Три сокровища

Уснуть кое-как получилось. Поутру Ассоль уже не помнила, снились ли ей ещё какие кошмары. Сон сразу забылся. Но за завтраком её только и расспрашивали о происшествии. Помнит ли она, как вышла из комнаты, или очнулась уже в коридоре, болит ли колено. То болело и вправду, хотя девушка отвечала, что всё в порядке. Ушиб был несерьёзным, но шагать сейчас от того было не легче.

Сильно беспокоящаяся за её самочувствие Кьюби выглядела даже слегка виноватой. Жрица подала всем пропаренный рис, вяленую рыбу, соления цукэмоно из маринованных баклажанов, капусты, лука, имбиря и, конечно же, тофу.

Погода ухудшилась. Ливень был такой, что Лилу в дождевичке то и дело выбегала проведать, как же там Чабсдер. Берн просил её также навестить Гейронуль. Ехать под таким дождём было просто нельзя, так что все скучали полдня в жилом домике, протирая пыль, подсвечники, подоконники…

Когда же дождь стал поспокойнее, то гости вышли подышать свежим воздухом, накинув на головы непромокаемые капюшоны. Кьюби прибиралась на веранде главного храма, остальные любовались убранством территории, пагодами и декоративными воротами.

– Пойдём в другую сторону, это дрога на кладбище, – заприметила каменные плиты Шанти, прогуливаясь на пару с Ассоль.

– Сколько свежих могил… – огляделась та. – Ну, хоть ты-то мне веришь? Что это не сон был, что мы все в опасности. Не нравится мне эта жрица… Если и ты мне не веришь, то зачем мы вообще путешествуем вместе… Ты ведь говорила, что мы друзья! Разве может такое присниться?

– Я ко всему отношусь насторожено. Держу ушки на макушке, знаешь ли. Так что и тебе стоит быть аккуратнее с той, что сюда нас впустила, – ответила цыганка.

– Ёж-поварёш! Ей только на руку, что мы задержались из-за дождя. Здесь она накидки нам выдала, а с собой не даёт, даже продать отказалась, когда гном предложил, – напомнила Ассоль про утреннее застолье. – Не желает отсюда нас отпускать. А ведь накидки здесь никому не нужны больше!

– Можешь сказать ей, что ты не юноша, и посмотреть, как она на это отреагирует, – предложила Шанти.

– Взбесится и выгонит мокнуть нас. Да ещё проклянёт. Она не только жрица… Где там Лилу? – оглянулась Ассоль в сторону двора.

– Звериные следы. Похожи на собачьи, но покрупнее, – заметила цыганка отметины на земле. – Давние, судя по всему, кто-то сюда прибегал и убегал, видишь, в две стороны. Промёрзлая почва хорошо сохранила их, а сейчас дождь немного размыл…

– Блин блинский! Что если это всё она? Если она натравила волков на деревню. Здесь же не так далеко! – ужаснулась от своих мыслей Ассоль, округлив глаза.

– Но промокнем насквозь, если поедем сейчас, простудимся… – произнесла, не поворачивая головы, женщина-кошка. – Надо для неё что-то сделать, чтобы подарила дождевики. Хотя бы несколько.

– Если вообще не зря это всё… – опустила взор дочка друида.

– Да всё будет нормально, чего так пригорюнилась, душечка? – теперь уже повернулась к ней Шанти.

– Да не знаю вот… Сейчас освободим папу, вернусь домой, и… Что потом? – подняла на неё свой малиновый взор Ассоль. – Как вернуться к обычной жизни? Не знаю, чем заниматься. Вроде бы всё впереди, а с чем ни столкнусь – какое-то это всё не моё, понимаешь? Травы, цветы, пошив тканей, готовка еды, военная служба, жречество… Не знаю, что делать и кем быть вообще.

– Главное, будь собой, – погладила цыганка её по волосам под капюшоном.

– Но как найти здесь себя? Я, вроде, не привередливая, но ничего не нравится. Не интересно разбираться в приправах, как гном, мне и простой печёной картошки с солью хватает для счастья, – вздохнула дочка друида. – Не тянет зелья и мази создавать, как папа и ты. Не хочу к брату в гарнизон, даже быть мажореткой. Форма красивая, но военная служба – всё равно не моё. Здесь ощущаю себя как не в своей тарелке, как и в алхимической той. Нет интереса таким заниматься, – помотала девушка головой. – Алтари, склянки… Может, у Финча попросить научить с гайками и шестерёнками разбираться? Механические игрушки мне нравились. Это сложно, наверное, идеально подбирать размеры всех колёсиков и упругость пружин, чтобы всё заработало. И собрать из разрозненных элементов сам механизм. Боюсь, что запутаюсь.

– Не попробуешь – не узнаешь, – приобняла её Шанти. – Я вот верю в тебя.

– Ещё чертежи эти, измерения… Учиться с линейкой всё выводить да рассчитывать в формулах, – вздохнула Ассоль.

– Ты сообразительная, у тебя всё получится, – приободряла цыганка её. – Пойдём, поможем Аргону с готовкой, сообразим согревающие напитки, а он подскажет, он лучше меня понимает в рецептах из ягод.

– Только ничего алкогольного… – зашагала с ней вместе дочка друида. – Иди, я сейчас догоню, – бросила она взор на первый этаж пагоды, где Лилу помогала Кьюби по-новой расставлять статуэтки ками воды.

Дождь кончился, когда за окнами уже потемнело. Ужин был как вчера, сытный, насыщенный, слегка островатый. Ассоль была уверена, что не смогла бы питаться таким каждый день, а вот Кьюби явно была всем довольна и не стремилась к какому-либо разнообразию своего меню.

– Что ж, если не хотите выезжать на ночь глядя, чтобы не дай боги не заплутать по дороге в Белунг, можете остаться ещё на одну ночку, – предложила жрица своим гостям.

– Вот уж нет уж! – вскочила перепуганная Ассоль. – Поедем? – посмотрела она на Бернхарда, словно на лидера их компании. – Пожалуйста…

– Окажете напоследок одну маленькую услугу за моё гостеприимство? – с жалобным видом поглядела Кьюби. – Поможете зажечь огонь в верхнем зале?

– Конечно! – сразу же вызвалась Лилу, а Ассоль не успела её остановить и нервозно прикусила губу.

– Как ж не помочь сударыне, – поднявшись, поддержал и поклонившийся гном. – Правильно я говорю? – бросил он взор на всех. – За крышу над головой, за такие познания в кулинарии!

– Милый Аслан не желает с собой в дорожку взять стебелёк сельдерея? – с надеждой во взгляде полюбопытствовала жрица храма.

– Нет-нет, – замахала рукой дочка друида. – Кушайте сами, вдруг вам тут не хватит… Я же только запах хвалила, а не вкус…

– На вкус она хвалит только картоху, – посмеялся Аргон. – Да и ту запекает без веточки розмарина, спускает овощ на ветер…

Когда все вышли наружу, небо оставалось всё ещё облачным, но растущая луна светила ярко, заглядывая в прорези туч и царствуя на тёмном небосводе среди маленьких звёзд. Воздух был морозным и свежим. В нём ещё ощущались нотки дыма от печи и запахи готовой еды со стороны хижины.

– Я зажгу огонёк! – заявила Лилу, щёлкнув пальчиками и засияв возле них маленькими красными язычками пламени.

– Пусть лучше Аслан мне поможет, – протянула Кьюби руку Ассоль.

– Я? Блин блинский… Я не могу взбираться наверх, у меня колено больное! – запротестовала та.

– Шагай и ничего не бойся, – подошла сзади к ней Шанти, подтолкнув чуть вперёд.

– Ёж-поварёш! – процедила та недовольно.

