Наемницы дьявола

Мне наконец-то удалось поспать пару часов, из-за чего заметно прибавилось сил. На первом этаже я с Ширрой допивала чай после обеда, пока наш новоизбранный спал привязанный к стулу.

Сегодня наш крайний официальный день на Земле, а я планировала решить еще пару своих личных задач, поэтому собиралась по-быстрому доделать работу с адвокатом.

‒ Оголи ему грудь, пожалуйста, ‒ достала я кинжал расщепления с множеством мелких иероглифов.

‒ Уже? Девочек не позовем? ‒ шепотом спросила Ширра.

‒ Зачем? Они видели, как это делается сто раз.

‒ А если он проснется от боли и будет дергаться? Он, похоже, сильный…

‒ Приставь пушку к его голове, и не будет дергаться, ‒ отрезала я.

Я достала свой любимый Глок 19 из кобуры и положила перед ней на стол. Посмотрев на него, Ширра встала и со вздохом пошла раздевать Дарио.

Нужно было нарисовать кинжалом расщепления аж семь рун. Нацарапать их надо на голом теле до крови: шесть рун на грудине, ближе к сердцу, и одну на мечевидном отростке.

‒ Ого, какое тело, ты глянь, какой Аполлон, ‒ восхищенно шептала Ширра, одной рукой расстегивая последнюю пуговицу, а другой водила по торсу мужчины.

Я устало закатила глаза и раздраженно убрала с лица надоедливые волосы.

‒ Пистолет, ‒ указала я головой, и наемница послушно пошла к столу за стволом.

Ширра покрутила оружие в руках. Поняла, что на нем нет никакого внешнего предохранителя, затем вытащила магазин с патронами, сунула обратно и, отразив на лице удивление сродни одобрению, нацелилась в висок адвоката, как профи.

Немного нагнувшись, я царапнула на его груди короткую линию и сразу почувствовала, как поменялось дыхание у человека. Тогда я выпрямилась и отошла немного в сторону.

‒ Пугаться не надо, а делать глупостей особенно. Мы не будем тебя убивать, просто заберем в новый мир, ‒ пыталась успокоить я человека, как учил Альямс.

Тот медленно поднял голову. Его взгляд изучающе начал метаться с моего лица на «глаз дьявола», который свисал с моей шеи.

‒ Дарио, тебе у нас понравится, ‒ присоединилась Ширра успокаивать адвоката. ‒ Амбрэлле надо нарисовать на твоем теле пару символов, а потом ты уже проснешься в новом мире.

‒ Амбрэлла? Это имя? ‒ хриплым голосом спросил Дарио, будто из всех слов услышал только мое имя.

‒ А что? Не нравится? ‒ с иронией спросила я.

‒ Нравится… ‒ задумался тот. ‒ Необычное.

Я коротко кивнула и через совмещенную гостиную пошла на кухню, чтобы налить в стакан воды. Дарио молчал, наблюдая, как я наливаю воду из кувшина и возвращаюсь обратно к нему.

‒ Пей, ‒ согнулась я на уровне его глаз и подставила стакан с водой к его губам.

Тот подозрительно пялился на меня своими бледно-голубыми до сих пор сонными глазами.

‒ Кто вы? ‒ строгим, но тихим голосом спросил адвокат. ‒ Что вам от меня надо? ‒ подбежали наконец типичные вопросы новоизбранных.

‒ Попей, и я отвечу, ‒ указала я глазами на стакан, который так и держала перед ним.

Я старалась не выдавать своего раздражения. Обычно я вливала эту воду насильно в глотку новеньких. Дело в том, что адвокат нужен не только всем нам, но и лично мне, поэтому в моих интересах сохранять сейчас спокойствие перед ним.

Глаза Дарио опять надолго задержались на моем лице, не знаю, чего он там искал, но все-таки немного наклонившись, сделал один маленький глоток. Дарио не стал глотать сразу жидкость, поэтому я помогла, грубо запрокинув его голову и надавив сильно на челюсть.

