Hannibal ad Portas – 10 – Идули на Вы – К Звездолету

– Мне ничего не надо, кроме пива, – мяукнул.

– Тем, кто с котами пива не продаем.

– Что им?

– Только через трахтенберг.

– Ми соглазны.

– Не со мной.

– С кем?

– С Лайзой Миннелли.

– Мы тебе не верим, – поддержала меня, наконец, напарница.

Которая – вот только пойму, кто – тут же почти и забываю, как – скорее сего – и было с теми, кто хотел первым, или первой поставить флаг, но не при штурме Берлина, а уже на его наружной окружности в виде Рейх-Стага:

– Человек только успевает добежать до него первым.

– И тут же забывает – поняла – что он совсем не тот, а наоборот:

– Его соперник Чи-Ки Ми-Ки.

– Кто тогда это был? – спросила буфетчица, к которой мы опять вернулись, или так и не уходили слишком далеко, чтобы всегда иметь возможность повторить этот подвиг разведчика:

– Еще парочку?

– Каждому, каждому, мэм.

И до того ей захотелось доказать нам своё удовольствие, что ляпнула:

– Я пойду с вами!

Засомневался. Но моя спутница – тоже очень не только странно, но и необычно – проявила тут же силу логики:

– Так эта.

– Ась?

– Я грю, что, имеется в виду, русские так попали под влияние Образа, что уже, как в подводном плаваньи.

– Выбраться на поверхность не в состоянии?

– И даже без – видимо – да.

И было ясно, что нас не:

– Как-то больше, – а однозначно, кто-то еще есть.

Сколько их, пока не сосчитать. Но дело не в том, что враг в нас, а именно чуть ближе, чем мы сразу подразумеваем.

Как и сказано, что истина где-то рядом, но именно и не далеко, и не слишком близко.

– Кто-то из нас здесь лишний, – сказал.

– Не вы ли?

Хотел показать на себя пальцем, но неожиданно посчитал, что это не та привычка, за которой надо так уж безапелляционно гоняться. Надо найти это Где-То, – и узнать – так сказать – где Это – пока без названия:

– Вы думаете, прячется? – и никто в это время не смотрел на меня даже с любопытством.

Следовательно, этот Контакт – уже имеешь, – как первым сообщил о сём происшествии Владимир Высоцкий.

Начал путаться как раз в трех соснах, как находящийся именно в бамбуковом лесу.

Решил сократить ситуацию до минимума:

– Ну, я, ну этот – как иво? – специалист по древнерусской культуре – века – так себе – десятого.

– До нашей эры?

– Пока играем не территории Нового Завета.

Попробовал рассадить всех по скамейкам – как заповедал Михаил Булгаков – пока:

– Не получается!

Испугался не празднику, который всегда – по крайней мере – должен быть со мной, – а:

– В такой тишине не думаю, что должны очень уж ужасно.

Тем не менее:

– Было.

Именно, нормальные на вид люди, а эманация – полудикая.

Только на минуту задумался, кто должен в этой сцене – почти фонтана – быть вот этим самым:

– У?

Драка завязалась – что не очень удивительно – между А-Вой и О-Клю, которая, разумеется, любила меня больше, чем А-Ва – если, конечно, не притворялась, что только опять злится на меня за опоздание, – но:

– Всё равно представляла мои положительные стороны, – одна, а другая писала мне же:

– Жалобы, что только принимаю к сведению ее доклады о несоответствии, а чтобы хоть раз – тоже – рассмотреть их вне очереди, – эт-то:

– Только за дополнительное разучивание новой формы Кама-Сутры, – и, что уже не удивительно, – почти всегда в полуторную величину.

– У тебя вес больше, – убеждала ее О-Клю, чтобы не выходить на ринг лишний раз, – как:

– Я уже разрешил делать.

Кто-то еще там был – не ясно – это раз, а два, не уверен, что был.

Кто тогда третий – это надо решить, если даже иметь в виду буфетчицу, покинувшую свою Нази-Даловку, – вот именно, чтобы не только поговорить, как обычно, но и на этот раз:

– Обязательно трахнуться.

Проверить эту ситуацию нет возможности. Или уже утерял ее здесь:

– На Углу и Патриарших.