Они неторопливо взобрались по пагоде на самый верх. Фактически на крыше, где на каждом углу стоял исписанный ритуальный шпиль, покрытый красной краской, в центре средь хоровода металлических, перепачканных копотью идолов ками огня располагался железный лотос-жаровня с углём, который и необходимо было зажечь.

Кьюби начала свой ритуал, просушивая угольки от влаги ритуальным движением рук, соединяя вместе пальцы в жесты-мудры, иногда вращаясь на месте, а порой и кружась вокруг церемониального центра, создавая парящие в воздухе фонариками язычки красновато-рыжего пламени.

Они мерцали такими манящими и причудливыми искрами, заставляя Ассоль приблизиться. Девушка едва не протягивала руку, пытаясь понять, как же они так горят без всего, чуть поднимаясь и опускаясь, но не разлетаясь никуда с места, где их расставили, видимо, в неком важном порядке, формирующим при взгляде сверху какой-нибудь важный символ.

Но затем, опустив на мгновение взор, девушка заметила разводы и пятна на дощатой поверхности. Дождь, разумеется, многое смыл, но неровный, аморфный и асимметричный узор всё равно сохранялся даже поверх багрового покрытия. Будто здесь раз за разом разбрызгивали нечто алое. Капли оставались и на металлических стебельках лотоса, и тем более на почерневших танцующих фигурках уродливых духов огня со множеством рук, с раздвоенными языками, странными высокими причёсками и пучеглазыми лицами.

– Склонись перед могуществом богини Инари, милый паж, – коснулась Кьюби плеча Ассоль, бережно поставив девушку на левое, не болящее колено, чуть нагнув ей голову возле лотоса-алтаря.

Дочь друида не сопротивлялась, не желая ломать церемонию, но всё же была настороже. Глядела то на пятна, то на обуглившиеся силуэты, то на пляшущие тени жрицы, ведь чем больше становилось вокруг источников света, тем лучше было видно высотную площадку пагоды.

– Прими же эту жертву, Инари! – звонко воскликнула Кьюби, и тут в отражении железных, раскинувшихся зевом неистового чудовища лепестков Ассоль увидела, как блеснула боевая коса.

Она тут же развернулась, резко выставив подле своего горла припрятанную сковородку. Именно её ей за спину всучила Шанти, когда подошла и подтолкнула вперёд там, внизу. По изумлённому, растерянному на мгновение и озлобившемуся личику жрицы стало понятно, что к такому она явно не была готова.

Завертелось сражение, в котором девушка чёрной сковородой отбивалась от резких ударов блестящей серебристой косы разъярённой соперницы. Та и присаживалась, кружась вокруг своей оси, намереваясь задеть остриём по ногам, и била сверху наотмашь, словно клювом огромная хищная птица.

Когда же все эти попытки нападения оказались тщетны, замерев на месте, не касаясь вращающейся в воздухе косы, Кьюби взмахнула руками, обрушивая вниз огненным дождём все парящие до этого язычки пламени. Теперь Ассоль пришлось прикрываться дном сковородки ещё и от них, уворачиваясь телом, оказавшись на углу у заграждения высотой всего лишь с сапог. Пики узоров там доставали где-то до середины голени девушки, так что споткнуться и свалиться было проще простого: такой край стоящего человека удержать не способен.

Дочка друида оглянулась на жрицу, нагнулась, присев от полёта косы, но та не упала вниз, ускользая за пределы площадки храма огня, а, как бумеранг, вернулась к своей хозяйке по той траектории, заставив Ассоль вновь увернуться.

– Да прекрати ты уже! – с края площадки прорычала зеленовласая чародейка, спешно колдуя щит в виде черепашьего панциря.

– Милый паж тоже владеет магией? – удивлённо наклонила голову вбок Кьюби-но Йоко.

– Представь себе! – фыркнула девушка. – Тебя много ожидает сюрпризов, – метнула она вперёд зелёные чары, размножившиеся зелёными стеблями.

