Наемницы дьявола

‒ Поняла, где?

‒ Вроде того, ‒ ответила я Ширре и вытянула оголенные две руки перед собой.

Все обхватили их обеими руками, кроме Ширры, которая держалась еле-еле одной рукой. Но та, посмотрев на хитрую улыбку Амбрэллы, в последний момент ухватилась еще и второй рукой. Я сделала переброс всех четверых где-то за пятнадцать минут, что было очень быстро, потому что теперь мы оказались в другой стране.

Перемещения в пространстве ‒ в моем случае это всегда было похоже на карусель, обычно потом все блевали с непривычки или валились с ног, кроме Альямса, ну и понятное дело меня. Дьявол говорит, что я не виновата в том, что магия так быстро работает, и считает это большим плюсом.

По прибытию наемницы несмело отцепились от меня. Их ноги повело в сторону так, будто собирались отцепиться от тела. Лучше всего держалась Катера, которая только покачивалась, приняв позу лыжника, летящего с горки. Ширра, дойдя зигзагом до декоративных деревьев, исторгала из себя ужин. Она не в первый раз подвергается моим перебросам, но тогда они были намного короче, поэтому она не прочувствовала до конца всю прелесть. Амбрэлла, самая привыкшая к моей магии, быстро восстановила равновесие и, сидя на ограде бывшей клумбы, умывалась водой из бутылки. С ее шеи свисал артефакт дьявола, в виде глаза: за место ресниц, по краям раскинулись шипы, радужку в центре заменял почти круглый, как кровь рубин, остальное пространство заполняли тоненькие золотые веточки манцинеллового дерева, как будто за место капилляров. Если присмотреться в рубин, то можно заметить, как внутри него клубиться настоящая тьма, будто играя в догонялки со своим черным хвостом. Артефакт идеально контрастировал с черной водолазкой Амбрэллы, что я на несколько секунд залюбовалась вещицей, будто ворона.

Спустя время, Ширра наконец подошла обратно к нам, одарила меня многозначительным взглядом и почти вырвала у меня бутылку из протянутой руки.

‒ Я же не специально, ‒ сказала я вместо извинений, подняв плечи.

Выйдя из тени высоких деревьев и кустов, мы попали, кажется, в парк, где была проложена дорожка для велосипедистов и бегунов. Здесь солнце еще не успело скрыться, а только приближалось к закату, грев намного лучше, даже чересчур. Мы переместились чуть поодаль от центра и теперь шли пешком к главному зданию суда. Хоть мы и были одеты как все, но все равно не оставались без внимания людей, ловя на себе косые взгляды, в которых отражался интерес и испуг. Другие, не понимая откуда исходила угроза, вдруг стали крутить головой, а некоторые убегать сами не зная от чего. Нашу магию мы глушили, но вот тьму артефакта никто не мог глушить, поэтому маленькие человеческие сердечки сжимались, чувствуя тьму артефакта. Амбрэлла и Катера не обращали ни на кого и ни на что внимания, а вот Ширра крутила головой, как сова, разглядывая бутики и людей. Мы подошли к белому красивому зданию суда с высоченными колоннами, но не стали заходить внутрь и сели на одну из уличных лавочек.

‒ Здесь нам должны встретиться двое мужчин, которые подойдут под параметры, ‒ стала рассказывать Ширра, уткнувшись в айфон. Один рыжий Итон Кроули, а другой Фред Дикинсон, шатен с бородой, кстати, очень горячий.

‒ Проверь их тачки. Они здесь? ‒ указала Амбрэлла глазами на парковку рядом с судом.

‒ Уже проверила. Красный «Майбах» Фреда, мы как раз проходили мимо, а вот у Итона, походу, машины вообще нет, прикиньте? Хотя, как сказано в интернете, у него плохая репутация, из-за многочисленных взяток, значит, у него должны быть бабки.

