Hannibal ad Portas – 10 – Идули на Вы – К Звездолету

– За всё сразу.

Меня в этом деле удивляло другое дело:

– Вся группа Пэ-Тэ-Ушниц не только мечтала потрахаться побольше, но и очень хотелось еще маленького счастья к очень маленькой стипендии:

– Ну, дайте хоть полтинник за это счастье, да и на двадцать рублей согласные.

Сволочи, ибо никогда ни у кого нет денег больше на пару коктейлей у стойки.

С другой стороны, и это не правда, так как зачем проститутки, считавшие себя полностью профессиональными, требовали за свой обычный:

– Раз – двести рублей, по блату:

– Всё равно сто.

Откуда у людей такие деньги на трахтенберг, если на них можно взять, если не импортную дубленку, то Аляску натюрлих – завсегда.

Девушка, другая, только что вышла замуж за москвича, как только он ушел в армию – по блату – всего на год:

– Идет с этой наглой Маркизой шляться по гостинице с протянутой – нет, не рукой – а своей:

– При-Мадонной.

Из-за денег? Нет, это только повод, ибо вот этот случай в бане – на это время уже имеющей право быть:

– Пока что закрытой, – от любопытных подсмотреть повнимательней, – уже официально, а не только по знакомству, ибо:

– Хочешь и ты, заплати немножко и присоединяйся.

И значит, очень даже логично Владимир Высоцкий озадачил Зинку вопросом:

– Где деньги?

– Зачем те?

– Дак, закажу те Лешего, дура, ты думала, что опять сразу побегу за водкой, а потом в карты играть да песни петь для народа:

– Очень уж меня полюбившего!

Так скать:

– Сижу пока что под корягой, небритый и злой, вот именно, как Наташка, которой за этот банный концерт:

– Не заплатили наличными.

Так как – повторю – проституция здесь так же в крови, как у немцев, и начавших, скорее всего, войну с нами:

– Именно из-за этого.

Шведы, ибо – еще при Петре Первом – стали довольны тем, что Нарву им отдали за это первенство в изобретении, теперь уже именно:

– Шведской Тройки.

Ибо, действительно, с ней может справиться русская, но только – увы – лошадиная.

Как вот сейчас все просят дать две золотые медали, Большунову и пришедшему третьим норвежцу, но – по правде:

– Большунову – золото, а пришедшему третьим норвежцу, как и шел он, серебро.

Иверсон – пришедший третьим должен получить золото, но с какой стати? Если он не участвовал в этой битве Большунова и Клебо.

Клебо дали по рогам, ибо и просил давно, но почему не до конца? Ибо не наградили его соперника.

Большунов мрачнее тучи, ибо бился один со всеми этими двойками и тройками, – но именно:

– Бывших отличников.

За эту правду так удачно спустился с горы, что даже не заметил:

– Как, – ибо и высота, и глубина – скорее всего – еще больше:

– Меня пугают.

За правду бояться ничего не надо, но расплатиться – как обычно – сексом:

– Пусть придется.

Они окружили меня, несмотря на то, что до этого довольно долго придумывали считалку, – как-то:

– Ак-сус-мэ, абль-фабль-гумане

Ики-пики, гарматики, – а дальше Криминальное Чтиво:

– Всем лечь – это ограбление!

Одна печаль только и осталась:

– Что грабить?

– Только после этого будем трахаться? – одна из них.

– Нет.

– Почему? – одна.

– Ты забыл, что это такое? – третья.

– Он не изобрел еще для этого случая новый способ, – появилась и очередная вторая.

Ответил, что никто из вас не угадал, ибо не уверен, что умел хоть когда-нибудь летать.

– А?

– Да, я думаю, что здесь это можно делать только в полете.

Молчание было именно знаком согласия. Решили во что-нибудь пока поиграть, но и это не вспомнили, как лучше всего начинать.

– Мы превращаемся в людей, забывших всё, – На-Ви, но кто это – вспомнить тоже не удалось пока. Хотя знаю, что от постоянного воздержания потощала.

Удалось, наконец, припомнить, что всё началось после моего неудачного спуска, разумеется, с высоты. И даже сомневаться в этом не захотелось. Всё идет по правилу, какое надо найти исключение? Иначе – как удалось Данте с Вергилием – не пройти на Ту Сторону этого – скорее всего – не:

– Прогресса.

