Башня говорящего осла

– Да. Мы можем заблудиться в лабиринте. Тут полно крыс. А защищаться нам нечем.

Костя нагнулся над землей.

– Смотри-ка, железяки какие-то.

Это были несколько длинных ржавых гвоздей, слегка погнутых. Принц и капитан выбрали себе по гвоздю. В случае сражения, их можно было бы использовать как дубинки или короткие копья.

Беладор спрятал фонарик, и они двинулись по тоннелю. Надо сказать, что маленькие человечки видят в темноте гораздо лучше нас, обычных людей. Такую же способность приобрел и Костя, когда уменьшился. Как это объяснить с научной точки зрения, я не знаю, но факт есть факт. Через несколько минут после того, как капитан с принцем провалились вниз, их глаза привыкли к темени, и они стали довольно сносно различать предметы.

Вокруг было тихо. Через минуту они увидели, что тоннель раздваивается.

– Давай все время поворачивать в одну и ту же сторону, например, направо, – предложил Костя капитану. – Тогда мы обязательно выберемся из лабиринта, если…

Он не стал продолжать, чтобы не нагонять лишнего страха на себя и своего спутника.

– Мы всегда воюем с крысами, – стал рассказывать Беладор. – Это не самые достойные противники, но для нас – лишняя возможность поупражняться. Чтобы противостоять этим наглым и хитрым тварям, полковник Мандрагор начал составить карту крысиного подземелья. Для этой цели мы специально залезаем в норы. Карта очень несовершенна, потому что крысы все время делают новые ходы. Кроме того, мы пока еще не заходили далеко. Но сейчас бы нам и эта карта не помешала.

Коридор еще раз раздвоился. Спутники опять повернули направо…

Встреча с крысой произошла неожиданно. После очередного поворота принц и капитан столкнулись с ней нос к носу. От неожиданности они замерли. Крыса и сама, видимо, удивилась встрече. Она уставилась на принца и капитана, не зная, как поступить. Первым пришел в себя Беладор. С криком «Получай!» он наотмашь стукнул ее своим гвоздем-дубиной. Удар пришелся шляпкой по носу. Крыса пискнула и чуть отпрыгнула назад. Не давая ей опомнится, Костя, набрал полные легкие воздуха и, завопив: «Вот тебе, душенька!», с разбегу нанес удар по морде.

Крыса вжалась в пол. Удары сыпались на нее как град, впрочем, не причиняя большого вреда. Наконец она опомнилась и стала неуклюже разворачиваься. Получив на прощанье еще несколько раз гвоздем по заду, она бросилась наутек.

– Как мы ее! – довольно сказал Костя, вытирая руковом пот со лба.

– Нам просто повезло, – мрачно ответил Беладор. – Это была молодая неопытная тварь. А там где одна, там и другие.

– Куда пойдем теперь? – спросил Костя капитана. – За ней или лучше вернуться назад?

Капитан задумался.

– Раз уж мы решили идти вперед и все время поворачивать направо, не будем отступать от этого плана.

Внезапно тоннель вывел спутников в большой круглый зал с ровным полом и высоким сводом. Коридор, по которому пришли Костя и Беладор, был один из семи его входов. Зал был пуст, лишь у стены возвышался большой плоский камень. Повсюду на стенах, на полу и на плоском камне были видны отметины двойных резцов.

Принц и Капитан вышли на середину зала.

– Я помню это место на карте, – сказал Беладор. – Сейчас попробую сориентироваться…

– Слышишь? Что это? Как будто кто-то кашляет, – насторожился Костя.

Они замерли, прислушиваясь. Действительно, то ли кто-то кашлял, то ли сморкался, то ли чавкал, то ли хрюкал. Звук отражался от стен, и непонятно было, откуда он идет. Это кашляющее хрюканье и сморкающееся чавканье, сперва еле слышное, с каждой секундой всё усиливалось. Уже через минуту оно стало таким громким, что можно было вообразить, будто ты находишься посреди огромного свинарника.

