Не позволяй мне верить тебе

– Адель, ну как вам дом? – Теодор вдруг остановился и, разведя руками, закружился в центре просторного помещения, словно ребенок, оказавшийся в огромной игровой комнате.

– Великолепный. Но будет ещё лучше, когда мы закончим, – сказала я, чувствуя на себе одобрительный взгляд Мистера Бэдфорда.

– Не сомневаюсь! Я знаю, что ваша компания обычно не берется за такие маленькие проекты, но я просто не мог доверить это никому другому. Этот дом для меня слишком важен, а так же второй проект, дом моих родителей, – Теодор посмотрел на Мистера Бэдфорда с искренностью в глазах, а его улыбка стала теплее.

– Всё в порядке, – ответил он. – Это приятное разнообразие для нас.

Его улыбка осветила лицо, и я на мгновение застыла, поймав себя на том, что просто пялюсь на своего начальника. Встряхнув головой, я пришла в себя и, быстро оглядевшись, постаралась сосредоточиться на деле. Открыв планшет с чертежами и запустив визуализацию, я заняла стол, оставленный рабочими. Начала объяснять Теодору свои идеи, показывая изображения, которые я заранее подготовила. Я активно жестикулировала, перемещаясь от одной стены к другой.

Мистер Бэдфорд не спускал с нас глаз. Я ощущала его внимательный взгляд, но старалась сосредоточиться на работе. Всё должно было быть идеально.

Телефонный звонок заставил Мистера Бедфорда временно отойти, дабы не мешать моему представлению. Он вежливо улыбнулся, извинился и, с сосредоточенным видом поднеся телефон к уху, покинул дом.

Я сделала короткую паузу, набираясь сил, прежде чем продолжить разговор с Теодором.

– Это прекрасно. Я уже не могу дождаться, когда всё будет готово и я смогу здесь жить. Этот дом – моя мечта, – сказал он, подходя ко мне так близко, что я почувствовала его дыхание. Сердце забилось сильнее, а паника начала разливаться по венам, заполняя каждую клетку. Я быстро отступила, пытаясь восстановить дыхание, и продолжила ходить по помещению, увлекая его за собой.

– Да, понимаю. Это замечательно – иметь своё место, где можно расслабиться и ни о чём не думать, – сказала я, держа его на расстоянии.

– Абсолютно с вами согласен, – ответил он, снова подходя ближе, в его голосе проскользнуло что-то настораживающее. – Единственное, чего не хватает этому дому, так это женщины, – его голос стал ниже, и каждый шаг приближал его ко мне.

Паника усилилась, охватывая разум, но я подавила её и, стараясь сохранить самообладание, быстрым шагом направилась в следующее помещение. Внутренний инстинкт твердил, что нужно уйти как можно дальше.

Я зашла в будущую ванную комнату, стараясь сфокусироваться на чертежах. Теодор не отставал, его присутствие ощущалось почти физически. Подойдя к окну, я указала на чертёж и начала объяснять, что ванная комната будет расположена именно здесь, пытаясь держать разговор исключительно в рабочем русле.

– Эту прекрасную возможность, как окно в ванной, нельзя игнорировать, особенно с таким видом! – с энтузиазмом добавила я. – Представьте себе, как это расслабляюще: лежать в ванне и смотреть на этот успокаивающий лесной пейзаж. В любое время года! – чуть ли не воскликнула я, чувствуя, как вдохновение переполняет меня. Я всегда мечтала о такой ванной комнате, где вид за окном становится частью интерьера.

– Абсолютно с вами согласен, – раздался голос Теодора, и прежде чем я успела осознать, он подошёл ко мне вплотную. – Было бы ещё лучше, если бы в такой ванной лежала прекрасная женщина, – сказал он с ухмылкой. Теодор подошел настолько близко, что я почувствовала его дыхание, которое касалось моих волос. Моё тело застыло, словно окаменело, а дыхание сбилось, будто кто-то перекрыл мне доступ к воздуху. Паника подступала с каждой секундой, когда его рука, скользнув по моей талии, прижала меня сильнее к его торсу, а вторая рука легко прошлась по моим волосам. Я оказалась зажата между окном и этим человеком, который позволял себе лишнее, нагло вторгаясь в моё пространство.

– Убери от меня свои руки, придурок! – закричала я, разъярённая, словно бык на арене. Мой голос дрожал от нахлынувших эмоций, а дыхание стало частым и рваным. Внутри меня поднималась волна ярости и страха, которую я с трудом сдерживала. Теодор, вскинув руки, отступил назад, словно не ожидал такой реакции, и в его глазах было выражение, как будто не он нахально пересёк черту, а я слишком бурно отреагировала.

