Хроники Третьей Мировой войны, которой не произошло

– Все нормально, готовьтесь к встрече….

Оператор на борту включил камеру.

И в этот момент корабль отвернул от ожидаемой траектории на север, одновременно набирая высоту!

– Ты куда, вернись! – послышался отчаянный женский голос откуда-то от одного из дисплеев…

На командном пункте воцарилась растерянность.

Тем временем металлический мозг действовал по четкому плану и убеждался в его справедливости с каждой секундой – скорость уменьшались, выбранная стратегия торможения, максимально использующая аэродинамику поставленного под гигантским углом атаки планера и запас прочности, не ограниченный присутствием живых существ на борту, оказалась чрезвычайно эффективной. Скорость потерялась, с ней и высота.

Не теряя ни секунды, космоплан заложил глубокий вираж, выходя на посадочную глиссаду.

Магомет увидел космического скитальца. Но не на ожидаемом попутном, а на встречном курсе!!!

Времени на разворот не было. Пилот сорвал тяжелую машину в штопор – это был единственный шанс заснять посадку «Смерча». От гигантской перегрузки камера отказала. Все не слава Богу.

Для наземных наблюдателей зрелище было устрашающим. «Смерч» буквально падал на землю – скорость снижения была более сорока метров в секунду.

Однако управляемый мастером аэроплан терял высоту еще быстрее. Человек победил – истребитель на форсаже догнал космический корабль, держась на всякий случай на почтительном удалении – мало ли что решит этот нечеловеческий разум!

Да и камера включилась…

Цветная – на самом деле серо-белая – картинка грязно-рыжей степи, серых облаков и черно-белого космического самолета между ними с борта перехватчика передавалась в эфир. Мир видел и слышал происходящее…

Тем временем скорость снижения стремительно падала. 10, пять, два, один метр в секунду… Да вот очередная незадача – вместо одной разметки – две!!

Значит, – решил искусственный интеллект – надо держаться посередине…

И самое время – высота – один метр, парашютирование….

«Смерч», безразличный к грому спонтанных аплодисментов на командном пункте, легко коснулся бетона, побежал, теряя скорость, нехотя – вроде как без особой необходимости – выпустив тормозные парашюты, еще чуть пробежал по полосе, два крестообразных полотнища начали опускаться, гаснуть….

Корабль остановился в центре взлетно-посадочной полосы, отклонившись от оси на пять метров.

Истребитель почти повторил маневр, заложил элегантный вираж над остановившимся кораблем и на форсаже с оглушительным грохотом ушел вертикально ввысь. Салют победителям!!

Из Подлипок передали сообщение

– Питание с систем корабля снято….

В большом зале раздался оглушительный рев

В Подлипках – тоже

В Голицыно – тоже….

От Союза нерушимого – к республикам свободным (1989)

О том, как единое здание начало давать трещины, а Организация Варшавского договора – разваливаться

1988: Кто надо – понял

Советское руководство действовало по привычному шаблону. Оно, как и обещало, действительно организовало прямую трансляцию запуска и полета «Смерча». Но населению Советского Союза о времени трансляции не сообщили, поэтому мало кто включил телевизор в 4 часа утра…

Зато на другой стороне океана это событие наблюдали все те, кому надо – они ведь получили предупреждение заранее и не привыкли манкировать своими обязанностями. Это тем более относилось к Помощнику нынешнего Президента по национальной безопасности, поскольку оный Помощник с 20 января будущего года превращался в Министра обороны США. Фрэнк Картано согласился на это назначение в значительной степени потому, что ему импонировала личность Джорджа Уокера Бушмана, избранного 41-м Президентом США. Так же, как и Фрэнк, Джордж Бушман был умным, принципиальным и весьма здравомыслящим деятелем, добившемся своего положения упорным трудом (чуждый публичности Фрэнк, правда, никогда не понимал, зачем Джорджу понадобилось выставлять свою горячо любимую физиономию на всеобщее поношение в ходе цирка, называемого кампанией по выбору Президента США; единственным мотивом, который приходил на ум, было гипертрофированное чувство собственной ответственности) . В конечном итоге усилия были оценены американскими избирателями.

