Три сокровища

– Дай-ка я тоже повпитываю, – выхватил из подмышки у гнома плоскую, наполовину пустую бутыль с медовым пряным ликёром Бернхард.

– Бернхард! – возмутилась вновь его поведением Шанти.

– Это магия крови, – выставив ручки, за время их разговора проанализировала Лилу случившееся по ауре и энергетическим следам. – Но не какое-то конкретное колдовство. Это не ритуал, не жертвоприношение… Кто-то просто вытащил всю кровь из них.

– В смысле, выпил? – уточнила, обернувшись, цыганка.

– Отметин на шее не видно, – ответила гномочка. – Кровь забрали насильно, буквально вырвали из тела, поэтому треснула кожа вдоль рук.

– И никаких следов на ковре, на полу, на столах, на шторах! – удивился Вильгельм. – Изъял каждую каплю!

– Точно тот демон рогатый, которого на крыше мы видели! – с уверенностью заявила Ассоль. – Это мог быть Амон?

– Амон? Нет-нет, – замотала Лилу головой. – Если б не следы крови, можно было бы обвинить ещё пауков… Ананси…

– Пауков! – всплеснул руками Аргон, разбросав тут же разбившиеся обо всё вокруг бутылки. – Где? Где? А-а-а! Каких ещё пауков?! – задёргался он, принявшись отряхиваться на всякий случай.

– Сдурел совсем! – возмутился Бернхард от разлитой выпивки.

– Говорю же, здесь магия крови, а не пауки, – повторила Лилу.

– Так здесь нет пауков? Вотан всемогущий, – выдохнул гном. – Неловко тогда получилось… – оглядел он осколки и лужи пролитых напитков.

– Так кто мог высосать из них всю кровь? – с ужасом в глазах интересовалась Ассоль.

– Возможно, что Шезму… Он сторонник Амона, а после его низвержения – сподручный бога зла Сета. Шезму – жестокий бог крови и убийств. Он придумал казни и пытки под прессом. А ещё у него голова сокола. Возможно, всё связано, только… – приложила Лилу в задумчивости пальчик к губам, а неуверенный взор задрала к потолку.

– Только? – переспросила дочка друида.

– Не складывается всё равно, крыльев-то у него нет, – поглядела гномочка на разбитое окно.

– Тут не так высоко, а он – бог! Мог бы запрыгнуть, влететь вихрем… – предположил Бернхард.

– Ну, «бог» – это не совсем то, что многие понимают под этим словом. Бог не обязательно всемогущ. Шезму бы не бился о стекло, а заглянул с парадного входа, явился бы на порог. Может, даже принял людское обличье, заглянув на такой вечер. И при всей своей жестокости он не стал бы творить вот такое. Он не вытягивает кровь, он бы мучил людей, кидая в виноградный пресс… – сомневалась гномочка.

– А сам Молох? Раз рубин Молоха, значит, он за ним мог явиться, – спросила Шанти.

– Молох – бог света, идущего от огня… И, подобно огню, он вечно испытывает голод. Потому он ещё и бог обильного урожая, чтобы всем хватало корма и ему несли новые жертвы. Бог посвящения из беззаботного детства в настоящего работящего мужчину. Мальчиков в давние времена посвящали в мужчин за счёт прыжков через огромный костёр во славу Молоха. Прошедшие обряд могли отныне охотиться, работать в поле…

– А не прошедшие сидели с ожогами и плакали, – посмеялся Бернхард, но словил на себе осуждающий взор цыганки, да и остальным его шутка показалась совсем не смешной, так что усач лишь махнул рукой и с недовольным видом пригубил вновь бутыль с дорогущим ликёром.

– Молох очень тучный бог, он бы точно не стал прыгать в окно, – заверила Лилу.

– Кто же тогда? Есть ещё варианты? – уточнила у неё женщина-кошка.

– Возможно, что Камасоц… Бог Летучая Мышь… – предположила гномочка-чародейка.

– Камасоц… Помните, о нём тоже нам говорили? О колодце-святилище, куда сливали жертвенную кровь, – напомнила остальным дочка друида.

– Страшный бог, злой бог, – взволнованным голоском проговорила гномочка, пятясь от тел подальше в сторону разбитого окна.

– Как влетел сюда, так и вылетел, – бросила туда же взор Шанти. – Точно летучая мышь.

– Крылатых богов много. Нергал, Исида… Да и влететь могли фурии, гарпии, виверна типа моей, – выглянула наружу Лилу в поисках Чабсдера. – Но следы магии крови и полного её отсутствия как таковой говорят о деятельности сильного кровавого бога. Скорее всего, Камасоца, хоть и он далеко не единственный вариант. Но вот он как раз бог вампиров, он способен вытягивать кровь так, как это было сделано здесь.

– Ужас какой… Они даже не были ранены! – испуганно воскликнула Ассоль. – Понимаете? Ему даже не нужны царапины и порезы, он из людей просто так взмахом руки кровь высасывает! Не кусая, не разрывая на части… Заставляет её вытекать, разорвать изнутри кожу… Какая жуть! Какая страшная смерть! Взгляните на эти лица, все рты раскрыты, как же они кричали от страшной боли! А ему нужен был только камень… Сплошные невинные жертвы… – опустила она голову.

– Интересный вопрос… почему здесь тела до сих пор? В деревне никого не хватились? У слуг должны быть там родственники, да и у гостей барона где-то родня в соседних краях, не через всю Империю же сюда они прибыли. И где, кстати, лошади? – интересовалась цыганка.

– Приехать они могли на экипажах с наёмным извозчиком. Это дешевле, чем гнать своих лошадей, да ещё платить кучеру, пока он будет ждать своего хозяина. Прислуга, скорее всего, жила здесь. Не так уж часто им дают свободный денёк куда-то наведаться. И не всегда они его тратят на общение с семьёй. Поместье и возле деревни как бы, и всё же довольно-таки далеко от неё. Просто Белунг уже видно отсюда. А на деле-то это даже не окраина. Нам туда самим ещё идти и идти. Никто же ведь не хочет остаться тут на ночёвку? – усмехнулся усач.

– Вот уж нет уж! – сжала кулачки Ассоль и направилась к выходу в коридор.

В Белунг они въехали на лошадях, сразу привлекая внимание местных. Тут и гном, и цыганка, хорошо ещё Лилу решила перед деревней повыше взлететь, чтобы её виверна никого не распугивала. Вокруг все и без того перешёптывались о разношёрстной компании, так ещё и не представляли, что белый конь является анимагом.

В воздухе царил запах солода и хмеля. Сегодня дружно варили пиво, причём конкретной пивоварни в деревне не имелось. Это был коллективный процесс сродни какому-то празднику, проходящий внутри широкого одноэтажного здания, невесть чем служившего здесь в иное время.

Сейчас же там располагались кадки с забродившей жижей, к постройке тащили мешки с зерном, сухие веточки для особого аромата, ведёрки с протёртыми ягодами, так же уже хорошенько настоявшимися за какое-то время до начала всего этого.

Однако же это вовсе не было каким-то регулярным весёлым ритуалом какого-то праздника. Готовили тризну по покойным, спустя определённое количество дней поминая растерзанных стаей волков. Ставили вытянутые столы снаружи, накрывали тёмными скатертями, расставляли соленья, мутные бутыли с брагой, настойки и наливки, а также богатый выбор закусок, чаще всего со ржаным хлебом: корочки, сухарики, ломтики с рыбой или мясом поверх. Были и острые намазки, и сметана с зеленью.

Пеклись поминальные куличи, но делали их столь рано, добавляя по традиции обязательно утренней росы, что запах выпечки в воздухе практически не ощущался. В любом случае, если и оставался от него ещё какой-либо шлейф, его с лихвой перебивали ароматы хмеля, солода и забродившей смородины.

Бородатый сказитель на лавочке подёргивал струны гуслей, рассказывая малышам о страшном нашествии зверья. Его пожилая полноватая супруга угощала ребятню печеньем в форме всё тех же волков. Возможно, в этом имелся какой-то символический и ритуальный подтекст – преодолеть страхи, откусив голову и съев страшного хищника, пусть и из выпечки. А может, она просто боялась, что старик слишком уж перепугает ребятню своими историями.