В этот момент в дверном проёме появился Мистер Бэдфорд. Его лицо выражало панику и смятение, он метался взглядом между мной и своим другом, не понимая, что происходит, но явно осознавая, что ситуация вышла из-под контроля.

– Что здесь происходит? – голос Мистера Бэдфорда звучал напряжённо, и он сделал шаг ко мне, но, не дойдя, замер.

– Да ничего особенного, я просто неверно понял намёки, – ухмыльнулся Теодор, устремив на меня наглый взгляд.

– Намёки? – моё сердце забилось быстрее, ярость стремительно поднималась в груди. – Вы, невероятный наглец! Если для вас это нормально, то для меня – нет! Вам никогда не приходило в голову, что стоит включать мозги и использовать их, прежде чем что-то делать? Просто болван! – я выпалила всё на одном дыхании, не сумев сдержать гнев, и Теодор замер в ступоре, округлив глаза и беспомощно открывая и закрывая рот.

Мне было всё равно, даже если это означало потерю проекта – я не собиралась терпеть подобное. Срываясь с места, я выбежала из дома и, не оглядываясь, побежала, куда глаза глядят. В голове царил хаос, а ноги сами несли меня вперёд, как будто тело двигалось на автомате. Каблуки то и дело цеплялись за неровности, заставляя меня спотыкаться, но я не останавливалась. Мне нужно было сбежать – от этого дома, от случившегося, от мыслей.

– Чёртовы каблуки! – яростно выкрикнула я в пустоту. Добежав до обрыва, замерла, не дойдя до края. Холодный ветер обжигал лицо, и, как только я остановилась, все чувства, что до этого были подавлены, накатили вновь. Страх, беспомощность, отчаяние – они снова захватили меня. Казалось, что я никогда не смогу быть по-настоящему защищённой. Это чувство уязвимости разрывало меня на части. И если я не в силах защитить себя, как смогу защитить своего сына? Эта мысль тянула вниз, словно камень на душе, и каждая капля страха превращалась в вопрос без ответа.

Дыхание постепенно восстанавливалось, но с губ сорвался истерический смех, смешанный с горькими слезами, которые покатились по щекам. Я так отчаянно хотела почувствовать, что меня кто-то может защитить, как когда-то это делал папа. Если бы он был здесь, он бы не позволил всему этому случиться. Он всегда оберегал меня, до той самой ночи.

Тихие, аккуратные шаги заставили меня обернуться.

– Не пугайтесь, пожалуйста! Это я, – робко сказал Мистер Бэдфорд, осторожно приближаясь ко мне. – Вы в порядке? – в его глазах я увидела тревогу, и прежде чем успела ответить, он остановился на небольшом расстоянии и продолжил. – Мне действительно жаль, что он так поступил. Он не имел права даже приближаться к вам, – его взгляд выражал искреннее раскаяние, словно именно он перешёл черту, а не его друг.

– Я в порядке, – ответила я, внимательно наблюдая за ним.

– Понимаю, мои слова могут показаться вам неуместными в данный момент. Однако, мне кажется, я должна попытаться объяснить. Когда я потерял мать, я тяжело переживал этот момент и, честно говоря, оказался на грани. Тогда я и встретил Теодора. Он был в таком же разбитом состоянии, как и я. Его жена ушла от него к его старшему брату, и это сломало его. Он очень её любил и потерял всякое доверие к женщинам и, в целом, к людям. Мы оба переживали сильную боль, которая постепенно превратила нас в тех, кого хороший психолог бы назвал “гедонистами-бесстыдниками”. Мы полностью утратили чувство стыда, считая, что нам больше нечего терять. Мы жили на грани, не задумываясь о последствиях: спали с кем попало, пили без остановки, практически не ели, курили и употребляли вещи, которые точно не стоило бы. И, конечно, стыда не было вовсе. Правда, иногда чувствовали одиночество, но не так сильно, чтобы заставить себя измениться. Казалось, что рядом есть соратник, который будто бы понимает тебя лучше всех, но на самом деле мы просто отражали друг друга. Его отношение к женщинам это, конечно, не оправдывает. Я лишь хочу дать вам понять, что он сломленный человек, у которого внутри пустота. Мы несколько лет прожигали наши жизни в этой безысходности и ярости. Мне удалось остановиться и не потерять себя, а ему – нет. Я просто хочу, чтобы вы знали, что заслуживаете лучшего отношения. Всё, что произошло, – это полностью его вина.