Решил, что ее не трахали только ленивые, да и то на самых дальних планетах – разумеется:

– Уже далеко не Солнечной Системы.

Кого? Надо посмотреть в:

– В микроскоп или в телескоп всё-таки?

Закономерный вопрос:

– Почему я не могу?

Даже во сне на столько редко, что ни разу не вспомнил.

Решил, что она и есть – может быть, даже моя – Жизнь, которой, значит, нет на Земле настолько, что никогда и не было. Ибо эта Иллюзия – есть результат разрыва Связи, которая не только оказалась ужасной, но которой никогда и не:

– Было.

Следовательно, неужели иллюзия превышает правду по своей не только необходимости, но и:

– Еще больше.

Главное, не забыл вспомнить, что мы – собственно – где находимся?

На-Ви, наконец, явившаяся собственной персоной, а не как виденье, подсматривающее всегда за нашим с Че-Ну, А-В-ой или О-Клю – объединением.

И вот теперь ясно, что Пушкин и решил – послал своего рыцаря Королевича Елисея оживить таким орудием труда и отдыха, – что, да:

– Залюбуешься, – ибо им сначала надо изловчиться разбить сей хрустальный замом, – именно:

– Где все только и делают, что стесняются именно трахаться, а вот работать на станке, даже над двух и более – это, как само собой разумеется:

– Пожалуйста.

И вот, наконец, благодаря этому стахановскому движению, и додумались:

– Похоже, нет между ними разницы, – ну, имеется в виду, чтобы все также дружно научились ходить не только в кружок Умелый Лапки-цапки, – но и перестали бояться трахтенберга, как Владимир Высоцкий Водяного, который тоже выл уже, что и ему, – послушайте:

– Ох, надоело мне это зелье варить,

Ибо именно поэтому и зол с утра до вечера.

– Ась?

– Здесь только мокро и сыро, и именно потому,

Что больше вообще нет ничего.

Так и сижу тока-тока под этой корягой,

Очень уж хмурый и злой.

– Теперь?

– Как попросят – дают обязательно.

– Несмотря ни на что?

– А именно?

– Ну-у, если, например, нечем?

– Старо мыслишь, друг, так как уже и бедняки начали вступать с мексиканскими картелями, именно для этого дела дружных переговоров и предназначенные.

– Делать трехуровневые?

– Разумеется.

– Уж не знаю, почему сие разумеется, но я еще не видела ни разу, – как обычно Че-Ну, заграбастать побольше надеющаяся, – а так-то?

– Очень добрая своей волосатость Ми-Леди.

Тем не менее, выяснилось, что трехуровневых так и не получали.

Изумился.

Ибо, на Том Свете, а бардак не только в головах, но и на самом деле:

– Собирается? – О-Клю.

– Да, поэтому нужно встретить его или танки Гудериана, или, как Спасти Рядового Райана.

– Заодно?

– Да, но, чтобы обязательно жив остался.

– Кто?

– Ну, он, ты да я, да мы с тобой.

– Что это значит?

– Они больше не пойдут за солдатами.

– Впереди попрутся?

– Да, ибо дадим всем не только пожрать рыбки свеженькой, но и потрахаться, дорогие граждане, вам, наконец, удастся с теми, кто раньше этого не хотел.

Думаю, это был всё-таки сон, мой любимый сон, как говорит чуть не состоявшийся муж Умы Турман, которого именно поэтому и пришлось грохнуть, – просто-таки:

– Только пятью пальцами, – и:

– Этот зайчик уже не вышел погулять на зеленой лужайке прямо у дома своего, – я:

– Имею этот же сон – всегда.

Хотя и немного в другом варианте:

– Всегда иду также почти, как здесь.

Вечер, уже темновато, но от чего-то всё равно не очень темно. Я думаю, а тигровый дог Карат следит, чтобы лишние за нами не наблюдали. Там, в Ши-Ра, это был еще слабо летающий птенец вороны, в темноте не заметивший отсутствия ветки на этом месте дерева, с которого он свалился. Мама его громко объясняла птенцу, – что:

– Скорее всего, ему уже не удастся спастись, так как тигровый дог не для того предназначен, чтобы спасать птенцов вороны.

Я вмешался и успокоил развеселившегося не на шутку моего любимого Карата великана, – ибо он, возможно, решил, что я могу превратить этого птенца в немецкого тигрового дога женского пола, и тогда на нем уже смело можно жениться.

