Не позволяй мне верить тебе

– Господи, милая, мне так жаль, – Кейт прижала меня к себе и заплакала.

– Я… я не знаю, кто это был. Я ничего не помню. Наркотик в крови отключил моё сознание, и моё тело не слушалось. Я поняла, что произошло, когда очнулась через несколько часов. Меня забрала Ана и несколько месяцев ухаживала за мной, пытаясь вернуть к жизни, в то время как я пыталась наложить на себя руки. Мои фотографии и видео были разосланы совету директоров, и, соответственно, Натали, убрав меня с пути, стала основным претендентом на пост, несмотря на желание моего отца. Со скандалом никто не хотел связываться.

– Тварь! Если я её увижу, то задушу собственными руками! – яростно прорычала Кейт.

– Становись в очередь, – истерично усмехаюсь я, но мне нужно закончить свой рассказ, чтобы больше к нему не возвращаться. —Ана не сразу приняла тот факт, что я хочу оставить ребёнка, зачатого при таких обстоятельствах, но я увидела в нём спасение. Он мой и только мой. Джорджи спас меня, я полюбила его с той самой секунды, когда врач сказал мне о беременности. Через месяц после того, как я узнала, я решила сбежать и начать сначала. Мне было слишком сложно оставаться в этом городе. Я взяла немного вещей, денег и поехала куда глаза глядят.

Немного помолчав, я дала Кейт время осознать всё, что я рассказала. После этого продолжила:

– Теперь ты знаешь всё, и я надеюсь, что это не заставит тебя отвернуться от меня. Я понимаю, что я не идеальна, но… – я остановилась, чувствуя, как тяжело мне дышать при мысли о том, что Кейт может отвернуться от меня из-за того, кто я есть.

– Что? Ты что несёшь? Почему я должна отвернуться? Ты ни в чём не виновата. Эти твари должны ответить за всё, что сделали. Мне так жаль, что тебе пришлось пройти через всё это. Спасибо, что доверила мне свою историю. Я люблю тебя очень сильно. – Кейт потянула меня к себе и обняла с такой силой, что воздух из моих лёгких вышел одним рывком.

– Я тоже люблю тебя, – ответила я подруге, крепко обняв её в ответ. – Можем теперь поехать за моим сыном?

Неожиданно Кейт рассмеялась, кивнула и отстранилась от меня. Мы продолжили путь, и на душе стало легче, будто с меня сняли тяжёлый груз. Кейт не выпускала мою руку, а я с благодарностью сжимала её в ответ.

– Могу я тебя попросить пойти на общую встречу в выходные? Теперь я понимаю, почему ты не любишь шумные мероприятия с большим количеством пьяных людей, но я уверена, что это отличный шанс познакомиться с коллективом и облегчить дальнейшую работу. Тебе нужно будет взаимодействовать с ними, и близкие знакомства помогут, когда меня не будет рядом, – рассуждала задумчиво вслух Кейт.

– Хорошо, раз ты просишь, я пойду, – согласилась я. Кейт мягко кивнула, освещая лицо своей белоснежной улыбкой. – Только мне нужно платье и подумать, с кем оставить Джорджи.

– Платье не проблема, у меня их много. Нужно позвонить Ане, я думаю, она не откажет и проведёт вечер с племянником, – предложила Кейт.

– Да, стоит попробовать, – согласилась я, обдумывая все варианты.

Остальная часть пути прошла в тишине. Каждая из нас думала о своём. Нам это было нужно, и я наконец чувствовала себя самой собой рядом с близкой подругой.

ГЛАВА 12 Разговор по душам

Выбрав сегодня белую тонкую блузку и юбку с небольшим разрезом, я посмотрела в зеркало и решила, что образ можно завершить туфлями на невысоком каблуке. Моё физическое состояние стало лучше, и внезапно появилось желание принарядиться – такое давно не приходило мне в голову. Помню, как в первые два года после случившегося я носила только мешковатые байки и бесформенные штаны. Тогда всё, чего я хотела, – не выделяться. Но это не всегда удавалось. Мужчины всё равно пытались заговорить со мной: в магазине, банке, везде, куда я выбиралась по необходимости, ведь я почти не выходила из дома. Я стала затворницей на долгий период времени.

Понадобилось немало времени, чтобы я смогла без истерики смотреть на своё отражение в зеркале. Каждый шаг давался с трудом. Не знаю, как бы я справилась, если бы не Джорджи. Ради него я старалась изо всех сил, шаг за шагом преодолевая себя, чтобы вернуться к нормальной жизни и подарить сыну всю любовь, которую он заслуживает. Даже несмотря на то, что в груди зияла огромная дыра, именно ради него я находила в себе силы двигаться вперёд.

Потом в моей жизни появился мужчина, ставший моим хорошим другом. Тим был первым, с кем я смогла находиться в одном пространстве и даже общаться. Постепенно он разрушил стену, которую я выстроила вокруг себя. Он был рядом в самые тяжёлые моменты, когда меня накрывали панические атаки, помогал с Джорджи, но никогда не давал повода его бояться. Хотя поначалу, я его не подпускала.

Спустя три года я начала носить одежду, подчёркивающую мою фигуру, и стала спокойнее реагировать на мужчин, которые пытались заговорить со мной. Я всё ещё не отвечала взаимностью, но больше не убегала в страхе, ловя панические атаки за углом супермаркета.

С Тимом мы сблизились настолько, что я почувствовала, как начинаю влюбляться. Я знала, что он чувствует то же самое, но этого было недостаточно. Моё тело словно каменело, стоило мне ощутить тепло его рук. Страх овладевал мной, пронизывая до костей. Каждый раз, когда в голове мелькала мысль: “Вот сейчас я смогу, вот сейчас подпущу его ближе”, паническая атака накрывала меня волной, и я снова отталкивала его.

Он терпеливо ждал, молчал, всё понимал. Но после того как я сказала, что уезжаю, то услышала боль в его голосе. Он не позволил себе раскрыться перед той, кто так и не смогла впустить его в своё сердце.

– Милый, пожалуйста, нам нужно поторопиться, – сказала я, быстро собирая портфельчик Джорджи и украдкой поглядывая на сына, который с задумчивым видом ковырялся в тарелке с кашей. – Тебе не понравилась каша?

– Я просто не хочу кушать, – твёрдо ответил Джорджи, нахмурив брови.

Я вздохнула, обдумывая, как можно было бы поднять ему настроение с самого утра.

– Может быть, тогда яблочко и злаковый батончик по пути? – предложила я с лёгкой улыбкой.

Он задумался на мгновение, затем кивнул с таким серьёзным видом, что я не смогла сдержать улыбку.

По дороге в садик Джорджи, оживлённый и без следа утренней хмурости, с восторгом делился рассказами о новых друзьях и о группе по рисованию, его радость казалась настолько заразительной, что я невольно улыбнулась. Он жевал яблоко, а глаза его сияли, когда он говорил о своих рисунках – сегодня он обязательно их заберёт и покажет мне. Я почувствовала тепло разливающуюся по всему телу от того, как сильно он увлечён своим новым хобби.

Я гордилась им. Моё сердце трепетало от радости, что его тянет к творчеству, что садик настолько хороший, что смог вдохновить моего маленького сына. Я понимала, что все мои усилия не были напрасны, и что каждый день, каждая мелочь, ради которой я так усердно работаю, – это для него. Я должна работать ещё больше, ещё усерднее, чтобы у Джорджи было всё, о чём он мечтает.

– Всё, дорогой, до вечера. Люблю тебя, – поцеловав Джорджи в макушку, я улыбнулась, провожая его взглядом. Он радостно шагал с маленьким портфельчиком в руке, весело махая мне на прощание.

– И я тебя, мам!

Сегодня поездка до офиса заняла меньше времени. Удивительно, но на дорогах оказалось совсем немного машин. Добравшись вовремя, я сразу села за компьютер, решив немного поработать перед выездом. Закончила всё за полчаса, отстранилась от монитора и устало потерла переносицу. Как бы мне ни нравилась моя работа, к концу недели усталость наваливается, словно снежный ком. Открыв глаза, я посмотрела на фото Джорджи, стоящее в рамке на моём столе. Его улыбка всегда будет моим стимулом, что бы ни случилось, какой бы тяжёлой ни казалась жизнь.

Взгляд невольно скользнул на другое фото – родителей. Ещё немного, и исполнится пять лет с того дня, как их не стало. Пять долгих лет. Я снова в этом городе, и на этот раз смогу поехать к их могилам в годовщину. Каждую год в этот день я чувствую себя ужасной дочерью, как будто подвела их. Слёзы, словно раскалённые угли, подступили к глазам и, не в силах больше сдерживаться, обожгли мои щёки, оставляя за собой жгучий след отчаяния.

Я до сих пор могу почувствовать тепло, которое наполняло меня, когда я возвращалась домой и видела, как мама с улыбкой выходит мне навстречу. Её объятия… такие тёплые, мягкие. Я тонула в них, чувствуя, что все проблемы, весь мир с его тяжестью, оставались где-то там, за порогом. Эти объятия были моим убежищем, моим надёжным щитом. Как же мне не хватает этого.

Стук в дверь неожиданно прервал мои мысли. Я торопливо смахнула слёзы, стараясь скрыть следы своей минутной слабости. Дверь приоткрылась, и на пороге появилась фигура в идеально сидящем коричневом костюме. Ворот рубашки был слегка расстёгнут, галстук отсутствовал, а на шее виднелась тонкая цепочка с маленьким кольцом. Я подняла глаза на гостя, пытаясь взять себя в руки.

– Доброе утро.

Майкл Бэдфорд вошёл в кабинет, его движения были уверенными, а улыбка – яркой и непринуждённой. Волосы, как всегда, небрежно спадали на лоб, а глаза блестели, будто он только что посмотрел на яркий солнечный свет. В руках он держал два стакана кофе, один из которых неспешно протянул мне.

– Доброе… Это мне? – удивлённо подняв глаза на стакан, спросила я.

– Да, для отличного начала дня, – его улыбка на мгновение теряет уверенность, становясь чуть мягче. – Всё в порядке? – Мистер Бэдфорд внимательно всматривается в моё лицо, явно замечая следы слёз.

– Спасибо за кофе, но не стоило, – стараюсь спокойно ответить, убрав волнение из голоса. – Со мной всё хорошо.

– Я загрузил вас слишком большим объёмом работы? – в его голосе сквозит напряжение, взгляд будто пронизывает меня насквозь, словно он пытается прочитать мои мысли. Лицо становится более сосредоточенным, губы складываются в тонкую линию, выделяя острые скулы.

– Нет, всё в порядке. Я люблю свою работу, – отвечаю, надеясь увести разговор от ненужных расспросов.

– Так что тогда? Что случилось? – его настойчивость заставляет меня напрячься. Лицо Мистера Бедфорда то выражает тревогу, то остывает до бесстрастного холода, словно он ведёт внутреннюю борьбу. – Вас кто-то обидел? – вдруг спрашивает он, и, словно сожалея о своих словах, закрывает глаза, явно мысленно ругая себя за этот вопрос.

– Я в порядке! – чуть резче, чем хотелось бы, произношу я, но сразу же стараюсь смягчить тон. – Это была минутная слабость. Мне жаль, что вы застали меня в таком состоянии. Я бы предпочла не объяснять это сейчас – не самое подходящее время и место. Если вас не затруднит, давайте закроем эту тему? – стараюсь как можно спокойнее объяснить, желая поскорее завершить разговор.

Мистер Бэдфорд коротко кивает, принимая мою просьбу, и больше не поднимает эту тему.

– Готовы? – спрашивает он после короткой паузы.

– Да, я доделала несколько моментов, которые мы обсуждали вчера. Можете взглянуть, – отвечаю, отодвигаясь на стуле, чтобы он мог подойти к монитору.

– Конечно, – Мистер Бэдфорд обходит стол и, не воспользовавшись предложенным местом, становится позади меня, прислонившись к спинке моего кресла. Он наклоняется ближе, чтобы рассмотреть детали макета, и я вновь ощущаю его приятный, едва уловимый аромат, который сразу привлекает моё внимание. Я не могла точно определить, какие ноты скрываются в этом аромате, но казалось, что это терпкий зелёный чай и мята. Хотя, впрочем, это не имело значения. Одно я знала точно: он пахнет просто потрясающе.

– Вот здесь, – говорит он, – очень даже здорово придумано. Я видел такой подход только у одного человека за всю свою жизнь.

Он заглядывает мне через плечо, улыбаясь, я вижу его отражение в мониторе. Но через долю секунды он резко отворачивается, возвращая взгляд на экран. На мгновение закрыв глаза и сделав глубокий вдох, на его лице появляется гримаса боли, а улыбка исчезает, оставляя его вновь холодным и отстранённым. Я тоже делаю еще один глубокий вдох, и его аромат – смесь духов, лосьона и его собственного запаха – создаёт невероятную гармонию. Я закрываю глаза, чтобы в полной мере насладиться этим запахом, который обволакивает меня и пробуждает внизу живота странные ощущения, которых я никогда не испытывала раньше.

От неожиданности я распахиваю глаза и пытаюсь сосредоточиться на эскизе, но его запах не оставляет меня в покое. Он заполняет пространство вокруг, заставляя меня чувствовать себя потерянной. Внезапно я ощущаю, как моё тело напрягается и начинает дрожать. Не в силах справиться с эмоциями, я резко встаю и оказываюсь лицом к лицу с ним.

В его глазах я вижу смущение и внутреннюю борьбу, но он не отступает, продолжая смотреть на меня. Его дыхание мягко касается моего лица, а взгляд беспокойно блуждает по моим чертам, словно в поисках ответов. По телу прокатывается волна мурашек, заставляя мышцы напрячься. Кажется, ещё немного, и я не смогу справиться с дрожью. Мой взгляд невольно задерживается на гладкой коже, а дыхание становится всё прерывистее.

Осознание происходящего накрывает внезапно, и я быстро отстраняюсь, отступая к окну. Нервно втягиваю воздух, моё тело дрожит, и я мну руки, стараясь скрыть своё состояние. Он остаётся стоять спиной ко мне, но я вижу, как его плечи вздымаются от глубоких вздохов.

– Я подожду вас у лифта. Собирайтесь, будем выезжать, – наконец произносит он, не оборачиваясь, и выходит из кабинета.

– Чёрт! – вырывается у меня, когда дверь за ним закрывается. Я резко выдыхаю, чувствуя, как сердце колотится. – Что это вообще было?!

Моё дыхание сбивается, эмоции накатывают, и я уже не понимаю, на что злюсь больше: на него, на себя, или на всю эту ситуацию. Я сжимаю челюсти и лихорадочно собираю вещи со стола, швыряя их в сумку, словно пытаюсь выплеснуть на них всё накопившееся раздражение.

У лифта меня ждёт Мистер Бедфорд. Его лицо бесстрастно, словно ничего не случилось. Он с серьёзным видом говорит по телефону, но по нахмуренным бровям видно, что разговор его явно раздражает. Чем ближе я подхожу, тем громче становятся обрывки фраз, которые успеваю уловить.

– Я ещё раз тебе говорю, мы не будем подписывать эту сделку. Эти поставщики ненадёжны. Мистер Ферид тщательно всё проверил и обнаружил множество несоответствий в договоре, не говоря уже о многочисленных долгах и сорванных сроках.

Его голос звучит остро и холодно, он с трудом сдерживает злость.

– Я не понимаю, почему ты так настаиваешь на этом. Это начинает выглядеть подозрительно, будто ты сам каким-то образом связан с этими схемами, Алек.

Он потирает лоб, словно стараясь унять головную боль, затем его взгляд останавливается на мне. Наши глаза встречаются, и его лицо моментально смягчается. Он делает глубокий вдох и заканчивает разговор резким тоном:

– Завтра обсудим.

Телефон исчезает в его кармане, а на лице вновь появляется привычная маска спокойствия, хотя в глазах всё ещё видны остатки раздражения, которое он едва успел скрыть. Дверь лифта открывается с громким звонком, и, пропуская меня вперёд, Мистер Бэдфорд заходит внутрь, молча нажимая на кнопку.

– Всё в порядке? – неожиданно даже для себя спрашиваю я, до конца не понимая, зачем вообще это сделала.

– Да! – коротко, почти резко, бросает он, но затем, будто осознав свою резкость, смягчается. Его голос становится спокойнее, теплее. – Семейные дела… Это всегда непросто.

– Понимаю, – отвечаю я, поджимая губы, чтобы не сказать что-то лишнее.

– Надеюсь, что нет, – вдруг добавляет он, его лицо напрягается, словно эти слова вырвались сами по себе, против его воли. – Такое врагу не пожелаешь, а уж вам тем более.

Я удивлённо моргаю, ощущая, как этот разговор заходит на опасную территорию, но мой язык, словно живущий собственной жизнью, продолжает говорить.

– Плохое случается, и, если судить по моему опыту, самые ужасные вещи происходят именно по вине семьи.

“Ого, вот это я разоткровенничалась,” – думаю я и сдержанно улыбаюсь.

Он ловит мой взгляд и, к моему удивлению, отвечает мне такой же короткой, но понимающей усмешкой, словно полностью согласен с каждым словом.

– Не могу не согласиться, – негромко замечает он, его глаза пробегают по моему лицу. – Могу спросить, что натворила ваша семья? – в его голосе звучит осторожность, а взгляд, хоть и украдкой, говорит о неподдельном интересе.

– Это очень долгая и совершенно неинтересная история, – произношу я максимально бесстрастно и, как только дверь лифта открывается, быстро выхожу. Однако его интерес лишь усилился, и похоже он не планирует так легко отпускать этот разговор.

– Мы не торопимся. Я правда хочу послушать, – его голос вдруг становится таким мягким, каким я его ещё никогда не слышала. От удивления я оборачиваюсь, и в этот момент он налетает на меня. Его рука мгновенно обхватывает мою талию, не давая мне упасть. Я чувствую, как его грудь поднимается от глубокого вздоха, и теплота его тела вместе с волной аромата окутывают меня. Мои ноги становятся ватными, и я ощущаю, как всё тело вдруг теряет поддержку. Дрожь пробегает по коже, и я едва сдерживаю панику.

Резким движением я вырываюсь из его объятий и отступаю на шаг.

– Вы в порядке? – испуганно смотрит он на меня, его глаза отражают мою панику, которая начинает постепенно отступать, как только я увеличиваю дистанцию. – Я не хотел вас напугать, – с нотками сожаления в голосе добавляет он.

– Я в порядке, – отвечаю я, чувствуя, как мой голос предательски дрожит.

– Хорошо, – сдержанно кивает он и жестом показывает мне идти вперёд, сразу же следуя за мной. Он делает вид, что не заметил моей паники, и за это я ему благодарна. Я стараюсь остановить хаотичные мысли в своей голове, пообещав себе вернуться к ним позже, когда буду наедине с собой.

У главного входа в здание нас ожидает припаркованный автомобиль с водителем. Мистер Бэдфорд открывает для меня дверь и терпеливо ждет, пока я сяду внутрь, затем обходя машину с другой стороны, садится рядом. Автомобиль сразу наполняется его ароматом, и я задерживаю дыхание, чтобы не погружаться в него снова.

– Нам ехать полтора часа. Какую музыку предпочитаете? – спрашивает водитель, глядя на меня в зеркало заднего вида.

– На ваш вкус, – смущенно отвечаю я, украдкой посмотрев на Мистера Бэдфорда.

– Я бы предпочёл тишину, если вы не возражаете, – отвечает он, пристально смотря на меня.

Я сдержанно киваю. Сейчас мне нужно побыть в тишине. Майкл, кажется, собирается что-то сказать, но потом снова замолкает, и я внезапно осознаю, что впервые в своих мыслях назвала его Майклом.

– Задавайте вопрос, – произношу вслух, достаточно уверенно, как будто всего минуту назад я не стояла, задыхаясь от паники, лишь от его близости.

– Вопрос? – в его глазах мелькает интерес.

– Вы явно хотите меня о чём-то спросить. Я это вижу, – пожимаю плечами, стараясь выглядеть невозмутимо.

– Вы проницательны, – хмыкает он, улыбаясь своей белоснежной улыбкой. В его глазах появляется искорка любопытства.

– Если я задам личный вопрос, вы ответите? – внимательно изучает мою реакцию, словно пытается проникнуть в мои мысли.

– Не могу дать ответ, пока не услышу сам вопрос, – на выдохе произношу я, чувствуя, как напряжение нарастает.

– Здраво, – кивает он. – Как погибли ваши родители? – без промедления задает вопрос.

От удивления я открываю рот, но сразу закрываю его, как рыба, выброшенная на берег.

– Почему вы решили, что их нет в живых? – спрашиваю я, не скрывая удивления.

– Ваш взгляд, – продолжает он, – всегда печальный и наполненный отчаянием, когда вы смотрите на фото родителей. Но стоит вам перевести взгляд на фото сына, и всё сразу меняется, – говорит он мягко. – В вашем взгляде появляется гордость и безграничное обожание.

– Вы следите за мной? – изумлённо спрашиваю я, не веря, что он мог заметить такие детали.

– Это сложно не делать, – отвечает он, и его лицо становится отрешённым, словно он прилагает все усилия, чтобы сдерживать свои эмоции.

Я только цокаю в ответ.

– Они погибли в автокатастрофе, – решаю сказать честно, чувствуя, как тяжесть воспоминаний снова обрушивается на меня.

– Мне жаль, – выдыхает он, и в его голосе звучит искреннее сочувствие.

– Это было давно, пять лет назад, – говорю я, переводя взгляд на окно. – Мне трудно говорить об этом, сколько бы времени ни прошло.

– Сколько бы времени ни прошло, – соглашается он, – это всё равно остаётся болью.

Я киваю в ответ, глубоко вздыхая.

– Моя мать погибла в автокатастрофе, когда мне было 23. По сей день это тяжело вспоминать, – неожиданно открывается он, и в голосе ощущается неподдельная боль.

– Мне жаль, – говорю я, поворачиваясь к нему и заглядывая в его голубые глаза, полные глубокой печали и грусти. – Я не знала, простите.

– Вы и не должны были знать. Тут не о чем извиняться, – отвечает он, вскидывая бровь, но в его голосе слышится нотка сожаления.

– А ваш отец? Он жив? – спрашиваю я, замечая, как его лицо искажается в гримасе отвращения. Разговор о его отце, кажется, вызывает у него сильное раздражение.

– Да, с ним всё в порядке, – коротко отвечает он, явно давая понять, что не хочет углубляться в эту тему. – Кроме родителей, есть ли у вас ещё родные? – неожиданно продолжает Мистер Бэдфорд, его тон остаётся настойчивым.

– Сестра и сын, – отвечаю я автоматически, чувствуя, как его интерес усиливается.