Сам Джордж Бушман начал готовиться к своей роли загодя. За восемь лет вице-президентства у него было время сформировать цели своего правления и способы их реализации. Но Бушман понимал – Рональду Рейдену пришлось иметь дело с могучей сверхдержавой – Советским Союзом, у руля которого стояло, как не говори, несколько выдающихся личностей – один Сатинов чего стоил! Нынешнего же Трепачева Бушман, в общем-то, презирал. Главное – собственная страна. Она должна быть великой и счастливой, а на остальное можно не обращать внимания. Трепачев же этому «остальному» – демократии, свободе, имиджу – придавал слишком большое значение, СССР рушился на глазах, но пока что был достойным партнером и, возможно, достойным противником. Последнее было неприемлемо для новоизбранного Президента. Достигнутое предшественником преимущество надо было использовать по возможности быстрее. Вдруг прекраснодушная балаболка Трепачев надоест Советам?

С этими мыслями Бушман защелкал кнопками на аппарате.

– Фрэнк, ты видел трансляцию?

– Конечно.

– И что ты об этом думаешь? Мы много раз говорили, что силы у них вот-вот кончатся. А теперь?

– Все нормально, мы знаем, что русская система способна на невозможное. В Сорок первом им было еще хуже, но из войны Россия вышла сверхдержавой. Сейчас они слабее, но по-прежнему опасны; но европейцам я вообще не верю, и было бы хорошо, чтобы с другой стороны океана возник дружественный нам региональный лидер. Иными словами, нужно немногое – из глобального игрока, способного на невозможное, Россию надо опустить на региональный уровень.

– Ну, допустим, об этом мы много раз говорили, а как это сделать наименее затратно?

– Главное слабое место – их независимые республики, главы которых, по факту, назначаются Москвой. Мы можем помочь этим туземным царькам осознать, что независимость – их реальный персональный шанс.

– Фрэнк, это очень хорошо, что наши мысли совпадают. У меня идея, почему, собственно, и звоню . Ты помнишь, сенатор Пит Джованичи устроил пресс-конференцию перед выборами

– Еще бы не помнить, – пронеслось в голове Картано, нынешний собеседник тогда выглядел весьма бледно, да и историю эту он знал в деталях от «независимого источника» – семидесятилетнего высохшего как мумия итальянца с седыми усами. Однако ответил в тон вопросу

– Конечно, Джордж. Извини, не понял, как она связана с русскими проблемами?

– В тот раз я на него не то, чтобы обиделся, но остался у него в должниках. Долги надо возвращать. Пусть возьмет на себя приглашение парламентариев из СССР на какое-либо университетское миролюбиво-гуманистическое мероприятие в первых числах года. Их прибалтийские первые секретари ведь члены их союзного парламента? Национальный Фонд Свободы и Демократии оплатит расходы, а твои специалисты промоют им мозги. Так что передай Питу мою просьбу..

– Джордж все же порядочен – не хочет встречаться с Трепачевым, затевая такую штуку, – констатировал Картано про себя. – А Пит влип. Что поделать, неизбежные неудобства профессии. Подался в попы – служи и панихиды.

Москва, в это же время

Александр Дуров собирался на работу, когда по телевидению пошел укороченный повтор репортажа о полете «Смерча». И это напомнило еще раз о сегодняшнем важном разговоре – он должен был состояться именно на встрече создателей недавно приземлившегося космического самолета с выдвинутом ими кандидатом в депутаты Съезда. Дуров долго оттягивал этот разговор и окончательно решился только после сегодняшней победы в космосе.

Вишневая улица , вечером того же дня 

«Москвич»-2141 черного цвета подъехал к дверям Дворца культуры.

Высокий грузный мужчина с серебряной шевелюрой появился из предупредительно распахнутой задней двери со спокойным достоинством, будто он приехал минимум на ЗиЛе-«членовозе». Народ вокруг загомонил

– Вот, смотри, Ёшкин – и на «Москвиче»!

– Наш человек!

– Борис Николаевич, здравствуйте!