– Я не проти-ффь, май диэ, диэ чайльд, но этого просит отдать ей назад его мама, ибо, да, женишься, но сначала пусть подрастет.

И вот здесь, я думаю, они поженились, – как она, нет, не как Рус-Алка Тома Хэнкса, и даже не как Птенец Вороны и Тигровый Дог, – а:

– Я и одна Местная Неизвестная.

Следовательно, и я, если прикинусь Максом Планком – найду на этой полутемной стрит что-нибудь похожее на:

– Очень уж полюбивших меня Ворон.

Разумеется, уже с именами, хотя и без отчеств.

Утром немного испугался:

– С кем вчера гулял?

Если с птенцом вороны – значит, я тигровый дог. Если наоборот – значит:

– Соответственно.

И понял, что почетным она водит меня на прогулку, как птенца вороны тигровый дог. В другие три дня я ее вожу на велосипеде, а по воскресеньям. Пока вопрос.

Попросил Че-Ну иногда подменять меня, но не посоветовал даже, что именно в роли:

– Тигрового дога, – и она додумался выйти на следующую прогулку, как Сама Ворона, охраняющая этого птенца в роли:

– Тигрового Дога?! – ужаснулась, услышав это А-Ва, ибо трахаться тоже всегда хотела, но как в песне:

– Далеко не всегда имела возможность этому соответствовать.

Хотел посоветовать и ей – как Ворона почти замужем за Тигровым Догом – выводить сразу сладкую парочку котяток.

– Одни – это? – посоветовала по-хорошему ответить ей хоть на эти два вопроса.

Ибо был и второй:

– Неужели кроме пары сисек – с одной стороны – с другой едва удерживать почти такую физиономию, но в виде уже своей – практически – голой жопы.

И эта жопа, и эти сиськи настолько мало отличались друг от другой сладкой парочки, что многие, забегая слева уже начинали сомневаться:

– С этой я возился только что, а вчера с другой, – или всё-таки наоборот-наоборот? – становилось уже мало кому ясно.

Справа многие вообще боялись ходить, так как кто-то пустил слух:

– В этом случае они обе нападают не только сразу, но и одновременно.

Хотя в принципе, никто не боялся ее настолько, чтобы больше вообще никогда сюда не приходить.

Я.

Да, я уступил своё право и первой очереди, и первой ночи, но совсем не потому, что имел эту заповеданную возможность и так выходить в ее роли – Авы, имеется в виду – и Че-Ну, живущей в это время параллельной жизнью:

– Делать то же самое, но, как Ворона.

И выходило – по ее мнению – что я ее Птенец, – а:

– Как мне выводить – в этом экстраординарном случае – Карата – моего любимого тигрового дитеныша – честно:

– Не могу пока сообразить.

Так-то всё обычно, когда:

– Все трахаются со всеми, но с парадоксом:

– Не всегда не только все вместе, но даже и не одновременно.

Но здесь я не усматриваю уже никакого алгоритма. Если не применять в виде еще одной его составляющей совет На-Ви:

– Никогда не берите с собой Долбицу, как аргумент на случай диспута прямо на и по:

– Дороге.

Все были против, так как аргументировали:

– Мы считаем, что все они – так и так – люди.

Принимая, как априорную вводную, что, в принципе, трахать можно всех.

Некоторые, как, например, Михаил Булгаков, советовали сразу брать быка за рога, чтобы потому еще больше не окумариться, как это случилось, – нет, не с Кисой Воробьяниновым, а с бывшим писателем Бездомным, после встречи – нет, тогда еще не:

– Во пруду, а только недалеко от его окрестностей, – а именно:

– В ванне нашел тетку любопытную, с заранее уже намыленными волосами, чтобы не замечать ничего так-ова лишнего, – ибо тут и надо как раз не растеряться, а поступать просто:

– Трахать их по очереди?

– Кого, если вы правильно поняли?

– Да, но не совсем пока, ибо: ванну сначала, или ту Нюрку, которая в ней стояла с полностью намыленной головой, – априори:

– Понять не могу.

Да и я не как – то бишь:

– Мишка.

Глава 5

– Так не можешь?

– Что увидеть намыленную голову и не трахнуть из-за неизвестности полной личности?

– Допустим.

– В принципе даже лучше, ибо все они такие коровы обычно, что и птенец вороны – это – считайте, что:

– Счастие?

– Безусловно, ибо пока он туда-сюда подрастает – ворона будет выполнять вообще все ваши остальные желания.

– А это?

– Разумеется, на это время придется перестать быть таким поэтом, как Бездомный.

– И угождать ей во всем?

– Чем больше радости – тем же ж и лучше, а значит, налегайте и не стесняйтесь.

Почему ворон и считают такими умными:

– Не в кабак спеши, ибо там повяжут полотенцами, а тут рядом с ванной и охолонись, охолонись, несмотря на то, что без этого дела Дусь, а Дусь:

– Уже не отпустит одновременно.

– Что будет значит – любит?

– Не меньше, по крайней мере.

И знаете почему? Мос-Кау – это такая уже замершая не только в пространстве, но и во времени Неугадайка, что почитайте за Трою Шлимана, но уже не первого, а как минимум уже почти последнего третьего пласта земной коры.

С этой радостной мыслью и направился куда-нибудь, но, чтобы, как Шлиман найти чуть-чуть и мне этой Тро-И, – как местной:

– Трол-Ли, – в виде Мос-Квы.

Решил, мы уже в А-Де, а точнее, на его окраине, с которой, как с подступов Трои, – еще надо:

– Взять ее.

Ад, скорее всего, тоже имеет свой Род, и он почти однозначно:

– Женского рода.

Следовательно, это и есть погибшая всё-таки с трех-четырех раз Троя. Нет, нет, нет, Троя – скорее всего – уже так закопалась, что с помощью золота Шлимана ожила.

– Как смогла? – скорее всего, за деньги.

И так гавкнул:

– Что говорят с платформы?! – что многие закачались, но не ответил никто, ибо все здесь росли, как сухие ветки в слишком еще раннюю весеннюю погоду, когда есть не только нечего, но и спеть эти – вряд ли райские яблочки – уже-еще начинали.

– Жить можно! – крикнул кому-то.

Хорошо ли всё-таки это, что мертвые еще не родились? Может, конечно, и не так плохо, но кого трахать – задуматься в этом экстраординарном случае придется. Кого трахал Шлиман после стольких слоёв жертвоприношений? Каждое столетие два раза в неделю? Может ли быть, что покойницами были всё больше шикарные – в былые времена – телки, принцессами рожденные или графинями, по крайней мере.

В одиночестве согласен приютить даже ту дурочку, которая бежала из своей деревни, поняв при власти Горби, что так жить не только нельзя, – но вот оказалось, что и:

– Необязательно!

Выходит, совсем не обязательно двигаться к 91-му году Эла Высоко-Родного, – а:

– Да, лучше уйти даже не в леса глухие, где живут звери записные, – а именно в:

– А-Де, где всё как-то не так, а значит – так почему-то по-нашему выходит – получше, получше:

– Будет.

Она:

– Пока еще нет?

И добавила:

– Ты хочешь А-Де сделать Ра-Ем?

– Не думаю, что это возможно.

– Всё равно пойдем?

Вздохнул тяжело:

– Мечтал, но пока так и не научился летать на Земле.

– Под – получится?

– Да.

– Уверен?

– Да.

Следовательно, и Симон Волшебник летал именно там, в А-Де!

– Раньше не знал?

– Про А-Де не хочется думать заранее.

– Теперь?

– Данте с Вергилием застряли где-то там – зовут на помощь.

То, что остальные со мной не вернулись, не стал пока особо распространяться, ибо даже не только верить – знать такое:

– Пока не хочется.

Ибо рабство в А-Де можно за год растянуть на сто двадцать лет, как – нет, не приснилось мне, а было уже, было, не раз и не два.

Она:

– Я придумала новый способ трахтенберга, чтобы отвлечь тебя от мыслей.

– Вообще?

– Да, лучше не думай.

– Ты знаешь таких людей, которые не думают?

– Да, – ответила, как в кино, – одного знаю.

И даже не стал спрашивать кого, ибо понял так, что имеет в виду себя.

Появился ужас – значит что-то изменилось.

– Этот ужас ужасней ужасного? – спросила она, и уже почти полностью поверил, что она – это именно она:

– Малышка, нет не на миллион, ибо здесь именно потому, что деньги в деревне не только совсем, но и вообще:

– Сразу после 17-го года кончились.

