляпистое убожество.

–Присаживайся, дорогой! Как же я рад тебя видеть, – хлопотал Учитель, пока я пытался понять куда себя деть.

Мысли всё ещё цеплялись за убегающую демоницу. Совсем не к месту.

– Быть может, я не вовремя? У вас гости.

– Гости? —на лице Шантора проступило недоумение. —А, нет-нет, это к сыну друзья приехали. Ну же, проходи, не стой.

Мы заняли два кресла у небольшого столика. За окном горели ярчайшие самийские звёзды. Под столешницей прятались бокалы и закуски. Их-то Шантор и извлёк, сам разлил вино по бокалам.

Оба молчали.

Старый дракон внимательно изучал меня, отмечал новые штрихи: шрам на левом запястье, руки, привыкшие к оружию. Наверное, и что-то ещё. От его взгляда хотелось, как в детстве, спрятать руки за спину, чтобы Учитель не увидел сбитых костяшек.

Я не знал, как начать, потому выпалил слова, давно засевшие в горле.

– Я должен перед Вами извиниться, Учитель, – он меня не перебивал. Только смотрел своими бесконечно добрыми, понимающими глазами. —Я Вас подвёл. Вы учили, что моя сила должна защищать, а я вас подвёл.

– Я слышал, ты спас немало жизней за последние пару веков.

– Спас… Да… —приглушенно отозвался я. —А до того забрал. Из-за своей несдержанности.

Шантор сложил руки на коленях. Он всегда так делал, когда готовился выслушать. Никогда не обвинял сразу. Сначала слушал и только потом решал: наказать или вступиться. А иногда – и то, и другое.

– Тебя по-прежнему тяготит та трагедия, – он не спрашивал, а утверждал. – Что тогда произошло в Валоре?

Я горько усмехнулся.

– Я убил тринадцать молодых парней. Просто так. По собственной прихоти. Вот что тогда произошло, —выплюнул разом. Во рту образовалась горечь, даже приторное вино её не смывало.

Шантор прикрыл веки, свет тусклой старинной лампы скользнул по чешуйкам на скулах.

– За эти годы я слышал много разных версий. Но никогда не верил, будто гибель сокурсников далась тебе легко. Ниэль, которого я знаю, вспыльчивый —но не жестокий. Убил «просто так»? Не верю, мой мальчик.

Он посмотрел испытующе, и я начал рассказ, воскрешая в памяти один из самых кошмарных дней в моей жизни.

***

Райниэль Сорэ, Мыслями в прошлом

– Ниэль, ну чего мы туда попрёмся? Это же Валор! Там все дикие. До выпуска треть студентов не доживает, – Фардэ опять завёл знакомую песню.

Учитель настойчиво советовал мне не спешить с поступлением. Он предлагал после совершеннолетия задержаться на год, поработать над контролем. Новое тело, скачущие эмоции, десятая ступень силы и боевой дар – устрашающее сочетание.

Стоило его послушать.

Фар на два года старше, и после своего тридцатилетия он этому совету последовал, задержался у Шантора на год – и только потом отправился в Высшую Демоническую Академию на Огненных островах.

Он вырвался ко мне в середине первого курса и принялся отговаривать от безумной затеи.

С совершеннолетием я сильно изменился внешне, а вот мозгам это не сильно помогло. И тут Валор объявил набор пепельного курса.

Академия, от одного названия которой народ вздрагивал и чертил в воздухе оберегающий знак.

Вольный город, а по факту – несколько крохотных поселений и древняя крепость на реке Обран, зажатая между скалистым плато Реияра и Парцирийской пустыней.

Вампиры и оборотни учились там на постоянной основе, пересекаясь с пепельниками только на старших курсах. Пепельников набирали раз в несколько лет. Преподавателями становились такие личности, чьи имена боялись произносить, тем более писать. С курсантов шкуру сдирали отнюдь не в переносном смысле и различий между парнями и девушками не делали. Зато сомневаться в валорских выпускниках никому в голову не приходило. За прошедшие двести лет преподавание смягчилось, но не на много.

А в тот год в Валор поступал ещё один эльф. Пепельный менталист, наследник престола —Химэль. Разумеется, мы встречались не раз. Вечно с этой своей миной вселенского очарования, в костюмчике с иголочки. Я всегда уважал его сестру, мечтал попасть к ней на службу, войти в элитный отряд Клинков. Её младшего брата я на дух не переносил.

И вот я узнаю, что избалованный всеобщей любовью и почитанием наследничек поступает в Валор.

– Фар, ты правда думаешь, что уступлю этому… Этой принцесске?! – рычал я.

– Ну поступишь во второй набор. Потом ему шею намылишь.

– Я ему и дня не уступлю! И ты со мной не потащишься. Ты даже не пепельник!

Разумеется, он меня не послушал.

Зачисления он добился довольно легко. В Фардэ удачно сочетались десятая ступень огненного дара и очень древняя форма магии. Валорцы проходили обязательную практику в Пустошах, где аномалии встречались на каждом шагу. Главный критерий отбора – магия должна работать в таких условиях. А магия Саламандра, восходящая куда-то к истокам жизни на Терроне, вполне справлялась с задачей, хотя и была очень медленной.

– Без меня ты окажешься в антимагическом карцере в первый же день.

Сдвинуть ящера с принятого решения не удавалось никому, даже мне. Легче расплавить целую гору, чем его переупрямить.

Мой побратим кажется шумным и неусидчивым, но из нас двоих за благоразумие всегда отвечал Фар. Когда я лез в драку, он старался меня удержать: «Ниэль, зачем тебе это надо? Только время потратим на слабаков», «Ниэль, это слишком большие проблемы, даже для тебя». А ещё Фар видел, когда отговаривать меня бесполезно.

Вот и тогда, услышав моё решение немедленно поступать в Валор, он не стал спорить —сразу заявил, что поедет со мной.

Я был зарвавшимся юнцом, который срочно хотел доказать всем, как ОНИ ошибались. Кто «они»? Бездна знает, если честно.

Лесной двор, например, который мечтал прибить меня с самого детства.

– Смена дара из-за пепельной лихорадки? Неслыханно.

Наверняка я – результат безумного эксперимента моих родителей, опасный псих, неспособный себя контролировать. Добавьте к этому силу, которая росла день ото дня.

Неудивительно, что каждое моё появление на публике сопровождалось шёпотом:

– Будущая десятая ступень. Почему бы не избавиться от него? Он опасен.

Если бы не заслуги Сорэ и благосклонность Правителя, они бы так и сделали. Убийц всё равно посылали, но не слишком часто. Раз семь или восемь. Лет в семнадцать меня даже удалось ранить.

Потом, после одного инцидента, мы с родителями стали жить довольно уединенно. А большую часть года мы с Фардэ проводили у Шантора.

Драконы не так остро реагировали на сильный огненный дар, но нашлась другая проблема. Эльфа они не воспринимали всерьёз. Местные подростки считали меня одноликим слабаком, способным разве что цветочки вырастить. Фардэ дразнили бескрылым калекой. Мы не упускали шанса доказать, как сильно они ошибаются. Мне было плевать на число противников, на зубы и когти.

Иногда они волочили поломанные хвосты и крылья. Иногда мы с Фардэ отплёвывались кровью, ковыляя к дому Учителя. По пути приходилось пить зелья, замедляющие регенерацию – ломать и латать неправильно сросшиеся кости намного больнее.

Кстати, Фар редко ошибался на счёт грядущих неприятностей, из-за наших уличных драк. Про валорский карцер он тоже угадал. С датой ошибся.

Первый день прошёл довольно мирно. Нас заковали в ограничители и заставили бежать такой кросс на выносливость, что к вечеру на разборки сил не осталось —все дружно мечтали сдохнуть. Упали на койки в казармах как подкошенные. Крепостные стены и узкие кровати показались верхом блаженства.

Но чем дольше мы обживались, тем больше появлялось возможностей присмотреться друг к другу.

– Кто поселил к нам цветочника?! Эльфёныш, для моей девчонки букетик организуй, – ехидно скалился Ромил.

Маг-человек, пепельник с тремя стихиями. Пройдут годы – мы окажемся в одном отряде. Я стану его капитаном и буду уверен: Ром без раздумий прикроет мне спину. А потом… В одном из походов, мы его потеряем. Я не должен был поддаваться на уговоры и отпускать его одного в разведку. Моя ошибка. Ещё одна. Случился прорыв, мы искали Ромила, когда пришли в себя, но… Никаких следов.

А тогда, в юности, услышав про «цветочки», я разрисовал Рому физиономию и спалил шевелюру. Фара рядом не оказалось, итого, в карцер меня зашвырнули на пятый день.

Мы быстро выяснили, что суть правила «драки и магические дуэли между кадетами запрещены» сводится не к отсутствию стычек, а к тому, чтобы не попадаться. Поединки стали частью нашей жизни и учёбы. Парни, девушки выходили на импровизированные арены и устраивали ожесточенные бои, а после мы снимали напряжение в термах. Правда, в такие моменты они больше напоминали лагерный бордель. Так я узнал, что демоницы темпераментны не только в танцах с клинками.

С контролем у меня наблюдались проблемы, как и предсказывал Учитель. Валорские мастера не дураки, на многих сразу нацепили полупроницаемые ограничители, в том числе на меня. Благодаря им, до совсем серьёзных травм дело не доходило ни на тренировках, ни на подпольных соревнованиях.

Где-то на тех аренах я и получил прозвище Райсо – Бешенный на орочьем. Я отдавался поединку полностью, как степные берсерки, почти не чувствуя боли. Частенько меня приходилось оттаскивать от противника.

Чаще всего разнимали нас с Химэлем. Принцесска упорно называл меня огненным монстром и настаивал, что меня стоило придушить ещё в колыбели. Я старался соответствовать «титулу» и с удовольствием гонял его огненными плетьми по пустырю.

Схватка с пепельным менталистом – непростая задачка. Чуть помедлишь —дикая головная боль вышибет из боя. Сосредоточишься на защите разума, пропустишь камни, летящие в тебя со скоростью мысли. Нужно с бешенной скоростью чередовать щиты и не забывать об атаке.

Шанс на победу даёт трюк, отвлекающий манёвр.Я старался в первые же секунды извалять Химэля в грязи. Во-первых, это была хорошая тактика. Во-вторых, меня жутко бесила его идеальная, всегда чистенькая форма. Будто он не в Валоре, а у себя во дворце.

– Что, Принцесска, костюмчик испачкал? Мамочке пойдёшь жаловаться?

В общем, мы друг друга стоили. По правде, с каждым разом, наши схватки приносили всё больше удовольствия, росло взаимное уважение. Хотя тогда мы ни за что бы этого не признали.

А в тот кошмарный день всё сложилось одно к одному.

Погода выдалась отличной – то есть над Валором не висела аномалия. Мы с Ромилом условились на ночной бой, а одна крайне соблазнительная демоница пожелала очень горячо наградить победителя. Проигравшие её никогда не интересовали.

Я уже предвкушал азарт арены… Но нарвался на отработку у мастера. Уж не вспомнить из-за чего: не так ответил или не так посмотрел. Мне и ещё нескольким неудачникам предстояло отмыть всю тренировочную башню. Вручную, без всякой магии. А это три полигона на разных этажах.

Всюду кровь и кишки тварей – последствия практических занятий. Местами внутренности мешались с дерьмом кадетов. Вонища жуткая. Стены полигона для старших курсов были заляпаны до потолка. Работа обещала растянуться до самого утреннего построения. Все планы отправились харгу в пасть!

Надо же было тем отморозкам заявиться именно в тот вечер. И Фара рядом не было. Мастера запретили ему помогать мне с уборкой, и вообще приближаться к башне.

Явились четверо парней, даже не с нашего потока. У них, похоже, тоже выдался паршивый денёк, и они просто искали повод выпустить пар.

– О! Гляньте-ка, наш красавчик наконец занялся подходящим делом. Давай-давай, работай тряпкой. Учись дерьмо подтирать, пригодится. – начал главный заводила, огневик из людей.

Внешность была для него больным местом, это я сейчас понимаю. Под свалявшимися прядями от прятал проплешины и жуткий шрам, изуродовавший всю верхнюю половину лица. Так бывает, когда ребёнок сильно пострадал, а у семьи не нашлось денег на подходящего целителя.

– Элай, свали отсюда! – вяло огрызнулся я.

– А то что? Задницу мне подпалишь? – ухмыльнулся этот идиот, зажигая огненное копьё.

Пламя во мне клокотало, но я постарался направить силув мирное русло. Отбросил швабру и выставил прочный огненный щит. Не хотелось после этой отработки нарваться на следующую.

Лучше бы Элай сразу швырнул копьё. Мы бы обменялись парочкой ударов и разошлись. Но ему приспичило проявить остроумие.

– Слу-у-ушай, я вот давно хочу спросить, – он небрежно перебрасывал копьё из одной руки в другую, – как звали того мага, от которого твоя мамка тебя нагуляла? Вдруг ты мой потерянный братишка?