Мистер Бэдфорд сделал ещё шаг вперёд и замолчал. По моему телу пробежала дрожь, и я не была уверена, вызвана ли она холодным ветром или его откровением.

– Вам холодно? – медленно снимая пиджак, он застыл, протягивая его мне, словно не решаясь подойти еще ближе, чтобы не спугнуть меня, как дикого зверя.

– Я в порядке, не стоит, – покачала я головой в ответ на его предложение. – Спасибо, что поделились, эти слова не были пропущены мимо ушей, – я сочувственно посмотрела ему в глаза. Я на собственном опыте узнала, что значит быть сломленным.

– Я бы хотел иначе все исправить, – произнес он виновато, не отрывая взгляда от меня.

– Это не ваша вина, просто такое случается в нашем мире, – пожав плечами, ответила я, и в этот момент капля дождя упала мне на щеку. – Начинается дождь, нужно возвращаться. Надеюсь, все, что я наговорила, не принесет вам проблем. Я не стану извиняться перед ним, но вам я не хотела причинить неудобства, – добавила я, подходя ближе к нему.

– Об этом точно не стоит беспокоиться, вы были полностью правы, – с искренней улыбкой произнес Мистер Бэдфорд, наблюдая за мной.

– Ещё бы! – рассмеялась я, вспомнив, с каким пылом тогда высказалась. Мистер Бэдфорд моментально подхватил мой смех и согласно кивнул.

Мы направились обратно к машине, но внезапно дождь хлынул, словно из ведра. Вода, разрывая небо, лилась с такой силой, что я мгновенно промокла до нитки. Я старалась двигаться быстрее, пробираясь по лужам, несмотря на промокшие ноги, которые скользили по мелким камням. Холодные капли дождевой воды, стремительно стекающие по телу и одежде, заставляли меня вздрагивать, покрывая кожу мурашками. Дом был уже совсем близко, и я ощущала, как холод проникает в каждую клеточку, как руки и ноги становятся ледяными.

Дойдя до крыльца, я наконец укрылась под крышей. Мистер Бэдфорд последовал за мной, промокший так же, как и я. Я задрожала – мокрая рубашка прилипла к телу, а порывы ветра лишь усиливали холод, добавляя еще больше дискомфорта.

Он бросил на меня быстрый взгляд и, не раздумывая, снова снял свой пиджак, несмотря на то, что и сам был насквозь мокрый.

– Вам, наверное, стоит надеть пиджак, – аккуратно предложил он, слегка смутившись, и снова посмотрел на меня.

– Не стоит, я потерплю, – попыталась я снова отмахнуться, хотя меня уже била дрожь.

– Дело в том, что дождь… – он замялся, подбирая слова. – Намочил вашу одежду и… – его голос стих, и он смущенно замолчал, не зная, как продолжить.

Я взглянула на него с недоумением, но затем опустила глаза на свою рубашку. Белая блузка, насквозь мокрая, прилипла к телу и стала почти прозрачной, обнажая всё, что находилось под ней.

– О боже мой! – я резко прикрыла себя руками, почувствовав, как щеки вспыхнули. Молча, я лишь слегка кивнула на пиджак, который он продолжал держать в руках.

Мистер Бэдфорд подошел ближе и аккуратно накинул его на мои плечи.

– Он мокрый, может быть сразу не очень приятно, – мягко произнес он. Его дыхание обожгло мои щеки, оставляя ощущение тепла. Я подняла голову и встретила его встревоженный взгляд. В этот момент моё тело не содрогнулось от страха, хотя он был так близко. Вместо этого внутри что-то встрепенулось. Мы стояли лицом к лицу, буквально в паре сантиметров друг от друга. Я слышала его ускоренное дыхание, и, хотя это было так близко, я не чувствовала потребности отодвинуться.

Мокрые волосы беспорядочно спадали на лоб. Капли дождя текли по его щекам и медленно скользили по губам. Я продолжала смотреть ему в глаза, не отводя взгляда, желая остановить этот момент. Аромат его тела окутал меня, и мир вокруг словно расплылся. Мы стояли так близко, что я знала – еще немного, и он станет ещё ближе.

Я застыла, но это был не страх. Его взгляд метался по моему лицу, задерживаясь на губах всё дольше, заставляя кровь приливать к щекам. Я видела, как его светло-голубые глаза постепенно затягивает дымкой, превращая их в насыщенный синий – точно как грозовое небо над нами. Он не прикасался ко мне, но я чувствовала его присутствие так остро, будто каждый дюйм моего тела был окружён им. Лёгкие сжались, желудок скрутило в тугой узел, а сердце, казалось, вот-вот вырвется из груди. Мы стояли настолько близко, что, казалось, воздух между нами вибрировал.

– Майкл, ты здесь! Я уже начал переживать! – резко раздался голос Теодора, когда он открыл дверь и вышел на веранду.

Я тут же отстранилась от Майкла и уставилась на землю под ногами, чувствуя, как щеки пылают, будто обожжённые.

– Да, – едва сдерживая раздражение, рыкнул Майкл, отступая на шаг назад.

Повисло неловкое молчание.

– Адель, я должен извиниться, – неожиданно для меня прервал затянувшуюся паузу Теодор. – Я повёл себя неправильно, и мне нет оправдания. Надеюсь, вы найдёте в себе силы простить меня и продолжите работу над моими проектами. Обещаю, такое больше не повторится.

Я не знала, что ответить. Мой взгляд на мгновение метнулся к Мистеру Бедфорду, который только слегка пожал плечами, давая понять, что решение полностью за мной. Это заставило меня почувствовать себя немного легче, ведь, несмотря на важность проекта, он не давил на меня. Собравшись с мыслями, я посмотрела на Теодора и кивнула в знак согласия. Его тело сразу расслабилось, и он с явным облегчением заулыбался.

– Думаю, нам пора в машину. На сегодня хватит, – сказал мистер Бедфорд, его взгляд мягко упал на меня. Он жестом подозвал водителя с зонтом и предложил мне идти вперёд. Сам он попрощался с Теодором и последовал за нами.

Оставшийся день в офисе пролетел незаметно. Усталость постепенно накатывала, но, несмотря на это, я чувствовала странное облегчение – неделя наконец подходила к концу. Впереди были выходные, и я осознавала, что пережила эти сумасшедшие дни, несмотря на все их сложности.

Вспомнив об обещании Кейт, я набрала Ану, чтобы обсудить завтрашний вечер. Мы почти сразу договорились, что она заберёт Джорджи к себе. Я не любила оставлять сына даже на несколько часов, но с Аной всё было иначе. Она не просто моя сестра – ей я могла доверять так, как никому другому.

ГЛАВА 13 Осколки прошлого

Джорджи открыл глаза, его взгляд сразу начал искать меня. Я всегда замирала в эти мгновения, наблюдая за ним, когда он только просыпается – таким спокойным, безмятежным, словно ни одна забота не касалась его маленького мира. И вот, встретив мой взгляд, его личико озарилось самой нежной и искренней улыбкой, от которой у меня замирало сердце.

– Доброе утро, – ответила я, улыбнувшись ему в ответ.

Быстро выбравшись из кроватки, Джорджи одним ловким прыжком оказался в моих объятиях, свернувшись уютным клубочком.

– Доброе утро, мамочка, – замурлыкал он, уткнувшись в меня. – Я так рад, что сегодня мы с тобой дома и не нужно идти в садик, – добавил он, прижавшись ко мне ещё сильнее.

– Я тоже очень рада, что могу лежать и обнимать своего любимого сына, – прошептала я, прижимая его к себе. – Что хочешь на завтрак? Я приготовлю всё, что пожелаешь, – спросила я, поцеловав его в макушку.

– Ммм, я хочу панкейки, можно? – Джорджи, подняв голову, посмотрел на меня с такой непосредственной наивностью, что у меня не было сил отказать.

– Конечно, почему бы и нет. С малиновым джемом и бананом? – мягко провела рукой по его волосам, такие моменты дарили мне ощущение настоящего, искреннего счастья.

– Дааа! – Джорджи радостно заёрзал.

– Уже проголодался? – я продолжала нежно гладить его волосы.

– Мг! – промычал он, уткнувшись мне в грудь. – Но можно ещё чуть-чуть так полежать? – его голос звучал почти шёпотом, с детской робостью, как будто он не был уверен, что имеет право на это.

– А я тебя никуда и не собиралась отпускать! – со смехом ответила я, сильнее прижимая сына к себе и слегка щекоча его за бочок. Джорджи рассмеялся вместе со мной, в унисон.

Позже, после завтрака, Кейт ворвалась в мою комнату, с сияющей улыбкой, держа в руках несколько платьев.