‒ Плохая репутация, говоришь? Значит, «глаз» должен отозваться на него, ‒ заключила Амбрэлла, рассматривая и поглаживая в руке артефакт.

‒ А как он отзывается? ‒ не замолкала Ширра, которая единственная из нас не любила молчать.

Я заметила на другой стороне широкого тротуара маленький ларек с мороженным и воспользовалась возможностью не слушать Ширру:

‒ Кто будет мороженое? ‒ встала я с лавки и потянулась.

‒ Где мороженое? ‒ тут же спросила Ширра, крутя головой в поиске ларька.

Я отошла и указала рукой.

‒ О, я буду! Если там будет, то возьми мне дынное, а если его нет, то земляничное, а если нет земляничного, то тогда …

‒ Шоколадное! ‒ перебила я малышку Ширру.

‒ Тюю, я не люблю шоколадное.

‒ Мы любим! Нам возьми шоколадное, ‒ решила я за всех.

‒ Пожааалуйста, ‒ растянула Амбрэлла слово и свою зловещую улыбку, когда Ширра сердито уставилась на меня.

Той ничего не оставалось делать, и она одна пошла к ларьку с мороженным.

‒ Хвала Лукавому! ‒ шепотом сказала Катера, провожая взглядом Ширру. Она сразу села посвободнее, откинула назад руки и подняла голову к солнцу, что я на мгновение залюбовалась кайфующей подругой. Сейчас Катера была бела, как мел, причем вся ‒ даже ее пушистые волосы, но пятнадцать лет назад я помню, что кожа ее была немного смуглая, а волосы золотистыми. Наемница очень любила солнце, и я не знаю, как она обходится столько времени без его тепла в Загробье.

Идут.

Сказал голос Амбрэллы, как будто наяву, но на самом деле прозвучал лишь в голове, и мы с Катерой одновременно повернули головы к выходу. Во время нашего караула из здания выходило много людей, а сейчас их была целая группа, но я сразу определила, кто нам нужен. Двое мужчин в красивых костюмах спускались медленно по ступенькам и о чем-то беседовали, кажется даже спорили. Темненький с бородой достал пачку сигарет и, дерзко прикурив с первого раза, закурил.

‒ Это они? ‒ подбежала Ширра с маленькими пластиковыми стаканчиками, внутри которых таяло мороженое.

‒ Ага, ‒ Амбрэлла, не забирая стаканчик из рук Ширры, поддела маленькой детской ложечкой мороженое и, промычав от удовольствия, только тогда забрала стаканчик. ‒ Работаем, ‒ продирижировала она детской ложечкой.

С наемницами мы договорились заранее разделится. Я с Катерой отправилась вслед за рыжим адвокатом, чтобы девочки, проверив темненького, смогли сделать переброс к нам, тем самым не потерять и проверить другого. Находим друг друга мы с помощью браслетов ‒ это артефакты, которые еще давно подарил Альямс.

Амбрэлла

Глаз дьявола я отдала Ширре. Она выполняла работу приманки-обольстительницы, пока я затаилась около парковки в тени цветущих яблонь, ела мороженое и наблюдала за темненьким адвокатом. Наемница фотографировала его машину, как будто не замечая, что ее владелец стоит позади нее, рассматривает ее зад и курит. Еще и лыбится! Ублюдок! От раздражения я не заметила, как сломала ложечку для мороженого, которое не успела доесть.

Ширра была одета в короткие джинсовые шорты, и свободную пурпурную рубашку, на которой она специально расстегнула две верхних пуговицы. Ее черные завитые волосы немного трепал ветер, кажется, который она сама зачем-то создала.

‒ Здравствуйте! ‒ подошел наконец адвокат, уже без сигареты. ‒ Может вас сфотографировать? ‒ улыбался во все зубы тот.

‒ Ой, да, спасибо большое! ‒ обернулась наемница и залепетала, смягчая по-глупому свой голос.

Ширра отдала ему свой телефон, и он нарочно коснулся ее руки, задержавшись на несколько секунд.

Дотронься до него рубином!

Наемница никак не отреагировала на мой голос в ее башке, и стала позировать на камеру. Опершись руками на машину, она задрала голову и прикрыла глаза. Потом робко присела на нее, мило до тошноты улыбалась и выпячивала губы, намазанные бордовой помадой.

‒ Спасибо, ‒ забрала она телефон и почти незаметно коснулась его руки артефактом, который она вложила в ладонь. Рубин засиял на несколько секунд слабым розовым цветом, что говорило о положительном раскладе наших дел.

‒ Ты же знаешь, что это моя машина, да? ‒ спросил вдруг мужчина.

Ширра, незаметно улыбнувшись, подняла глаза с телефона на него, в которых уже не отражалось столько тупости, как минуту назад, и серьезным голосом ответила:

‒ Допустим.

‒ Может вы бы хотели прокатиться, милая девушка?

У меня уже начали болеть глаза от того, насколько часто я их закатывала. Я не стала дослушивать их диалог ‒ что меня интересовало, уже выяснилось, поэтому я пошла за добавкой мороженого, которое оказалось очень вкусным.

Мой выбор пал на ежевичное мороженое с крошкой горького шоколада, которое оказалось еще вкуснее. Я уже почти доела его, когда ко мне на лавочку подсела Ширра, от которой меня тут окатило волной сильного гнева. Все ее лицо стало пунцовым, ноздри заметно раздувались, а грудь тяжело вздымалась, как будто она пробежала кросс.

‒ Ты чо? ‒ рассматривала я ее.

‒ Этот мимо, ‒ сказала Ширра и, взяв мою ладонь, вернула артефакт, а затем стала приглаживать свои слегка растрепанные волосы. Только тогда я заметила кровь на ее руках, и сбитые костяшки.

‒ Ты его убила?

‒ Нет, пока что только избила, ‒ спокойным голосом ответила та, устремив взгляд куда-то вдаль.

Вдруг по моей руке пробежала вибрация, которая исходила от браслета. У Ширры был точно такой же, поэтому она удержала палец у себя на подвеске в виде плоского круга, на котором были выгравированы руны, и тогда оба браслета успокоились.

‒ Погнали, нас ждут, ‒ глубоким голосом скомандовала Ширра.

Нам пришлось идти обратно к тому парку, потому что здесь в центре нигде не нашли укромного места, где бы не было посторонних глаз. Видимо, наступил час пик, потому что мы еле проталкивались через толпы снующих людей, хоть они и шарахались от меня, как от больной, но особо отходить им было некуда ‒ настолько было тесно.

‒ Давай я переброшу, а то от тебя пока еще гневной гнильцой попахивает, мало ли куда с дуру перекинешь нас, ‒ сказала я Ширре, которая уже хотела сцапнуть мою руку, чтобы сделать переброс.

‒ Я в поря…, ‒ послышался ее тихий голос, потому что мы оказались в прострации из-за моего переброса. Во время него ты оказываешься в пространственной темноте. Здесь ничего не было, совсем ничего: ни звуков, ни предметов, ни света, и даже души, которую ты сама перебрасываешь, тоже не видишь, только чувствуешь, как тяжелый груз. Кстати, из всего Загробья магией переброса владели лишь мы вчетвером, Корнэлиус, ну и Аль, естественно, который и даровал нам эту способность.

Спустя где-то две минуты мы оказались в тени сбоку высокого белого здания. Получше проморгавшись, я увидела рядом Сьеру, которая, прислонившись плечом к этому зданию, медленно курила свои вонючие ментоловые сигареты. Катеру я не сразу заметила, потому что она лежала поодаль на зеленой свежескошенной траве и наслаждалась палящим солнцем. Спереди здания был красивый сад с невысокими деревьями и цветами, небольшими фонтанчиками, проложенными дорожками, лавочками. Но несмотря на красивый вид вокруг, от этого места на плечи сразу опустилась мучительная тоска, как если бы здесь страдало много душ.

‒ Где это мы? ‒ скользила я глазами по высокому зданию, в котором были затонированы все окна в синем цвете.

‒ Надеемся, вам повезло больше, ‒ вместо ответа сказала распластавшаяся на газоне Катера.

‒ Это больница, для тяжелобольных. У Итона здесь лежит мама, он все деньги спускает ей на лечение, ‒ безучастным голосом поведала Сьера.

‒ Вот те нааа, ‒ искренне удивилась я, забыв про такие места на Земле. К слову, у нас в Загробье никаких больниц с отдельными зданиями нет, потому что мы никакой хворью не можем заболеть.

‒ Значит, его проверять не будем? ‒ спросила Ширра и посмотрела на меня, а за ней повторили остальные, даже Катера поднялась на локтях.

‒ Нет, ‒ заключила я, и Сьера удовлетворенно кивнула.

‒ А у вас что? ‒ уставшим голосом спросила Сьера и сползла по стенке на корточки. ‒ Что с руками? ‒ махнула головой она на Ширру.

‒ Да, мелкая, рассказывай. Чем все закончилось? Начали вроде за здравие, а закончили, как смотрю, за упокой, ‒ посмеивалась я.

Катера мигом присоединилась к нам и заняла место рядом с Сьерой, скопировав ее позу у стены, тем временем мы с Ширрой просто плюхнулись задницей на траву.

‒ Ему кто-то позвонил, после того, как ты ушла. Он моментально сбросил звонок, и мне стало любопытно… Я вторглась в его башку и узнала, что у него, оказывается, есть девушка, так еще и на седьмом месяце беременности.

Да, читать мысли смертных тоже за нами водится, это не сложно, так как они почти все слишком громко думают, не задумываясь о вторжении. Сложность лишь в том, что в их мыслях можно не найти ответы на свои вопросы, ибо это ворох сена, в котором ищешь иголку, а потом еще и голова болит, из-за их нескончаемых никчемных потоков мыслей, которые они прокручивают со скоростью в двадцать махов.

‒ Ооо, а чо мимо то? Давайте его и заберем! ‒ предложила я, не понимая выводов Ширры.

‒ Нет. У той девушки никого нет, кроме него. Я вобью ему еще пару раз, почему нужно быть верным, ‒ говорила Ширра слегка приглушенным голосом, делая вид, что она успокоилась, хотя у самой безумно поблескивали глаза. От нее сейчас исходила совсем иная аура, не которую мы привыкли чувствовать. Обычная Ширра казалась не опаснее дикого зайца, а сейчас его будто бы подменили необузданной пантерой, которая рычала, нервно теребя хвостом. И, честно сказать, мне эта смена зверья понравилась, хотя бы теперь понятно, что нашел в ней Аль, когда не так давно сделал одной из нас.

***

Вернувшись с неудачного дела, я поела предложенные вафли, запив энергетиком, а девочки скушали вареники, которые передала моя заботливая подруга.

Так как мы были отправлены на Землю лишь на трое суток, а время уже начало неустанно утекать, я стала собираться на вторую работу, которая симпатизировала мне больше, чем первая.

В моей комнате повсюду можно было найти тайники с огнестрельным и холодным оружием. Один из таких припрятан на дне кресла, откуда я достала кейс с глок-19. На всякий случай беру запасной пистолет и пару ножей, если вдруг захочу умыться кровью какого-нибудь ублюдка. А я захочу…

Первый в списке Джеймс Барри, отсидел 15 лет, за изнасилование несовершеннолетней девочки, а потом собирался ее убить. Согласно данным по этому делу, у родителей всегда был доступ к месту положения своей дочери, благодаря скрытому жучку в кулоне, поэтому ее успели спасти от смерти, но не от насилия.

Ко мне еле слышно постучали, прервав чтение предстоящего дела.

‒ Что надо? ‒ громко спросила я, и из-за двери показалась Ширра.

‒ Амбрэлла, есть минутка? Я нашла еще нескольких подходящих… Я подумала, может им…Ты куда? ‒ залепетала наемница, осмотрев сначала мою черную комнату, а затем меня.

‒ На кудыкины горы.

‒ Ты…ты и людей убиваешь? ‒ робко спросила Ширра.

‒ Что тебя удивляет? Думаешь ублюдки, сами собой появляются в Загробье? ‒ спросила я, на что Ширра потрясенно вылупила глаза. Я раздраженно выдохнула и напомнила ей:

‒ Они омерзительны, и таких здесь много, тебе ли не знать…

‒ О чем ты? ‒ вылупила она невинные глаза.

Я сделала переброс, через секунду оказавшись нос к носу с наемницей, которая лишь вздрогнула, но не отступила:

‒ Я знаю твою историю, ‒ зашептала я у самого уха Ширры. ‒ В Загробье, знаешь ли, не попадают без причины, а причина обычно в том, что однажды, какая-то погань, называющая себя человеком, настолько сииильно потрепала наши души, что мы все изменились до неузнаваемости, жаждая крови тех, кто в этом виноват. Так что не надо удивляться, я избавляюсь только от плохих людей, чтобы они не породили таких же.

‒ То есть ты решила взять на себя ответственность судьи-палача? Сейчас, двадцать первый век, люди уже сами научились справляться с преступниками, ‒ сказала Ширра, бесстрашно глядя в мои глаза. Мы все поменяли свою внешность с помощью магии, как странно, что Ширра практически ничего не изменила в себе, исключением стали ее черные, как смола глаза, которые с помощью магии теперь отливали фиолетовым.

‒ И как же они справляются с ними? Дают им срок отсидеть в тюрьме? Прекрасно! Преступникам дают и крышу над головой, и работу, и еду! Это наказание такое? ‒ взорвалась я потоком слов и эмоций на Ширру.

Она мгновение рассматривала мое перекошенное от злости лицо:

‒ Может, ты и права. Я просто переживаю за тебя…Ты ходишь всегда одна, ‒ Ширра опустила голову, более не выдерживая моего взгляда. ‒ Знаю, ты палач со стажем, но не теряй никогда бдительность.

Я потихоньку начала понимать смысл ее слов, обычно гнев не заполнял настолько сильно мой разум, но когда меня пытались за что-то осудить, я взрывалась, готовая убить критика, сме́ющего высказываться в мой адрес. Я смягчилась, и тогда Ширра опять подняла на меня свои озорные глаза.

‒ Можно мне с тобой? ‒ вдруг робко спросила Ширра и выпятила нижнюю губу, словно ребенок.

В ответ я только весело хмыкнула. Однажды у меня была напарница, с которой мы разделяли мнение на счет мужчин, но ее никто бы не смог заменить.

‒ Нет, я не беру свидетелей, ‒ отрезала я и отошла от нее, чтобы сделать переброс.

Альямс

За ночь я поспал всего лишь часа два. После несостоявшейся передачи власти и своей смерти меня часто стала мучить бессонница. Травяные отвары Ассии помогали вырубиться лишь на пару часов, но наутро я чувствовал себя так, будто бы не пил их, а курил. Голова гудела, пальцы не слушались, тяжело было даже стоять, постоянно хотелось сесть или лечь, хотя моя искра не подавала никаких признаков непорядков.

Как часы, в дверь постучали. Я подошел и сам открыл ее, не тревожа магию, из-за использования которой сильнее болела голова. Кира стояла с большим подносом в руках, на котором был разложен мой завтрак с дымящим кофе.

‒ Опять отбираешь работу у моих девочек? ‒ спросил я, пропустив Киру в свою комнату.

Не имея возможности выходить за пределы замка, Кира стала докучать всем своими разговорами и отбирать работу у других.