Однако все эти побеги легко вращающейся косой разрезала жрица, а снизу вызвать какие-то цепкие корни Ассоль не могла – вместо земли были доски, они же с соперницей располагались на пятом этаже высокого здания. Орудие Кьюби вмиг рассекло защитный панцирь напополам, заставляя перепуганную зеленовласую девушку метнуться к другому углу.

Ассоль вспомнила, что могла волей оживить уже обработанную древесину, как в таверне, когда ещё до Берна пыталась разобраться с задирой. На какое-то время такой силы бы хватило даже без подпитки из почвы, просто за счёт личной энергии. Коснулась досок, заставляя те пойти корнями, расходиться побегами, но чародейка метала, даже не касаясь косы, заставляла своё орудие вращаться в воздухе и срезать любой приблизившийся стебель.

– Может, возьмёшь в соперницы чародейку по уровню? – метнула ввысь несколько пламенных попугаев Лилу, от которых пришлось изрядно уворачиваться жрице, дав тем самым Ассоль время передохнуть.

В это время, как только падавшие огни зажгли сигнальный костёр, отпугнувший ярким светом и вспышкой огня кружащего над пагодой Чабсдера, к храму ринулся целый отряд других оборотней – тануки. Бурые полулюди-полусобаки, больше, правда, похожие на енотов, в дождевиках, вооружённые копьями, в том числе и метательными, с крупными колчанами, помимо мешочков с припасами за спиной, забегали они дружно на территорию.

– Этих ещё не хватало, – внизу, глядя на вражескую банду, достал саблю Берн.

– Какие пушистики! – воскликнула с улыбкой Лилу.

– На колбаски сейчас пустим пушистиков, прошу прощения за свой таскарский, – обернулся Вильгельм белым тигром с золотистым загривком, идущим густой полосой до середины спины.

– Нет-нет, так нельзя! – заявила гномочка, мечась взором по закипевшему сражению, как сходились с металлическим лязгом лезвие сабли и заострённые наконечники копий.

– Уйди от меня! – прорычала тем временем Ассоль наверху, отбиваясь от жрицы, обронив сковороду, но метнувшись по другую сторону хоровода идолов, ускользая от взмахов косы то влево, то вправо.

– Слава богине Инари! – поднимая копья, глядя ввысь, хором заявили тонкими голосками тануки.

– Слава Инари! – поддержала и Кьюби, принимая свой облик белой девятихвостой девы-лисицы, рыча и роняя слюну, встав в боевую стойку. – Богиня ждёт свою жертву!

– Не дождётся, – треснула её сзади по макушке сковородой забравшаяся за это время наверх Шанти.

Лилу тем временем внизу сплетала заклятье в форме гигантского огненного осьминога, щупальцами разбрасывавшего подбегавших тануки, стремясь тех припугнуть, может, даже обжечь, но не пускать в смертельно опасную схватку с рычащим тигром и ловко орудующим саблей рыжим усачом.

– У-у-у… лохматая дрянь! – держась за затылок, обернулась дева-лиса к женщине-кошке. – Предательница! – сверкнула Кьюби голубыми глазами. – Ты же одна из нас!

– Нет, я одна из них, душечка! – кивнула та на Ассоль. – Я её подруга, я из её компании, – бросила Шанти взор на творящуюся заварушку внизу.

Жестом руки жрица хотела было воспользоваться моментом и метнуть косу, но ту уже крепко ухватила Ассоль с серьёзным и даже суровым видом. Из плеч дочки друида полупрозрачными рыжеватыми силуэтами прорастали в разные стороны рычащие медвежьи головы – звериное заклятье, придававшие недюжинной силы.

– Думала, завела нас в ловушку? Но это мы устроили тебе западню! – бросила Шанти под ноги жрицы карту с изображением оборотня, ту самую, что вчера получила перед сном в раскладе при горящих свечах.

– Сударыня! Вы, конечно, прекрасны, но проучить вас по заднице не помешает! – заявил у спуска вниз Аргон, вдарив по струнам и создав волну, поразившую Кьюби до визга, так что та была вынуждена выпустить своё оружие из рук, оставив косу Ассоль.