– Уходим отсюда! – прокричал Беладор Косте в самое ухо.

– Ты вспомнил, куда? – закричал тот ему в ответ.

Беладор указал гвоздем-дубиной на один из выходов.

– Попробуем сюда!

Они устремились к дыре, но сделав несколько шагов, увидели, как в ней светятся две красные точки – крысиные глазки.

Беладор и Костя перевели взгляд на другой выход – там тоже горели красные огоньки.

– Назад! – крикнул капитан.

Они развернулись к коридору, из которого вышли, но и оттуда уже торчала крысиная морда. Два-три десятка огромных крыс не спеша вышли в зал. Из-за их спин из нор светились другие красные точки.

Входы были расположены не равномерно по кругу. Один – у самого плоского возвышения, затем через промежуток – три норы, затем через промежуток – еще три норы. Принц и капитан, сжимая свои гвозди-дубинки, отступили к стене напротив камня-возвышения.

Хрюканье резко прекратилось. Крыса, стоявшая у входа рядом с плоским камнем, чуть отпрыгнула вбок и гадко пискнула. Остальные крысы запищали в ответ хором. Из норы у камня вылезла еще одна крыса. Она была здоровее каждой другой раза в полтора и не серая, как остальные, а рыжая и седая. Лапы ее покрывала густая длинная шерсть, как будто вместе с шубой на нее были надеты две пары шерстяных рейтузов с начесом.

Она медленно и как будто с трудом забралась на плоский камень-трон и издала протяжный писк. Он был несколько ниже писка других крыс и притом с хрипотцой. Подданные ответили ей хором. Крыса-председатель понюхала воздух, облизнулась и уставилась на Костю и Беладора, как будто размышляя, как ей с ними поступить.

Глава 23. Баю-бай! Должны все люди…

– Мур-р-р! – сказал Аттила. – Не бойтесь меня. Я ваш верный друг! – и коснулся хвостом маминого платья.

Дар речи наконец вернулся к маме.

– Вы что, кот? – прошептала она.

– Угадали, – кивнул головой Аттила.

– А почему тогда говорящий?

– Да так. Люблю, знаете, поболтать о том о сем.

Мама как будто успокоилась. Действительно: кот как кот. Сидит в поезде под полкой спокойно, никого не трогает. Ну, говорить умеет – так что же? Дрессированный, наверное.

– А что, разве бывают дрессированные говорящие коты? – на всякий случай поинтересовалась она.

– Не-а! – помотал головой Аттила. – Лично я не встречал.

Несколько секунд они неподвижно смотрели друг на друга, а затем мама прыснула со смеху. Аттиле надоело тереться о ее ноги, и он прыгнул к ней на колени.

– А что мне с тобой делать? – спросила мама Аттилу.

– Гладить! – ответил кот. – И никому не рассказывать, что я говорящий. И тогда вы поймёте, какая это выгода держать говорящих котов. А для начала я скажу по секрету, что вы станете знаменитой актрисой. Звездой российского кино. Отдайте мне свою сосиску! Она всё равно невкусная.

В соседнем купе режиссер Миниюбкин задумчиво грыз ноготь. У него только что закончился приступ зуда в районе левой лопатки, и он заново прокручивал у себя в голове свой будущий фильм. Фильм получался гениальным. Миниюбкин вдруг четко осознал, что впереди у него поездка на международный кинофестиваль в Канны и как минимум европейское признание.

На соседней полке в предынфарктном состоянии, прислонясь бочком к стеночке, стонал помощник Горемыкин. Он понимал, что Миниюбкин рехнулся и всё идет прахом. Он пробовал отпаивать мэтра пивом, но из этой затеи ничего не вышло. Гений пива не захотел. Тогда он пошел на крайнюю меру – стал набирать дрожащими пальцами СМСку продюсеру, но отправить ее не получилось, потому что вокруг лежала бескрайняя глухомань без сотовой связи.