– Как его зовут? – спрашивает он, и его внимание сосредоточено на моем лице.

– Сына? – уточняю я, и он кивает. – Джорджи, – произношу его имя, и на моём лице появляется тёплая улыбка.

– Сколько ему лет? – продолжает он, не сводя с меня взгляда.

– Четыре, но ведёт себя так, словно ему 34. Такой важный! – улыбаюсь, вспоминая его манеры. В ответ на моё замечание Майкл смеётся, и его смех согревает атмосферу. Я осознаю, что снова назвала его в мыслях по имени, и понимаю, что нужно прекратить это.

– А его отец? – спрашивает он, не отрывая взгляда от меня. Его брови сходятся, оставляя глубокую складку, и кажется, что он замирает в ожидании ответа. Я стараюсь сохранять нейтральное выражение лица, хотя эта тема меня уже порядком утомила.

– Извините, но это вас не касается, – отвечаю без эмоций, хотя на самом деле слова произносятся почти автоматически. Я слишком часто сталкивалась с этим вопросом, чтобы сейчас теряться. В ответ на мой холодный ответ Майкл тяжело выдыхает, его раздражение становится очевидным, но я делаю вид, что мне всё равно. Откидываюсь на спинку сидения, прикрываю глаза, чтобы дать понять, что беседа завершена.

– Мы на месте, – голос водителя прерывает моё состояние полудремы. Мистер Бэдфорд выходит из машины, и я, не дав ему открыть мне дверь, быстро следую за ним. Мне не ясно, почему я так поступаю, но, увидев, как он качает головой, я чувствую маленькую победу. Как будто я устанавливаю правила игры, а не его властная натура.

Мистер Бэдфорд бросает на меня короткий взгляд, но ничего не говорит.

Нам навстречу выходит симпатичный светловолосый парень в простой майке и джинсах. Его глаза сияют, когда он видит нас, а широкая улыбка открывает ряд белоснежных зубов. Лицо молодого человека покрыто лёгким загаром и усыпано бесчисленными веснушками, придавая ему обаяния и непосредственности.

Он быстро подходит к Мистеру Бэдфорду, пожимает руку и обнимает его. В этот момент мой взгляд падает на его плечо, где виднеется массивная татуировка. Она начинается с предплечья, переплетая линии огня и колючие ветви лозы, и уходит под майку, скрывая основную часть рисунка. На мгновение мне кажется, что среди этих сложных узоров я различаю очертания букв, которые под определённым углом складываются в имя: “Майкл”. Я расширяю глаза и несколько секунд не могу отвести взгляд.

– Привет, как доехали? – спрашивает парень.

– Всё хорошо, – отвечает Мистер Бэдфорд, улыбаясь своему другу.

– Кто это с тобой? – парень бесцеремонно скользнул взглядом по мне, оценивая с ног до головы, словно я товар на витрине.

– Теодор, знакомься, это Мисс Эванс. Она дизайнер, чья идея понравилась тебе больше всего. В дальнейшем она будет курировать твой проект, – Мистер Бэдфорд и заказчик уставились на меня, ожидая реакции.

– Добрый день, приятно познакомиться. Можно просто Адель, – говорю я, немного растерявшись, но всё же протягиваю руку.

– Ого, такая красотка, да еще и талант! Будем знакомы, – Теодор улыбнулся во все свои белоснежные зубы, сжимая мою руку чуть дольше, чем следовало. Его самоуверенное подмигивание заставило меня нервно отдернуть руку, словно от удара током.

– Ну что, пошли все вместе в дом? Мне уже не терпится поскорее начать! – Теодор потер руки и похлопал Мистера Бэдфорда по плечу, явно полный энтузиазма.

Все вместе двинулись в сторону дома. Теодор что-то оживленно рассказывал Мистеру Бэдфорду, тот улыбался, поддакивая, а я шагала чуть позади, мысленно проклиная себя за то, что выбрала эти туфли. Каждая ступенька казалась испытанием.