– Обирали путников, заманивали сюда мужчин, прикинулись жрицей храма! – вертя сковороду, расхаживала вокруг жрицы недовольная Шанти. – Ни дать, ни взять! Возмутительно!

– Как ты узнала? – рявкнула та, всё потирая макушку.

– Кроме того, что ты сама явила себя моей подруге? Задолго до этого, душечка. Чужие вещи, сапоги, дождевики… Мужской перстень на вашем пальчике. Склады переполнены не монашеским одеянием, а тем, что ты снимала с таких, как мы. С ищущих ночлег. Кого ты соблазняла, высасывала все силы, а потом приводила сюда и приносила в жертву богине Инари на алтаре, а потом обгладывала до косточек. Вон сколько могил и захоронений. Прикинулась девушкой с портрета, только одного не учла. Родинка у тебя не с той стороны, душечка. Отзеркалила, а свериться с реальностью не судьба? Ах да, ты ещё совершала ритуал воды, чтобы вызвать непогоду, – ответила женщина-кошка. – И разрушенные комаину на входе. Кицунэ их не выносят.

– Лилу опознала водное колдовство на ливень, – процедила недовольно Ассоль. – Вы специально поутру делали ритуал, чтобы кто-то пришёл в поисках убежища, а сегодня с утра повторили, чтобы задержать нас до вечера, пока ваши тануки не подойдут! И хотели подать им сигнал!

– Мы видели следы, – пояснила Шанти. – Они поставляют вам рис, рыбу, ваш любимый тофу…

– А вы натравили на деревню хищных зверей! – скалясь, прорычала дочка друида.

– Какую деревню?! – отползла к горящему алтарю Кьюби. – Я обирала и убивала одиноких путников, да! Иногда целые компании друзей! Паломников, нищих, аристократов, Инари рада любой крови и любым жертвам! Все мы одинаковы под кимоно! Но я давным-давно не покидала территории храма и не нападала ни на какую деревню! – строго заявила она, глядя на рядом стоящих.

– Давай рассказывай, если хочешь жить, как здесь оказалась и кто стоит за нападением волков на Белунг тогда! – сурово проговорила цыганка.

– А не то ща как дам больно! – пригрозила Ассоль.

– Кисонька, а куда там нужно кицунэ стрельнуть, чтобы убить? В голову или в сердце? – сменив уже в руках гитару на лук, натягивал Аргон тетиву.

– Хватит! Ну, сжальтесь! Я признаю своё поражение… Не убивайте меня… Не знаю я, кто напал на Белунг! Я даже не слышала здесь ни о каком нападении! Никто из приходящих, кто жив и кто уже мёртв, ничего про нашествие каких-то зверей мне ничего не рассказывал! И мои тануки тут ни при чём! – воскликнула жрица, меняя облик на человеческий, только с белой кожей и чёрными узорами цветков и эдаких лепестков на лице в виде татуажа. – Мы – изгнанники, которые ищут приют. Люди много враждовали с нами, убивали почём зря просто за то, что мы на них не похожи, из-за звериной натуры. И мы тоже охотились в ответ, притворяясь на их земле, оборачиваясь, подкарауливая, соблазняя и убивая. Кто во что горазд.

– А забыть прошлое и жить в мире не пробовали? Не все люди такие злые! – заявила Ассоль. – То они, то вы друг друга задираете. Так это не кончится до полного истребления! Невозможно же жить в постоянной вражде!

– Пробовали и не раз, а потом снова теряли своих близких и бежали из сожжённых поселений. Люди не выносят тех, кто хоть чуточку на них не похож! – рявкнула жрица, скаля звериную пасть.

– В Империи Гростерн с давних пор живут представители разных рас, есть и гномы, и фелины… – проговорила дочка друида.

– Мало живёшь – мало знаешь. А я помню, как нас выселяли и ненавидели! – хмурилась Кьюби.

– Так бывали и те, кто избежал твоих когтей и зубов здесь? – полюбопытствовала Шанти. – Ты ведь сказала, что кто-то остался жив из приходящих сюда.

– Те, кто не остаются на ночлег, как бы я их не соблазняла. Старик один, странствующий поэт, флейтист в шляпе с пластиной на лице вместо глаза… – перечисляла Кьюби.

– Тот волчий пастух… – поглядела Ассоль к спуску вниз, где стоял Аргон, любивший всем раздавать прозвища.

– Волчий пастырь! – настаивал тот на своей версии прозвища, задрав с важным видом указательный палец.

– Думаешь, он замешан? – призадумалась Шанти.

– Что вам нужно теперь? Разоблачили меня, и что дальше? Всех нас перебьёте? Храм снова будет пустовать. Я нашла его, когда скиталась, здесь никого не было, кроме рыдающего одержимого каннуси. Верховный жрец зарубил до моего прихода дочь и всех остальных. Я вступила с ним в битву, отсекла хвост демону, который им управлял, и изгнала его. Мужчина скончался, я отнесла его на верхний алтарь, совершив молитву Инари. Начала заботиться о храме, связалась с другими перевёртышами, приняла облик погибшей женщины с гобелена и приводила тут всё в порядок! – фыркнула жрица.

– Пожирая заглядывающих путников с лапшою и тофу, – недобрым тоном дополнила цыганка.

– Их бы никто не хватился! Пропали и пропали, заблудились и заблудились! Пропащие душонки! – недовольно произнесла Кьюби.

– Жестокая убийца! – заявила, сильнее хмурясь, Ассоль, ринувшись вперёд.

– Погоди, – остановила её взмах косой Шанти. – Должны ли мы ей уподобляться?

– А кто отомстит за всех тех, кого она сожрала? – со слезами на глазах посмотрела на неё дочка друида.

– Клянусь лисьей богиней Инари, что больше не буду! – замотала головой Кьюби.

– Так это не работает! – фыркнула ей Ассоль. – Убить толпу и пообещать завязать, это как вообще?! И как мы можем поверить плутовке-лисице?!

– Ты же сама только что призывала забыть прошлое и попытаться мирно уживаться друг с другом? – поглядела в глаза дочке друида цыганка.

– Это всё ваши боги дурные! – хмыкнул Аргон. – Цапаетесь тут, а над вами в небесном астрале, небось, стоят эта Инари да Немезида, хихикают и меж собой спорят, делая ставки, кто кого. Мстящая девка с косой или лисья жрица! Вы – просто марионетки! Гномьи боги вот никогда так не делают. Ну, разве что Локи, хитрец-шельмец…

– Девка?! – скривилась жрица, глядя на дочку друида.

– Я же сказала: тебя ждёт много сюрпризов, – недобро сощурилась Ассоль.

– Ах ты!!! Так вот почему соблазнить тебя не получилось, столько потратила сил и энергии, даже облик свой контролировать почти не могла… – опешила Кьюби.

– Зато ловко метнулась лисицей на лестницу и спускалась, будто заспанная, как ни в чём ни бывало. Хороша актриса, в странствующий балаганчик такую б засунуть, – негодовала Ассоль.

– Так я там и была! В скитаниях своих примкнула к одному бродячему цирку. Надо мной подшучивали, издевались, чуть что просили хвосты показать, я сбежала искать себя и своё счастье… – отвела глаза жрица. – Повстречала таких же несчастных тануки из банды дорожных разбойников… Потом нашла этот храм.

– Хорошее «счастье» – обирать и пожирать путников! Вы – чудовище! – заявила зеленовласая девушка.

– Нет, я совсем не хотела, я просто озлобилась, это всё демоническое влияние, он посылал сны, искажённые воспоминания, нашёптывал всякое, а я пыталась оградить это чудесное место от демонического влияния! Не позволяла никому здесь селиться со мной… – разрыдалась Кьюби. – Противостоять этой агрессии тяжело, да ещё, живя одна, тоскуешь по ласке, по страсти, а потом звереешь и уже не контролируешь ни себя, ни инстинкты… Простите меня…

– Берн, как у вас там? – выглянула Шанти вниз с краю.

– Пошмалять в лобешник лохматым не нужно? – спросил Аргон.

– Вроде порядок, – держа саблю в одной руке, другой показал тот ей вверх большой палец, поглядывая то на пагоду ввысь, то на то, как огненный осьминой хлещет щупальцами, отгоняя вооружённых тануки. – Каждый заслуживает право на жизнь. Если сами не лезут, не нужно стрелять в них.

– Нет! Ёрисиро! Священное дерево сакаки! – метнулась к краю от алтаря Кьюби, протягивая руку вперёд, глядя, как из-за движения огненных щупалец вспыхнул извилистый ствол прямо у водоёма.

Было видно, как своей магической силой, одной ладонью всё ещё держась за ушиб на макушке, она пытается усмирить пламя, подчинить его силе своего колдовства и управлять. Однако едва огненные языки исчезали с ветвей или становились меньше, как вскоре разрастались вновь, занимая отданные позиции и даже пробираясь дальше.

– Прошу вас! Пожалуйста! Пощадите! Не сжигайте весь храм и священное Ёрисиро! – взмолилась жрица. – Я всё исправлю, я стану хорошей! У меня больше ничего нет, кроме этого храма! Прошу! Я всю себя, всю душу в это место вложила!

– Дьяволу ты душу свою продала, убивая людей! – хмыкнула дочка друида.

– Может, ей тоже демон велел? Если уж не дерево сжечь, так этот проклятый хвост! – заявил Аргон.

– Я не буду больше никого убивать! Обещаю! – роняя слёзы, тянула Кьюби руку к горящему древу.

– Ага, так мы и поверили, – пробубнила Ассоль.

– Нет, – повернулась к ней жрица, вытянув ладонь уже в направлении девушки, приблизив к коже и пальчики второй, ранее запрокинутой за голову руки, когтём нанося себе продольную рану. – Клянусь кровью кицунэ, кровью своей, что перестану убивать путников. Мои тануки примерят облик монахов и, может, тоже поселятся здесь… Мы будем хранить храм, это место, будем радушными к тем, кто его посещает. Никому отныне не причиним зла, – низко поклонилась она.

Было видно, что она не разыгрывает. Не притворяется, чтобы усыпить бдительность и напасть, не давит на жалость, пытаясь спасти свою шкуру. Раскаивалась ли жрица всерьёз? Понять было непросто. Но она и вправду явно была в панике из-за полыхающего ствола священного дерева, выглядела напуганной, сильно переживающей и готова была буквально на всё, лишь бы потушили пожар и не дали огню разрастись да пожрать всё вокруг.

– Вот что сила всемогущей сковородки творит! – крутанула ту в руках Шанти с довольным видом. – Ни дать, ни взять!

– А те, кто уже мертвы? Как это их воскресит?! – воскликнула дочка друида.

– Знаешь, все иногда заслуживают второй шанс… – произнесла ей цыганка.

– Нет! – сделала бровки домиком, глянув на неё, Ассоль. – Вот уж нет уж! Какой ещё второй шанс за всё это?! Вы что, шутите?! Вы спустите ей всё? Она меня хотела убить!

– Она много кого хотела убить и убила бы ещё, если б не мы, – хладнокровно проговорила цыганка.

– Это больше не повторится! В жертву Инари мы отныне будем сжигать курицу, рыбку, посадим здесь рис на территории… – в склонившейся позе, роняя капельки крови и слёзы, обещала Кьюби.

– Так не бывает же… Надо стражников привезти, дознавателей… – не соглашалась Ассоль.

– Тех, что схватили твоего отца? Мне казалось, твоё доверие к местным законам давно подорвано, – подметила Шанти. – А дело выслушивать должен, видимо, судья Грэй?