– Вот эти два тебе точно подойдут! – она светилась от радости, словно подбирала платье для себя. – Это я даже ни разу не надевала! Купила, думая, что похудею и тогда буду носить. Но, увы, так и не случилось, и теперь оно мне мало.

– Зачем тебе худеть? – я посмотрела на неё. – У тебя потрясающая фигура, – я говорила это с полной искренностью, и Кейт на мгновение смутилась, как будто не знала, как принять этот комплимент.

– Мг, – промычала она, не слушая меня, ведь уже мысленно подбирала босоножки к платью. – Меряй вот это, – бросила она на кровать серебристое платье с черными вставками, бирка всё ещё висела на нём.

– Хорошо. Дай мне минутку, – сказала я, натягивая платье. Оно село идеально, как будто было сшито специально для меня… но когда мои глаза остановились на вырезе, я замерла. Он был слишком откровенным, слишком вызывающим. – Я не могу это надеть, это слишком! – воскликнула я. В тот же момент в дверях появилась Кейт.

– Ты что, серьёзно?! – её глаза загорелись. – Боже, оно сидит на тебе просто идеально! Да ты только посмотри на себя! – она подбежала ко мне, оглядывая с головы до ног. – Какая же ты красивая! Оно будто сшито специально для тебя! Всё, решено, ничего другого даже не меряй! – Кейт вытаращила глаза, словно не веря, что я могу отказаться.

Я нерешительно посмотрела на своё отражение, пытаясь скрыть смущение от такого откровенного наряда.

– Нет! – я покачала головой. – Этот вырез слишком откровенный, я такое не ношу.

Я начала стягивать платье с себя, но Кейт рывком меня остановила.

– Какой вырез? Ты серьёзно? Это самый скромный вырез, который ты увидишь на вечеринке сегодня! – быстро выпалила она, не давая мне снять платье. – Все девицы будут в своих самых лучших и, поверь, отнюдь не скромных нарядах. Те тряпки, что будут едва прикрывать их тела, и платьем-то назвать сложно, а твоё – по сравнению с ними – будет казаться балахоном монашки! – Кейт тараторила так быстро, что я не успевала возразить.

Она на мгновение замолчала, затем с искренним восхищением добавила:

– А вот эти босоножки будут просто шикарны! Как же это красиво… – она нежно провела рукой по моим волосам и с улыбкой заглянула мне в глаза. – Можно я уложу тебе волосы?

– Просто прямые не подойдут?

– Подойдут, – Кейт задумчиво прищурилась, оглядывая босоножки. – Но я придам им более вечерний вид, чтобы они гармонично сочетались с нарядом.

– Кейт, правда, спасибо за всё, но этот вырез… – я всё ещё чувствовала себя неуверенно, прижимая руки к себе, как будто пытаясь спрятаться в собственном теле. – Я боюсь, что это слишком для меня.

Кейт вздохнула и, серьёзно глядя мне в глаза, произнесла:

– Возможно, это станет для тебя неожиданностью, но ты выглядишь просто невероятно. Твоя природная красота и красота твоего тела – это то, чему многие завидуют и никогда не смогут заполучить. А ты всё это прячешь. Молодость не вечна, знаешь ли, всё быстро заканчивается: грудь обвисает, кожа становится дряблой. Пользуйся тем, что тебе дала природа, и самое главное – гордись этим. Если в прошлом с тобой случилось что-то плохое, это не значит, что ты не должна наслаждаться тем, что у тебя есть сейчас, – она провела рукой вдоль моего корпуса, и её взгляд был абсолютно серьёзным.

Я не смогла удержаться и рассмеялась:

– Ты этот монолог готовила заранее? – улыбаясь посмотрела я на подругу.

– Нууу, почти, – засмеялась Кейт. – Мои усилия не были напрасны? – она подняла брови в ожидании. Я тяжело вздохнула, кивая, и посмотрела на себя в зеркало. Сложно было отрицать, что платье сидело на мне действительно хорошо. Я давно не видела себя такой. В студенческие годы, на важных мероприятиях с родителями, я носила платья… не такие, конечно, но тоже элегантные. Особенно когда приходилось присутствовать на аукционах.

После смерти родителей и всего, что случилось потом, я надела вечернее платье лишь однажды – на неудачное свидание. Этот вечер остался в моей памяти как одно из самых неприятных воспоминаний. Чувство уязвимости и незащищенности моментально расковыряли все мои, казалось бы, залеченные раны. Мужчина оказался лжецом, как и многие. Дать ему шанс, на который я решалась три долгих года, было ошибкой. Я поняла, что никто не заслуживает этого шанса. Вокруг меня – лишь ложь и предательство.