Вот даже, если с большой силой упереться! Но вернуться назад к Пиво, а не только Воды, – не выходит ни за что. Как фотографию приклеили к этой – да и то вряд ли – набережной.

Самому выйти Воландом – да, конечно, боюсь – тоже, но не меньше:

– Так хочется сделать подарок друзьям-подругам:

– Пусть испытают его чувство достоинства здесь на Земле.

Хотя уверен, первым вопросом – если кто согласится – будет:

– Это, может, и Земля, но вероятность такой точности – экспериментами пока не подтверждается.

Совершенно отчетливо чувствую себя здесь разведчиком – вывод:

– Значит это Земля, – не кажется совсем уж таким однозначным.

Несмотря на то, что здесь ее именно так и называют.

– Мы здесь – Пришельцы, – сказано, – неужели и богом – тоже?!

Следовательно:

– Неужели есть еще и Другая Вселенная?

– Дак, естественно – уверен неоднозначно.

Почему тогда я так ужасаюсь официанту, который сдал меньше, чем даже я запланировал ему с чаевыми? Ибо пришельцу надо иметь в виду:

– Здесь так делается, – а я – значит, думаю, – что:

– Только не сейчас, – по крайней мере, не сегодня.

Сбавить газу можно только посмотрев и на это – тоже:

– Со стороны.

Так сказать, в квадрате.

Бывает. Но очень редко.

Нет, никого не узнаю. И более того, узнать – вот даже думаю – здесь и вообще некого. Как – понимаю – это:

– Это намного хуже.

Неужели мне показалось, что кого-то всё-таки встретил? Уже не знаю.

И да, зацепил за ее лапку официантку, испугавшуюся так, что я хочу отнять у нее то ли счеты, то ли чаевые, – что:

– Неужели споткнулась и упала?! – испугался тоже, – как:

– Очевидно, чего испугался один – того же боится и близлежащий его окружающий своей аурой.

– Кто из нас сверху? – спросил, успев первым поднять её, и чтобы никто не отнял.

– Зачем ты положил ее на плечо, мистер? – не могла ни за что понять администраторша.

– У вас положено сначала администраторшу – чуть не прориторичил – оттащить на склад?

– Зачем? – не захотела она понять, чтобы подарить там заветную бутылку полусладкого шампанского, ибо и добавила:

– Скоро опять Новый Год?

– Вам это не нравится?

– Не очень, когда надеюсь, что у следующего столбового столба начнется опять тот же год.

– В который раз?

– Как в следующий, – ответила, но я решил, что старая ведьма всё-таки уходит от ответа.

Зачем? – пока не ясно.

Всё же спросил ее – авось окочурится – имея в виду, если заморожена старостью, то в сторону похожей на себя более-менее:

– Молодости.

Нет, кажется еще больше поседела, – если только это не маникюр-педикюр ее не только волос и ног, но и лица пластика незаметная.

Чтобы не ужаснуться посмотрел и на себя в зеркало, нет, пока еще всё в норме. Хотя не исключено, что зеркало – как в принципе и должно – показывает, да, правильное сочетание частей тела, но вот только:

– Человека ли? – в этом именно времени, это надо еще искать вопрос на этот ответ:

– Где мы, собственно, встретились?

Да и сегодняшняя ли фотография показывается – тоже:

– Еще думать надо.

Да, судя по подкрадывающемуся всё ближе и ближе раздражению, я подошел слишком близко к правде, но на каком-то повороте меня всё-таки обходят. Успевают притвориться так, что не могу – на вид – отличить от прямого эфира.

Предложили ограбить банк.

– Я до этого еще ни разу не только не докатывался, но и не думал, кажется, никогда, – ответил зачем-то для него надеждой взять и меня на дело.

Так-то – от безделья – не исключено. Но только теоретически, да и то:

– Мне надо сначала подумать.

Она, которая сидела со мной, – не там, где-то в краях отдаленных, откуда – почти знаю, что явился сюда, пока неизвестно зачем, – но тоже:

– Мы с вами где-то встречались? – заметила, уловив в этом предложении гражданина, – мне:

– Пока что неизвестную, но точно, морозостойкость.

Что значит, несмотря на то, что снега нет, но тучи, его полные, уже видны, хотя и немного вооруженные, какой-то пока неизвестной нам информацией.

– Хорошо, что еще не до конца, – профигурировала она.

– Дак, естественно, моя милая.

Он и ей заметил:

– Все должны пройти стажировку проституцией.

Ужас, ибо она:

– Не отшатнулась от этого: и предположения, и предложения.

– Вам, друзья мои, есть, кажется, чем – даже вместе – жить, а мне это, как:

– Тот же самый бутерброд, и даже кверху ногами – мало-мало перевернутый.

Он хотел ответить, но продолжил свою речь:

– Вы, так сказать, случайно, не от Кондрат Филимоныча?

И поверил ему, ибо сразу открыл таких козырных туз-офф, о которых и про:

– Которых не говорят первому встречному, ибо и не поймет, засранец, – так и так.

Ибо:

– Какой смысл воровать, если всё равно поймают? – только один ответ и есть:

– Именно по заданию всё тех же:

– Пай-Тии и иё пьявитейства.

Точно также и проституция, – ибо:

– Понимаете те ли, юди у наз опосля 17-го года трахататься стесняются уже просто так, – а.

– А?

– Желание так и осталось, как было при царском режиме:

– Только дай!

– Полай!

И вот, чтобы не собачились, как не родные друг другу люд-ишки, – проституцией:

– Отрабатывать жизнь свою здесь – обя-за-ны-ы.

Теперь понятно, – вздохнули и все остальные облегченно, ибо, да, тоже думали, почему не всем хочется работать на ткацких и сновальных станках, а также слесарями без сборки, и токарями, – но:

– Уже не за шисят, а за восемьдесят рублей в месяц.

Здесь один трахтенберг – двести, но это в ресторане, если делаете такое предложение девушке, а так-то:

– Неужели всё равно сто?

– Много?

– Новыми, да, не буду лучше. Ибо восемьдесят, которые просят очень миловидные девушки прямо на той же стороне, где кукует институт благородных девиц имени Патриса Лумумбы, – всё равно:

– Где их взять, ну, совершенно непонятно, как две стипендии студента МГУ.

– Каждому?

– За каждый месяц, мил-ка.

И этот парень предложил нам на выбор:

– Или ограбите инкассаторскую машину, или надо убедить владельца этого бара.

– Чтобы отдал нам его в бессрочную аренду за недорого?

– Подождите, я запишу, а потом мы с другом примем решение, что нам больше подходит.

– Работать под прикрытием, так-то да, это наша – даже не вторая, а первая суть, но бомбить фраеров – это одно, а брать банк, где только одни рубли.

– Да, – добавила она, – не хочется.

Подали заявление, где решили не мелочиться, а снять сразу в аренду – пока – а там:

– Видно будет 200-ю секцию в ГУМе под склад краденых вещей – только импортного производства:

– Экономится валюта, чтобы ее больше не тратить на Кого Его жен, детей и прочую сворню.

– Этот бар, – предложила она, – не будем даже брать в аренду.

– Сразу в собственность?

– Только на валюту, – согласился я.

Она:

– Всю товарно-продуктовую деятельность Гремлина возьмем в собственность.

Я:

– Сразу на первые триста лет.

Она:

– Перейдем на доллары повсеместно.

Я:

– Платить на ЗИЛе – тоже!

– Денег не хватит.

– Будем платить норковыми шапками, польско-литовскими плетенками, кожаными куртками – абсолютный натюрлих.

– Ботинки?

– Югославские.

Удивительно, что и машины пошли – практически автоматически – не ЗИЛы, и даже не Татры, – а поголовные Мерседесы.

Задали вопрос:

– Почему с Англией не сотрудничаем?

– У наш Человек – душа широка, сразу замахнется на такую дороговизну, как, например:

– Бугатти Блэк за миллиард руб-ли-шек, – но так как и зарплаты у наших работников будут:

– Ох, хороши, хороши, – то.

– В этой пятилетке – каждому?

– Пока только десятому – как в древнем Риме легионеру – это достанется.

И:

– Чтобы помнили:

– Социализм еще не кончился – все, – а, вот, только обязательно на Бугатти.

Хотя в виде исключения, можно и не обязательно поголовно черные, а голубые, темно-вишневые.

– Тоже можно? – спросил уже сам наш работо-Датчик.

Единственное условие решили добавить от себя:

– Восемьсот лошадиных сил – мало.

Ибо дороги изменить здесь к лучшему – вплоть до полного удовольствия Бугатти – не удастся, – значит:

– Будут?

– Да, обязаны летать. Поэтому сил, чтобы было в лошадях за полторашку.

И он так и записал:

– Движение предполагается на десять – двадцать сантиметров над предполагаемой землей.

– Только говорит, так и недопонял.

– Что?

– Пока еще неясно точно, что именно.

– А! – спохватился, – непонятно, зачем вам, дорогие-мои – хорошие – жить здесь, а не отвалить.

– Куда?

– Куда подальше.

Чтобы не попасть впросак, пока отказались взять в оборот Космос, ибо пойдут однозначно вопросы:

– Как вы здесь оказались опять, дорогие мои – хорошие.

А.

– Мы не знаем.

Не говоря уже о том, что это я про себя не знаю, а про нее, – одновременно похлопал ее по загривку, – вполне может быть внедренным в меня агентом, – из:

– Наиболее отдаленной от нас инакомыслящей системы.

Что:

– Сразу отличить от подозреваемой не получится.

– У тебя не появилось странного чувства, что нас загоняют куда-то? – она.

– Под Землю, если только, но об этом я и так уже думал, как о не только предстоящем, но уже и о возможном пути отхода.

Прочитал ночью на ее левом плече, как мне показалось, сигнал тревоги:

– Посылаю тебе безымянный прощальный поклон с берегов с:

Берегов неизвестно каких. Да тебе и неважно.

Скорее всего, это пароль перехода туда, где заниматься не только спекуляцией необязательно, но провокациями менять доллары на рубли – тоже.

– Нам еще повезло, – сказала она за утренним завтраком, так как привыкла это делать – на обратной стороне Луны – всегда.

– Неужели там до сих пор завтракают ночью? – кто-то из нас не поверил.

И – вот именно – пока так и не могу понять:

– Сколько нас, – если очевидно, что немного.

– Априори?

– Априори, думаю, может быть больше. Но – нет, всё-таки не надеюсь.

– Может быть, всё-таки трахнемся? – предложила она ненавязчиво.

– Неадекватно?

– Я не умею.

– Прямо под столом.

– Здесь?! – сам не понимаю, чего испугался.

– Это необходимо.

– Зачем?

– Бар окружен, нам не дадут уйти просто так.

– Через дверь?

– Именно.

– Подожди, подожди! – заторопился, – я знаю здесь есть подземный ход прямо через подвал.

– Это ты сказал?

– Нет.

– Кто -то из нас двоих, значит, а если и это неправда, то.

– Да?

– Здесь были еще люди.

– Кроме нас?

– Кроме всех остальных просто так видимых.

И решил предположить:

– Если я на самом деле не там, а здесь, то могу ли их увидеть этим вооруженным дальним космосом взглядом?

Ответ пришел:

– Да.

Осталось только понять, что я вижу. И спросил, кстати, ее:

– Ты должна видеть больше, чем я.

– Если это вопрос, то я отвечу на него так.

– Есс?

– Люди живут.

– Ниже?

– Знаешь ли, намного.

Эта прохиндиада сказала мне вечером, что теперь я должен узнать ее, как проводника, который мне нужен в Подземелье.

Только и ответил:

– Я звал тебя, и рад, что именно тебя я буду видеть Там.

– Под Землей – я согласна.

Объявила уже на втором зиккурате, что она На-Ви. И вопрос:

– Как проверить?

– Лезть под платье, – ответила она.

Очень хотелось спросить, уверена ли она в достаточной для этого степени, что оно именно на ней, а не лежит на берегу подземной реки, к которой мы уже приближаемся, и скоро будет можно одеться.

– Хочу, да, ибо согласен на твоё предложение трахнуть тебя.

– А именно, – не постеснялась спросить и она.

– Как Дубровский Марью Кириловну.

– В гробу?

– Так-то, может быть, но в принципе, не буквально. Я спасу тебя, когда мы спустимся под Землю.

– Она не совсем круглая?

Задумался, действительно, куда ходил Данте, если Земля круглая? – пусть и не совсем так, но предположительно.

– Ты знал раньше, что спуск находится именно здесь.

– В баре?

– В его низу.

– Тогда спускаться надо не по ступенькам, а в отделе канализации.

– Нет, нет, в канализации я спрятал, кажется, золото, или валюту, может быть.

– Где тогда?

– Должна быть еще одна.

– Лестница?

– Нет, что-то другое.

– Но не пустота, надеюсь?

– То, что здесь происходит, – сказала она, путаясь в лабиринтах – ибо лестница имела ответвления в стороны, – уже мало, что осталось от прежнего.

– Самого мира вообще нет?

– Давненько.

– Ты умеешь считать невидимое?

– Да, мне это приснилось намедни, – и это значит, что довольно-таки неискренне ответила.

Но спрашивать другие подробности не стал, чтобы не смущать ее еще больше, так как – очевидно – и сама большего не только не знала, но и, тем более, не ведала.

Глава 3

Неужели всё-таки можно спуститься под Землю, как советовал Данте. В Космос, скорее всего, не уйти, так как абсолютно неизвестно, как я сюда свалился. Она – похоже – хочет начать настаивать, что:

– Возможно, ты еще там не был?

– Очень, очень плохой назидательный шаг с твоей стороны, – ответил, ибо.

– Зачем вводить тебя в сомнения, если у меня нет никаких других хороших предложений?

– Во время трахтенберга к тебе никогда не приходили видения?

– Озарения?

– Нет, не в смысле усовершенствования, как лучше.

– Что-то более существенное?

– Летать, наверно, никогда не получалось?

– Нет.

– Эт-то хорошо, ибо я направляюсь в – будем просто пока считать – чуть, но ниже уровня Земли.

– Хочешь спасать покойник-офф?

– Все живы говорят.

– Я не верю, что надо всё время спускаться, – сказал, но ответа не услышал.

Не упала ли она вниз, – посмотрел. И во тьме этой мелькнул свет, – но:

– В нем не было океанов, – так только одна баклуша, – добавил русским языком.

– И на том спасибо, – услышал.

Значит, мы где-то рядом. Но – вот, что удивительно – она в одной баклуше:

– Я в другой, – и что еще больше того разумеется, – не понимаем этого настолько, что просится ее трахнуть, а я только:

– Улыбаюсь.

Так бывает? Спросил ее, но только в уме, ибо показаться глупее паровоза в фильме Край даже, – быть, а точнее им стать:

– Постеснялся.

Я понимаю, что мы находимся в двух измерениях – она – выходит – нет, ибо смысл притворяться, если он есть – неизвестен.

И вот, когда всё кончилось, не мог убедить даже себя, что было, было, – третье было:

– Оставил на воздержание.

Крикнул:

– Если ты догадаешься, что я задумал.

– Уже поняла, мы будем жить в разных квартирах, но во время приема ванны сможем перестукиваться через стенку.

– Если обе ванны будут у одной стены?

– Вот это и есть очень интересный вопрос, что.

– Неужели необязательно?!

– Ты удивлен?

– Так-то я это уже давно знал, но здесь еще не пробовал.

– Хорошо, отгадай, в какой позе я тебя жду?

– Как обычно.

– А именно?

– Подглядываешь за мной, как Старая Вешалка за Сальвадором Дали.

– Неправильно.

– Тогда, как Достоевский за Манькой Аблигацией.

– Тоже, скорее, наоборот.

– Тогда только остается, что ты Клариса в стране чудес, а я садо-мазо в виде Кого Его.

– Ты забыл, как его звали?

– Он – как ты сама сказала – не я, ты.

– Теперь ясно.

– А именно?

– Врать ты не так горазд, как даже, как тебе хочется.

– Бывает больше?

Знак молчания – значит, осталась довольна.

Интереснинько получается, что мы – как в параллельных мир-ах, – а:

– Трахаться, значит, возможность всё-таки есть. – Знак восклицания не ставлю, ибо именно этого почти и ожидал.

Хотя и не до такой степени совсем непонятно, что будет дальше.

Пока, да, замечаю, что имею ноль предвидения.

– У меня есть жених, он будет искать меня! – даже закричала.

– Ерунда.

– Почему?

– Сейчас таких страстей уже давно не наблюдается.

– Я из прошлого.

– Не настолько далекого, чтобы признаться.

– В чем и в чем?

– Что ты обезьяна.

Отключившись от этой связи – засомневался, кто из них – нас был тем или другим.

Неужели связь двух людей здесь увеличилась до того, что могут меняться – нет, не думаю, что уже друг другом, но частью себя – выходит.

