Три сокровища

– Вы ранены? Дайте-ка руку, – взяв за кончики пальцев кисть Бернхарда с открытым порезом, провела над царапиной уже своими пальчиками в тёмно-синих облегающих перчатках незнакомка, чарами затягивая рану экс-капитана.

– Это чудесная магия света! – восхищённо воскликнула подбежавшая Лилу. – Сестрёнка-монахиня невероятно талантлива! Пойдёмте, я отведу вас к дядюшке Селвигу в Академию! – попыталась она схватить новую знакомую за руку.

– Ах, какая милая девочка! Держи-ка ириску, – бросила монахиня гномке конфетку в ладошку, увернувшись от хватких пальчиков маленькой чародейки. – Меня зовут Мари, – представилась она с приветливой улыбкой. – Я привезла в столицу средства от Клира, он спонсирует разработки Гильдии Алхимиков, потому я и имею кое-какие познания в подобных вещах, – продолжала она в одной руке вертеть расколотый стеклянный шарик. – Сперва на юг к меценатам, желающим нас поддержать, а из Таскарии прямиком сюда, практически без остановок.

– Мари-Мари… в глаза мне посмотри… – забренчал цверг на гитаре, и Лилу помчалась уже к нему слушать песенки.

– Клир? Присылает деньги? – тем временем вышагал вперёд анимаг, скривив губы и брови.

– А Финч говорил, что для них маски не делает… – подошла, поравнявшись практически с ним, и Ассоль.

– Маски? Что вы, стал бы Клир заказывать какую-то ерунду на маскарад. Есть дела поважнее! – хмыкнула картавящая монашка.

– Меня зовут Берн, цыганку – Шанти, эту златовласку – Вильгельм, девчонку – Ассоль, – представлял своих рыжий усач.

– Девчонку? Оп-ля… Вот это да! Она в этом кителе больше похожа на мальчика-пажа или на юнгу. На оруженосца на побегушках, – подметила новая знакомая, задрав правую бровь.

– Была я проездом на севере в городах-гарнизонах, так там все девчонки на мальчишек похожи и учатся военному делу все вместе: фехтуют, маршируют, тренируются, – припоминала цыганка.

Сама же дочка друида выглядела немного растерянной. Даже ничего не сказала монахине. Мысли в голове проносились совсем не о том. Было ощущение подавленности, расстройства и даже некой нарастающей тревоги. Засада не удалась. Ни поймать, ни пленить, ни убить, ни обезвредить и отдать под стражу Тринадцатую не получилось.

Успокаивало то, что никто особо не пострадал. И Ирфан был в безопасности, и Вильгельм не выглядел сильно раненым после суматошной схватки, Берн едва успел принять участие в драке снаружи, Мари залечила рану на щеке, оказавшись целительницей-чародейкой. Всё, казалось, не так уж и плохо, однако в груди неистовой бурей вертелось разочарование, что с главной своей задачей компания справиться не смогла и наёмница всё ещё разгуливает на свободе.

– А я Аргон из Аргуса! – заявил цверг, подходя ближе к Мари. – Знаменитый скальд! Хотите послушать историю?

– Не паясничай, – сзади за шиворот его схватила цыганка. – Из какого ты Аргуса? Мы там были проездом всего-ничего.

– Зато как звучит! Вот «Аргон из Дорнскьёрна» никто в жизни не выговорит! Так ещё и расспрашивать начнут, где это, а братья мои по храму не шибко-то любят наплыв гостей-паломников, у нас и келий-то лишних нет толком… – ответил гном.

– Вы разве священник? – опешила Мари, вновь вскинув бровь.

– Бывший протопоп, – приподнял цверг шляпу, демонстрируя лысину. – Завязал со служением, подался в певцы…

– Так спешил, что голос со слухом забыл… – фыркнул Берн.

– Но, уверяю, вера моя, как и прежде, крепка! – ударил гном себя в грудь, а потом, отпустив гриф гитары, оставив ту болтаться на лямке, сложил уже обе руки в молитвенном жесте. – Благословит всех нас Вотан всемогущий!

– Я не была бы так уверена, что один из богов прямо-таки всемогущий… – отметила новая знакомая, опустив уже левую бровь в сомнении на лице.

– Да, но ему-то так будет приятней! – нашёлся цверг.

– А в кого нынче верите вы? Признаться, у таскарцев, – кивнул Берн на охрану визиря, – и у гномов разные боги. В какой-нибудь Арьелле и вовсе верят во что-то своё.

– Реформы Квинта Виндекса не всем по душе, – мягким голосочком ответила ему Мари, переведя взор с гнома на рыжего усача. – Мы верим в волю Творца, размноженного в своих аватарах. Иными словами – во всех существующих богов. А я просто пытаюсь уберечь престиж церкви от её ошибок, как и ни в чём неповинный народ от ошибок церкви.

– Вы выслеживаете безликих… – сообразил Бернхард. – Но эта девица…

– То, что она не носит зеркальной маски, ещё не значит, что она не из секты, – строго свернула багряно-карими глазами белокурая девушка.

– Так вы знали! – недовольно притопнул Вильгельм, взором своим источая искреннее возмущение. – Знали, что она собирается напасть на визиря, и просто караулили здесь вместо того, чтобы ему помочь.

– О, уверяю вас, я просто присматривала за телегой с серебром, не более, – подошла монахиня, вскинув правую бровь, к сломанной бочке, а анимаг провожал её взглядом, отнюдь не преисполненным доверия к её словам.

– Я помогу вам, сударыня! – подбежал гном.

– Ах, это очень мило с вашей стороны, милый цверг, – улыбнулась та.

– Аргон из Аргуса, – поклонился манерно тот, ещё раз напомнив, а сам одной рукой потыкал рядом стоящую Шанти, так что той, нахмурившись, пришлось горстями выгребать припрятанные серебряные монеты из карманов лоскутного платья.

– Я просто на время взяла, чтобы те двое не вернулись и не унесли, – смущённо и пристыжено оглядывалась женщина-кошка в сторону удравших грабителей.

– Если б не они, мы бы, наверное, даже снова не встретились. Когда я закончила трапезу и ушла, мне нужно было найти господина Финча, но его не оказалось в лаборатории, чтобы расписаться за поставку монет. Пришлось вернуться в таверну и подождать, – рассказывала Мари. – Когда стемнело, я снова пошла в башню алхимиков, но там было заперто. Видимо, опоздала, уже на сегодня закрылись. Давайте-ка вместе с вами вот это погрузим обратно, оп-ля! – радовалась она помощи цверга.

– Не похоже на Финча, – зная, как тот засиживался на полночи, пробубнила своим Ассоль.

– Я вернулась и думала, что теперь делать, что написать прелату Антонию. Заказала себе ягодный компот, вон он стоит, – указала монахиня на оконное стекло, на столике за которым в таверне стоял недопитый бокал, – инжир и курагу, люблю сладенькие сухофрукты, – потупив взгляд, нежно улыбнулась она.

– Да уж, мы помним, что вы – сладкоежка, – отметил Берн.

– Куда интереснее, что вы – маг, – добавил Вильгельм, с подозрением вглядываясь в особу.

– Я представляю Орден Милосердия, – сообщила Мари. – Туда отбирают одарённых сироток, учат пользоваться разными своими способностями. Тоже одна из инициатив архиепископа Виндекса, не слишком радужно встреченная некоторыми имперцами.

– Академией Магов, я полагаю, – предположил Вильгельм.

– Они очень придирчивы, как я слышала. С недобором проблем здесь нет. Учеников хватит на всех, зачем из-за этого ссориться? – улыбнулась Мари, вскинув бровь.

– Придирчивы… Меня вот зачислили, а я толком ничего не умею, – фыркнула Ассоль.

– Надеюсь, утром смогу отыскать господина Мордреда или хотя бы его заместителей, – водружая сломанную бочку, словно кадку с серебром, в телегу, со вздохом проговорила Мари.

– Мы тоже не видели сегодня его. Только книжку про тревожные знамения, что он дал, почитали, – сообщила дочка друида. – Луна и солнце… Как там? Горы целуются…

– Ха! Целуются! – хватаясь за живот, рассмеялся гном. – Бьют друг другу морду! – поправил он девчонку. – Прости, Фригга, грешного за сквернословие.

– За свой таскарский, – усмехнулся Вильгельм.

– У гор разве есть морда? – прикусила Ассоль губу.

– «Горы бьются друг с другом», – напомнила Шанти.

– Ну, море поднялось именно в Нерте. Гор в Иггдрасиле полно, что если они где-то там без нашего ведома «подерутся»? Даже не представляю себе, как это должно выглядеть, – помотала головой дочка друида.

– Как-то так: «Дамы и господа! В этом углу ринга у нас такая-то гора!», – посмеялся Аргон. – Видели когда-нибудь кулачный бой? Гномы любили иногда устроить что-то такое.

– У нас в Далкастре тоже любили, мы только со Ставридом и разгоняли шалопаев этих! – с суровым видом заявил Бернхард.

– Тревожные знамения, говорите? – полюбопытствовала Мари, приподняв правую бровь.

– Всякие предсказания полоумных пророков, – махнул рукой Берн. – Каждый трактует как хочет. Тут уже или одно, или другое… Вы лучше скажите, что там с безликими?

– Последний раз орденом руководил прелат Антоний, – сообщила монахиня. – Он должен был по приказу о роспуске обрубить концы, всё закрыть, но внезапно спустя несколько лет узнал о случаях нападения бывших подопечных. Вот и нанял меня во всём разобраться.

– И что выяснили? – полюбопытствовал экс-капитан.

– Боюсь, это касается только меня и членов ордена, – с добродушной улыбкой отказалась Мари посвящать мало знакомого человека во всё, что сейчас ей известно.

– Безликий убил моего друга. А потом и нас всех прирезать пытался, – сурово заявил Бернхард. – Мы видели одного в столице, в данжеон местный пробрался и начал молиться в камере. Но не тот, кого ищу я. Тому я кисть руки отсёк на память.

– Что ж, если обнаружу кого без руки, передам ему прощальный привет от вас в виде клинка в самое сердце, – пообещала монахиня.

– Нет у него никакого сердца. Я саблей грудь ему насквозь пронзил сквозь прорезь-семёрку… – сообщил Берн.

– Оп-ля… Седьмой, любопытно… – призадумалась Мари. – Чем ниже цифра, тем опытнее и опаснее наёмник. Он явно поопаснее Тринадцатой.

– А кто она? Почему не в маске? – не понимал усач.

– Экспериментальный образец, – пояснила без лишних подробностей белокурая собеседница.

– Если живой человек… или эльф, или гном наденет зеркальную маску, она запотеет с первого выдоха. Мы пришли к выводу, что это – нежить. Потому и сабля сквозь тело свободно проходит. Так просто их не убить, но эта тварь… – оглянулся Берн в сторону, где последний раз средь ярких лучей и дымовой завесы видели Тринадцатую, – словно совсем вся из себя механическая… Лезвия из рук и из ног. Может, даже вместо языка кинжал, чёрт разберёт…

– Не ругайтесь и не призывайте чертей, – строгим тоном попросила его Мари.

– Грешно! – задрал палец гном.

– Вот именно, – кивнула Берну, не переводя взгляд на низкорослика, монахиня.

К месту уже подошли местные патрули, опрашивая, что случилось. Один из солдат, завидев Бернхарда, направился к нему и, похлопав по плечу, попросил отойти. Видимо, рассказать обо всём, как очевидца. Наружу вышел даже хозяин таверны, проверяя, в порядке ли его окна, наличники, стены: нет ли где царапин, трещин и сажи. Благо чародейство Лилу с них давно уже развеялось и исчезло, иначе бы он мог серьёзно перепугаться от этой странной, переливающейся перламутровыми оттенками слизи.

– Пожалуй, с визитом в столицу стоит закончить… – показался из трактира явно хлебнувший чего-то крепкого для храбрости пьяный визирь.

– Я думала, пока вы внутри, а все снаружи, эта девица заявится снова в трактир с другой стороны, поглядывала через окно, но она, похоже, исчезла, – вздохнула монахиня, убирая клинок.

– Книги всё равно распродать удалось… – заявил Ирфан. – Ребята, готовьте повозку – велел он своей охране.

– Я бы посоветовала им в следующий раз не толпой выбегать, а поделиться пополам, оставив часть стражи при вас, – проговорила Мари.

– И вправду, – кивнул таскарец. – Будете у раджи, с меня в благодарность за помощь – лучшие таскарские сладости. А вот с путешествиями я, пожалуй, повременю. Домой бы вернуться…

– В таком случае, я могу вас сопроводить, а затем вернуться к своим изысканиям, – заявила монахиня.

– Неплохое дополнение к моей охране, – согласился визирь.

– Её зовут Мари, – проговорила многое пропустившей Лилу Ассоль.

– А я Лилу из рода Галар! Великих медоваров! – звонко представилась юная гномочка, сотворив на миг над собой золотистое колдовство в форме пчелиных сот.

– Оп-ля! Мёд – это замечательно! – улыбнулась Мари. – Но у меня на него аллергия, – с досадой добавила она и вздохнула, опустив взгляд. – Ну почему все лучшие вещи в мире всегда под запретом?

– У моей матушки тоже аллергия на мёд, – припомнил анимаг. – И на пчелиные укусы. Один раз во время лесной прогулки на улей в древесной коряге наткнулась, так всё тело распухло на пару недель, жуткое зрелище было! Мы с братом всерьёз волновались о её здоровье, а из города в замок вызвали лучших лекарей. Благо всё обошлось.

– Сопроводим вместе эти бочки к башне алхимиков? – повернулась Мари к Вильгельму и его спутникам, вскинув правую бровь.

– Да, разумеется, любезная леди, – вежливо поклонился аристократ. – А насчёт ваших поисков, мы видели, – оглянулся он в поисках Берна, но нигде рядом его не нашёл, – как безликий забрёл в темницу.

– О, ваш друг мне это уже рассказал, – кивнула монахиня.

– А сегодня вернулись, пробрались туда, а там вообще никого. Все камеры пусты! – заявил анимаг с ошарашенным видом.

– Что ж, придётся присмотреться мне к местному данжеону, но сперва я сопровожу визиря к таскарским границам. А пока он снаряжается в путь, выполню всё же первостепенную задачу – отвезу серебро Гильдии Алхимиков.

– Эй, братцы! – заявил громко Берн, прискакав на лошади. – Смотрите, кого из Аргуса прислали! – прогарцевал он верхом на Гейронуль. – Капрал-то неплох оказался.

Именно для этого его к себе и отвели местные стражники, как оказалось. Не просто расспросить о происшествии, но и сообщить, что в загоне с конвоем в столицу отправили лошадь. Уж по дорогам или на каком судне по реке – никто не уточнял, куда важнее было само возвращение скакуна.

– Белогривая лошадка! – обрадовалась Лилу. – А валькирии Чёрных Гор летают на похожих крылатых пегасах.

– Теперь куда легче будет в пути, – подошла, поглаживая кобылу по переливающейся шёрстке, Шанти.

– Снова придётся конём обращаться… – подметил Вильгельм.

– Как говорил наш настоятель, таща в одиночку телегу с монастырским квасом в деревню: лучше уж стать конём, чем встать раком! – расхохотался Аргон.

– Его вульгарные шуточки нравятся мне всё меньше и меньше, – фыркнула Шанти Вильгельму.

– Гном есть гном, что поделать, – пожал тот плечами. – Что с него взять.

– И вправду… – покачала головой цыганка и хлопнула по выставленной анимагом ладони. – Ни дать, ни взять.

– Гном, между прочим, на все руки мастер! – гордо заявил Аргон. – И палатку поставит, и костёр разведёт, и еду сготовит, и рыбы наловит! В любой последовательности. Цверги, между прочим, самый трудолюбивый народ Иггдрасиля! Одного вот не пойму, разве ж в Виракс обязательно топать? Мы точно должны помогать этой девице?

Древний храм

За повозку серебром расписалась Росми, поднявшаяся ни свет ни заря и первой явившаяся к лаборатории. Ей же вручили и сапоги-стопы Тринадцатой на хранение. Пообещав передать их Финчу вместе с благодарностью команды Берна за размещение и комнаты, она суматошно приступила к работе, в то время как остальные забрали свои вещи и собрались в путь-дорогу.

Мари же, призвав своих новых друзей почаще молиться, отправилась сопровождать таскарского визиря прочь из столицы на восток. А вот Берн с его спутниками двинулись от Селестии строго на север, обратно в сторону Аргуса и Далкастра, в край Виракс и деревеньку Белунг, рядом с которой у лесной опушки стоял дом семейства Дюран.

Бернхард и Аргон ехали верхом на Гейронуль, а Шанти с Ассоль – на обернувшимся жеребцом Вильгельме. Гномочка же летала на своём крылатом ящере. Дорога была неблизкая, это по реке из Аргуса можно было легко и удобно по ответвлениям основного течения добраться в Селестию, а вот путешествие своим ходом в сторону Виракса по дорогам и через разные поселения занимало куда больше времени. И, самое главное, куда больше припасов.

Если Ассоль обходилась печёной картошкой на любой приём пищи, то цверг и экс-капитан требовали мяса или хотя бы рыбы. Ужинали иногда в тавернах, иногда готовили в котелке похлёбку из того, что было с собой в рюкзачках. Лилу так вообще ела за пятерых, выглядя ненасытной: любые чары требовали изрядного восполнения энергии. А вот Чабсдер, её виверна, охотился сам. То уже побелевшего к зиме кролика углядит средь бурой опавшей листвы или чёрных, не припорошённых снегом кустов, то за птицей в полёте погонится, то с дерева выхватит какую-нибудь куницу да белку. Зверь был непривередлив и неразборчив, над речушками и озерцами мог и рыбу, поднявшуюся к поверхности, сцапать.

Когда уставали ехать верхом, то спешивались и разминали ноги, особенно в солнечные, пусть и не слишком тёплые дни, любуясь пейзажами вечнозелёных лесов, долин, небольших холмиков, периодически о чём-нибудь общаясь между собой.

Так Лилу, к примеру, рассказывала о драконах чёрных гор и как среди тёплых камней нашла яйцо виверны, из которого вылупился Чабсдер. Драконы считают матерью того, кого первым увидят, когда вылупятся, так что крылатый ящер во всём слушается гномку, а та старается его дрессировать и заботится по мере возможности. Сейчас зверь уже в состоянии сам охотиться и летать там, где вздумается, всегда находя путь обратно к своей любимой «хозяйке».

У неё расспросили про Ахримана, и маленькая чародейка поведала несколько легенд о жутком красном звере с человеческим лицом и львиной гривой. В этих историях особо не за что было зацепиться для расследования деятельности безликих, но зато общие познания Лилу по части существ и божественных сущностей типа Хепри весьма поражали её спутников.

Проблемой было то, что оставалось не ясным, как победить столь могущественные создания, если с ними предстоит вдруг столкнуться. Верховный канцлер Крэшнер ведь упоминал нескольких тёмных богов, пробуждение которых, судя по всему, в своих ритуалах провёл культ Гончих Псов. А вот как выйти на след и им помешать, никто из путников не представлял.

А ещё отыскать то место, куда заглянула через портал Ассоль, было непросто. С большой долей вероятности заброшенный храм бога-скарабея располагался где-то в Таскарии и мог быть даже разрушен снаружи, занесён песками, а мог и вовсе находиться где-нибудь на иной территории, некогда возведенный почитателями Хепри.

Шанти же больше интересовалась божествами, покровительствующими кошкам или с чертами представителей кошачьих, никогда до знакомства со своими нынешними спутниками о подобных не слыхавшая. Так что гномочка поведала всем про Баст, богиню веселья и домашнего очага, куда более свирепую Сехмет – богиню войны, про Акера, Тефнут, Пахт, а также про жестоких Шезму, Маахеса и даже про Апедемака с телом змеи и головой льва.

Разговоры то умолкали, то снова возобновлялись. От скуки пытались как-то себя развлечь: придумывать рифмы, сыграть в слова, позадавать друг дружке вопросы, но не все из компании горели желанием обильно беседовать или вот так всё на свете рассказывать о себе.

– Лук и лук! – громко и радостно заявила гномочка Аргону, играя с тем в одну словесную игру. – Лук, который едят, и лук как оружие!

– Верно, да, – кивнул тот, качнув головой вбок и погладив усы. – Как и про косу, это ты здорово сообразила.

– А ещё луг есть! На котором пасутся! – добавила юная чародейка.

– Нет, тот лу-Г, это не подходит, – махнул цверг рукой.

– Тогда твоя очередь, – завила ему Лилу.

– М-м-м… О! Усы! – задрал Аргон палец.

– Что усы? Усы и есть усы, – фыркнула шедшая за ними Шанти.

– Не-е-ет! – замотал головой не согласный с ней гном. – Усы, которые на лице щетиной растут, отнюдь не те усы, что у тебя на милой мордашке, кисонька! – оглянулся он. – У гороха «усы» – вьюнки, у кукурузы «усы» под листьями зёрна окутывают. А ещё у сомов, например, и у некоторых насекомых типа жуков и кузнечиков есть свои усики. У тебя ж усищи не как у жучков? Или вы, кошки, им родственники?

– Кошки? Это кого ты тут кошкой назвал? – перекинула та из одной руки в другую чёрную сковородку.

– Знаете, что меня в нашей кисоньке восхищает больше всего? – отойдя подальше, в сторону возглавлявшего их отряд Бернхарда, проговорил Аргон. – Даже будучи на расстоянии в десять метров, она всегда умудряется выхватить из моих вещей сковородку! Вот это я называю ловкие пальчики!

– Я её с прошлого раза просто переложила в свою поклажу, – усмехнулась цыганка. – Разгрузила тебя, так сказать, чтобы полегче было путешествовать.

– Гному надо не в значения слов играть, а в рифмы. Глядишь, научится чего сочинять, наконец. О, а вы гляньте, как рыба в озере плещется, – усач указал направо. – Вон какой хвост огромный! Явно тунец плавает! На рыбалку привал сделать никто не желает? – поднял он руку в поисках поддержки.

– Рыбка-рыбка, где твоя улыбка… – напевал гном. – Да какой такой тунец-шельмец, сударь! Это ж русалка! – заявил он Бернхарду, глядя на озеро.

– Русалки хитры и опасны, – заметила звонким голоском гномочка.

– Яблоко, – скромно заявил ей анимаг в форме коня, обычно не принимавший участия в её с гномом словесных играх. – Яблоко-фрукт и глазное яблоко, как его называют в научных трудах, – пожелал аристократ блеснуть своей эрудицией. – И когда в эфесе клинка есть округлое украшение в самом навершии, его также именуют «яблоком» эфеса.

– Ух ты, как здорово! – захлопала в ладоши Лилу. – Тогда моя очередь. М-м-м… иголка! У хвои, – указала она на еловый лес вдали, – и которой шьют. Это ведь разные вещи.

– И вправду… – отметил Вильгельм, призадумавшись. – И они даже не родственны, наши предки никогда не использовали хвою, в древние времена иглой служили острые кости, чтобы сшить вместе шкуры. Сушёной хвоей их никак не пронзить.

– Гном придумал! Гном придумал! Цверги, между прочим, самый сообразительный народ Иггдрасиля! – едва не подпрыгивал на ходу Аргон от счастья. – Устав! «Воинский устав» и «устав тащить свою поклажу», я вот требую поскорее привала! – назидательно всем проворчал он, грозя кулаком.

– Да погоди ты привал, – проворчал Берн. – Дай дойдём хоть куда-то.

– У гномов ноги короткие, быстро стираются, быстро устают! – подметил Аргон.

– Что поделаешь, цверги – не самый длинноногий народ Иггдрасиля, – саркастично манерным тоном подметил Вильгельм.

– Интересно, а у какой расы всё-таки самые длинноногие барышни… – призадумался Аргон, почёсывая бороду.

– У гигантов каких-нибудь, – предположила Ассоль.

– А «кость» сгодится? Игральная и у скелета, – поинтересовалась гномочка, желая продолжить словесные игры.

– В целом, пойдёт, с учётом, что сейчас игральные кости делают чаще из дерева. Но вот они как раз родственники. Предком кубика была особая косточка более-менее схожей формы, имевшая на каждой стороне отличительный признак. Где выемку, где обрубок, где ещё что… А потом, точнее – теперь, привычные кубики с точечками. Друзья отца, когда к нам приезжали, нередко играли в кости за столом. У нас с братом были особые настольные игры, ящичек хранения которых, по сути, и раскладывался в поле с клетками, по которым двигали фишки.

– Всё детство о такой промечтала… – вздохнула Ассоль.

– Ты бы тоже поиграла с ними, – положила ей на плечо руку Шанти. – Дочка друида наверняка много всего знает по части слов с разным значением. Травки и цветы в народе вечно назовут как-то вычурно: Башмачок Афродиты, Волчий глаз, Заячья капустка…

– Ну, капуста, что квашеная, что простая, всё равно одно и то же, – пожала плечами зеленовласая девушка. – Есть ещё цветные соцветия разные, брокколи там, но всё равно ведь подвид капусты.

– Да, но кислица-то не капуста, а «заячьей капусткой» зовут, – приободрила её цыганка. – Аргон… – осмотрелась она по сторонам. – Так, а где гном? Куда он опять подевался?

– Да был здесь, – развернулся Бернхард. – Умыться отошёл только… Не мог же отстать? Сказал: метнётся кабанчиком…

– У озера? – зарычала женщина-кошка. – Это не он метнётся, а русалки метать икру собрались. Ну-ка назад все!

Пришлось вернуться к воде, где и вправду скинувший на берегу одежду цверг резвился в окружении трёх полуголых девиц: губастых, грудастых, глазастых, с бледноватой кожей и волосами кто тёмно-зелёного, под тон морской тины, кто рыжевато-коричневого, под оттенок опавшей листвы, цвета.

Вильгельму пришлось обернуться спрутом, хлестануть щупальцами ублажавших гнома девиц, а его самого вытащить из воды на берег к остальным. Тот, правда, получив от Шанти по голове, помчался обратно, но уже не к дамам с рыбьим хвостом, а за своею одеждой. Продрог как цуцик, оказавшись на морозном воздухе, так что Лилу пришлось ещё окружить его вальсирующими огоньками для обогрева.

– Ох и хитрюга! Всюду найдёте, за кем поухаживать! Но угораздило ж вас так вляпаться! Это же Русалки, душечка! Нельзя терять голову от каждой женской особы. Вас могли утопить! – всё шипела цыганка, продолжив путь со всей компанией.

– Или того хуже… обрюхатить, – подметил Вильгельм, а Шанти аж поперхнулась, закашлявшись. – Прошу прощения за свой таскарский. Что? Может, вы не знаете, но у русалок, как у морских коньков, беременеют, вынашивают икру и откладывают её самцы. Разве я вам не рассказывал на одном из привалов? Так что на месте гнома я бы проверился у толкового лекаря.