Перед глазами замелькали воспоминания о знакомстве с Филом. Он долго ухаживал за мной. Джорджи тогда было чуть больше двух лет. Я старалась не замечать его попыток завоевать моё внимание, но с каждым месяцем становилось всё труднее. Он был привлекателен, заботлив и, самое главное, хорошо относился к Джорджи. Он задаривал меня цветами, подарками, был внимателен до мелочей.

Когда я наконец согласилась на первое свидание, надела красивое, недавно купленное платье – не очень дорогое, но элегантное. Я искренне верила, что это шанс начать всё заново с мужчиной. Хотя, если быть честной, это скорее был шанс для самой себя, потому что я больше не могла игнорировать его упорные ухаживания, продолжающиеся уже три месяца, несмотря на моё холодное поведение. Я решила, что стоит хотя бы сходить на свидание, а дальше уже будет видно. Я не могу сказать, что меня безумно к нему тянуло, но я думала, что чувства могут разгореться со временем. Любое сердце можно растопить, так мне казалось тогда.

Я вызвала няню, даже накрасила глаза и губы, ощущая волнение, которое давно не испытывала.

Фил выглядел счастливым, весь вечер кружил вокруг меня, стараясь создать идеальную атмосферу. Ужин был восхитительным, ресторан – роскошным, и Фил пригласил меня на танец. Сначала мы держали дистанцию, но через несколько мгновений я сдалась и позволила ему приблизиться. Я старалась подавить панику, которая внутри то и дело рвалась наружу, заставляя меня дрожать. Фил наклонился, пытаясь меня поцеловать, но, почти инстинктивно, я увернулась. Он, как настоящий джентльмен, сделал вид, что ничего не произошло, и спокойно вернул меня за стол.

Весь вечер он с искренним интересом расспрашивал обо мне, о моей семье, терпеливо слушал и казалось, что всё идёт великолепно. Но когда его телефон зазвонил, Фил извинился, сказав, что это срочный вопрос по работе, и удалился.

Оставшись одна, я погрузилась в свои мысли, пытаясь осмыслить всё происходящее. Несколько минут спустя я решила освежиться и отправилась в дамскую комнату. Отыскав указатель, я зашла в длинный, слегка освещённый коридор. И тогда я увидела Фила. Я сначала не узнала его со спины, но, приближаясь, услышала знакомый голос и разглядела его темные волосы. Я не собиралась его беспокоить… пока не услышала обрывки его разговора:

«…мне так не кажется, если честно. Да, она собирается оставаться здесь, про компанию даже не думает. Кажется, она вообще уже забыла про тебя и ни на что не претендует. Думаю, тебе не о чем беспокоиться. Да и мы, скорее всего, сегодня сблизимся, и тогда у меня будет постоянный поток информации. Хотя, честно говоря, я не вижу в этом смысла. Но ты заказчик, тебе решать.»

Я застыла. Мои ноги приросли к полу, дыхание стало прерывистым, и я не могла поверить в то, что только что услышала. Это был не просто удар, это был очередной предательский нож в спину.

Быстро придя в себя, я резко развернулась на каблуках и, словно обезумев, выбежала из ресторана. Прохладный ночной ветер ударил в лицо, пробирая до костей, но он не мог заглушить то страшное, всепоглощающее чувство одиночества, которое мгновенно накрыло меня. Я ощущала, будто вокруг не осталось ни одного живого человека. Хотелось смыть с себя эту грязь – предательство, ложь. Как же я могла снова поверить, открыть своё сердце, а в итоге стать заложницей чужой жестокости и обмана?

Почему моя сводная сестра не может оставить меня в покое? Я уехала больше трёх лет назад, старалась забыть о ней, но она снова ворвалась в мою жизнь – и снова с подлостью.

Я поняла, что должна позвонить ей и поговорить. Я не могла позволить ей продолжать разрушать мою жизнь. Но что ещё важнее – я не позволю ей коснуться жизни моего сына. Никогда.

Я отошла за угол ресторана, прячась в тени, чтобы случайно не столкнуться с Филом. Сердце стучало так громко, что казалось, будто его слышат все вокруг. Дрожащими руками я достала телефон и начала набирать по памяти номер того человека, чьё имя даже произносить вслух не хотелось. Мой палец замер на кнопке вызова, прежде чем я, собрав всю свою ненависть, нажала на неё. Гудки звучали, как будто через оглушающий шум – медленно, тянущиеся словно вечность.