‒ Мм… снотворное. ‒ сделал адвокат вывод и горько усмехнулся.

‒ Ты не можешь этого знать, ‒ отставила я стакан, улыбаясь его догадке.

‒ Разве? Это цветки соммолисса? ‒ уточнил Дарио, натянув благоговейную улыбку на лице. Мои глаза тут же сузились в подозрении.

Я посмотрела на Ширру в молчаливом вопросе. Она лучше меня разбиралась в растениях, особенно в цветах. Наемница смотрела на адвоката задумчивым и хмурым взглядом, все так же держа пистолет у его виска.

«Какая у него фамилия?»‒ направила я свой вопрос в голову Ширры.

‒ Твоя фамилия Торрес? ‒ жестким не своим голосом спросила наемница и покрепче взяла пистолет.

‒ Да, ‒ старался быстро моргать Дарио и потряхивал головой, в тщетных попытках не уснуть.

‒ Откуда знаешь про эти цветы? ‒ продолжила допрашивать Ширра.

Адвокат пробубнил что-то себе под нос, повесил голову и уснул. Три секунды и человек засыпает. Это снотворное очень сильное и быстродействующее, если бы он выпил всю предложенную половину стакана, он бы спал суток трое, не меньше.

Торресов я никаких не знаю. Тогда откуда он знает эти цветы, которые растут только в аду?

‒ Может ли кто-то из наших продавать людям загробные лекарства? ‒ спросила позади Ширра. Я медленно выводила уже вторую руну на груди Дарио, пока наемница, раскинувшись на диване, рассуждала вслух.

‒ Не исключено, ‒ сухо отвечала я, стараясь не сильно отвлекаться на ее слова.

‒ Но у людей полно другого снотворного и обезболивающего. В соммолиссе, насколько я знаю, нет никаких наркотических веществ. Какому духу надо давать адовы цветы земным!? Это странно…

Я не сильна в ботанике, но в аду это мне и не нужно. Цветы у нас если и вырастают, то только несколько видов; и то они похожи скорее на мох, чем на цветы; и то растут только с ручным поддержанием магии в почве; и то их выращивают для лекарств и настоек, а не красоты.

Ширра рассказывала, что энергия Манцинеллы ядовита. Она распространяется на каждом участке земли в Загробье и не дает восходить никакому росточку. Фермерам на такой земле удается взрастить с помощью магии и большого труда лишь несколько овощей: картошку, морковку, редиску. Из деревьев растут только елки да сосны. А зелень и некоторые фрукты нам поставляют души с Райнхорда.

В принципе мы и несильно расстраиваемся из-за неплодородной почвы. Все души могут не есть неделю, улавливая при этом лишь малое недомогание. Но совсем отказываться от еды не стоит, особенно забывать про нее, потому что внешне ты никак не изменишься, а вот искра внутри может медленно терять свой свет. Некоторые действительно умирали от этого.

‒ О, вы уже с ним закончили? ‒ спускалась по лестнице Катера, укутанная с головой желтым пледом.

‒ Почти-и-и… ‒ выводила я последнюю размашистую линию между ребер Дарио.

‒ И-и-и… готово! ‒ громче сказала я и наконец выпрямилась. Надо было положить его куда-нибудь, так было бы удобнее рисовать эти руны. Они требовали точности в каждой линии, неверная черточка будет сулить огромными последствиями, которые коснутся как меня, так и человека.

‒ Сьера еще спит? ‒ лениво поинтересовалась Ширра у Катеры, и та кивнула, пристально наблюдая за моими последующими действиями.

Я удобно обхватила рукой «глаз дьявола». Медленно выдохнула, чтобы уменьшить тремор рук и поднесла поближе к главной руне, нацарапанной на теле Дарио, которая очень отдаленно напоминала образ этого же артефакта. Я еще верила, что мы сможем обойтись без еще одной маленькой детали, но, к сожалению, рубин в артефакте заметно стал приобретать больше черного цвета, чем красного. Я громко и протяжно выдохнула, понимая, что придется еще повозиться с адвокатом.

‒ У тебя есть кто-то на примете? ‒ спросила у меня Катера, сев на диван в позу лотоса.

***

По моему поручению, Сьера с Катерой ушли несколько минут назад, чтобы привести мою жертву, смерть которой мне придется предоставить нашему адвокату. В принципе, так будет даже лучше ‒ двух зайцев одним ударом. Мальчишка хоть и оказался помеченный Загробьем, но ни разу не убивал. Его можно было бы и так забрать, но относился бы он к мирэмным.

Загробье делится на два больших города – Вакх-Хольм и Мирэм. Лет так триста назад никакого города в Загробье не было и в помине. Властвовали постоянные войны, грабежи и насилия. Тогда ад был больше на себя похож. В то время души не жили, а кишели, как черти, как дикое зверье, набрасываясь и вонзая ножи в искры друг друга. А потом сходили с ума, что называлось местью Манцинеллы. Дерево, словно своих непутевых детей, наказывало, медленно отравляя их искру. У этих душ постепенно пропадали все органы чувств, переставало ощущаться течение времени, тело с каждым днем походило все больше на трупное, но еще способное передвигаться. Некоторые безумцы, отравленные Манцинеллой, проявляли себя несколько иначе, вдруг посчитав себя каким-нибудь цветочком, чёртом или ищейкой. Но любая их дорога приводила к одному ‒ яме Забвения, или, как назвал наш народ, глотке Ада…

Покончил с этой вакханалией дьявол Гавейн в 1725 году. Он поделил мир Загробья на два города, распределив душ, меченных черным цветом, в город Мирэм, а меченных красным – в Вакх-Хольм. Спустя некоторое время начали строить суды, тюрьмы, магазины, рестораны и даже библиотеки. Сделаны были первые шаги в экономике, логистике и даже сельском хозяйстве.

‒ Амбрэлла! ‒ на весь дом вдруг заорала Ширра с первого этажа.

Я резко подскочила. Приложилась к кровати вроде на пару минут, но была повержена сном. Браслет на руке неустанно вибрировал, сильнее, чем обычно. Такой сигнал обычно говорил об опасности.

‒ Стой! ‒ заорала наемница. Послышался громкий выстрел, визг Ширры и мужское бормотание.

Вот черт!

Испугавшись и сразу же поддавшись адреналину, я перебросилась на первый этаж. Оказалась я слишком близко к Дарио, но, к счастью, сбоку от него. Он стоял около двери, свободный от веревок. В одной руке он держал пистолет, направленный на Ширру, а другой пытался открыть дверь с тремя замками. Дарио быстро среагировал на угрозу сбоку и успел повернуться в мою сторону, но все равно я застала его врасплох, успела схватить ствол и выкрутить, направив сначала вправо, в потолок, на него и вниз. Человек зло зашипел и резким движением второй руки выбил пистолет, когда я уже почти держала у себя в руках. Пистолет отлетел на кухню, ударившись об кафель. Все! Мне надоело строить из себя пай-девочку. Я вложила в удар в живот всю свою дурь, из-за которого адвокат резко сложился пополам, но принял лицом мое колено. Тот почти упал, но отшатнувшись от меня, поймал равновесие. Я достала нож.

‒ Амбрэлла, не надо! Успокойся, ‒ с ужасом в голосе просила Ширра, которая подняла выбитый пистолет и уже держала на мушке Дарио.

‒ Да, Амбрэлла, успокойся, мы в неравных условиях, ‒ кряхтел еле-еле человек. ‒ И я не бью женщин, ‒ пытался выпрямиться тот.

‒ Зато стреляешь в них!? ‒ как безумная заорала я. ‒ Я только подправлю немного твое не мужественное лицо, ‒ приближалась я к нему с веревкой.

Но не дошла до него два метра. Замерев на прицеле другого моего пистолета.

‒ Позволь мне что-нибудь подправить тебе, чертовка. Но не вынуждай меня, мне будет жаль портить такую красоту, ‒ низким угрожающим тоном изрек Дарио с победоносными чертями в глазах.

Я перевела взгляд на кресло, где должен был находиться этот спрятанный ствол. Нижняя часть кресла была не до конца задвинутой, а подушка, которая должна быть на кресле, лежала на полу.

Не подавляя гнев, ненависть и раздражение, я метнула в Дарио нож, лишь бы стереть эту ухмылку с его лица. Чувствую, как начинаю закипать от злости, когда он увернулся от ножа и тот воткнулся в стену. Мы его обязательно заберем, чтобы я каждый день подставляла его и мучила. Хочу, чтобы он рыдал от боли!

«Стреляй!» – передала я раздраженный приказ Ширре.

«Но он же стрельнет в ответ. Это слишком опасно», – испуганно отвечала наемница.

«Стреляй!»

Я услышала отчаянный щелчок механизма, который говорил об…

‒ Пустой, ‒ недоуменно сказала Ширра, проверив магазин с патронами. Наемница весело засмеялась, как будто ее очень позабавил тот факт, что ее провели у нее же под носом.

‒ А ты хорош…, ‒ похвалила она Дарио, на что он сразу просиял во все зубы. ‒ А один патрон ты оставил, чтобы разбудить Амбрэллу?

Браслет в этот раз отдал вибрацией в два коротких гудка. Они возвращаются. Я приготовилась к перебросу…

Девочки появились с левой стороны, видимо, ближе к лестнице, потому что взгляд Дарио метнулся туда, а я метнулась к нему.

‒ Ссс… ‒ глаза человека заметно округлились в ужасе.

Я с легкостью выбила пистолет из его рук, боковым ударом дезориентировала, а леверным выбила дух. Он упал и ошеломленно застыл. Его тело заметно содрогнулось, глаза не моргали, расширились и смотрели в сторону Катеры и Сьеры. Я проследила за его взглядом. Девочки немного были удивлены, наблюдая за нами. У себя в ногах они бросили мужика, который валялся без сознания.

Может, он думает, что наемницы притащили труп? Или мужика этого знает…

Дарио медленно приподнялся на руках и даже не замечал, как из его носа текла кровь, попадая на губы, подбородок и на пол.

‒ Что у вас тут происходит? ‒ негромко спросила Катера, нарушив какую-то звенящую паузу.

Дарио открыл рот, пытаясь что-то сказать, с тем же немигающим взглядом смотря в сторону девочек.

‒ Сьера… ‒ еле слышно сложил он буквы. ‒ Это ты?

Я пыталась думать, что он нас разыгрывает. Я пыталась себя убедить, что он слышал, как мы говорим ее имя при нем. Может, это она продает ему соммолиссы? Я перевела внимание на Сьеру, та стояла на одном месте и смотрела на Дарио, но в ее глазах не было узнавания. Она перевела на меня хмурый злой взгляд с каким-то безмолвным вопросом.

‒ Сьера, ты меня не узнаешь? ‒ осторожно спросил он наемницу.

Нет. Нет. Нет.

И нет. Только не это. Я потерла раздраженно лоб. Присела на корточки рядом с Дарио и за подбродок развернула его башку к себе. Взгляд человека был мутным, встревоженным и расфокусированным.

‒ Какая у тебя была фамилия при рождении? ‒ громко спросила я, не отпуская подбородок мужчины.

Мне не нужен был ответ. Я сразу вторгалась в его голову и ухватилась за свежую, только что появившуюся мысль. Он резко дернулся от меня, видимо, почувствовав вторжение.

«Линуар», ‒ прочитала я в его голове.

‒ Линуар, ‒ наяву подтвердил он дрожащим голосом.

По документам везде был Дарио Торрес. Я забыла, что земные могут менять фамилию и имя.

‒ Так. Я ничего не понимаю. И что, что у него фамилия Линуар? Почему у вас такие лица? ‒ затараторила Ширра, единственная не понимающая, кто этот человек.

‒ Потому что у меня тоже фамилия Линуар, ‒ будто зомбированная ответила Сьера.

‒ О, так это твой родной брат? ‒ заулыбалась Ширра. И замотала головой от одного к другому, чтобы сравнить и найти внешние сходства.

Я единственная после дьявола знала всю историю Сьеры, и моя задача была не допустить того, что сейчас происходит.

Альямс

Смоляной лес – одно из самых опасных мест в Загробье. Лишь при свете дня его практически невозможно отличить от обычного леса. Высокие сосны, благоухающие смолянисто-хвойным ароматом, мягкий зеленый мох, в котором можно найти пару съедобных грибов, а если зайти в чащу чуть глубже, то, возможно, посчастливится найти полянку со съедобными ягодами. С каждым шагом лес будет подносить всё больше лесных даров, затягивая к себе вглубь и отдаляя от выхода. И действительно, если успеть выйти из Смоляного леса дотемна, то оттуда можно урвать ягод на целую банку варенья или грибов на кастрюлю супа. С приходом ночи чаща леса захлопывает свою мышеловку, поглощая в свою черную топь. Любой источник света перестает светить. Обитающие здесь хищные животные, нечисть и рожденные ими твари выходят на охоту. Лес заполняется истошными их завываниями, которые здесь станут для тебя последними услышанными звуками, если не считать своего же предсмертного крика.

Небо в Загробье всегда темно-серое, из-за этого труднее понять, когда начинает смеркаться. Ночь наступала за считанные минуты. А часы, хоть у всех и имелись, но при нахождении грибов или ягод, которые в Загробье считаются дорогим деликатесом, многие души благополучно забывали проверять бегущие стрелки часов.

За одну последнюю неделю в лесу пропало двенадцать человек, что по статистике превышало количество в десять раз. А теперь еще свидетели подтвердили, что сегодня в лес зашла одна девушка, по описанию очень похожая на Киру. Еще предстояло узнать, каким образом она смогла покинуть замок, запечатанный со всех щелей моей магией. Корнэлиус, как только узнал, что его сестра пропала, бросил все свои дела и примчался в замок, а оттуда сразу в Смоляной лес. Дабы увеличить шансы на поиски Киры и остальных, мы разделились на группы. Корн пошел с другой пятеркой солдат, чтобы мы смогли перебросить каждый свою группу, не теряя времени на обратную дорогу.

Под ногами показались красные ягоды брусники, которые топтали шесть пар наших ног. Впереди меня шел широкоплечий Эдэм, а за нами трое его солдат и один доброволец. Кричать в лесу лишний раз не стоило, нечисть хоть и трудно разбудить днем, но не исключено, что у нас не получится. Поэтому у троих из нас был специальный свисток, которым мы подавали спасительный сигнал. Он напоминал соловьиное пение, который был на слуху у каждой души Загробья, ведь никаких соловьев у нас нет. Из птиц летают лишь вороны и одна моя гарпия.

‒ Ваше Величество, а скажите, может ли нечисть обладать какими-то способностями? ‒ спросил шагающий за мной доброволец.

‒ Почему ты спрашиваешь? ‒ пробежался я по нему взглядом. На вид юнцу было не больше двадцати лет, но я не вспомнил его, поэтому, скорее всего, ему намного больше. Его приемный отец входит в число пропавших, поэтому он смело вызвался на помощь.

‒ Понимаете, мой отец творческий человек. У него есть небольшая мастерская прямо в доме, где он делает посуду из керамики и дерева. Он никогда не бросает работу, пока не доделает заказ до конца. Но в тот день бросил и ушел, будто зомбированный. Я подумал: «Может, забыл, чего?» Но отец не вернулся. И я подумал… а не могла ли какая нечисть так призвать его и остальных?

‒ Это вряд ли, парень, ‒ ответил за меня Эдэм. ‒ Манцинелла бы не на дала нечисти такую большую магию.

Я шел, раз за разом поглядывая на серое небо, и задумался над его вопросом, который ранее у меня уже возникал.

Нечисть, которая обитает в лесу, мы всю знаем. И у них действительно есть магия и пару развитых способностей. Скрещиваясь с дикими животными, они порождали на свет таких невообразимых тварей, что врагу не пожелаешь их повстречать. У таких особей мы обнаружили еще более развитые способности. И все же все они были животными, движимые больше инстинктами, чем изучением магических способностей. Но слова «ушел в лес будто зомбированный» я слышал не от одного свидетеля. Такого рода проявления возникают при использовании такой способности как relatorum, изучение которой находится под строгим запретом. Обладаю ей только я, и то использую в очень крайних мерах. Эта способность может давать полное подчинение над любым живым существом, изрекая из уст любой нерушимый приказ. И даже если кто-то нарушил запрет, то научиться без моей помощи использовать relatorum, так еще и в такой мере, может только гений, со значительной магической сферой.

‒ Что значит не дала бы нечисти магию? Она может?! Разве, энергия дерева не обрывается по краям этого леса? Ведь только поэтому здесь обитают всякие твари и растет то, что больше нигде у нас нет, ‒ залепетал удивленно доброволец.

‒ Всецело нет. Энергия древа нигде не обрывается, ‒ развеял я смятение добровольца.

Паренек задумался и, не сбавляя шага, опустил голову вниз. А Эдэм опять повторил сигнал соловьиного пения.

‒ Но тогда зачем Манцинелла поддерживает в этом лесу жизнь? Здесь ведь столько наших перегрызли эти твари, ‒ опять выпрямился тот.

‒ Больше скажу тебе, это место она и создала. Все эти твари, как ты выразился, так же, как и мы, живут за счет энергии Манцинеллы. Она тоже заботится о них, поэтому сделала лес некой ловушкой для нас, чтобы ее питомцам было что кушать.

Доброволец с потрясением разинул рот и замолчал.

Наконец я услышал скрипучий крик: «уииииииии», от которого вздрогнули все, кроме меня и Эдэма. В небе показалась большая птица, которая закружила над кронами сосен, где внизу под ними находились мы.

‒ Сядет? ‒ спросил Эдэм тоже, как и я, разглядывающий кружащую птицу.

‒ А то.

Имя моей птицы ‒ Амайя, что означает «конец». Я погрузился в пространственную темноту и заранее вытянул руку. Летать не умею, но несколько секунд форы у меня есть. Я не успел увидеть, насколько высоко нахожусь, зато услышал громкое приветствие Амайи над моим ухом, а потом ее вес на своей руке. И тут же совершил переброс обратно вниз.

‒ Отпад! ‒ взорвался в восхищении доброволец, когда я вновь появился в поле зрения своей группы, но уже с огромной гарпией на своей руке. ‒ Охренеть, вот это птичка…

‒ Тихо! ‒ угрожающе, но тихо потребовал я, прислушиваясь к чувствам своей птицы.

Амайя не очень любит незнакомцев, но в этот раз ее нервозность была связана не с этим. Она озиралась по сторонам, крутя только головой, как сова и сильнее впилась своими огромными когтями мне в руку. Птица будто кого-то высматривала в глубине леса.

‒ Амайя, в чем дело? ‒ встревоженно спросил я у гарпии. Она будто только сейчас меня заметила, наклонила голову на все сто восемьдесят градусов, из-за чего теперь я был у нее вверх тормашками и заглянула мне в глаза.

В голове предстала картина с высоты птичьего полета. Пространство леса было видно четко, а наступающая толпа нечисти казалась еще более резкой. Киры и остальных она не нашла, хотя успела облететь весь лес. Амаяй издала звук, похожий на всхлипывание ребенка и картинка исчезла. Я в недоумении задержал взгляд на черных демонических глазах гарпии, а потом глянул на небо. Оно оставалось еще достаточно светлым. Часы показывали шесть вечера, значит до полной темноты у нас был еще где-то час. Но почему нечисть проснулась при свете дня?

‒ Надо уходить, ‒ сухо сказал я. ‒ К нам направляется толпа нечисти.

‒ Что? ‒ изумленно переспросил доброволец.

‒ Можем дать бой, ‒ тут же предложил Эдэм. ‒ Возможно мы подобрались близко к их убежищам и запасам. Там может быть Кира.

Остальные солдаты дружно закивали, соглашаясь со своим генералом.

Я не стал спорить и задержал свой палец на бляшке одного из моего браслета. На моих руках всего их было около двадцати штук.

‒ Амайя, следи за лесом, до темноты. Потом улетай домой, ‒ дал я задание своей птице и вернул ее в небо, повторив тот же трюк.

Вскоре перед нами показался Корн вместе с остальными четырьмя солдатами. Они были готовы немедленно вступить в бой, вскинув в руках мечи и кинжалы расщепления. Корнэлиус стоял с длинной секирой наперевес и убийственным взглядом смотрел прямо перед собой. Он был готов разрубить надвое любого за свою сестру.

‒ Что у вас? ‒ немного расслабил лицо Корн, но не спешил убирать оружие. Сигнал, который я подал через браслет означал «опасность» и «помощь».

‒ Толпа нечисти на два часа, около пятнадцати минут, ‒ отчитался Эдэм, басистым голосом.

Вся их группа вместе с Корном тут же обернулась в указанном направлении, чтобы не стоять туда спиной.

‒ Мы нашли ее браслеты, ‒ Корн достал из кармана экипировки руку и раскрыл передо мной. ‒ Здесь все, кроме одного.

Я подошел к другу ближе и удержал раскрытую ладонь над потерянными браслетами Киры. Эта способность дает мне увидеть, что происходило с предметом в последний раз. Я зажмурился. Картинка предстала очень мутной и темно-серой, что уже показалось странным. Но я рассмотрел, как Кира сама стянула с себя восемь браслетов и швырнула кучей в сторону, оставив на руке только один. Мой.

Я открыл глаза и красное свечение магии от моей руки быстро померкло.

‒ Что ты увидел? ‒ взволновано спросил Корн и схватил меня за плечи.

‒ Твоя сестра сама их сняла. Рядом никого не было, ‒ произнес я и увидел, как друг снова задышал.

‒ Я нихрена не могу понять. Почему она их сняла?И почему оставила у себя только твой браслет? И зачем? Чертовщина какая-то!

‒ Товарищи! Я не хочу мешать, но чертовщина какая-то на два часа уже здесь, ‒ командным голосом поведал Эдэм. ‒ Всем приготовиться.

Стало темнее. С большим трудом удавалось рассмотреть лишь черный распределившийся в линию поток нечисти, который стремительно сокращал расстояние до нас. Удивительно было то, что они все как один безмолвствовали, только был слышен топот громоздких лап и их хриплое дыхание.

Громкие возгласы являлись неотъемлемой частью нечисти. Они не любят, когда их присутствие совсем не ощущается жертвой, нечисть наоборот довольствуется их диким страхом, надкусывают то там, то тут, доводят до слезных истерик, а потом жрут целиком, подсоленное слезами.

‒ Уже скоро ночь. Нас съедят, если мы не уберемся до темноты, ‒ напомнил всем я, а то вдруг они забыли, что совсем скоро окажутся в невыгодном положении. Я понял, что меня услышали только из-за последующего мата.

‒ Я чувствую, что мы близко к чему-то подобрались, ‒ сказал Корн и поудобнее взял свою секиру, встав в стойку. Остальные уже стояли наготове тоже со своим оружием.