– Что ты ищешь?

Опять мост?

– Если, да, то мост, чтобы была цель, куда нам двигаться дальше.

– Нам? Извините, я пойду только сзади, ибо не считаю себя вправе.

– Учить меня летать?

– Да.

– Не думаю, что я здесь сумею.

Взял ее за руку и раскрутил так, что полетела, и более того, довольно далеко, метров семь, даже на десять, но не больше, чем на пятнадцать – точно. Только и спросила:

– Я летала?

– Прости, но этим видом спорта, я, кажется, не могу заниматься, долго.

– Ну, хорошо, хорошо, не торопись, еще от трех до семи раз бросишь, а там видно будет.

И хотел возразить что-то более-менее односложное, но решил пока не тратить силы на излишнюю болтовню:

– Я еще хлебну кваску и скажу.

– Согласный?

– Сейчас еще пару раз вздохну глубоко, и скажу, точнее, так прямо сразу и начну без дальнейших предсказаний.

И не полетели над этой Подземкой, а она расступилась чуть-чуть – сантиметров тридцать-пятьдесят, иногда даже на двадцать, – вниз, – а:

– Мы не упали, – и только автоматически болтали лапами рук и ног, как при заплыве на среднюю дистанцию.

– Ты ничего не задеваешь?

– Нет, пока удается продвигаться куда-то равномерно и прямолинейно.

– Я тоже держусь на плаву.

Решил без подсказки, что движемся мы не к горизонту, а наоборот почти:

– Вниз, – не спросила она, а, наоборот: – Я тоже так думаю, но не слишком ли быстро, мил херц, тебе не кажется?

– Я не вижу на горизонте препятствий, – просигнализировал.

– Думаю, что будут.

– Нельзя накаркивать.

– Надо иметь в виду.

– Сейчас надо принять решение! – крикнул.

– Поняла.

– А именно?

– Надо прыгать в пропасть с трамплина. Я не умею.

– Придется принять решение, что надо подниматься вверх, как по альтернативному разуму.

И взглянул вверх – что-то было.

И она туда нырнула.

Я:

– Не пошел.

Всё-таки очевидное – на этот раз записал, как наиболее вероятное.

Внизу, как после прыжка с трамплина:

– Неужели ее здесь нет?! – ибо жаль, что придется остаться одному, так как без парности:

– Какой трахтенбер?! – что и ясно, от него здесь не произошло отказа.

Данте, к сожалению, застал свою красотулю Беатриче, на уже начавшемся подъёме в высоту. Это всё равно, что с земли трахнуть летчицу.

Плохо, если и здесь трагедия заложена, не только в фундамент, но и как:

– Фундамент существования – увы – даже загробного мира.

Почему нельзя – пусть и только почаще – быть попроще?

Следовательно, ее пока так и не встретил. И до такой степени, что начал вспоминать:

– Другую, – так как забыл, кто была со мной.

Вздохнул облегченно, что и не знал, и даже без:

– Скорее всего.

Решил для бодрости духа, что не так уж это обязательно спускаться туды-твою всегда с одним Вергилием, – ибо:

– Если дорога уже проторена, то и:

– Чтобы всё! – не только принял, как решение, но и загляделся – повторю:

– Как Данте на летящую Маргариту, но – разумеется – в виде Беатриче еще тогда, – здесь:

– Она уже мстила за Мастера.

К сожалению, пришлось разводить костер – нет, не самому, но от Стикса прикурить:

– Не только однозначно, но и одному.

Огляделся снизу на ночные – всегда ли – горы, – нет даже завывания козла на свои скачки с козами, – так только:

– Огоньки мелькают, как в пляски молодых ведьмочек на задворках уже – увы – не только Российской Империи, но и всей остальной прохиндиады.

Тем не менее, решил, что эта остановка произошла как раз в Селе Горюхино. Ибо – пустота. С другой стороны:

– Должна быть и Околесица.

Оказалось, что к счастью, удалось понять:

– Первый шаг спуска идет сразу до самого дна, а сам Зиккурат Перехода к видению не только Аде, Чистэ и самой К-раю-шки этого – мэй би – не сдобного хлеба, но зато:

– Берите сколько сможете сегодня съесть, а не как в концлагере, откуда вы сюда вернуись: