Хроники Третьей Мировой войны, которой не произошло

Перед глазами само собой появилось лицо ладного военного небольшого роста– спокойный, несуетливый подполковник Советской Армии, с которым он имел двухчасовую беседу два года назад очень располагал к себе. Его направил товарищ Симаков, кадровый разведчик в прошлом, а, может быть, и не только в прошлом…. Конечно, этот офицер – такой же армеец, как Ханс Лютцов – учитель вышивания.

Никому и в голову не придет, что высший руководитель ГДР может позвонить какому-то подполковнику. А что тот сделает дальше – посмотрим. Во всяком случае, если эта информация просочится наверх то никто не поверит – уж очень разный социальный статус имели эти двое.

Телефон в номере есть, а звонки внутри Союза прослушивают с меньшим усердием. Особенно, если воспользоваться общественными автоматами из холла санатория.

Москва, улица Дзержинского, несколькими часами позже

Владимир Иванович Герасин уходил в отпуск.

Он только что вернулся из Общего отдела с путевкой на руках и «требованием» на проезд . Всей семьей отдохнуть не получалось, детям надо было идти в школу, Оксана не могла их оставить. Так что с завтрашнего дня – море, солнце, «Анакопия» и прочие радости. И главное – никаких дел!

Стол, как всегда, в идеальном порядке.

Последний взгляд, и

Зазвонил телефон.

– Герасин.

– Приветствую, это Ханс Лютцов из Ореанды.

– Добрый день, товарищ Лютцов, – Герасин даже сел от удивления. Первый человек в правительстве братской ГДР звонит подполковнику!! Значит что-то стряслось!

– Чем могу быть полезен? -

Выслушав просьбу, он не нашел ничего лучшего, чем ответить

– Да, сделаю все, что смогу, но я могу-то немного…. И потом я в отпуске с завтрашнего дня. –

– Так и я тоже.

– Товарищ Лютцов, скажите ваш номер телефона, я в любом случае с вами свяжусь сразу после возвращения.

Герасин повесил трубку.

Просто так столь важные дела не делаются, пусть начальство решает. Слыханное ли дело – Ханс Лютцов – премьер – просил найти надежного человека в ФРГ для консультаций. О чем, интересно?

Отдых, похоже, накрылся медным тазом. Жаль! А в Общем отделе нашли шикарный генеральский номер в санатории Вооруженных сил, такое бывает не часто.

Офицер набрал номер телефона.

– Могу зайти?

Примерно через час недоумевающий Герасин отправлялся домой – собираться.

Отпуск не отменялся. А указание было – помочь, чем можно. Неофициально. Так что ура – завтра Сухуми!

Хорошевское шоссе, вечером того же дня

На душе у Виктории Благоволиной был праздник.

Уже неделю.

И это несмотря на отсутствие товаров, жизненные трудности, явный упадок дел на работе… Главное было в том, что ее Андрей опять был с ней.

Пять долгих лет он виделись урывками. Камчатка была неподходящим местом для жизни семьи – ни музыкальной школы, ни педагогов-репетиторов, ничего того, к чему она уже привыкла в Москве. Оба решили – потерпим. Надо поднять детей.

И сейчас ссылка кончилась. Похоже, надолго.

Андрей ничего не говорил о новом месте службы, единственное, что она поняла – надо было сдавать дела, и это продолжалось уже месяц подряд. Очевидно, в жизни грядут большие перемены. С чего бы ее Андрей в генеральском чине вдруг занялся английским?

В свое время скажет.

Сейчас Виктория предвкушала две недели счастья. Они едут на море, в Абхазию, в «бархатный сезон», дети пристроены маме и свекрови.

Надо было собраться, вылет – завтра вечером из Домодедова. Как у белых людей, Аэрофлотом, а не набитым до отказа военным скотовозом из «Чкаловского».

Институт, примерно в это же время

Рогатин со стуком положил кусок мела на доску, повернулся к залу.

– Вопросы ко мне? Или вначале послушаем Максима со второй частью?

Конференц-зал был полон народа. Семинар по вычислительным системам был весьма популярен – там можно было услышать массу нужных вещей, не углубляясь в дебри тысячестраничных справочников.

Для Рогатина все было в новинку – и необычайная отработанность документации, и идеологическая новизна решений, и использованные чисто программистские штучки – в «железе» были воплощены находочки тысяч разработчиков, и предлагаемый пользователям «программный продукт» отличался немыслимым удобством. Немного радовал факт, что Шурик Мурик и сам Рогатин «шли в ногу» – их системные изыски вписывались в общую тенденцию. Но были столь малой ее частью – армия разработчиков и простых «юзеров» работала несколько лет, и сделали они больше и лучше – нельзя даже сравнивать! Программирование было действительно автоматизировано, препроцессоры теперь делали за пользователя очень многое, немыслимая графика, параллелизм, новые устройства… Валерию больше не нужно было систематически искать ошибки, но с поышением требований проявлялись и заморочки. Группа Рогатина шла где-то на два шага впереди остальных, зарытых собак было много, и обсудить процесс выкапывания было весьма полезным – недостатков в докладчиках на ежемесячном «семинаре Рогатина» не было.

Дверь тихонько открылась, показался листок бумаги с крупной надписью – «НН срочно»

– Максим Евгеньевич, продолжай, меня начальство срочно требует.

– ВВ, есть срочное дело. Надо тщательно проверить состояние дел по аппаратуре для закрытого «Амура» – и макеты, и изделия, в общем, все. Что предусматривалось утвержденными планами, что выполнено, закуплено и отработано, а что – нет, где ценности и так далее. Понимаю, что это совсем не твоя тема, но посылать кого-то из бухгалтерии – копаться они будут месяц, а времени не. Ты в Агудзере всех знаешь, и тебя все знают, помогут. Денег выпиши побольше, мало ли что – я подпишу. Извини, но по-другому не получается.

Поручение было необычным, но Валерий искренне обрадовался, потому как изрядно замотался, хоть вернулся из Эстонии совсем недавно – отпуск сполз на август. За нежаркий дождливый месяц в тиши озер и лесов как-то сам собою нарисовался проект демонстрационной системы «Конкорд-сеть», на бумажке были выписаны первоочередные задачи, дело сдвинулось с места, и, как и ожидалось, сразу же вылез целый вагон проблем и узких мест, достойных широкого обсуждения в кругу заинтересованных пользователей..

Валерию и в голову не могло придти, что инициатива, на самом деле, исходила из-за океана. Командировка Сони Чижовой была весьма успешной. Мосты были наведены, и проект, казавшийся совершенно фантастическим и неосуществимым, постепенно перемещался из виртуального в реальный мир. Оказалось, что в Штатах действительно есть люди, для которых было бы интересно создать всемирную спутниковую телефонию. Для этого нужен хороший спутник, хорошая аппаратура и очень приличная энергетика. Интерес был не только пропагандистский и научно-технический, но и чисто коммерческий – соединение возможностей США и СССР могло дать вполне реальные деньги.

Только до поры до времени о проекте надо было молчать. Все организовать, подготовить, пересчитать ресурсы.

В Эстонии была другая – тихая и спокойная – жизнь, даже другой флаг – черно-сине-белые полотнища висели вместо привычных красных с белыми волнами – советского образца. По-русски отвечали неохотно, некоторые действительно не знали языка, а другие не хотели. Судя по всему, местные начальники заигрывали с радикальными националистами

Литва, в это же время

Валерий ошибался.

Начальники не заигрывали с населением. Они возглавляли национально-сепаратистское движение.

Первый секретарь компартии Литвы проводил отпуск в рядом находящейся Польше. Пригласил его профсоюз «Солидарность» – Лех Валенса почувствовал родственную душу, которой излил некоторые подробности своего возвышения.

Специальный корреспондент газеты «Tiesa» Казимира Петрене за прошедший год ухитрилась стать довольно заметной персоной в политической тусовке страны. Первый человек Литвы постепенно уверился, что эта женщина может самым лучшим способом донести его идеи до свободолюбивого населения Прибалтики. И он не возражал против того, чтобы она взяла интервью у президента ближайших соседей. Президент сей когда-то был простым электриком, потом – профсоюзным лидером. А вот как стал лидером – было очень интересно….

Повидимому, эти детали так взволновали литовского лидера, что он прямым ходом отправился поправлять здоровье в Друскининкай – санаторий Эгле. По странному стечению обстоятельств первые секретари компартий Эстонии и Латвии тоже занемогли и двинулись в Друскининкай на лечение.

Москва, в это же время

– Алексей, у меня новости для тебя и нельзя однозначно сказать, что хорошие или плохие. Во-первых, что касается регистрации брака с Ритой, смены фамилии и паспорта – это хоть завтра. Но я советую не торопиться.

– Не понял?

– Сейчас поймешь. Я по своим каналам выяснил обстановку в Нижнеокске, связался с людьми из окружения твоего будущего тестя. Ясное дело, отец любимой дочке может обещать хоть луну с неба, но жизнь несколько сложнее, и вот что они говорят: что касается фирмы и раскрутки – просто не будут мешать. А насчет избирательной кампании и выдвижения от Нижнеокска – категорически нет. Они уже нашли подходящего парня- молодого кандидата наук и засветившегося в экологической организации «За мир без атома» – Бориса, по-моему, Певцова . А если решишь сам – натравят «независимых» – это от нас независимых – журналюг, они раскопают историю годичной давности – им помогут, будь уверен, и вся твоя блестящая идея – коту под хвост. И это уже навсегда.

– И что теперь? -

– Это была плохая новость. Есть и хорошая. Американцы по линии МИДа обратились с инициативой о стажировке группы молодых советских предпринимателей в ХХХХХ университете – финансы, управление производством и все такое. Учеба – год или полтора, дают диплом, какие-то связи и прочее. Сейчас у меня есть возможность зачислить тебя в эту группу, поскольку проект идет под прикрытием на самом высоком уровне, никто проверять личность из утвержденного списка не будет.

Алексей задумался.

– А как же Рита и планы на свадьбу? С другой стороны, в капстрану, пусть и не сразу…

– Поговори с ней, это ведь и для нее возможная лазейка для выезда.

Колбасов старший, двумя днями раньше позвонивший, как он думал, для проформы в Нижнеокск и получивший неожиданный ответ, никак не мог понять – почему договоренности с Митрофановым вдруг полетели к черту. Так не было принято.

Но в дело не вмешались очень большие (по нынешним меркам) деньги зеленого цвета. Хозяин денег поставил условие – Нижнеокская АЭС не должна быть построена, Борис Певцов возглавит сопротивление проекту.

Абхазия, неделей позже

Абхазия была присоединена к Грузии после 21 года. Восторга у абхазских жителей этот факт не вызывал. Но поскольку количество отдыхающих со всех концов необъятного Советского Союза значительно превышало число местных жителей, немногие протестующие просто терялись среди праздношатающейся массы.

Маленький курортный городок вблизи Сухуми был настоящим раем – солнце, чистое глубокое море, галечные пляжи, шикарный парк на берегу. Пальмы, эвкалипты, пинии с многочисленными белками… Дамочкам можно было сходить в писательский поселок неподалеку, поглядеть на работающего классика советской поэзии – он обожал позировать под светом торшера в своей стильно обставленной гостиной, делая при этом вид, что не замечает зевак, прямо-таки сующих нос в окна. Очевидно, это щекотало самолюбие.

Отдыхающие были бы удивлены до глубины души, если бы узнали, что в здании типичной санаторной архитектуры в глубине приморского парка интернациональный коллектив весьма квалифицированных и требовательных специалистов кует важнейшие компоненты вооружения. Лень и разгильдяйство здесь не поощрялись.

Особую неприязнь вызывали многочисленные делегации разного рода «проверяющих» из вышестоящих организаций. Комиссии сменяли друг друга весь «бархатный сезон», не давая работать, поскольку приходилось писать колоссальное количество отчетных бумаг – по пожарной безопасности, по учету драгметаллов, по спирту, по черт знает чему… И писали их одни и те же люди, которых возглавляла энергичная дама с блестящими черными глазами. Маленькая хрупкая вечно мерзнущая Нелли – так ее звали – и ее муж Георгий, массивный и импозантный грузин – были старыми друзьями Валерия. Но Нелли сейчас не улыбалась, что было для нее в высшей степени нехарактерно.

– Валера, я ничего не могу сделать. Да, ВЧ-грамму я получила, но сам видишь, что делается. Пожарная комиссия уехала, сейчас эти – она махнула рукой в сторону – по технике безопасности из Министерства. В гостинице мест нет, мы все заняты до среды этой ТБ. Так что воспользуйся служебным положением, отдохни пару дней, а послезавтра приступим, я уже дам задание своим. Номер в корпусе имени Съезда ВЛКСМ заказан, маршрутка знаешь, где, а с бумагами поможем – в пятницу уедешь.

Сухуми, через три дня

Если бы не было командировки на «территорию Г», или если бы нашлось место в фирменной гостинице, или они начали бы работать не в среду, а во вторник, то многие события случились бы значительно позже….

Началось все в понедельник вечером. Отдыхающие гоняли в волейбол на площадке, Валерий, естественно, присоединился – в предыдущие командировки частенько приходилось жить здесь, и инструктор Отари был хорошо знаком.

Отдыхающие ходили через дорогу на пляж, никто из них не утруждал себя прогулкой в противоположную сторону – подъемом на невысокую горку, к которой примыкал санаторий. За горкой, в лощине, раскинулся густой парк, почему-то обнесенный невысоким но прочным заборчиком.

Если бы какой-то любопытный перелез через неказистую оградку, то встретил бы перед собою прочную изгородь из колючего кустарника. а если бы продрался через колючки, то уперся бы в забор из настоящей колючей проволоки. Скорее всего, через минуту с другой стороны колючки возник бы гостеприимный хозяин в шляпе и «афганке» цвета хаки с АКМ в руке.

За горкой в парке размещается строжайше охраняемый «объект “А”» – наследие знаменитого физика Манфреда фон Арденне и уроженца здешних мест заместителя Председателя Совета Министров СССР Лаврентия Павловича Берии.

Заместитель директора по науке сего заведения Арнольд Галактионович Даришвили жил в просторной квартире на самом гребне горки. И парк, и санаторий, и море были как на ладони (всего через два года во время первой грузино-абхазской войны именно расположение и сгубит этот дом). Даришвили любил вечерами совершать променад по территории санатория – среди павлинов, вольно гуляющих между пальм.

В этот понедельник тишину нарушали только азартные крики на волейбольной площадке –битва под ярким электрическим светом была в самом разгаре .

Внезапно раздался двухтоновый свисток. Игра остановилась.

К сетке прибежал Отари, очень возбужденный.

– Стойте! Сейчас я ездил в санаторий Министерства обороны. Так вот, оттуда все спортсмены сейчас разъехались. Я на вас смотрю два дня, у нас собралась неплохая команда, и только сейчас у нас есть исторический шанс – надрать задницу армейцам. Такого никогда еще не было, может, и не будет.

Я договорился. Послезавтра в четверг, в семь. Директор дает автобус. Ребята, присоединяйтесь, поболеете за нас! И ты, Орик, обязательно!

Арнольд Галактионович улыбнулся. С Отари они дружили много лет, почему бы не поехать?

Валерий не обратил внимание на невысокого мужчину с большими черными глазами – игра была прервана в самом разгаре, площадка звала. Действительно, почему бы не сыграть, как раз с работы вернусь?

Там же, двумя днями позже       <8809

Небольшой ПАЗик, набитый игроками и болельщиками, остановился у ворот. Сквозь кипарисы и пальмы просматривались очертания нескольких высоких белых корпусов – санатории Министерства обороны везде планировались с большим толком.

Их уже ждала небольшая кучка возбужденных хозяев.

Навстречу шагнул небольшого роста парень, одетый в сине-красный тренировочный костюм с надписью ЦСКА.

– Отари, привет! Ми вас ждем. Как договоривались, играем на ужин. Но смотри, на этот площадка ми никогда не прАигрывал! -

Народ вокруг захохотал.

– Но когда-нибудь надо начинать! – Валерий не мог не прокомментировать, черт за язык тянул… -

Смех стих.

Андрей Благоволин не был особым любителем волейбола, но не зайти и не поболеть он не мог – с развлечениями здесь было туго, после ужина делать нечего, а орали на площадке здорово!

Команда его санатория на самом деле напрягалась, дело шло на принцип. Прием, «двойка» армейцев разбегается, прыгает и…

Владимир Герасин, попивая пиво, сидел совсем близко к площадке, в общем–то, не переживая за исход встречи. Его забавлял сам процесс.

.....и получает пас.

Для противоположной стороны неожиданности не было. С другой стороны сетки «четверка» и «тройка» воздвигли забор из рук. Ловить было нечего.

«Двойка» приняла правильное решение – ловким движением парень обошел двойной блок и тихо скинул мяч в шестую зону. Для «комсомольцев» положение было почти безнадежным – ни «первый», ни «пятый» к мячу не успевали, страхуя свои зоны. Слишком далеко! «Шестой», как и положено, играл сзади. Да, кстати, в этом самом «шестом» видится что-то знакомое, кроме бело-синей униформы его родного «Динамо» – одной-единственной на площадке…

Герасин в мгновение «прокачал» смутно знакомую внешность – длинный нос, светлые волосы… Неужели???

– МузЫка, скидка!!! – заорал он помимо собственной воли.

Валерий и сам предполагал, что дело обернется именно так. Но вопль со стороны болельщиков подействовал как удар хлыста на лошадь. Это относилось явно к нему, и последний раз он слышал это слово двадцать два года назад.

Гигантский шаг, одна вытянутая рука успела на отбой скидки, «пятерка», прибежавшая из зоны, подняла мяч, Валерий споткнулся, но все же успел неловко подпрыгнуть вторым шагом и пустить мяч по невысокой свечке на заднюю линию – противник в полном составе вышел нападать, но что-то у них никого не видно в углах.... Риск, конечно – можно и в аут забить, но почему-то он был уверен, что попадет.

Судья с неудовольствием показал пальцем вниз – мяч в поле – и махнул в сторону «комсомольцев».

– Четырнадцать-четырнадцать.

– Валера, молодец! – донесся голос с трибуны.

Андрей Юрьевич Благоволин поморщился – что же тут хорошего, и повернулся к кричащему. А кто же этот чумазый малый со ссадиной на коленке? Неужели Валерий Рогатин??

«Комсомольцы» воодушевились – подачу удалось отыграть, а счет-то два-один в пользу ЦСКА! Теперь можно и за партию, и за матч побороться....

Был двенадцатый час ночи, волейболисты и болельщики пили вино в летней столовой. Хозяева выполнили обещание и ужин не зажали. Группировочка в составе Валерия Рогатина, Андрея Благоволина и Владимира Герасина облюбовала край стола. Уже все перезнакомились.

– Как твоя Чукотка, Андрей, никак не ожидал тебя здесь увидеть!

– Это я не ожидал, все же это санаторий Министерства обороны, я в отпуске, и уже больше не на Чукотке, подробности потом, после приказа. А ты-то что делаешь?

– В командировке

– Да разве здесь кто работает?

Ответ раздался, откуда не ждали.

– Слово для приветствия имеел лауреат Ленинской премии профессор Даришвили – с воодушевлением прокричал Отари.

Валерий был удивлен – встретить здесь живого основоположника ключевой для него технологии было неожиданно, Рогатин читал все работы, подписанные этой фамилией (выдавали их только под расписку в Первом отделе). Благоволин тоже изумился – откуда здесь профессор и лауреат?

Поднялся невысокого роста мужчина лет около пятидесяти с необычайно добрыми и выразительными глазами.

– Давайте выпьем за друзей, которые здесь собрались! За ваше здоровье!

Валерий встал с ответным тостом – его любимым.

– Арнольд Галактионович, предлагаю выпить за приличных людей, которых большинство в жизни. Так уж получилось, что они не всегда показывают себя, но все приличные люди должны друг друга знать и друг другу помогать!

Раздались аплодисменты. Выпито, по правде говоря, было немало. Но никто расходиться не хотел.

– Чем могу, помогу. – отозвался Даришвили. –Звоните, пишите.

– Ну а ты как – Герасин с Рогатиным не виделись уж много лет.

– На должности полковника, но по выслуге пока не вышел. В отпуске, один, детям в школу надо, все туда-сюда.

– А может, я чем помогу?– Валерий спросил для шутки – чтобы поддержать Арнольда.

Герасин внезапно посерьезнел.

– Ты в свое время здорово помог, но сейчас не тот случай. Ищу человека, который мог бы дать дельный совет, вы все здесь люди очень серьезные, поэтому вам скажу – без подробностей. Все равно ничего тут не сделаешь, и это для вас ничего не значит.

– Ну давай.