…Поезд подошел к станции Россошь. Пассажиры в тренировочных штанах повылазили не перрон и стали покупать у теток орехи и вяленую рыбу.

Невысокий импозантный гражданин с портфелем, видимо, возвращающийся из служебной командировки домой, протиснулся между торговок ко входу в вагон, соседний с тем, в котором ехали киношники, и стал показывать проводнице билет. Билет был в порядке. Взявшись за поручень, пассажир поднялся по ступенькам.

…Внезапно сидящий на маминых коленях Аттила перестал быть пушистым. Спина его выгнулась, а шерсть стала дыбом. Он издал зловещий клокочущий звук.

– Что с тобой, котик? – испугалась мама, отдергивая от него руки.

– Будь осторожна! Опасность! – прошипел кот. – Меня не должны видеть!

Он соскочил с ее колен на стол, а оттуда на верхнюю полку и притаился. Дверь купе открылась. На пороге стоял дяденька средних лет, невысокого роста, в хорошем пиджаке.

– Здрасте! – сказал, улыбнувшись, дяденька. – Кажется, это мое купе, – и уставился на маму. Мама уже давно привыкла к тому, что мужчины всё время разглядывают ее, как диковинную зверюгу в зоопарке.

У дяденьки был необыкновенно нежный цвет лица, розовый, как у ребенка. Так и хотелось ущипнуть его за щёчку и сказать «У-тю-тю!»

– Добрый день! – ответила мама и тоже улыбнулась. – Вообще-то в этом вагоне все места заняты.

– Не может быть! – хохотнул дяденька. – У меня билет. Четвёртый вагон, двадцать шестое место.

– Но это пятый вагон! И место тут совсем не двадцать шестое, а наоборот – семнадцатое, восемнадцатое, девятнадцатое и двадцатое. Вы, товарищ, ошиблись.

– В самом деле? – удивился румяный дяденька. – Прискорбно. Весьма прискорбно. Извините!

И, закрыв дверь купе, пошел дальше искать свое двадцать шестое место в пятом вагоне.

– Эй, кот! – позвала мама Аттилу. – Он ушел! Обычный мужик. Слазь. Что с тобой?

– Не знаю, – промурлыкал Аттила, забираясь снова маме на колени. – Показалось…

Многие животные, особенно коты, чувствуют приближающуюся опасность. Всякие землетрясения и массовые приезды родственников. Это доказано учеными по телевизору. Но в этот раз, похоже, инстинкт подвел Аттилу.

…Поезд ехал дальше. Грустный проводник-армянин в мятой рубашке, видя, что с этими пассажирами, если будешь сидеть сложа руки, каши не сваришь, решил напоить всех чаем. Он достал из ящика стаканы в подстаканниках, на которых был изображен олень с огромными ветвистыми рогами и написано «Российские железные дороги». Из другого ящика вытащил чайные пакетики, упаковки с сахаром и пачки печенья «Дорожное».

– Не волнуйтесь! – закричал он на весь вагон тревожным голосом. – Чая хватит всем! Женщина, займите свое место согласно плацкарте, и до вас очередь когда-нибудь, может быть, дойдет! Не вы одна чаю хотите!

Пассажиры-киношники сразу повысовывались в коридор и стали суетиться, опасаясь, что останутся без чаю. Печенье «Дорожное», такое твердое, что можно было бы с чистой совестью укладывать им тротуары, разошлось в две минуты. Обойдя весь вагон, армянин сладко зевнул и исчез в своем проводниковском купе. Через минуту оттуда раздался трудовой храп.

На пассажиров тоже начала нападать дрёма, хотя еще была первая половина дня, и они только недавно поднялись со сна. Вскоре почти весь вагон уснул. Не спал лишь режиссёр Миниюбкин: он грыз ноготь, весь в своих мыслях, и к стакану с чаем так и не притронулся. И еще не спал Аттила: он терпеть не мог чая в пакетиках.