Дуров, приехавший заранее и заблаговременно занявший место во втором ряду прямо напротив трибуны выступающего, внимательно оглядывал полный зал. Народ был настроен весьма доброжелательно, многие были слегка под хмельком, и их можно было понять – корабль, совершивший посадку в казахской степи сегодняшним утром, был сделан именно их руками. Дуров отметил и другое – у Ёшкина была команда, действовавшая четко и слаженно. Незаметная расчистка проезжей части, расклеенные листовки по всему Тушину, аренда зала, договоренность с администрацией – это ведь только кажется, что организация – это просто…

Сюда, на встречу кандидата Ёшкина с избирателями, Александра командировал горком КПСС. Раз партийные власти не могли воспрепятствовать выдвижению Ёшкина, то надо было хотя бы иметь представление о трудностях, которые встретит другой кандидат – нынешний директор Завода имени Лихачева. Но у Дурова были и свои личные планы, которыми с руководством своего отдела он не делился.

Тем временем «оппортунист» Ёшкин показался на сцене.

Зал спонтанно и искренне зааплодировал «борцу с привилегиями» и «жертве режима». Начали даже скандировать

– Ёш-кин, Ёш-кин!

Борис Николаевич поднял руку. Зал затих.

– Товарищи, – начал Ёшкин, – москвичи оказали мне большую честь, выдвинув кандидатом в делегаты Первого Съезда Советов народных депутатов СССР. Я постараюсь оправдать ваше доверие и сделаю все, чтобы на Съезде был избран Верховный Совет не от партийной номенклатуры, а от трудящихся, то есть от вас, и проводящий вашу политику!

Зал зааплодировал.

– Правильно!

– На фиг такая перестройка, когда в магазинах ничего не стало!

Дуров анализировал каждое слово выступающего и реакцию зала. Для него было очевидно – шансов у другого кандидата нет. Люди и на самом деле воспринимали Ёшкина как своего. Он победит, и красную дорожку победителя выстелила ему трепачевская «перестройка».

Казалось бы, что Александру Ивановичу Дурову должно быть безразлично, кто там возьмет верх в борьбе за какой-то депутатский пост. У него было довольно много денег, отличный статус кукловода – многим людям и в голову не могло прийти, что они движутся под действием веревочек, за которые дергает Александр, и почти полное отсутствие проблем.

Кроме одной.

Александр с годами понял, что жизнь в условиях полновластия партийных чиновников чревата всякими сюрпризами. Они принимают не законы а нечто незаконное, но тем не менее действенное – постановления. Они приняли, они и отменят. Из политической целесообразности, или просто потому, что встали не с той ноги.

Он не мог рисковать.

Предупрежден – значит вооружен. Надо находиться в хорошем контакте с людьми, принимающими решения. Все идет к тому, что партийным бонзам придется поделиться частью власти с новоизбранным Верховным Советом СССР, и хорошо бы заранее найти человека из этого Совета, заинтересованного в сотрудничестве с Александром.

При любом раскладе Ёшкина выберут. Ему помогать организацией больше не нужно – вон какая команда есть. Но можно сделать другое предложение. И нужно его сделать, а то кто-нибудь другой догадается…

Борис Николаевич Ёшкин заметил Дурова сразу и почувствовал – он здесь не зря…. Ну что ж, парень сильно помог в свое время, надо понять, что у него на уме, а для этого хорошо бы поговорить с глазу на глаз….

Это стало возможным только спустя несколько часов. Но то, что услышал Ёшкин, было удивительным, да и сам парень буквально за год превратился в довольно ухоженного джентльмена средних лет; удалось узнать его только по очень характерной смеси застенчивости и высокомерия одновременно….

– Борис Николаевич, слежу за вами, поздравляю с отличным выступлением. Не сомневаюсь, что вас выберут. Вам симпатизирует много людей, и я сам, и много молодых ребят. Понятно, что вам будут мешать. Некоторые помехи устраняются хорошей агитацией. Но для агитации просто трудолюбия вашей команды недостаточно.