При Петре Первом – скорее всего – их тоже не было. Так только:

– Раз, два, левой, а дальше всё:

– Остается только ставить где-то поблизости правую.

Понял, что не только не зря взял ее с собой, но – похоже – значит она даже больше, чем сама знает. Ибо несет в себе, разумеется, не всех, но нескольких из них – точно.

И даже я знаю не всё. Почему она так часто и появляется на моем пути. Вот дуреха! Как она просила:

– Ну, можно я останусь – так сказать – здесь!

Иногда надо соврать самому себе, а чё-то немного боязно. Тем не менее, Всплеск – не существует, а море, вот оно:

– Пожалуйста.

Будет жаль потерять его, несмотря даже на то, что на его берегу небольшой отряд с юга трахает вашу – пусть не самую любимую, но всё равно девушку почти вашей мечты, как будущей жены, может быть, даже.

Хотя, конечно, почему у меня так много именно:

– Жен? – кто я:

– Султан или Гробовщик Александра Пушкина?

Она отказалась от звания Султанши, – ибо, – ответила:

– Я ее служанка.

Кто Султанша – это еще подумать надо, – так как:

– Султанша – это еще не Царица, а только жена того Султана, который ее нанял для этого – так скать:

– Дриблинга.

Лучше не ставить этот вопрос на голосование, ибо и А-Ва точно попрется, и Че-Ну, как ее подруга, и На-Ви, так как до сих пор не замужем, – а:

– Даже лучше не хвалить, так как сама знает даже лучше, что лучше всех, – дура.

Ибо, да, а толку – увы – мало настолько, что никого у нее нет.

Решил, прежде чем расстаться с Землей в виде ее Подземелья:

– На зиккурате, – высказался:

– Хочу одну испытать на такую ко мне привязанность, – что.

– Пройдет ли? – судья этих соревнований, – а кто:

– Не смог угадать.

Ибо:

– Если не я сам, то кто?

Моя Зама-Рашка подтащила к Зиккурату На-Ви, как на жертвоприношение, ибо решила, что:

– Так просто и даже просто-напросто, – она сама сунуться в этот омут очень боялась.

– Хотя и добавила:

– За май диэ чайльд – кинусь, как Катерина в её личном темном царстве.

Ибо, – подняла лапку для призыва к всеобщему вниманию, – пусть и она попробует.

Решил:

– Побоится, – я не младший лейтенант даже, как она, не посещал курсы этой артподготовки к предстоящей, может быть, даже – но только не на Небе войны.

На-Ви вышла, и сказала довольно громко, что готова.

– Ась? – поняли некоторые.

– Я пойду за ним даже на жертвоприношение.

– Вместо него? – решила судья уточнить ее намерения.

– Он меня и так уже трахнул, – махнула таким хвостом, что все приняли его за откровение.

Я, – отвечать не стал, – но:

– Всё равно задумался, – когда это будет, чтобы стать, как прошлое?

Понял, что для многих страшная вещь, дать появиться чувству голода, что не только едят вечером, но и стараются проснуться ночью, – чего он, этот Голод-ишко:

– Ожидает, конечно, чтобы внезапно быть тут, как тут, – но не настолько часто, как могут просыпаться Некоторые, – настолько его боящиеся, – что:

– Спят очень чутко.

– Следовательно, обед на этот ночной ужин, спать тоже должен, да, но – значит – очень чутко.

– Чтобы не будить человека зря?

И, чтобы не забыть, предложить попытаться понять, как только что понял я, – что значат слова Пушкина:

– Я горько жалуюсь

И горько слезы лью,

Но слез печальных не смываю.

– Да?

– Это значит, что поражение неизбежно, и плакать по не нему потому не надо, что.

– Победа будет и так?

– Без него не будет победы.

– Наоборот, значит? Победим, как только перестанем сожалеть о поражении.

– Ты не видишь его на горизонте?

– Сейчас ночь.

– Через свет звезд?

– Тоже не получается.

– Ну-у, тогда считай, что ничего не вышло.

– Несмотря на то, что Данте рекомендовал?

– Ну, хорошо, тогда поспи немного, может быть, один я лучше соображу.

Она предположила вслух, что я сам не знаю выхода наверх, как в Америку.

– Да, ты права, пока в моей теории не хватает чего-то.