Как вы понимаете, дорогие читатели, в чаёк, точнее, в кипяточек, была подлита какая-та сонная отрава.

В коридоре появился мужчина с нежным розовым лицом, который недавно рыскал по чужим вагонам и пытался отыскать свое несчастное двадцать шестое место. Убедившись, что все пассажиры дрыхнут, как суслики, он подошёл к седьмому купе, где ехала Костина мама и открыл дверь.

Глава 24. О хитрости, душегубстве и мучительной неизвестности (очень печальная глава)

Во дворце поднялся неслыханный переполох. Принц Костя исчез. Приставленный к нему телохранитель был найден на полу средь коридора с разбитой головой. Он ничего рассказать не смог, кроме того, что кто-то подкрался к нему сзади и от души угостил чем-то тяжелым по затылку.

Как выяснилось, пост охраны, расположенный у принцессиной комнаты для игр, в момент нападения пустовал – туда забыли прислать сменщиков. Дело пахло изменой.

Три гвардейца, дежурившие в ночь, признались на допросе, что утром, когда настала пора менять караул, вместо трех солдат и разводящего сержанта на пост пришёл всего один солдатик и сказал: «Шабаш, ребяты! Ступайте себе спать!» А на вопрос караульщиков: «А чего это ты один?», пришедший парнишка ответил: «Да так… Остальные позже будут. Как только, так сразу! Короче, всё пучком!» И ночной караул с легкой душой отправился баиньки.

Три дежуривших гвардейца не смогли указать стражника, который их сменил. Мало того, они еще и не помнили, что видели его раньше. Не удалось также выяснить, кто конкретно виноват в том, что этим утром не произошла смена караула. Офицеры бормотали что-то невнятное и валили вину друг на дружку.

Разъяренный король стал орать, что законопатит всех к чертовой бабушке в рудники и там они узнают, что такое служить королю и почем фунт изюма.

Но от королевского крика пользы было мало. Побушевав, его величество принял двойную порцию микстуры и успокоился. Расследование он милостиво поручил довести до конца Шляпсону.

Я не хочу, дорогие читатели, наводить тень на плетень и морочить вам голову глупыми секретами. Вы уже догадались, что именно Шляпсон подстроил так, что на посту у игровой комнаты в то утро не было стражи. Скажу больше: волосатый детина, который пытался схватить нашего Костика, действовал по шляпсоновскому поручению. Вы этого голубчика альбиноса наверняка узнали. Именно он в начале книжки помогал Шляпсону похищать принца Костю из нашего мира.

Моррак – если вы помните, так звали волосатого детину – не был подчинённым вице-канцлера и вообще на государственной службе не состоял. Он был знаменитый зубляндский душегуб, приговорённый к смертной казни. Шляпсон организовал ему побег из тюрьмы прямо перед виселицей, а взамен потребовал от душегуба, чтобы тот делал для него всякие гадкие делишки.

Моррак был правой рукой министра хитрости, потому что там где хитрость, там часто и душегубство. Однако никто никогда министра и преступника вместе не видел. Моррака вообще почти никто не видел – он ведь скрывался от правосудия. Шляпсон снабдил его планом всех секретных ходов во дворце и ключами от всех потайных дверей, и Моррак мог внезапно появиться в любом месте, совершить порученное ему злодейство и никем не замеченный сразу же исчезнуть.

Зачем Шляпсону понадобилось похищение Кости (уже второе по счету), вы, конечно, тоже догадались. Шляпсон решил заставит плясать Костиного папу Гантимура под свою дудку, а для этого ему надо было, чтобы Костик не болтался по дворцу, где ему вздумается, а сидел у Шляпсона под замком. И чтоб об этом никто не знал – только Шляпсон. Ну, и Гантимур пусть знает – а иначе с какой радости он начнет плясать под шляпсоновскую дудку.

Но всё вышло не по-шляпсоновски. Всё вышло наперекосяк. Принц взял да и исчез. Шляпсон лично допросил всех, кто мог видеть принца в то утро, но никто ему ничего вразумительного не рассказал. Гонцы, срочно посланные в Башню говорящего осла, доложили, что Гантимур никуда не сбежал, сидит, бедненький, в своей камере и покорно ждет распоряжений министра хитрости.

По всему выходило, что Гантимур не причастен к пропаже мальчика.

Шляпсону оставалось предположить одно: принц дерзко похищен людьми герцога Тахо. Причем, судя по тому, что рассказал Моррак, мальчик исчез самым странным образом: только что был и вдруг сплыл, провалился сквозь землю. А это значило, что на Тахо уже вовсю работают волшебники приличной квалификации – чего он всегда всеми способами и добивался.

Шляпсон потерял сегодня утром свой главный козырь – гантимуровского мальчишку. Пока Гантимур не узнал, что его сын больше не у Шляпсона, надо было действовать.

А ежели Шляпсон прошляпит момент, положение его будет самое незавидное. Вот-вот начнется война с Безрыбьем, а значит, влияние министра хитрости на короля ослабнет, и Ленцем попытаются вертеть людишки из военного министерства. И если им это удастся, они, когда они станут проигрывать войну, все неудачи свалят на Шляпсона. А то, что они могут только проигрывать, это любому дураку ясно.

Да и сам Гантимур вряд ли простит Шляпсону похищение сына и запросто может стереть в порошок.

А всё из-за того, что этот глупый пьяница Ленц, вместо того, чтобы тайно держать сопливого принца взаперти, позволил разгуливать ему по всему дворцу. Да еще вместе со своей пронырливой доченькой, у которой, видите ли, от неправды животик болит. Или чего там у нее болит от неправды?

Лезть в крысиную нору министр хитрости, при всем своем изворотливом уме, как-то не догадался.

Вечером к заднему крыльцу дворца подогнали черную закрытую министерскую карету, запряженную четвёркой самых быстрых в королевстве лошадей.

Когда карета была подана и вице-канцлер пыхтя, забрался в нее, там уже сидел Моррак.

– Вы не справились с моим заданьем. Эта халтура, а не работа! Вы сильно меня подвели, – сказал Шляпсон Морраку.

– Неправда, господин Цезарь! – возразил душегуб. – Я в точности выполнял все ваши инструкции. Я не виноват, что мальчуган провалился сквозь землю. Это в ваших расчетах вышла какая-то промашка, – и сунул под нос Шляпсону свою раненую руку в грязном бинте.

– Прекратите мне в лицо совать свои кривые ручонки! – взвизгнул Шляпсон. Но тут же успокоился и продолжил. – У вас есть шанс хоть исправить положение дел. От вас требуется…

Когда карета выехала за город, министр велел кучеру остановиться и возвращаться в город пешком. Моррак вылез из кареты и пересел на козлы. Лишние свидетели Шляпсоны были не нужны.

Через час министерский экипаж подъезжал к Башне говорящего осла.

– Я забираю у вас заключенного номер ноль-девяносто пять, – сказал Шляпсон коменданту майору Прудиусу. – После моего отъезда подберите арестанта примерно такого же возраста, роста и сложения и поселите в его камеру. И учтите: я сегодня к вам не приезжал и никого у вас не забирал. И ждите моих дальнейших инструкций.

Подобные распоряжения были коменданту не впервой. В ответ он лишь пошевелил своими крашеными усами и кивнул головой. «Как хорошо будет на пенсии, – подумал Прудиус. – Если я только доживу до нее».

Гантимуру надели ручные кандалы, вывели в тюремный двор и посадили в шляпсоновскую карету.

– Вот, ваше высочество, и настало время выполнять условия нашего соглашения, – сказал Шляпсон принцу. – Для начала от вас потребуется небольшая консультация. Сейчас мы подъедем в одно место, и вы должны будете сказать, применялось ли там несколько дней назад колдовство и, если да, какого оно рода.

– Как долго вы будете возить меня на консультации, прежде чем отдадите мне моего сына? – мрачно спросил Гантимур.

– Ваш сын в полном порядке. Он мягко спит, пьет на ночь молоко и ест достаточно овощей. У него даже появилась новая подруга – наследница престола. Не волнуйтесь за него. Что касается сроков, то вы воссоединитесь со своим сынулькой, как я уже говорил, не позже, чем через две недели.

Следующие полчаса они ехали молча. Сначала по дороге, ведущей к столице, потом кучер повернул лошадей на узкую лесную дорогу. Карету стало трясти.

– Интересующее нас место находится в лесу. Не волнуйтесь, мы почти приехали, – пояснил министр.

– А я и не волнуюсь, – пожал плечами принц.

Карета остановилась на поляне, посередине которой лежал огромный поваленный молнией каштан.

– Вот это место, где лежит дерево, – сказал Шляпсон, выпрыгивая из кареты.

– Я не чувствую здесь признаков волшебства, – произнес Гантимур, приседая на корточки рядом у каштана. – В дерево недавно попала молния. Вот и всё.

– Да, ваше высочество, вы правы, – согласился Шляпсон. – И я вынужден рассказать вам историю целиком.

Он сел на поваленный ствол, тогда как Гантимур продолжал сидеть на корточках.

– Спустя несколько дней после грозы, – начал рассказ Шляпсон, глядя принцу прямо в глаза, – на это место прибыли три человека. Один из них был довольно сильный волшебник. Вы его, наверное, знаете, его имя я пока называть не буду. Между ним и его спутниками существовали, скажем так, некие разногласия. Возникла ссора. Волшебнику, чтобы спасти свою жизнь, следовало бы применить свою магическую силу, но он не успел. Почему? Ответ прост. На него напали сзади.

В эту секунду Моррак, незаметно зашедший принцу за спину, накинул ему на шею удавку. Гантимур попытался подняться на ноги, но Моррак не дал этого сделать, наседая на него и одновременно делая шаг назад. Гантимур опрокинулся на спину. Он старался пальцами рук, закованных в кандалы, достать до лица Моррака, но тот ловко отклонялся. Видимо, нынешняя его жертва была далеко не первой.

Шляпсон, видя, что дело практически решено, поднялся со ствола дерева и не спеша направился к карете. Он не хотел видеть остального.

Через какое-то время к карете подошел Моррак.

– Вот и всё, – сказал он, тяжело дыша.

– Закапывайте и поедем, – велел министр.

Моррак достал из кареты две лопаты с укороченными ручками, одну совковую, другую штыковую, и лом. По части рытья ям он тоже был большой специалист.

…А в это время во дворце принцесса Елизавета лежала у себя на кровати и горько рыдала. После того как было обнаружено, что принц Костя пропал, она попыталась провести свое собственное расследование. Как вы помните, принцесса обладала даром чувствовать ложь. Она прокралась в королевский кабинет и подслушала разговор отца и Шляпсона о пропаже. Из разговора она поняла, что Шляпсон, хоть и врет напропалую, но все-таки сам не знает, куда подевался Костик, и от этого сильно волнуется. Она стала, как настоящий шпион, незаметно ходить по дворцу и подслушивать разговоры придворных и слуг, но почти ничего интересного так и не подслушала. Разве что из беседы двух офицеров-гвардейцев узнала, что не ставить стражу у ее игровой комнаты – был такой приказ начальства, а теперь об этом приказе всем строго-настрого велено забыть.

И тут Лиза вспомнила, что у Костика тоже была своя личная игрушечная гвардия.

– Вот я дура! – сказала Лизавета сама себе. – Ведь маленькие офицеры наверняка что-нибудь знают. Они же постоянно следили, чтобы с Костей ничего не случилось!

Вытерев слезы, она помчалась в игровую комнату. Столики, за которыми обычно офицеры с барышнями пили чай, пустовали. В игрушечной апельсиновой роще тоже никого видно не было.

Лиза открыла кладовку. Полки в кладовке были сделаны по периметру стен. На одной из полок, выше Лизиного роста, расположилась большая деревянная казарма для игрушечных офицеров, а у противоположной стены на той же полке стоял особняк, в котором жили барышни, что-то вроде общежития. К полке была прикреплена деревянная стремянка, чтоб принцесса могла добраться до своих игрушек, когда ей понадобится. У стремянки было два ряда ступенек: один ряд нормальных – для людей, второй ряд – маленьких ступенек – для кукол.

– Эй! – крикнула Лиза, – Солдатики! Вы где? Вы мне нужны!

Она забралась на стремянку и пальцем открыла дверь в казарму. Потом позаглядывала в окна. В здании, похоже, никого не было. Лиза слезла со стремянки и передвинула ее к той части полки, на которой находилось общежитие для барышень. Там, в отличие от казармы, горел свет в окнах и слышались голоса. Ногтем Лиза постучала в парадную дверь. Ей открыла вредная блондинка Линда. Увидев перед собой хозяйку, она слащаво улыбнулась.

– Добрый день ваше высочество!

– Здравствуй, Линда, скажи, куда подевались все военные? Они не у вас в гостях? – спросила Лиза.

– Нет, что вы! – Глаза Линды округлились от изумления. – Мы их к себе внутрь никогда не пускаем. Мы же барышни! А что, в казарме разве никого нет?

Лиза почувствовала, что Линда врет, но никак не показала этого.

– Странно! – сказала она и вышла из кладовки.

Закрыла за собой дверь, постояла несколько секунд и снова дернула ручку. Линда стояла на том же месте у двери барышневского общежития, а из казармы осторожно выходили две куклы: рыженькая Изольда и черненькая Фрида. Увидев, что дверь кладовки снова открылась, они вздрогнули, а Линда цокнула языком и, закатив глазки вверх, покачала головой:

– Вот же кулёмы!

Принцесса взяла куклу Линду себе на руки и пристально посмотрела ей в глаза.

– А теперь, милая моя, ты мне всё расскажешь!

С этими словами принцесса снова вышла из кладовки и закрыла за собой дверь. Лиза села в кресло, опустила куклу на колени и вдруг расплакалась.

– Пойми, – сказала она кукле, – мне это очень важно знать! Принц Костя исчез. Я обошла всех во дворце, никто про него ничего не знает. Моя последняя надежда была на Мандрагора и его солдат, но они тоже куда-то задевались.

Лиза стала вытирать заплаканное лицо платком. Линда поднялась с Лизиных колен, расправила юбку и уселась на подлокотник.

– Учтите, – предупредила она хозяйку, – я бы ни за что это вам ничего не рассказала, если бы сама так сильно не переживала. Слушайте. Сегодня утром у меня было свидание с Мандрагором в апельсиновой роще. Вдруг к нашей скамейке подбежал Кориандр. Он, кажется, сержант или маршал – я не очень хорошо в этом разбираюсь. Такой, с голубыми глазами, вы его знаете. Он отозвал Мандрагора в сторону и стал ему что-то рассказывать и при этом махать руками, как дирижер оркестра. Мандрагор вдруг разволновался, извинился передо мной и убежал с ним. Я, естественно, обиделась. Ничего себе кавалер, позвал на свидание, а сам смылся! Но мне надо было узнать, чего это они тут разбегались как больные. Поэтому я незаметно пошла за ними. Когда я выглянула из рощи, то увидела, как несколько офицеров волокут на большом человеческом носовом платке, как на носилках, своего товарища. Это был Деламар. Такой широкоплечий, с зелеными глазами, вы его тоже должны помнить. Он был ранен. Они притащили его в казарму. И через некоторое время стали куда-то собираться. Я подгладывала за их сборами со своей полки в театральный бинокль. И знаете, что было самое отвратительное? То, что они с собой несли копья!