Я ушам своим не поверил.

– Что ты сказал?! – мой щит вспыхнул языками пламени, предупреждая. Но он и тогда не догадался заткнуться. А его дружки нахально скалились и согласно кивали.

– Я говорю, что, в отличие от твоего тупицы-папаши, я в сказочку про смену стихии не верю. Просто мать твоя – шлюха!

Слова… Просто звук, растаявший в воздухе.

Если бы он замолчал раньше.

Если бы он оскорбил меня.

Но говорить такое о семье… О матери… Аристократу?!

Неотёсанный болван. Вчерашняя шпана, самородок из трущоб Камраса. Он плохо понимал грани дозволенного. Должно быть, рассчитывал на ограничитель.

Ничего не спасло.

В моих ушах ещё скрежетал мерзкий голос: «… шлюха!»

А Элая уже не было. Не существовало.

Только что была его кривая физиономия, вонючий полигон, мой щит.

А потом не осталось ничего.

Пламя вырвалось наружу, хлынуло во все стороны. Огонь смешался с моей воздушной стихией.

Ограничитель? Какой там! От него даже воспоминаний не осталось.

Всё вокруг превратилось в раскалённое ничто. Сгусток энергии окрасил мир в ослепительный, смертельный белый. Взрыв испепелил Элая и его приятелей за одно кратчайшее мгновение. Сияние стёрло их из бытия, и продолжило расчищать себе место.

Испарился третий этаж башни. Я плавно полетел вниз, уничтожая всё на своём пути – до самой земли.

Я парил в центре сотворённой мной смерти, но ничего не мог изменить. Смерть мне не подчинялась. Она не слушала мой разум. Только мою ярость.

Безудержный, слепой огненный монстр оставил пустоту на месте древней башни – и стекло, пропитавшее землю.

ОНИ были правы…

Я чудом не выгорел. Очнулся в карцере, увешанный ограничителями и замотанный в цепи. Кольца креплений были вбиты в стены и пол. Потоки не чувствовал совсем, будто стал искрой.

Без магии слух стал намного хуже. Да я и не хотел ничего слышать.

Не хотел, но должен был.

Потребовалось время, чтобы доползти до прочной металлической двери. Из-за толстых стен амрилловой камеры до меня доносился голос Химэля. Его Высочество выбил разрешение на визит. Я мог разобрать слова, если приложить ухо к гладкому металлу.

– Рядом с башней почти никого не было. – повторил он.

Почти…

Элай с приятелями. Три оборотня и два вампира, которые тоже отрабатывали наказание на других этажах. Несколько ребят, проходящих мимо.

– Итого тринадцать парней. Девушки не пострадали. Многие успели убежать, но некоторым не повезло оказаться слишком близко. Ты слушаешь?

Я ударил плечом в дверь. Цепи грохотнули.

Один удар – «да». Два – «нет».

Тринадцать жизней. Я забрал их, потому что не справился с собой.

ОНИ были правы.

А я ошибался. Родители ошибались. Шантор ошибался. Всё его учение – бред наивного идеалиста.

Меня и правда стоило умертвить в детстве.

Как только я выкарабкался из пепельной лихорадки, следовало посмотреть правде в глаза. Я – чудовище.

Лихорадка извратила стихию – самую суть мага. Меня даже эльфом нельзя назвать. Не бывает эльфов без стихии земли. А вот выродки бывают всякими.

– Тебя казнят, —добавил Хим.

Иного я не ожидал.

Один удар плечом – «да».

– Ты с этим согласен?

«Да».

– Хорошо. Тогда тебе уже всё равно, – поставил он точку и ушёл.

Мне правда было всё равно, потому я и не пытался уловить в последних словах скрытый смысл.

Месяц, проведённый в карцере, превратился в один бесконечно тянувшийся день. Меня держали на зельях. Трубки и иглы, воткнутые в тело, прятались где-то под цепями. Тусклый зелёноватый свет исходил от цветка. Он постепенно увядал, но я на него не смотрел.

Если не спал, смотрел в одну точку на стене и повторял имена своих жертв. Чтобы они слышали из-за Грани. Чтобы видели, как мне отрубают голову за их смерть.

Из карцера меня не вели, а вывозили в амрилловом гробу. Я не сопротивлялся. Просто ждал, когда всё закончится. Жалел только о родителях. Они не заслужили боли и позора, который им предстояло вынести из-за моего проступка.