Подставить Вторую Щеку – я:

– Не могу, – а если для этого действия нужна помощь, то я ее – значит – или не вижу, или ее:

– Неужели нет до сих пор?!

Нужно понять, что прошлое не исчезает ради будущего, а – наоборот – участвует в его создании, как невидимый фундамент. Противник подсовывает нам информацию обратную:

– Прошлое при этом взаимодействии с будущим исчезает.

– И всё уже получалось, но почему-то происходит возврат к прошлой ошибке, – что:

– Прошлое в будущем умирает.

– Если иметь в виду компьютер, то можно подумать, что в нашу систему попал неизвестный вирус.

Че-Ну пришла с ответом, что пути наверх – нет.

– Вообще?!

– Что мешает нам покинуть А-Де, когда были уже экспериментально подтверждены основные показатели этого перехода?

– Как вирус попал, пока мы мирно спали, – появилась и А-Ва.

– Разные уровни почему-то оказались на одном, – сказала А-Ва.

– Тавтология представляется, как прошлое, а на самом деле Прошлое уже вошло в будущее.

– Как это происходит? – одна из них.

– Я думаю, всё-таки это вирус. Кто-то из вас предал меня, решив, что я всё равно непобедим.

– Это не так?

– Эта посылка не должна быть очевидной.

А-Ва могла предать за большое яблоко, Не-Ну за мечту потренироваться правильному сексу в Дании, Чер-Ок, чтобы написал за нее докторскую диссертацию в Сили Доли, О-Клю, – пожалуй:

– Может сказать правду, надо найти ее.

Потрогал бицепс – силы есть трахнуть ее по-хорошему, как она любила.

Но.

И ее не нашел.

Получается, едва я сбился с курса, как они без меня заблудились. Следовательно. Может быть. А именно.

– Как только найду путь, то и они найдутся.

В уже близком лесу встретил Мартышку, которую еще помнил, но, как звать, пока забыл.

– Спасибо, что не помнишь меня, – сообразила она, что так будет даже лучше, ибо:

– И так, и так трахаться не умею, как надо, а только по-домашнему.

– За двадцатку?

– Ты уже помнишь?

– Так, так, так, то бишь!

– Поставь восклицательный знак.

И только, когда она спросила, сколько я ей заплачу:

– Меня вспомнила, – ибо я и предложил ей двадцатку, хотя каких драхм, пока не понял.

Взяла, и как понял, сразу научилась чему-то новому.

Посмотрел в какой-то пещере первую-вторую серию:

– Людмила Гурченко, – стало еще печальней.

Ибо:

– Ну, откуда прется такое сопротивление Человеку?!

Что можно подумать, ну, кто он такой этот человечишко, если его:

Что он тут, сволоченок, вертится между дерёв? – никто не понимает!

Как сказано в Мастере и Маргарите:

– Не было никогда этого человека, а только потом его спутали с котом, и выдали за полный вымысел.

Так вот и здесь, в А-Де – вижу-вижу – не признали, сволочи.

В А-Де трудно возвыситься, ибо даже Вергилий Данте не стал предлагать ничего нового посмотреть, кроме, как дождаться подъема Беатриче на высоту уже строящейся в Москау Телебашни и ее Телецентра.

Точнее, наоборот, сначала я строил Телецентр, а только потом уже ни разу так и не сходил в ресторан на Телебашню:

– Семь рублей билет, – не дорого ли, если только за то, чтобы посмотреть не снизу на нее, а сверху?

– На кого?

– На Что, а именно, на Москву.

Отсюда вывод, надо и здесь найти эту Мос-Кау – только, надеюсь, без Гремлина, и тогда-могда найдутся и все остальные:

– Мои Хорошие.

Здесь, конечно, Москва должна быть в перевернутом виде. Следовательно, до самого дна вполне можно катиться, как на санках с горки. И попытался – не получилось. Хорошо, понял, что хоть мою домашнюю прислужницу, но надо иметь при себе:

– Для этого.

Тоже пропала в неизвестном направлении, что даже подумал:

– Не умерла ли? – ибо жаль одного человека нагружать сразу столькими неприятностями.

Сказал:

– Я буду звать тебя, как Людмилу Гурченко – Лили Марлен.

Похоже, задумалась, отзываться, или и этого хватит, чтобы не удосужиться.

Почему Бог не говорит, как правильно: