Наемницы дьявола

Виктория Романова

Наемницы дьявола

Пролог

Сто лет ‒ столько я мог править этим миром, и вот мое время вышло. Сегодня магия дьявола должна оставить меня и перейти к наследнику. А я должен буду умереть.

Чтобы продолжить жить, бестелесная душа должна иметь хотя бы долю магии. С помощью нее течение нынешней линии жизни как бы замораживается, давая возможность оставаться в Загробье или Райнхорде. Если же магия каким-то образом покидает душу, то мигом насчитывает тебе годы, которые ты провел по эту сторону. А мне, на минуточку, сто тридцать лет.

Всё началось с самого первого дьявола – Вельзевула. Он стоял у власти тысячу лет, что, видимо, поспособствовало сойти ему с катушек. Вельзевул превращал своих же душ в нечисть, собираясь с помощью армии захватить всю Землю людей. Ему помешали его же приспешники. Предав его, они нашли ведьм, с помощью которых наложили проклятие. Оно оказалось настолько мощным, что даже сокрушительная магия дьявола не стала ей противиться. Так вышло, что оно отразилось не на самой душе правителя, а на засидевшейся в нем магии дьявола. Вельзевул сам не понял, как могущественная и уже такая родная сила оставила его, перейдя к другому владельцу. Он тем временем даже не успел ничего сказать, рассыпавшись в пыль. С тех пор магия дьявола оставалась проклятой, поэтому через каждые сто лет перетекала к другой душе, оставляя предыдущую умирать без нее.

‒ Альямс! ‒ вдруг окликнул меня позади мой друг. Я даже не услышал, как он вошел со своей сестрой, глубоко нырнув в свои мысли. Они стояли уже нарядно одетые в черный похоронный цвет и не прятали своего печального и встревоженного взгляда.

Я стоял в своем кабинете, откуда через панорамную стену рассматривал мрачный город Вакх-Хольм. Мой кабинет находился на самой высокой точке замка, поэтому адов город отсюда был виден как на ладони. Меня тоже приодели, только в отличающийся от всех кроваво-красный костюм. Мой похоронный костюм…

‒ Ваше величество, вы все свои дела закончили? Может, вы что-нибудь бы еще хотели? ‒ спросила до боли заботливым голосом Кира, указывая на выпитую чашку с кофе в моих руках, которую я недавно попросил у нее принести.

‒ Дела? ‒ переспросил я, бегая глазами по рабочему столу и по подписанным папкам на стеллажах.

‒ Я имела в виду желания свои…

‒ А, это, ‒ глупо улыбнулся я, не сразу поняв, о чем она говорит. ‒ Вроде да.

‒ Вроде, брат!? Нужно быть уже уверенным в этом…

Кира забрала из рук у меня давно пустую чашку и, погладив по щеке, ушла, оставив нас с Корном.

Я молчал. Друг подошел ко мне и тоже стал рассматривать распростертый за окном город, затем, порывисто вздохнув, спросил:

‒ Ты говорил с ней?

‒ Да.

‒ И?

‒ Мы попрощались.

‒ Брат…

‒ Мм?

Вот так, собственно, общаются друзья, когда речь идет о девушке, которая нравится им обоим, но девушка она его…

‒ Я прошу тебя лишь об одном ‒ уйди чистой душой, счастливой и свободной, как минимум хотя бы от недосказанных слов, ‒ Корн еще продолжительное время смотрел на меня и оставил одного только после моего слабого кивка.

Я, как завороженный, положил свою ладонь на парящий над металлом кубций (артефакт, представляющий собой парящий неоново-голубой куб, с помощью которого поддерживается связь между душами Загробья.) и произнес номер ее линии.

‒ Ты у себя? ‒ задал я глупый вопрос, ведь если ответит, то она точно у себя. Кубций никто с собой не носит, как минимум потому, что это неудобно.

‒ Да, ‒ сразу же ответила девушка.

