Хроники Третьей Мировой войны, которой не произошло

Президенту Франции выступать было не к лицу – в Совете Европы председательствовал француз.

Рональд Рейден, президент США, формально был вообще не при чем, поскольку где Европа и где – Штаты? И лично Рейдену было все равно – в первый вторник после первого понедельника ноября этого года его обязательно переизберут.

В итоге в качестве тарана было выбрана неугомонная «железная леди».

Со свойственным ей энтузиазмом и напором она выступила с гневной обличительной речью против «безрассудного движения к политическому и экономическому объединению Европы».

Хельмут Рюбе слушал и улыбался. Идея нравилась ему все больше. За объединение Германий, конечно, придется заплатить, но все расходы вернутся с большими процентами. Потом, если англичане ругают, значит, он прав!

Георгий Аркадьевич Батов, приглашенный наблюдателем на заседание Совета Европы, внимательно наблюдал за происходящим. Необходимо искать союзников среди западных стран – уже сейчас нужны деньги на «перестройку», причем на гуманных основаниях. К кому придется обращаться в недалеком будущем? Будет ли позиция западных финансовых институтов консолидированной или нет?

Идеалистические воззрения нынешнего Генсека КПСС вполне укладывались в букву и дух речи канцлера, так что, скорее всего, Рюбе будет на стороне Трепачева. Германская Демократическая республика будет поглощена, нехорошо быть циником, но никто из нынешних властей посты в новой Германии не сохранит, поэтому о реакции руководства ГДР можно не беспокоиться. Англия и Франция – против, это не здорово. Но пережить можно.

Однако центральный вопрос – какова позиция Штатов? С кем и как строить отношения? И спросят об этом именно его, директора Института США и Канады.

Вашингтон, через неделю

Говорить о некой общей позиции США смысла не было – уж очень большая страна и очень разные интересы у воротил бизнеса.

Сенатор Питер Джованичи должен был защищать интересы своего штата, в котором большинство трудоспособного люда работало либо на оборонных предприятиях, либо служило на военных базах. А благополучие зависело от направления государственной политики, будут правильные акценты – будет и бюджет, на то он и сенатор. Если нет – выбивать деньги будет проблематично.

Направление зависит от «первого лица» – того самого, кого выберут в первой декаде ноября. То есть совсем скоро. Страна, вернее, печать и телевидение жили выборами. Кто? Бушман или Калакакис? Они шли почти что вровень, Бушман – чуть впереди – на процент или два. Преимущество было хлипким, достаточно малейшего толчка, и ситуация изменится на противоположную. Кандидаты боролись за каждый голос, не сходили с экранов, появлялись на первых полосах газет, естественно, для этого надо иметь тот или иной повод. Сегодня вечером таковым был благотворительный бал в пользу осиротевших детей военнослужащих. Народу ожидалось человек пятьсот, ведущие телеканалы будут вести репортаж. Естественно, сенатор был одним из почетных гостей. То есть Питу предстояла, на первый взгляд, обычная обязаловка – поскучать на виду у публики, заодно показать свое лицо журналистам.

На самом деле Питеру Джованичи предстояло не проходное мероприятие, а весьма неприятная работа, при любом исходе грозящая печальными последствиями.

Накануне поздним вечером случилось то, что должно было произойти рано или поздно – телефонный разговор.

– Пит, голубчик, я тебя не беспокою, ты, наверное, болеешь? – голос был само участие и забота.

– Да что вы, Дон, я в порядке.

– Так какого дьявола ты сидишь? Надо же действовать! – голос заметно повысился.

– Дон, я сделал все, что в моих силах – бюджет утвержден, наши компании остаются в твердой позиции, слушание 90-го года – только с весны.

– Пит, ты что, осел, или прикидываешься? После речи этого толстого канцлера цены на наши бумаги упали. Мы – я, ты, общество – теряем деньги. Но это только начало. Сейчас компании зажмутся и в преддверии трудных времен будут сокращать расходы, в первую очередь на субконтрактинг, то есть на работы наших фирм. Так что Пит, вспомни, что ты – сенатор. Поговори с обоими героями масс-медиа и дай им понять, что позиция избирателей сильно зависит от того, что предлагает тот или иной кандидат. Мы ожидаем ясной и четкой позиции – да, курс президента Рейдена будет продолжаться. Тогда и мы проголосуем так, как надо. Президент-разоруженец нам не нужен. –

Джованичи только открыл рот для ответа как услышал продолжение:

– Да и сенатор, который не может влиять на политику страны – тоже. Пит, я ничего не хочу сказать, но твоя судьба – в твоих руках. Поработай, пожалуйста!

В трубке раздались гудки отбоя.

Пит возвращался к давешнему разговору снова и снова, пытаясь построить наименее болезненный сценарий вечерней встречи. Предстояло довольно жестко поговорить с нынешним Вице-президентом и кандидатом. Это означало испортить отношения с будущим Президентом США. Но выбора не было. Не поговоришь – слетишь с поста, а как после этого жить политику, эталону воплощения американской мечты в самой процветающей стране мира?

Седая и статная Барбара Бушман была в своей стихии – неустанно занимала гостей, не давая им скучать, так что с этой стороны было все в порядке. Сам же организатор торжества занимался выявлением проблемных моментов – недовольных лиц, нежелательных журналистов или людей, чего-то алчущих.

Сенатор Джованичи явно хотел поговорить, Бушман взял это на заметку, но гостей было чересчур много, и все важные. Хоть и сенатор, но придется подождать.

Наконец-то мероприятие покатилось к завершению

– Пит, извини, я видел, что ты хочешь поговорить. Но сам понимаешь – предвыборная акция, телевидение, все же голосование через считанные недели, так что раньше не получилось. Что у тебя?

– Джордж, господин будущий Президент, я как раз по этому поводу. Мои избиратели замучили меня вопросами. Нью-Мексико – это оборона, и они в нерешительности. Понимаете, им нужен сигнал – за кого и за что они будут голосовать? За сокращение оборонных программ – вряд ли. Слишком много людей потеряет работу. Да и другие избиратели с итальянскими корнями хотели бы определиться. Джордж, ничего личного, это мой бизнес. Хотелось бы услышать однозначное и публичное заявление – что будет делать Президент Бушман?

– Пит, это что, угроза?

– Помилуй Господь, я-то уверен, что Джордж Герберт Уокер Бушман станет 41-м Президентом США. Но я был бы в этом еще более уверен, если бы подобрал подходящие слова для моих собственных избирателей.

Бушман, по правде говоря, был удивлен столь недвусмысленным «наездом», однако, после недолгой паузы внутренне согласился с собеседником, тем более, что тому говорить такие штуки было неприятно. Однако в словах Пита была еще одна зацепка – что это за «итальянские корни»? Не то ли сообщество, куда Пит был вхож и о существовании которого он уже забыл? Наверное, зря.

Ну ничего, в будущем году посчитаемся.

– Пит, наверное, ты прав. Я согласен – организуй интервью журналистам, тем, кого ты считаешь нужным. Я выделю полчаса. Обещаю.

– Спасибо, господин Президент, я рассчитывал на ваше понимание – полушутливо произнес Джованичи.

Он действительно видел, что собеседник понял все правильно. Бушмана изберут, а отношения с ним сейчас серьезно повредились. Жаль.

Московская область, несколькими часами позже 

Вячеслав Георгиевич Котовский как раз был абсолютно уверен, что без этой атомной станции великому городу будет худо. С электричеством еще был терпимо, но с теплом – полный зарез, в гостинице было холодно даже сейчас, когда ночные заморозки только-только начинали напоминать о скорой зиме. Он только что вернулся из командировки в Нижнеокск, и, как и каждый раз после посещения Нижнеокска, настроение была капитально испорчено.

Жена Валентина воспринимала супруга на уровне собственного подсознания, она тут же, с утра пораньше, пыталась отвлечь мужа домашними делами, ей занадобилось ехать в Холщевики на дачу, и Котовский, раздраженный после сна урывками, волей-неволей отвлекся – надо было сходить за машиной в гараж рядом, потом грузить сумки, и вроде бы все стало хорошо. Однако жена, как обычно, задерживалась с выходом из дома, и мысли опять вернулись обратно, на «стрелку» Оки. Настроение – тоже.

Котовский не мог понять, почему город, стоящий на слиянии великих рек выглядит столь ужасно, а жители находятся в постоянной хандре. И это при том, что ему удалось убедить в своей правоте весьма искушенных коллег (таковое бывало не часто), победа в интеллектуальной битве доставляла истинное удовольствие, в жестких спорах рождались совершенно новые решения, и если кто-то проигрывал, то умел признать поражение.

Жена не докучала мужу разговорами, поняв, что ничего не сделаешь. Автомобиль тронулся.

Радости от победы не было из-за ауры разочарования и безысходности – всем было как бы все равно. Может быть, жители Нижнеокска были в массе очень продвинутыми и чувствовали, что в стране вообще все не так?

Котовский отвлекся от своих мыслей на картину взорванного фашистами и до сих пор не восстановленного Новоиерусалимского монастыря, как всегда отметив, что вместо дела и здесь были демонстрации и говорильня.

Мысли тут же переключились на привычный предмет – пустые полки и треп повсюду. Надо различать безобидную болтовню и конкретные дела. В Прибалтике – «народные фронты», литовский, латышский и эстонский языки объявлены «государственными». Это какие фронты? Раз фронт, то против кого? И каких таких государств? Где это ониживут –не в СССР, что ли? Где великая Партия – основа государства? Во всяком случае для него, молодого, а потом и немолодого Славы Котовского, это была аксиома. Но если партия – основа, а государство не в порядке, то отвечать тоже должна основа?

Вячеслав Георгиевич чувстовал себя так, как будто стабильная почва под ногами оказалась зыбучим песком.

Но пока что хорошая погода и извилистая дорога вытесняли эти мысли из головы. Надо было подумать о деле – что такое эта самая новая станция с новой философией и оборудованием? Опыты команды Рогатина восемь лет назад давали какую-то надежду, что сама идея безлюдной станции не является бредом.

1988: Сквозь тернии – к звездам. Вопреки всему

Тюра-Там, двумя неделями позже

Идея создать безлюдный самолет, коему предстояло совершить космический полет, а после этого совершить посадку в автоматическом режиме, да еще с выключенным двигателем, погасив до этого за несколько минут скорость на два порядка (!!!)– с 28000 до 260 километров в час, могла показаться куда большим бредом.

Но нет. Оный аэроплан (или звездолет, с какой стороны смотреть), уже месяц возвышался на боку гигантской ракеты, его было видно днем – под солнечным светом – и ночью – залитым мертвенно-белым сиянием сотен прожекторов. Несколько дней назад старт не состоялся из-за сбоя в предстартовой программе. Сейчас заправка ракеты и орбитального корабля шла полным ходом, минаретообразная белоснежная конструкция, чем-то напоминающая Храм Божий внутри строительных лесов (циклопического вида ферм), и черно-белый самолет странного вида, пристыкованный к ней сбоку, были окутаны клубами тумана, создававшего какую-то завесу таинственности. Но тайны не было – картинка шла в эфир, что само по себе было совершенно необычным.

Сейчас погода ухудшалась на глазах.

Была глубокая ночь. Небо заволокли облака, по длинной взлетно-посадочной полосе ветер гнал заряды дождя, который, судя по всему, вот-вот перейдет в снег – температура падала. Местами газовое облако сбивалось порывами града со снегом – «Смерч» оправдывал свое название. Предзимье – мерзкая пора, и собравшиеся в большом зале люди со всех концов необъятной страны нервничали – неужели погода опять сорвет планы?

Генерал встал с председательского места, держа в руке желтенький листок, перечеркнутый по диагонали красной полосой.

– Товарищи, штормовое предупреждение. Ветер до 20 метров в секунду, облачность – триста. Что будем делать? Прошу высказываться поименно, но с учетом того, что, по проверенным данным, разведка противника работает в обычном режиме, и на наше предупреждение о запуске они среагировать не успевают. Начнем с носителя.

– Погода в ноябре лучше не будет. Предлагаю действовать по штатной программе. – мужчина привычно встряхнул шапкой седых волос, сел.

– Что насчет корабля?

– Оледенение – два миллиметра, но отсутствие полезной нагрузки на борту «Смерча» дает значительный запас по массе – абсолютно седой кавказского вида, несомненно, офицер в штатском, расставлял паузы между словами, как бы штампуя их движениями серебряных усов.

– Ясно. Владимир Владимирович?

– Я уверен в системе управления. – невысокий почти совсем лысый мужчина смотрел на председательствующего не мигая. – Готов поручиться.

– Так-так-так…– генерал покачал головой. – А что скажет стартовый комплекс?

Город, в это же время 

– Что скажет стартовый комплекс, нам неинтересно – человек в роговых очках поднялся со своего места. – У нас в запасе три часа. Предлагаю вам поспать с часок прямо здесь, через три часа начнется…. – Альберт Гаврилович, командуй, а я пойду. Справитесь без меня.

Михаил Федосеевич Решетников закрыл за собой дверь кабинета.

– Все же давайте еще раз пройдемся по готовности, – невысокий человек явно нервничал.

– Альберт Гаврилович, да не волнуйтесь, все будет в порядке, – со своего места встал двухметровый грузный атлет чукотского вида, великолепная шевелюра была заметно тронута сединой.. – Все идет штатно. И «Прожектор», и «Кругозор», и все «Молнии» – все работает, картинка идет и в Тюра-Там, и в Голицыно, и на Подлипки, не говоря уж о центральном телевидении, «Фонтан» управляет процессом, корабли на связи. Запустим «Конкорд» по сигналу с Тюра-тама, оператор будет все видеть на две минуты вперед, это снизит стресс. Но нам-то спать не придется, распорядитесь насчет чаю попить…

Южное Подмосковье, днем раньше 

Генерал дослушал доклад до конца.

– Спасибо. Правильно ли я понял, что в ближайшие двое-трое суток появление новых разведывательных средств противника представляется невероятным?

– Так точно, товарищ генерал. Данные с НИПов, обработка отчетов по всему комплексу «Возрождение» позволяют сделать вывод, что никакие новые КА к запуску не готовятся. Все потенциальные пусковые площадки работают в штатном режиме, это показывают наблюдения во всем спектре частот.

– Хорошо. Готовьте уведомление для Штатов по форме «Брежнев-Никсон» о старте на завтра.

И вправду, все события следующего дня потенциальному противнику пришлось наблюдать по телевидению, благо расписания вещания об этом невиданном событии появилось в приложении к уведомлению.

15 ноября 1988 года. На земле, в небесах и на море

Владимир Владимирович Розов не отводил глаз от цифр, мелькающих на экране рабочего терминала. В правой части находились ожидаемые значения, слева – фактические. Гигантский экран высоко слева сбоку показывал происходящее на старте. Диктор, перекрывая шум разноголосых сообщений, бесстрастным голосом сообщал

– Окончание заправки орбитального корабля.

– Начало загрузки пусковой программы.

Моментально появилась диагностика – «Загрузка 1».

Все шло по плану....

В двух тысячах километров оттуда, в центре Советского Союза небольшая группа людей наблюдала за происходящим на экране телевизора с 72-сантиметровым экраном. Их стараниями весь мир видел – под низким облачным потолком, на котором тусклым потолочным светильником желтеет пятно отраженного света, стоит ракета, залитая ярчайшим как солнце сиянием прожекторов. Порывы сильнейшего ветра обрушивают на ракету снежную крупу вперемешку со степным песком… Качество картинки было великолепным – как и все то, что выходило из ворот этой фирмы…

– Начало работы комплекса автономного управления – донеслось с экрана телевизора

В двадцати километрах от старта два человека заняли место в салоне УАЗика. Тот немедленно тронулся, до стоянки самолета наблюдения по этой погоде ехать было минут десять.

Для Розова, как и для остальных в этом зале, минуты тянулись часами. Наконец на экране появилось сообщение: «Загрузка 2». Это была предпоследняя точка возврата – пока еще все можно было бы повернуть назад…

Тем временем пассажиры УАЗика поднялись по стремянкам в кабины истребителя-перехватчика МиГ-25, у сидящего спереди в руках была увесистая телекамера. Фонари захлопнулись.

Летчик-испытатель Магомет Боев запустил левый двигатель, затем правый. Приборы ожили, стрелки постепенно занимали нужные места. Все шло нормально, «штатно», полет обещал быть также вполне нормальным. Единственным отличием данного аэроплана от серийного перехватчика было то, что первая кабина – наблюдателя – занимала место штатной бортовой РЛС, и самолет мог наводиться только по командам с земли. Но пока что это было несущественным....

Неизвестно почему, но время вдруг побежало быстрее. Владимир Владимирович неожиданно для себя услышал голос сверху:

– Включена аппаратура системы аварийной защиты.

– Подана команда «Пуск»

В зале все невольно вздрогнули – это была точка невозврата. Отныне все делали автоматы.

Людям оставалось только ждать и наблюдать.

Только не Магомету – в эту секунду в шлемофоне прозвучало

– СОТН-1, вам взлет.

В ту же секунду МиГ-25 тронулся с места, быстро набирая скорость, с победным ревом понесся по взлетно-посадочной полосе навстречу тусклому рассвету и ракете, которая должна была появиться через десять минут над слоем облачности . .

На табло выскочила надпись

– Отключение точного приведения

И тут же – по связи

– Автономное питание носителя и корабля

– Отвод площадки, расстыковка переходника

В зале наступила мертвая тишина, секунды растягивались на минуты, но и в этом масштабе ощущений ждать долго не приходилось – секунд-то будет всего шестьдесят.....

– Запуск блока «Ц»

– Запуск первой ступени

– Главная

На экранах телевизоров свет прожекторов на стартовом комплексе исчез в клубах выхлопных дымов....

– Контакт подъема!!!

…. Дымов, из которых огненно-красные хвосты – как бочки, поставленные одна на другую- выталкивали величественное сооружение вертикально вверх. Ракета с пристыкованным кораблем на несколько обидно малых секунд показалась во всю величественную высоту и скрылась в низких облаках.

Магомету предстояло совершить изощренный маневр – оказаться одновременно с ракетой в точке самого самого зрелищного момента, чтобы оператор смог произвести съемку Миг-25 – один из самых скоростных самолетов на Земле, но ракета побыстрее будет, ошибки быть не должно – уж слишком быстро все происходило....

Черно-белая передача с борта «Смерча» шла в эфир – вдруг кончились облака, показалось светлое небо, дальше поворачивающийся на глазах горизонт и земля «снизу» – корабль ложился на спину… Картинка вдруг сменилась на цветную (работал оператор в передней кабине МиГа) – из облачного слоя возникает сверкающая точка, затем она становится ближе, вот на пару коротких секунд – ракета с кораблем во всю длину как бы размазываясь в глазах, начинает удаляться – и на глазах всего мира через считанные секунды два параблока отделяются от ракеты, которая уносится вдаль – все же ее скорость вдвое превышает самолетную… Задание выполнено, надо возвращаться на дозаправку и ждать сигнала на повторный взлет. .

Истребитель устремился к земле.

Ракета и корабль, напротив, набирали скорость и высоту.

В мертвой тишине командного пункта только слышался голос диктора

– Триста пятьдесят две секунды. Дросселирование второй ступени

– Четыреста секунд – полет нормальный

– Четыреста шестьдесят секунд. Выключение РД 102

– Контакт отделения!!

В зале послышались глухие удары – это ракетчики молча праздновали победу. У их было все штатно. С того момента, когда ракета и корабль оторвались от Земли, прошло 483 секунды. «Смерч» вышел на орбиту искусственного спутника Земли и отделился от ракеты.

Адмирал видел картинку на экране телевизора. По местному времени было три часа дня накануне.

Из иллюминатора открывался безбрежный Великий океан. Ярко светило солнце. И где-то вблизи горизонта можно было разглядеть локаторы «Маршала Неделина» – одной из опорных позиций контура управления полетом.

Все шло нормально и спокойно. Но только до сего момента, поскольку именно сейчас орбиту надо было корректировать.

Электронный мозг «Смерча» через «Кругозор» и «Прожектор» принял сигналы с «Маршала Неделина», запросил мощный вычислитель «Фонтана», тот нашел нужный спутник, получил информацию и дал параметры для расчета. И медлить, и торопиться было одинаково опасно.

После десятиминутной паузы компьютер выдал сигнал на включение двигателя. Сорок секунд – и достигнута расчетная орбита.

«Смерч», постепенно поворачиваясь вокруг продольной оси чтобы быть наиболее термостойкой частью к Солнцу, несся в черной пустоте со скоростью 28155 километров в час. Виток он должен был замкнуть через час и тридцать минут.

Но уже после его завершения надо было готовиться к посадке. Первым этапом была сложная эволюция – за виток cледовало оказаться опять килем к Земле, но хвостом вперед и вниз на точно выверенный угол, который следовало посчитать по информации с Земли. .

«Мозг» корабля через «Прожектор» и «Молнию» запросил металлического сородича с Тюра-Тама.

Тот немедленно ответил. На аэродроме посадки все было по-прежнему – ветер юго-западный до 20 метров в секунду, температура плюс пять. Заходить на посадку надо было с северо-востока.

Можно начинать расчет.

Адмирал не догадывался, что именно над его головой электронный мозг спустя два часа включит двигательную установку «Смерча».

Она работала всего две минуты, скорость упала на шестьсот километров в час. Для полета по орбите искусственного спутника этого было недостаточно, корабль стал падать на Землю и разворачиваться «по самолетному» – носом вперед.

Латинская Америка была позади. Над Атлантикой корабль хвостатой кометой ворвался в атмосферу. Для гашения лишних 27700 километров в час можно было использовать только тщательнейшим образом рассчитанное аэродинамическое торможение – чудовищные 20 Тераджоулей кинетической энергии (иными словами, заметная часть содержимого топливных баков гигантской ракеты) могли быть преобразованы только в тепло, и при этом процессе было бы желательно не расплавить обшивку ….. -

На командном пункте в Тюра-Таме увидели, как перед лобовым стеклом корабля промелькнул фрагмент, и связь прервалась.

– Все. Корабль развалился!!

– Прекратить панику! – голос генерала был тверд. Он точно знал, что «Смерч» входит в плотные слои атмосферы, и корабль окутывается слоем плазмы. Связь с ним будет невозможна еще довольно долгие минуты….

Вычислитель корабля решал оптимальную задачу – выстраивание траектории посадки с одновременном гашением скорости. Краевые условия -координаты коридора снижения и точки посадки, а также вектор посадочной скорости – оставляли большую свободу, можно было варьировать огромное число параметров. Одна из возможных траекторий была довольно необычной –кривая, напоминяющая изогнутый в пространстве скрипичный ключ – на юго-восток, сменить направление на северо-восток с одновременным набором высоты, совершить разворот с глубоким креном и зайти на посадку в указанном направлении – с востока на запад. Никто ведь не ограничивает длину траектории ….

В течение секунд полета (падения) к земле электронный мозг считал, уточнял и отбрасывал варианты, пока не остался вообще один – вот этот самый. Дальше можно было его последовательно улучшать, и с каждой итерацией становилось все «очевиднее» – это решение и есть оптимальное.

Но это было ясно только искусственному пилоту, а не людям на Земле.

Никто и предположить не мог столь странного для человеческого разума сложного маневра – зачем так сложно, когда можно просто? Каждому понятно, что траектория должна напоминать не скрипичный, а басовый ключ – широкий заход на юг, разворот против часовой стрелки, посадка с востока. (а как иначе, если все, как один, думают, что траектория должна быть по возможности более короткой?) .

МиГ-25 Магомета Боева с оператором на борту взлетел на встречу с кораблем – надо было заснять момент посадки. Место собственной радиолокационной станции занимала кабина оператора, поэтому наведение было возможным только с Земли.

Совершенно ясно, что самолет должен ожидать корабль с юга, Земля дала команду. Боев, пилот высочайшей квалификации, рассчитал маршрут с учетом всех возможных осложнений, пришел на траекторию рандеву – вот-вот космический аппарат должен был догнать перехватчика….

И в ту же секунду на экранах появилось изображение «Смерча». Он стремительно терял скорость и высоту, причем все шло по плану – корабль четко следовал много раз выверенной траектории. Все шло нормально. Скорость наконец стала дозвуковой, высота – 15000 метров. Корабль быстро снижался, постепенно отклоняясь на юг….