Наши кооператоры из комсомольцев тоже беспокоятся и готовы помочь – компьютеры, оргтехника, марки для рассылки и прочие расходы. Я же помню, сколько писем к вам приходило ежедневно, теперь-то вам отвечать надо за счет собственной зарплаты… Реформы в экономике очень важны, новые предприниматели заинтересованы в их успехе, они видят в вас некоторым образом гаранта…. Например, ко мне обратился такой Михаил Федорковский из РК ВЛКСМ , у него предприятие – ИНТЕП, он как-то сказал, что был бы рад помочь… -

Предложение было заманчивым. И в ответ ничего не требовали. И Александр всегда производил хорошее впечатление…

– Спасибо, Александр, это действительно очень нужно, вот мой телефон, соединяет Лев Евгеньевич Суховерко, я его предупрежу….

Конечно, Михаилу Федорковскому еще предстояло узнать о том, что он сам предложил свои услуги. Но это было несущественным. Михаил был умным, поймет…..

1988: Москва, Пехотная улица, в это же время

Эти события прошли мимо Алексей Колбасова, – владельца 50% и генерального директора дочерней структуры ИНТЭПа. Федорковский избегал деловых контактов, и Алексея это даже устраивало: времени не было совсем. Вводный курс в Академии управления занимал все время, особенно тяжко давался английский. Но если хочешь попасть в страну обетованную и бесплатно – надо стараться. Мысль о свадьбе сама собой ушла куда-то на последний план. Ритка смертельно обиделась, но это ее проблемы. Боливар может и не выдержать двоих.

1988: На ступеньку выше

Москва, на следующий день

Выборная лихорадка не касалась Михаила Борисовича Федорковского. Он занимался делом и зарабатывал деньги – когда легальным способом, когда и не совсем.

Он пребывал в раздражении – Иван Артемович (председатель Совета директоров) в ультимативной форме потребовал – связаться с каким-то Ёшкиным (Михаил не асоциировал фамилию с человеком, пару лет назад сиявшим на политическом небосклоне, а сейчас не сходящим с газетных полос) и предложить ему помощь. Зачем, Дуров не объяснил. Пришлось отвлекаться и перезванивать.

Необычайно вежливый человек, отрекомендовавшийся как Суховерко, договорился о его, Михаила, встрече с Ёшкиным Борисом Николаевичем, первым заместителем Председателя Госстроя СССР. Тем самым бывшим хозяином Москвы.

Так высоко Федорковскому залетать не приходилось.

Вечером, предъявив паспорт милиционеру, он поднялся на третий этаж большого мрачного здания на Пушкинской улице. Большая приемная, полная народу, впечатляла.

– Вот это да, действительно, союзный министр! – подумал Федорковский. – Может быть, старый Дуров и не выжил из ума?

Размышления Федорковского прервал репортаж из телевизора, стоявшего на невысокой тумбе. Репортер одного из только что возникших на ниве перестройки и гласности телеканалов взахлеб вещал:

– Молодежь страны решительно протестует против преступных планов номенклатуры! Великая русская река в опасности!

На экране появилась группа молодых людей, несущих разноцветные плакаты.

– Мы ведем наш репортаж из Нижнеокска. Народ поднялся на защиту старинного русского города!

Камера переместилась на голову колонны. Молодой симпатичный парень нес плакат с надписью: «Лучше Нижний Окск, чем Верхний Чернобыль!». Парень улыбался.

– Это – демонстрация Нижнеокского филиала всесоюзной общественной экологической организации «За мир без атома». Такие же демонстрации и пикеты прошли в Москве -

Камера перешла на круглую площадь на Северо-западе Москвы, кучка людей человек в двадцать стояла у двухэтажного здания с плакатами, осуждающими «Преступников, стремящихся превратить планету в радиоактивную пустыню»

– Атомске -

Камера прошлась по группе людей, стоящих с плакатами на платформах электрички

– И других городах Советского Союза, связанных с ядерной тематикой. Движение набирает силу. Наш корреспондент взял интервью у руководителя Нижнеокской организации Алексея Певцова. – Камера крупным планом показала молодого симпатичного черноволосого парня.

Оторопь прервал голос

– Михаил Борисович, прошу! Борис Николаевич вас ждет!

Атомск, в это же время 

Увиденное на экране впечатляло.

Борис Георгиевич Осинский вскочил с табуретки на кухне.

Ну как же он раньше не догадался!!

Вот место применения его знаний и опыта! Кто лучше него может оценить все опасности атомных установок! Сколько инцидентов было, сколько могло бы быть, сколько достается скрытым до сих пор!

В этом общественном движении можно найти свое место.

И не просто какое-то. По сути, у этих демонстрантов один крик. Никаких доказательств.

Но факты есть у него. И они пригодятся.

Вильнюс, в это же время 

«За мир без атома» – появилось на экране редакционного телевизора.

Женщина, сидевшая за большим письменным столом в редакторском отсеке большого зала, наблюдала черноволосого парня с плакатом. Парень возглавлял довольно значительную толпу демонстрантов; Петрене знала, что на экране все кажется больше, чем в действительности, но все же….

Дама застыла с открытым ртом,

После пяти секунд оцепенения схватила со стола карандаш и стала что-то черкать прямо на полях лежащих перед нею гранок.

Какая мощная мысль!

Отдельные фрагменты плана, блуждавшие последний год под короткой стрижкой, внезапно кристаллизовались – образовалась прочная конструкция, которая приведет Казимиру Петрене к вершине власти. Финальный штрих и ключевую идею дал именно этот молодой красавчик с хитрой улыбкой сердцееда.

Старая Площадь, в это же время

– Да и еще одна причина. Михаил Сергеевич, любой демагог сейчас имеет возможность выдвинуться. В стране – полный разброд, армия все это видит, наши союзники в странах Варшавского договора – тоже, а я выполнять свои обязанности в таких условиях не могу. Мне шестьдесят пять, здоровье для начальника Генерального штаба тоже не то…

Маршал Вахромеев замолк.

Михаил Сергеевич Трепачев тяжело вздохнул. Он выглядел, по правде говоря неважно, и, судя по всему, до сих пор не решил, что ответить Сергею Федоровичу. В тишине раздавались только удары пальцев по столу. Наконец, тишина прервалась.

– Понимаю, да и не удовлетворить твою просьбу оснований нет. Но мы не один год работаем с тобой вместе. Думаю, есть доверие друг к другу. В области военной политики вместе немало сделали. Было бы полезно для дела тебе поработать моим советником.

– Спасибо. Я – коммунист, и буду работать там, куда пошлет партия.

Дверь за маршалом закрылась.

Председатель Президиума Верховного Совета СССР обошел вокруг своего кремлевского кабинета – за месяц он еще не успел к нему привыкнуть, поглядел на темную Москва-реку, темное Замоскворечье…. Ситуация была действительно ужасной.

И еще «государственный суверенитет» Эстонии. Конечно, это – не более чем дурацкая инициатива, даже в страшном сне не приснится, что полуторамиллионная бывшая «Эстляндия» может самостоятельно свести концы с концами. С ними разберемся. А с Восточной Европой? Мы были для них примером. А как им отбиваться теперь, когда день ото дня становится все хуже и хуже?

Но деваться некуда, обратного пути нет, реформы надо закончить, а пока надо где-то взять продовольствие и товары. На это нужны деньги. Много денег.

Старая Площадь, через два часа

Этот вопрос занимал и самого Генерального секретаря. Он до последнего момента оттягивал этот разговор. Но именно этим вечером час настал. Трепачев подошел к столу, снял трубку телефона.

– Пожалуйста, пригласите Евгения Максимовича.

Михаил Сергеевич в присутствии этого невысокого улыбающегося человека всегда чувствовал себя весьма неуютно, неизвестно, почему (невозможно было признаться себе в том, что собеседник был настоящим академиком, настоящим разведчиком и, похоже, мало чего боялся, включая всемогущего Генерального секретаря ЦК КПСС). Но деваться было некуда.

– Евгений Максимович, у меня деликатная просьба. От работы вашей команды зависит, не побоюсь преувеличить, судьба страны. Дело в том, что мы – банкроты. Золотой запас – двести тонн, обычные линии кредитования более невозможны, ты знаешь, что даже все инспекции по Договору о ракетах СМД делаются за счет американцев. Денег на принятых в мире условиях больше не дают, а они нужны как воздух. Перестройка в самом разгаре, надо продержаться два-три года. Надо где-то занять под приемлемые проценты на долгий срок. Где такое место?

И вот что я подумал – весной вы долго разговаривали с каким-то важным деятелем из ФРГ. Может быть, выйти на немецкие деловые круги через него? Тогда можно обойтись без излишнего формализма,

– Не потерять лицо, – подумал Евгений Максимович, -

– и не привлекая внимания наших друзей из братской ГДР. Они-то понимают, что такое советский рынок, а займ, читай – связанный кредит на закупку тех же немецких товаров, того же инсулина или микросхем…

– Приехали, – продолжил про себя Симаков. – Прошло десять лет, и прогнозы нашей комиссии сбылись. Но спросил другое, важное.

– А цена вопроса? Ведь надо что-то предложить?

– Не знаю, – со своим обычным южнорусским акцентом произнес генсек, – объединенная Германия возникнет так и так, – на круглом лице появилась горькая улыбка – от нас уже ничего не зависит, но лучше было бы обозначить нашу инициативу. Другого выхода нет – не можешь воспрепятствовать процессу, так возглавь его. Да и по большому счету – объединенная мощная и дружественная Германия запишется нам в актив.

– Иными словами, предлагается сдать Германскую Демократическую республику,– констатировал академик про себя. – Начало второй фазы кризиса. Но деваться похоже некуда. С Хёенбоденом можно говорить довольно свободно, тем более что он из заместителей стал председателем своего Охотничьего союза, и настоящие правители к нему прислушаются.

– Хорошо, – промолвил Евгений Максимович, – кто знает, вдруг финансовые вливания помогут хоть ненадолго снизить напряжение в обществе?

Бонн, через пару дней

События развивались как и предполагал хитромудрый Евгений Максимович.

Было предрождественское время. Люди во всем неправославном мире завершали год, чтобы к Рождеству 25 декабря освободиться от дел и спокойно сесть за праздничный стол. Но канцлера это не касалось.

Хельмут Рюбе болезненно переживал ситуацию, при которой Германия, великая страна, по факту находится в состоянии войны. На территории – окупационные войска, причем это касается как Западной так и Восточной Германий. И конца этому не было видно, американцы и англичане, не говоря уже об историческом враге – французах – были заинтересованы в сохранении нынешнего положения дел на неограниченно долгое время.

И тут – вдруг такая возможность! Русские обращаются с просьбой.

Если просят, то готовы чем-то отплатить! Это – диалог, прорыв блокады, почти что новый Рапалло через семьдесят лет.

Надо было ковать железо, пока горячо, невзирая на какие-то праздники.

Канцлер снял трубку телефона.

– Попробуйте устроить в ближайшие дни встречу с советским послом.

Канцлер не предполагал, что клерк, которому будет поручена эта работа, передаст информацию за океан, в Лэнгли.

Вашингтон, несколькими днями позже

До анализа этой информации дело дошло не скоро – сфера интересов ЦРУ простиралась на весь Земной шар, а, что не говори, возможности аналитиков безграничными не были. Поэтому в сводку для Джорджа Калта донесение о внеплановой встрече попало спустя несколько дней. И не само по себе, а дополненное сообщением из американского посольства в Бонне о том, что Федеральный канцлер ФРГ неофициально общался с советским послом целых пятнадцать минут на одном из приемов.

Национальный офицер разведки выразил недовольство нерадивостью своих работников – записать беседу посла с канцлером не удалось, но факты наводили на размышления. Сближение Советов и Западной Германии могло значительно изменить к худшему расклад сил на евразийском континенте. Это понимал и нынешний Государственный Секретарь Штолц, и его преемник, и Министр обороны, и избранный президент Джордж Бушман. Кошмар западных политиков – российско-германский союз – в очередной раз грозил материализоваться. Со всеми вытекающими отсюда катастрофическими последствиями.

Задача демонтажа Союза Советских Социалистических Республик становилась приоритетной. По правде говоря, приоритетной она была всегда. Но теперь и вполне решаемой.

Кавказ, декабрь

И продолжающаяся война на Кавказе была как можно более кстати.

Армянские погромы начались в Баку, Кировабаде, Нахичевани, Ханларе, Шамхоре, Шехи, Казахе, Мингечауре. Армения ответила тем же. В конце ноября началась, а в начале декабря закончилась полная депортация двухсот тысяч азербайджанцев из Армении.