Не давая себе ни секунды, я сделал переброс и оказался возле двери Сьеры. Она сразу же ее открыла перед моим носом.

‒ Что-то случилось? ‒ с тревогой спросила она, бегло рассматривая мое лицо. Когда я закрыл за собой дверь и повернулся, выглядела Сьера встревоженной и невероятно красивой в черном в пол платье с переливающими еле заметными красными блестками. ‒ Говори.

‒ Выполнишь мое желание? ‒ улыбнулся я в ответ на вспыхнувшую и такую редкую неуверенность в себе.

‒ Ты еще спрашиваешь? ‒ удивленно спросила она.

‒ Говори, ‒ нетерпеливо повторяла Сьера.

Я сунул руки в карманы. Всегда так делаю, когда начинаю нервничать.

‒ Поцелуешь меня? ‒ не выдавая ни одной из эмоций, спросил я.

Сьера ошеломленно уставилась на меня ледяным взглядом, а затем подозрительным поискала на моем лице намек на шутку. Я уже хотел отвести глаза и уйти в пространственную темноту, когда она быстро преодолела дистанцию между нами. Обняв меня за шею, она прижалась к моим губам своими.

Вкус ее губ – ментол. Когда я осторожно убрал с ее лица длинные пепельные волосы, от них запахло сладким персиком. Хотите сказать, ментол и персики не сочетаются и вызывают рвотные позывы? Сочетаются. И вызывают желание остановить время, чтобы наслаждаться этим морозно-сладким вкусом.

Пусть знают хотя бы черти, что я очень хотел именно так провести свои последние несколько часов. Обычно за таким страстным поцелуем следует продолжение, но я отстранился, давая нам обоим полноценно вздохнуть.

‒ Объяснишься? ‒ спросила Сьера, заглянув мне в глаза. Она не отстранилась от меня, когда я пальцами медленно и осторожно водил по чертам ее лица:

‒ Ты и так поняла, когда я попросил.

‒ Не совсем, у меня есть вопросы.

‒ Я их слышу, ты громко думаешь сейчас, ‒ смеялся я над ее быстро-сменяющимися суждениями и вопросами, которые с легкостью можно было прочитать в ее голове. Возможно, она делала это намеренно.

‒ Да, ‒ сказал я и кивнул на последние проносящиеся вопросы в ее голове. Раздался громкий продолжительный гонг часов, оповещающий, что сейчас уже девять вечера, а значит, и начало банкета. ‒ Я написал каждому памятное письмо, Амбрэлла тебе его отдаст, ‒ я поцеловал ее кисть и, отойдя на шаг, погрузился в пространственную темноту. Там специально немного задержался, поймав себя на мысли, что мне ни хрена не стало свободнее, а только тяжелее от еще больших сожалений.

Итак, день икс. Знаете, как выглядела бы подготовка к вашим похоронам? А я знаю! Сам помогал. В большом зале, где состоялось мероприятие, преобладали лишь черные и красные цвета. Декорациями служили, в частности, красные шелка, черные кружева и искусственные розы. А, и свечи, очень много свечей.

Все Загробье, и даже Райнхорд, затаили дыхание в преддверии моих похорон и нового правителя. Наследника я выбрал уже очень давно. Амбрэллу ничему учить даже не надо было. Она стала одной из первых моих душ, стала первым моим другом, первой наемницей, незаменимым помощником и в итоге моей сестрой. Мы вместе познавали возможности и устройство Загробья. Амбрэлла даже по чутью научила контролировать мою дьявольскую силу, которая в первые годы вырывалась из меня каждый раз, когда мои эмоции брали надо мной вверх. Магия действовала как стихия, сносящая всё на своем пути, и чуть пару раз не уничтожившая весь город Вакх-Хольм. Много тогда пришлось реставрировать и заново возводить.

В замок дьявола наведалось куча народу, помимо приглашенных гостей, заглядывали еще обычные жители, которые, присоединившись к гостям, благодарили меня и прощались. Благодарность выказывали в частности за подаренную возможность безопасного перевоплощения, которой раньше у них не было. В этот день, как будто все преступники вдруг стали одуванчиками Йена, потому что в моем логове чувствовалось чистое добродушие, исходящее от многих моих гостей. Ну и грусть, которую я заставил себя игнорировать.

Слева за плечо меня тронул Эдэм, давая знак начинать. Я налил себе последний бокал любимого красного вина:

‒ Время пришло! ‒ подскочил я с бокалом, поднимая его, словно сейчас будет тост, а не поминки.

Как только я выпил бокал до дна, еле слышно запела флейта. Амбрэлла торжественно шла по черной дорожке в такт музыке. Платье на ней было самое роскошное из всех, и могу поспорить, ее заставили его надеть. Черный корсет, сильно поднимающий грудь, пышная юбка с разрезом по середине, который открывал ноги, короткие черные шорты и внутреннюю красную сторону юбки, чьи края были вывернуты наружу. Сестра взошла ко мне на помост и порывисто обняла меня. Те, кто должен будет помогать в обряде, стояли рядом с нами, окружив полумесяцем. Одна из них – Ассия, которая кивнула мне в подтверждении, что она готова и начеку. Она отвечает за роль Горгоны Медузы, которая должна успеть на последних моих секундах превратить меня в камень, чтобы никто не увидел, как я выглядел бы сморщенным сто тридцатилетним стариком.

Амбрэллу развернули ко мне открытой спиной. Время поджимало. Я придерживал сестру за плечо и немного поглаживал большим пальцем, рисуя на голой спине специальным кинжалом клеймо наследника. Выступила первая набравшаяся капля крови. Амбрэлла не шевелилась, лишь тяжело дышала. Перевел взгляд на часы: пора. Я отошел на несколько шагов, уже на ходу открывая все свои заслоны к дьявольской магии. Она сразу взбунтовалась и забилась об мое тело, как будто была зверем в запертой клетке. Меня начинало трясти и скручивать, как при приступе эпилепсии. К музыке давно подключилась душераздирающая скрипка, слившаяся в унисон с воем, шепотом и нытьем окружающих. Обстановка накалилась до максимума к предшествующему моему итогу. Последняя сдерживающая сфера раскололась уже сама и с громким моим криком: «Я люблю вас!» наконец вышла. Я припал на колени и зажмурился. Поток магии ослепил всех ярким красным светом и ударил взрывной волной, снеся все окна в зале. Сразу услышал испуганные крики, которые в уже следующую секунду оборвались, как и любые внешние звуки. Затем почувствовал легкую эйфорию в районе искры, меня повело в сторону, и голова нашла каменный приятно-ледяной пол.

Я уверен был, что еще не превратился в камень и живой, но ничего не видел и не чувствовал, зато начал немного слышать. В следующую минуту все ахнули от громкого боя курантов, который оповестил о том, что календарь пора перевернуть на новую дату. Я хотел спросить, мертв ли я, но язык не ворочался. Я даже не смог промычать.

‒ Что произошло? ‒ крикнул рядом чей-то женский голос, после которого как будто включили какофонию тревожных голосов.

‒ Лекарей сюда! Носилки! Живо! ‒ о, это точно Эдэм кричит.

Я не знал, что мне делать, поэтому стал считать. Минуту я уже находился в дне, в котором не должен был быть. Полчаса. Час. Меня, кажется, куда-то перенесли. Ни черта не понимаю. Потом я вроде уснул. И мне снилось, что я стою на площади среди остальных каменных скульптур дьяволов, и всё вижу, и слышу, но не могу ни пошевелиться, ни звука издать.

Проснулся как обычно и, прежде чем открыть глаза, прислушался к своей магии. Наивно полагая, что не почувствую ее, приложился будто всем ухом к выключенной колонке, а она вдруг завопила своим прежним истошным гулом. Резко подскочив, я открыл глаза.

Магия никуда не делась, и я остался живой. Оказалось, она отрекошетилась от Амбрэллы, как от прокаженной, и вернулась ко мне, чуть не убив нас обоих. Что просто являлось дичью и чем-то невообразимым. Сестра целый месяц не приходила в себя. Ее искра слабо светилась, но мне удалось уговорить Йена помочь ей восстановиться и уже на следующий день она встала с больничной койки.

Проводилось расследование. Проверяли кинжал, клеймо, меня, Амбрэллу. Вызывали на допрос людей, которые застали прошлые передачи магии. Поначалу все были в диком шоке. Потом мнения разделились: одни уверены в том, что магия не нашла хорошего наследника, другие слишком позитивно верят, что проклятие само демонтировалось. А я… вздохнул и больше не выдохнул, тревожность, как тень, теперь ходила со мной за руку, в ожидании кводлибта (лат. quodlibet – «чего угодно», «всякая всячина»). Я перебрал кучу причин, но ни одна не оказалась даже близко к правде, которая нас поджидала.

Сьера

Я находилась в знаменитом ресторане «Ворон», завтракая со своими родителями. Казалось бы, меня совсем не смущало, что они вместе со мной находились в аду, но где-то глубоко в подсознании я понимала ‒ эти люди не могут быть здесь.

За окном стоял день. На небе занимались кучево-дождевые тучи, из-за чего можно было подумать, что вот-вот пойдет дождь, но он всегда здесь только замышлялся, а не лил.

Мама с папой как ни в чем не бывало кушали омлет, пили благоухающее экспрессо, и планировали этот день. Мама хотела поехать за грибами, а папа настаивал на рыбалке. Они начали забавно спорить, отговаривая друг друга от своего варианта, приводя смешные аргументы.

Я, тем временем, хихикала над их перепалкой, жевала свой штрудель с мороженым, и через панорамное окно наблюдала за черной приближающейся птицей. Она виртуозно огибала разноуровневые крыши замков и домов, которые все были совершенны в своей готической архитектуре. Вблизи, пернатая оказалась огромным хищником, с черными демоническими глазами. Я содрогнулась всем телом. Гарпия пролетела около нашего окна, и скрылась за стеной здания. От страха искра в душе сжималась и разжималась, походящем на ритм сердца. Я хотела бежать отсюда, но меня как будто приклеили к месту. Вдруг, фортепиано перестало играть, посторонние звуки все стихли, только родители не переставали громко разговаривать, и хихикать. Входная двустворчатая дверь распахнулась сама собой, впуская зло во плоти.

Народ, от незнания, кличет его по-разному: Вельзевул, демон, Воланд, Сатана, дьявол. На самом деле, лишь дьявол считается повелителем загробного мира, а демоны – это его хищные домашние животные. Вельзевулом звали первого дьявола, который правил в первых веках нашей эры. С тех пор сменилось много правителей. Этот же век в аду принадлежал ему – Альямсу Варду Вилхерду.

Он стоял у входа, обводя взглядом каждую присутствующую душу, и остановился на мне. Дьявол широко улыбнулся, и медленно направился к нашему столу. Улыбка его была скорее зловещей, чем радостной, как будто он нашел в моем лице врага, которого долго искал. Хищные черные глаза моментально приобрели кроваво-красный цвет, какими и были его волосы. Одет он был в черный кожаный плащ, по краям которого были вышиты узоры золотой нитью. Рубашка, как и штаны, тоже были черными, а на шее у него висел знаменитый артефакт «Глаз Дьявола».

Я напряглась всем телом, отчего голова сама собой дернулась несколько раз. Я уже знала, что он скажет мне, и что за этим последует, поэтому я наконец встала, невесть откуда взяла меч, за несколько шагов преодолела дистанцию между нами и с разъяренным криком занесла над адовым отродьем. Тот с легкостью отбил удар, своим черным мечом, так же невесть откуда появившийся в его руке. Я надеялась снести его башку первее, чем он откроет свой рот, но мне всегда не хватало сил.

‒ Пепел мой, я пришел тебя забрать, ‒ сказал Альямс, с поддельно-невинным голосом, не переставая отбивать мои удары.

‒ Ни за что! ‒ навалилась я на него с серией непрерывных ударов. Но тот отбивался от них, как от назойливой мухи. Но последний самый сильный удар, заставил его красные глаза хищно сверкнуть, а брови нахмуриться. Он выбил мой меч, и в ту же секунду выбил почву из моих ног. Я рухнула на ледяной пол.

‒ Я приказываю тебе! ‒ властно крикнул дьявол, наверное, устав тратить свое драгоценное время.

‒ Нет! Не надо! ‒ закричала я, но сдвинуться с места больше не смогла, приклеившись к полу, потому что тело ждало продолжения приказа. ‒ Ты же… любишь меня, ‒ пробормотала я себе под нос.

‒ Убей и пойдем! Нас ждут дела. ‒ сказал дьявол, будто бы просто попросил. Но это был приказ, потому что он вложил в слова свою ядовитую магию. Последние мои слова он решил проигнорировать.

Дьявол встал в показушную, свою типичную мрачную стойку. Перед грудью он лениво держал сомкнутые пальцы рук, губы растянулись в насмешке. Безразличными кровавыми глазами он наблюдал, как мое тело начинает подчиняться его приказу.

Я встала, как кукла, которую потянули за невидимые нитки. Крутанувшись резко кругом, ноги сами понесли меня обратно к нашему столу, чтобы выполнить нерушимый приказ. Слезы градом стекали по щекам. Я не хотела делать то, что собирались сделать мои руки. Будь у меня выбор, я бы без промедления воткнула этот меч в себя, лишь бы не переживать это снова.

‒ Дочь… ‒ недоверчиво и с ужасом в глазах произнес отец.

Подойдя вплотную к отцу, я насквозь проткнула его живот мечом. Меня сразу же замутило от теплой крови на моих руках. Отец рухнул на колени и не отрывал от меня стеклянных глаз, заполненных ужасом и болью. Я уже не орала во все горло, не умоляла это прекратить, только молча плакала и наблюдала, как мои же руки убивают моих родителей. Мои ноги направились за матерью. Она спряталась за одним из повалившихся столов ресторана. Когда мои руки опрокинули нужный стол, мама заорала:

‒ Бес! ‒ и громко стала читать молитву, нервно покачиваясь на полу.

Я опустила глаза, единственное, что повиновалось мне, это они. Мама с ужасом вскрикнула, когда меч проткнул насквозь и ее.

Позади послышался тихий скрип огромной двери ресторана. В проеме показался мальчик, лет восьми, такой худющий, что больно было смотреть. Он стоял в одной белой майке и трусах, смотря неотрывно на меня мокрыми от слез глазами. Мальчик пытался что-то сказать, странно вытягивая голову вперед, но из-за частых всхлипов и дрожи получалось выдавить лишь не прекращающий звук «с».

‒ Няши мои, подъем! – крикнул Альямс, через кубций на всю мою комнату. ‒ Жду через пять минут в своем кабинете.

Я не сразу смогла выйти из сна, поэтому суть слов до меня дошла не сразу.

Я не помнила, как оказалась в аду. Меня особо это и не волновало, до тех пор, пока все мои сны не превратились в кошмары об этом. Уже какую ночь я просыпаюсь в холодном поту и слезах от кошмаров, в которых по приказу дьявола убиваю своих родителей. Несколькими днями ранее я чуть даже не задохнулась во сне, потому что желудок исторгался не только в моем кошмаре, но и наяву.

Верить снам было глупо. Я бы не сомневалась ни на секунду, что Альямс посмел бы так со мной поступить, но уж слишком удачно не помнила ничего. Чтобы дьявол смог забрать мою душу в Вакх-Хольм, я должна была кого-то убить, но я ничего из этого не помнила. В голове только всплывали кошмарные картинки, подкидываемые снами. В воспоминаниях даже самые первые дни в Загробье казались не первыми. Значит, из моей памяти стерли немалый кусок прошлого.

Дьявол обладал способностью удаления памяти, и многие души сами приходили к нему, чтобы попросить убрать непрошенные воспоминания из головы. Но мог ли он самовольно стереть мою память? В то время он рьяно горел найти недостающих троих наемниц. А когда ему что-то надо, он нещадно и цинично это берет. Что же до его особенного отношения ко мне, так это просто могла быть вина, которую он чувствует передо мной.

Надев первую попавшуюся одежду, почистив зубы, и расчесавшись, я подняла глаза на свое отражение в зеркале. Волосы у меня были пепельного цвета, и почти таким же оттенком стала кожа на лице, если не считать черные круги под глазами. Прибегнув к чарам, я наложила очередной морок на свое лицо и, представив дверь кабинета, переместилась туда. Я уже хотела постучаться, но передо мной сама открылась дверь. Все трое уже сидели на своих привычных местах.

Альямс сидел за своим рабочим большим столом, медленно раскручиваясь на стуле, задумавшись о чем-то своем.

Катера сидела в позе лотоса у стены на кожаном, коричневом кресле и укрылась с головой разноцветным пледом, по краям которого свисали замысловатые нитки, скрывающие ей глаза.

Амбрелла сидела на идентичном кресле, у противоположной стены. Она закинула ногу на ногу и, оперевшись на свой кулак головой, кажется, дремала. Похоже, у нее опять была бессонная ночь, в поисках жертвы для своего ритуала.

Ширра же ближе всех сидела к рабочему столу Альямса и, судя по важному виду, только одна из всех готова была его слушать. Как новенькой, ей пока еще была интересна наша работа, которую дает нам Вилхерд, а может и не только поэтому. Уж слишком явно она заглядывала ему в рот.

Обычно я садилась ближе, но теперь по душе мне был отдаленный диван, с такой же обивкой, как и у двух кресел. Альямс, многозначительно посмотрев на меня, смирившись уже, что я выбираю место подальше от него, начал:

‒ Новости такие: Панэ с нами больше нет, поэтому нам нужен новый адвокат.

‒ А куда он делся!? – спросила удивленная Ширра и обернулась, чтобы посмотреть на нашу реакцию, которой не было.

Конечно не было! Мы уже давно все знали, в отличие от нее.

‒ Наши посчитали его предателем, и убили.

‒ Тюю, ‒ задумчиво протянула та. ‒ Думаешь, ошибочно?

‒ Да, ‒ Альямс достал обязательный бланк, и стал заполнять данные о нашей предстоящей работе.

‒ Мы должны найти нового адвоката? ‒ оживилась немного Амбрэлла, не меняя позы и не открывая глаза.

‒ Да. Срок три дня. Подходящих вариантов в Вакх-Хольме и Мирэ́ме нет, я проверил, поэтому вы отправитесь искать душу на Землю, ‒ дьявол закончил писать, поставил печать и размашисто расписался. Затем встал, протянул бланк Ширре, быстро расстегнул на своей шее артефакт, и протянул его уже Амбрелле. Та не стала утруждать себя в ходьбе, поэтому появилась через секунду около Альямса, и забрала «глаз».

Все поочередно вышли из кабинета, кроме Ширры. Когда я закрывала дверь, то успела увидеть, как она уже стоит возле него, и тянет свои руки к его лицу.

‒ Мерзость, ‒ буркнула я, себе под нос.

‒ Выдвигаемся через час, – крикнула Амбрэлла, уже поднимаясь по винтовой лестнице.

Винтовых лестниц в замке было две. Они начинались от первого этажа с левой и правой стороны гостиной, и всячески переплетались между собой в плоть до шестнадцатого этажа. Каждая их дуга подводила к дверям в коридоры, за которыми находились жилые комнаты, кухни, игровые комнаты, где обычно собираются, чтобы выпить, также есть библиотека и большой спортивный зал. Главное знать изначально какая тебе нужна лестница, потому что если обнаружить, что тебе нужна была левая ветвь, а ты на правой, то придется либо заново спускаться и подниматься, либо прыгать, рискуя переломаться. Но у наемниц с этим проблем, никогда не возникало, имея магическую расположенность к перебросам.

Амбрэлла

Слышно было уже на лестнице, как кое-кто неистово стучит и мычит, пытаясь выбраться из моей комнаты. Открыв дверь, я увидела, как несчастный пытался привязанным к нему стулом, разбить окно. Выглядело это отнюдь убого, как и моя комната, которую он превратил в хаос, видимо, когда пытался найти что-то острое, чтобы порезать веревки.

‒ Прости, что заставила ждать, ‒ подошла я близко к мужчине, черты лица которого уже было сложно описать, из-за нашей бурной ночи. ‒ Так на чем мы остановились? ‒ не удержала я предвкушающую улыбку, и вынула кляп из его рта.

‒ Отпусти мменя. Я нничего дддурного не сдделал, ‒ заикаясь, сказал он.

Проигнорировав его очередную бредовую просьбу, я достала спортивную небольшую сумку из шкафа, и стала кидать туда все необходимое на несколько дней командировки. Наткнувшись на свою трубку, которая лежала какого-то черта на полу, я почистила ее, и засыпав табак, стала медленно раскуривать. Уже совсем скоро комната стала наполняться запахом крепкого табака с тонкой нотой ванили, что успокаивало, похлеще благовоний.

‒ Так ты считаешь, в том, чтобы опаивать молодых девушек в клубе, и насиловать их, нет ничего дурного?

‒ Это не я, тты не того поймала, ‒ заныл насильник, с выдающимся актерским мастерством.

Я не удержалась, и рассмеялась.

‒ Время все идет-идет, а мужчины до сих пор думают, что умнее женщин. Не смеши меня! Я выслеживала тебя месяц, гнида ты прыгучая, и, полагаю, ты знал об этом, раз прятался по всему Загробью.

‒ Зза такие обвинения, ты должна передать меня суду, вместе с доказательствами, ‒ отчеканил насильник, уже практически не заикаясь.

‒ Так твой суд уже начался, милый, ты так и не понял? ‒ улыбалась я во все зубы, затем бережно поправила его челку, которая липла из-за крови к ресницам. Тот брезгливо дернулся от моей руки.

Встав с кровати, я стала копаться в своем сундучке с украшениями, и вынула кинжал.

‒ Эльдар Бульго, суд приговорил вас к медленной, истязающей смерти, но так как мне пора идти…

‒ Нет, прошу, не надо, ПОМОГИТЕ, – начал орать виновный.

Я подошла вплотную к насильнику, и всадила ему специальный кинжал между ребер, где находился его свет. Тот с чавкающим звуком воткнулся в плоть насильника, который сразу замолчал, а через несколько секунд обмяк и помутнел.

Убивать души, не то же самое, что и плоть. Нам нельзя друг друга убивать обычным оружием, можно только специальным артефактом, который добыть практически невозможно. Те, кому было плевать и убили, больше не смогут иметь возможность на перерождение, а значит, без магии им остается доживать только одну линию. За весь век, дьявол, лишь четверым таким особям создавал сферу, которая остановила их линию, но они как будто с каждым днем лишались частицы рассудка, и сами спрыгивали в яму, как мусор. Кого и обходит стороной это правило, так это дьявола и ангела, они могут хоть рукой вырвать искру из души.