– Эй, Фред, этот паж похож на Ассоль, гляди! – молодой паренёк с лёгкой бурой щетиной на подборке похлопал по плечу своего отвлекавшегося на болтающую меж собой троицу девчонок с длинными светлыми косами приятеля.

– Не паж, а юнга, – поправил другой, рядом стоявший пухлый веснушчатый парень с длинными вьющимися волосами, всматриваясь в фигуру позади цыганки на спине златогривого жеребца. – Смотри, какой китель красивый! – изучал он явно больше наряд дочки друида, а не вглядывался в её лицо.

– Да какая разница… – скривился первый, недовольный такой дотошностью.

– Юнга на корабле служит, а паж при рыцаре оруженосцем, – пояснил крепкий чернобровый парнишка позади них с короткой стрижкой и печёным яблоком, зажатым в руке, от которого тут же и откусил.

– Похож ведь! – не унимался первый, кареглазый, в утеплённой мехом куницы бурой курточке да в вязаной шапке.

– Да не, у Ассоль волосы потемнее, – вслед проезжавшим гостям глянул-таки тот, что до этого глазел на девиц.

– И покороче, – согласился юноша с яблоком.

– У неё грудь была, а это парень плоский, как доска. Придумаешь тоже… – махнул рукой мальчишка с веснушками.

– Да какая у Ассоль грудь, откуда? Ты её уже позабыл, похоже, – посмеялся светленький юноша, вернувшийся разглядывать светловласых болтушек, громко общавшихся меж собой, держа каждая в руках по плетёной небольшой корзинке.

– Когда в речке купалась, о-го-го там была грудь! – не согласился веснушчатый.

– О-го-го! – вторил тот, что жевал яблоко.

– Кретины… – закатил свои карие глаза первый из компании, единственный, кто признал в этой гостье дочку друида, однако другие ему всё не верили.

– Я слышал, Ассоль нынче в темнице сидит, – с полным ртом проговорил чернобровый крепыш.

– Ага, к ним там консулы приезжали и всех увели, дом пустует теперь, нет никого, – произнёс веснушчатый паренёк.

Но именно туда компания гостей и ехала довольно неспешно, наблюдая за деревенской жизнью. Кто-то нёс корыто с ботвой и обрезками корнеплодов к свинарнику, кто-то развешивал бельё на морозе, но рядом с ближайшим к печи окном, откуда выходил тёплый воздух. Люди несли воду, погоняли овец, плели веники и рыбацкие сети.

Были и такие, кто просто сидел в печали, укутавшись в полушубок. Вероятнее всего, родственники погибших. Ассоль глядела на таких с невероятной жалостью в сердце. Хотелось как можно скорее найти истинных виновников случившейся трагедии, а не просто оправдать отца. Нужно было принести мир и покой в семьи тех, кто потерял брата, отца, друга, соседа… Скорбящие лица навевали на дочку друида настоящую горечь, внутреннюю тревогу и сострадание. Девушке было очень не по себе, глядя на них.

Дом семейства Дюран же от самой деревни был скрыт небольшой берёзовой рощицей, считавшейся священной. В ней никогда не стреляли белок и птиц, даже не собирали грибы. Обходили стороной, как раз, как и шла здесь широкая сельская дорога, по промёрзлой земле которой сейчас били копытами лошади.

Когда путники завернули «крюком» за рощицу, им открылся пологий спуск с холмика, под которым уже на опушке более густого, безмерно расходящегося вширь леса и стояла крупная бревенчатая постройка. Двускатная крыша, чердачное окно, общую симметрию нарушала слева пристроенная баня явно из другой, куда более тёмной древесины.

– Вот и приехали, – соскочила Ассоль первой с Вильгельма, зашагав даже не к маленькому крыльцу, а к ритуальной поляне во дворе, где совсем не было травы.

Виднелись там лишь разложенные прутики, узоры из мелких камушков и глубокие борозды магических символов, нарисованных на земле. Остальные тоже спешились, а анимаг, аккуратно скидывая мешки с рюкзаками, принял естественный вид, с любопытством изучая колдовской круг.

– Ух, какая энергия! – спустилась после места ритуала и Лилу на кричащей виверне.

Чабсдер, похоже, увидал в небе стайку перелётных птиц, оттого изошёл слюной, тряхнул гузкой, приседая, чтобы хорошенько оттолкнуться мощными когтистыми лапами, и, едва маленькая хозяйка с него соскочила, отправился наверх.

Со стороны деревни за путниками никто не следил. Во-первых, скрыться с глаз можно было лишь как раз в роще берёз, а это священное дерево Мары, суровой богини зимы, злить которую сейчас никто попросту бы не решился. Во-вторых, у местных в Белунге хватало своих забот по подготовке к вечерней тризне по умершим. И, наконец, жители деревни, скорее всего, решили, что путники проехали мимо и дальше продолжат свой путь. Никто и подумать не мог, что вся эта компания решит заехать к избе друида.

– Отсюда забрали ритуальные вещи… – проговорила Ассоль. – Куклу из соломы, камень, косточку… Ну, всё то, что папа просил принести, о чём говорил верховный священник.

– Верховный канцлер, – поправил её Вильгельм.

– Да какая разница! – оглянулась та. – Надеюсь, какие-то следы ритуала за столько дней ещё сохранились, – перевела она свой взор на Лилу.

– Конечно! – воскликнула оживлённая гномочка, оббежав круг с разных сторон, выставляя ладони и выпуская из них полупрозрачные чародейские «ленты», подобно щупальцам раскинувшиеся по разным краям магического круга.

Процесс изучения колдовской ауры, следов и остатков чар занял куда больше времени, чем её анализ вкраплений магии крови там, в особняке. Ассоль при всей нервозности ситуации и настоящей бури переживаний внутри, отчего даже болели голова и живот, была в глубине души только рада, что Лилу столь тщательно и кропотливо подходит к своей работе.

Во время ожидания и наблюдения лишь разок тонким режущим лучом вспыхнула совесть, что она вот так сразу перешла к делу, не пригласила никого в дом отдохнуть, ничем не угостила, ведь далеко не все припасы из дома девушка взяла с собой в дорогу. Стало немного неловко перед остальными, но сейчас было уже ничего не изменить.

Она даже опасалась предложить напоить Гейронуль, думая, что, принося ведро, пропустит итог изучения ритуального места гномочкой. Ответы на всё получить хотелось как можно скорее. Потому все собравшиеся просто глядели да молча ждали, что же им скажет выпускница Академии.

– Всё готово, – с гордым видом наконец заявила Лилу.

– Ну, и что там? Точнее, что тут? – подшагнула к ней взволнованная Ассоль, кусая губу.

– Последний ритуал, сотворённый здесь, натравил волков на деревню, чьи объекты были выставлены на плоском алтарном камне по центру, – указала маленьким пальчиком рыжая гномочка. – То есть, на Белунг. Заклятье подчинения воли и наускивания диких животных, чёрный друидизм, если разбираетесь в терминах.

– Не может такого быть… – забормотала зеленовласая девушка, делая шаг назад. – Нет-нет-нет! Ёж-поварёш! Ты ошиблась! Папа ставил защиту!

– Нет же, смотрите, здесь по краям выставлен манящий, а не защитный купол. Фокус заклятья выставлен пятиконечной звездой на пять лесных центров. Вероятно, это волчьи логова. Вот эти потоки, идущие ввысь и с изгибом, влияют на разум зверя, подчиняя, а эти… – указывала Лилу.

– Ладно, хватит, – замотала Ассоль головой.

– Все следы говорят о том, что это ну никак не мог быть оберег… – вздохнула гномочка и с жалостью поглядела на дочку друида.

– Блин блинский! Да что же это… – присела та на корточки, закрыв руками лицо. – Папа не мог! Он же не такой! Да как так-то… – всхлипывала она.

– Возможно, его кто-то обидел из этой деревни… Обманул на деньги, обещал поставить еды или чего-то ещё, взял плату, да не привёз. Не все любят чародеев да ведьм, некоторым только волю дай посмеяться или обидеть кого, – подошла к девушке сзади Шанти, положив ладонь ей на плечо.

– Там ведь много погибло… Зачем папе это устраивать?! – подняла на неё Ассоль заплаканные глаза.

– Каких-то причин колдовства не осталось? Следов мыслеформ каких-то, стремлений колдующего, поводов… Чего-то такого… – поглядела цыганка на гномочку-чародейку.

– Нет, такое не определить… А вон там, – указала та поодаль, на пространство между кустарниками прямиком возле леса, – была чья-то смерть. Слабый след. Уже довольно давно.

– Там на маму волки напали… – пояснила Ассоль.

– Нужен некромант, чтобы считать эту ауру. Там тоже что-то магическое замешано, – пояснила Лилу. – Я не по этой части.

– Только не говори мне, что и тех волков папа мой натравил! – озлобилась зеленовласая девушка.

– Тише, спокойнее, – присев, обняла её Шанти.

– А я сразу сказал: не должны мы ей помогать, – фыркнул Аргон, глядя на Бернхарда. – Сообщница убийцы… Правильно я говорю?

– Он каждый год просил меня забрать из деревни какие-то мелкие вещи. Пучок соломы, обглоданную местными собаками косточку, потерянную игрушку, пуговицу, гвоздик… И делал защитный оберег от нашествия дикого зверья, если зима будет суровой, а волкам не хватит пищи. Чтобы не совались в деревню! – заявила, всхлипывая, Ассоль. – Я и подумать не могла, что в этот раз будет что-то другое.

– Видишь? Она не сообщница, она – жертва, – пояснил гному Бернхард.

– Не доверяю всё равно я этой сударыне, – отвернулся, сложив на груди руки, гном.

– А я вот ей верю, – подошёл к зеленовласой девушке анимаг. – И что у её отца не было злого умысла, тоже верю. На то явно были свои причины. Может, выбора не было, всё так сложилось… Иногда мы совершаем дурные поступки под влиянием обстоятельств, не слишком задумываясь о последствиях или считая их меньшим злом.

– Столько трупов! Консулы перечисляли с десяток имён! Может, двадцать! Что же тогда было большим злом?! Я поеду на рудник к границам Таскарии и сама обо всём расспрошу отца! – сурово заявила Ассоль.

– Это же далеко, душечка! Вот-вот снег пойдёт, ни дать, ни взять, – задрала Шанти глаза к облачному серому небу.

– Чем восточнее, тем теплее. Близ Таскарии степи, прерии да пески, там не замёрзну, – фыркнула дочка друида.

– Затаримся в столице, возьмём с собой её брата из стражи. В путь, друзья, скорее в путь! – призывал Вильгельм, хлопнув в ладоши.

– Брат со мной не поедет… Я ляпнула случайно, что последней просьбой отца было спрятаться и ни за что его не искать. Я знаю, что он пытается меня защитить, но я не собираюсь отправляться служить в гарнизон, я хочу добиться справедливости! Может, не он вовсе делал ритуал? Кто-то другой явился сюда, снял барьер и втихаря натравил зверей. Папу подставили! – уверенно проговорила Ассоль.

– Да и ещё одна, может быть, важная деталь… – приложила Лилу пальчик к губам в задумчивости.

– Да? Что ещё? – повернулась к ней Шанти.

– Ритуал был проведён практически накануне случившегося в особняке. У них очень схожий срок давности… – проговорила всем гномочка.

– Типа нападение волков было отвлекающим манёвром, чтобы вторгнуться в особняк к аристократу с камнем? – опешила Ассоль.

– Всё интереснее и интереснее… – покачал головой явно потрясённый известиями Вильгельм.

– Тем более папу подставили, – выпрямилась дочка друида. – Те, кому нужен был рубин. И помните, жрица сказала про мужика в шляпе и с глазом?

– Скорее, без глаза, – поправил её анимаг.

– Один-то у него был, – оспорил Аргон.

– А одного не было, – усмехнулся Бернхард.

– Хватит паясничать! – возвращаясь к ним, строго шлёпнула по плечам обоих синхронно цыганка.

– Он на дудке играл стае волков близ рудника, и те его слушались! – напоминала Ассоль. – Если он до Нерта побывал здесь? Он работал на божество с башкой скарабея! Его всякими этими порталами могли перенести куда угодно быстрее нас. Даже думать не нужно, как он быстрее, чем мы, в Нерт попал. Тем более мы задержались в столице, ничего даже ещё не зная о руднике баронессы. А он мог и без всяких порталов туда поскакать.