– Честно говоря, не знаю, как и объяснить…. Моему действительно важному знакомому понадобились неформальные контакты, где бы ты мог подумать – в ФРГ! Похоже, что и моему начальству это тоже надо, но ответственность брать никто не хочет, наудачу ляпнуло – посодействуй, мол, а как? Я что, федеральный министр или депутат Бундестага, что ли? Но это так, к слову. У тебя-то как? – Герасин осекся, увидев поднятый вверх палец Рогатина, глядящего прямо и серьезно.

– Гера, ты, по-моему, просто не там ищещь, или я вообще ничего не понимаю.

– Что так?

– Ты уж десять лет бываешь в ФРГ. С твоей квалификацией и способностью общаться – неужели у тебя не найдется знакомого не в партии, не в правительстве, а в аристократии? Они же все друг друга знают, все решают, подумай!

Герасин задумался. Вдруг мотнул головой.

– МузЫка, я с тобой и за прошлый раз не рассчитался. Здесь где-нибудь можно достать хорошего вина?

– Да сколько угодно! – отозвался Даришвили.

Бонн, Октябрь

События понеслись галопом.

Хельмут Рюбе поздним вечером нашел на рабочем столе список звонков и сообщений. Одно привлекло его внимание, поскольку было подчеркнуто красным фломастером.

Звонил Манфред фон Хёенбоден, дважды, просил связаться по очень важному вопросу срочно, в любое время.

Просто так беспокоить не будет.

Женский голос на другом конце провода без малейшего удивления, но с большим достоинством, пообещал

– Айн момент, господин бундесканцлер

В трубке раздался стук каблуков, тот же голос после паузы где-то в большом помещении, судя по эху, возгласил :

– Господин бундесканцлер доктор Хельмут Рюбе!

– Господин канцлер, простите за настойчивость, но со мной утром по телефону связывался господин Лютцов, председатель Правительства ГДР. Номер получил через Гюнтера Штелльбринка, мы с ним в дальнем родстве, а его отец Юрген, мой однополчанин – большая шишка в ГДР. Лютцов в мягкой форме очень осторожно говорил насчет сближения двух Германий. Очевидно, он ищет контактов и ожидает какой-то неформальной реакции....

Рюбе задумался. Но быстро сообразил – наверняка старый вояка уже что-то придумал. Надо вначале послушать его, потом решить

– Что, по вашему надо мне сделать?

– Думаю, господин канцлер, было бы хорошо выступить на каком-то заметном для прессы, неполитическом мероприятии с речью, в которой затронуть проблему и одобрить реалистическую политику руководства ГДР и восточного блока…

– Отлично. Послезавтра в Бонне – открытие Бетховенского фестиваля. Как, подойдет?

– Думаю, что как раз то, что надо. Если умные – поймут, а с глупыми дела иметь не стоит…

Брюгге, через неделю 

Глупых людей в руководстве европейскими странами не было.

Канцлер Рюбе мобилизовал свой аппарат на подготовку речи. Очень мирной, с упором на всемирно-историческое значение гуманистического искуства великого немецкого композитора Людвига ван Бетховена. Плавный переход к общеевропейскому дому, общечеловеческие ценностям и мирной европейской интеграции выглядел естественным и вполне обоснованным,99.9% процентов слушателей все приняли за чистую монету.

Но оставшиеся 0.1% – внешнеполитические специалисты – все поняли совершенно правильно. На горизонте замаячил призрак европейского возрождения единой Германии, великой страны, сильной не своей армией, а сумрачным германским гением и армией высококлассных рабочих и специалистов, воплощающих мысли гениев в автомобили, станки, оборудование, оптику, пластмассы, бытовую технику, морские суда и массу других полезных для жизни вещей.

Бизнесу Англии, Франции и США сей призрак нисколько не нравился. Тем более при исчезновении барьера между странами – «победительницами» и «побежденными». У покупателей в Европе вообще могут исчезнуть психологические тормоза при выборе товара, а фирменная марка «сделано в Германии» означало качество и надежность уже восемьдесят лет….

В европейских столицах началась паника. Уже на следующий день после речи канцлера в Бонне консультанты правильств Англии и Франции начали интенсивные переговоры с коллегами из Штатов, обсуждение довольно скоро перешло на высший уровень. Было понятно, что неуместной инициативе Гельмута Рюбе надо дать отпор.