Она молча протерла мой круглый черный стол, затем расставила еду, открыла окно и встала напротив меня, скромно сложив руки. Я пилил девушку взглядом, когда она пилила глазами пол, собираясь, как видно, с мыслями.

‒ Пожалуйста, разреши мне хотя бы на площадке гулять, ‒ вдруг попросила Кира, подняв на меня голубые жалобные глаза. ‒ Я начинаю сходить с ума в этом адовом замке. Мне нужен воздух.

‒ Разве ты выполнила уговор? ‒ сел я за стол и отхлебнул крепкое кофе с тремя каплями сливок.

‒ Нет, мне не хватает магии, как я могу победить кого-то, когда я слабее всех твоих солдат, ‒ возмущенно себе под нос бубнила девушка.

‒ Перестань, а!? Ты знаешь, что это не так. Иди и прикончи кого-нибудь, тогда выйдешь. Не вижу никакой проблемы.

Я сидел к Кире боком и не видел ее лица, но знал, что ее совсем юная мордашка, перекосилась от раздражения, которое я вмиг почувствовал. А потом почувствовала моя дверь, когда Кира вышла и сильно ей хлопнула.

Уговор с ней заключил Корн, но я всеми руками поддерживал его решение, поэтому помог ему заблокировать все выходы из замка для его сестры. Теперь Кира не сможет выйти на свободу до тех пор, пока не победит кого-нибудь в поединке. Такие требования Корн поставил после случая, когда Киру чуть не убили в четвертый раз и даже не на задании, а на обычной прогулке.

В Загробье, знаете ли, нельзя выходить из своего укрытия, если ты не сможешь убить или хотя бы защитить себя, а тем более не можешь работать на меня с такой проблемой, как слабость. Некоторые «черти» как будто действительно ее чувствуют, поэтому нападают, чтобы позабавиться. Однако нападавшие не сильнее разъяренных детей, тогда как мои сотрудники намного мощнее.

Кира же не может защитить себя даже от белки, потому что сила в ней работает как-то слишком изнеженно. Дело в том, что магия создается в сфере, чтобы, попав в душу, она намертво обуяла искру. Таким образом мы замораживаем нашу линию жизни, но при этом искра с магией начинают работать как бы сообща, поэтому магия считывает твое желание и выполняет его. А в потаенных желаниях Киры, видимо, не лежит спасти себя.

За столько лет я понял, что было большой ошибкой забирать ее в загробный мир, даже после того, как она убила мужчину на Земле, не следовало этого делать. Душа Киры принадлежала Йену и должна была в тот день отправиться с ним в Райнхорд, а не со мной и братом в Загробье.

Честно сказать, кое-что я до сих пор не понял ‒ на моем веку было несколько душ, таких же, которые по ошибке попали в загробный мир, но магия и энергия Манцениллы со временем подмяли их искру под себя, поэтому сила стала работать нормально, но почему-то у Киры до сих пор этого не происходило. Если бы можно было ее перекинуть на сторону Йена, я бы это сделал, но, к сожалению, вернуть душу из Загробья в Райнхорд строго запрещалось, хотя наоборот не исключалось.

***

Сегодня был четверг, а это значит, что недельная группа душ уже ждет своего «главного врача». Взяв из стеклянной черной шкатулки свой кинжал-скальпель, я отправился в отдел реинкарнации. Ну как отправился, сделал переброс. Помню время, когда я только начинал осваивать эту способность, и, честно сказать, в каких жопных местах я только не был.

Я оказался за спиной у Моны, прервав ее речь, потому что а́нимы не сдержали испуганного и восхищенного вздоха при виде меня. Замявшись на секунду, все встали со своих мест, почти одновременно согнувшись напополам в поклоне. Проводница же мельком взглянула на меня, кивнула и продолжила читать наставления семи анимам для предстоящей их реинкарнации:

‒ Еще раз напоминаю самое главное: НЕ ОСТАНАВЛИВАЙТЕСЬ! Как только вошли в порт ‒ идите, бегите, ползите, но не смейте останавливаться, ‒ она произносила это так, как будто угрожала им, хотя метод всегда рабочий, потому что неизвестность плюс запугивание равно блестяще усвоенный урок. Мона в своей должности была уже как рыба в воде и даже создала свою личную программу, выпустив книгу ‒ Tres gradus animae. Когда-то я даже положил на нее глаз, восхищаясь ее трудолюбием и целеустремленностью.

‒ И чо будет, если я остановлюсь? ‒ дерзко спросил самый младший анима, кажется, которому было двенадцать лет.

‒ Ты исчезнешь, Льюис, как будто бы тебя и не было, ‒ ответил я, вспомнив, как зовут до одури вредного мальчишку.

Подготовка душ для перевоплощения называется lava anima, в переводе с латинского «мыть душу». На этих сеансах анимам предстоит пройти как будто курс лечения у психолога, или даже лучше. Груз прошлой жизни постепенно спадает, анима потихоньку перестает чувствовать сильных эмоций, прошлые воспоминания становятся очень блеклыми, а искра в душе набирает утраченную яркость для новой жизни. Пройдя прочищение, анимы сравнивают себя с легким парящим перышком, поэтому все они живут под моим боком и защитой, ибо это перышко очень легко сломать.

‒ Ни о чем не переживайте. Сначала будет совсем легко, постарайтесь расслабиться, а потом боритесь и вгрызайтесь за возможность пройти вперед, ‒ как мог поддерживал я.

Все только заторможенно кивнули.

‒ Кто первый? ‒ спросил я у Моны, заглянув в папку-планшет, который она держала перед собой в руках.

‒ Арин, ‒ девушка лет тридцати встала еще до того, как ее позвали, и направилась к нам с Моной.

Я сразу вспомнил ее. Арин была весьма симпатичной кореянкой, с идеально фарфоровой кожей. Месяц назад мой артефакт привел меня в Пусан, где в одном из домов сильно скандалили супруги. Стоило капельку помочь, и девушка, не теряя шанса, шибанула мужчине бутылкой по голове, хотя изначально ‒ не без помощи мужа ‒ именно она должна была погибнуть волею судеб.

Несмотря на то, что глаз дьявола отзывается только тогда, когда требует моего вмешательства, по итогу я все равно решаю сам, чью душу мне забирать. В некоторых моментах специально не мешаю судьбе свершиться. Это зависит от чутья, моего настроения и насколько сильно полыхает рубин в моем артефакте. Чем ярче он светит, тем больше душа моя.

Арин, скопировав мою улыбку, элегантно вложила свою ладонь в мою протянутую руку. Мона пробубнила что-то себе под нос, сама ухватилась за мою оголенную кисть, и я без предупреждения сделал переброс.

‒ Добро пожаловать в святая святых! – торжественно провозгласил я, когда перед нами растаяла темнота прострации.

‒ Красиво, – отозвалась девушка, медленно, как робот, крутя головой.

Появившись здесь, каждая душа говорила, что так представляла себе рай. Все пространство застилал вполовину прозрачный туман, который отражал ярко-оранжевый свет, чьим источником являлись врата, величественно возвышающиеся неподалеку от нас. Мы стояли на берегу древнейшего озера Синдеси, чьи воды напоминали скорее жидкую ртуть, как по цвету, так и по плотности воды. Продвигаясь вдоль берега, нас встретили охранные две статуи, которые поднимались в высоту около двадцати метров. Скульптуры стояли повернуты друг к другу. Скрестив мечи, они образовывали некую арку, и если душа прошла через нее, то из возможных вариантов остается только конечный путь.

Втроем мы остановились возле ее входа.

‒ Готова? ‒ обратился я к аниме, а сам еще ближе подошел к серебряной воде озера и на тонкой цепи спустил свой кинжал в жидкость.