(Не) чистая сила

– Это была прабабка Ольга, та самая, про которую я рассказывала не раз. – уверенно заявила баба Лида, выслушав мой эмоциональный рассказ о странной ночной гостье. – Предупредить приходила. Значит и правда, дело серьёзное.

– Почему серьёзное? – устало выдохнула я, понимая, о чём сейчас пойдёт речь.

Снова о необходимости нашего примирения с Адой. Вот только со вчерашней ночи пропасть между нами ещё больше углубилась и расширилась, и преодолеть её стало почти невыполнимой задачей.

– Потому что ваш дар – особенный. Раньше он всегда переходил к кому-то одному из семьи, а вам достался двоим. Понимаешь? – бабуля похлопала меня по руке и снисходительно улыбнулась. – Что же вы такие упёртые? Что одна, что вторая. Это совсем уже не игрушки, дочка. Совсем не игрушки.

– Я понимаю, что всё не так просто, но что даст наше примирение? Мы как были разными, так и останемся. – мягко возразила я. – Мы живём отдельно друг от друга, на мир смотрим каждая по-своему, ценности у нас вообще противоположные.

– Это всё не имеет значения. Вы должны быть рядом, с открытым сердцем и готовностью первой прийти на помощь сестре, несмотря ни на что. Тогда вы сможете чувствовать друг друга и делиться силой, умножать её, когда потребуется. Другого пути у вас нет! – голос старушки стал твёрдым и жестким, привычная возрастная хрипотца сменилась дрожащей сталью. – Только примирение и объединение! Дар – он ведь след оставляет, и есть люди, которые его видят. Это нехорошие люди, по раздельности вам сложно будет им противостоять.

– Что ещё за люди? – я недовольно закатила глаза.

– Нехорошие. – строго повторила бабуля. – С которыми лучше не сталкиваться. Они приходят по следу, и добром это не оборачивается. Помни, доченька, до Нового года вы должны помириться и открыть шкатулку. – она убрала мне за ухо тонкую прядь волос. – Забудьте о разногласиях. Семья важнее.

Я послушно кивнула, только чтобы не расстраивать пожилую женщину, но внутри меня всё отчаянно противилось идее стать с Адой милыми подружками. Даже если Луна упадёт на Землю, мы с ней не станем близки. Прошлого не вернуть, слишком много кое-кто совершил непоправимого и непростительного, чего не перечеркнуть обычным «извини».

– Рая, вот ты где, – мамина округлая фигурка в шёлковом серебристом халате показалась в дверях. – Беседуете с утра пораньше?

– Да, Настенька, вот Раечка пришла доброго утра пожелать. – тёплая морщинистая ладонь легонько погладила меня по спине.

– Ну и молодец! – мама одобрительно улыбнулась и качнула головой в сторону коридора. – Идём, завтрак сам себя не приготовит.

Воскресный день клонился к вечеру. Я успела порисовать, прочитать несколько глав скучной книги, которую что-то мешало забросить, прошвырнуться с мамой по торговому центру. Но всё это никак не смогло заполнить душевную пустоту, образовавшуюся во мне после вчерашних событий.

Влад и не подумал объявиться. Ни звонка, ни сообщения. Пропал с радаров, и я терялась в догадках, что же происходит с моим любимым.

После нескольких кругов по комнате, сопровождавшихся заламыванием пальцев и тяжелыми вздохами, моя рука потянулась к лежавшему на письменном столе смартфону, а в голове уже родилось несколько вариантов текста для мессенджера.

Буквы постепенно собирались в слова, прыгая на экране чёрными пятнами, сердце в груди барабанило, как ненормальное, будто от этого незамысловатого сообщения зависела моя жизнь, и я, не задумываясь, нажала значок «отправить», не давая себе шанса передумать, стереть или переписать послание.

Ничего особенного, обычное приветствие и вопрос о планах на вечер, но ощущала я себя так, будто призналась в любви.

Звук, оповещающий о входящем, заставил подпрыгнуть на месте. Значит он не был занят, раз так быстро ответил…

«Привет. Пока ничего не планировал. Готов к предложениям.» – гласили надписи на экране. А вот я оказалась не готова. Надеялась, он догадается куда-нибудь меня пригласить. Но снова в пролёте… И что дальше?

Мысленно перебрав в голове кучу вариантов вечернего времяпровождения, остановилась на походе в кино, о чём тут же сообщила Владу и получила его согласие. Завтра понедельник, новые впечатления перед началом рабочей недели не помешают. К тому же, о местах для поцелуев и о творящей чудеса темноте кинозала я слышала много интересного. Поэтому, подобрав самый соблазнительный из подходящих к случаю наряд, и, как следует протерев розовые очки, я отправилась навстречу счастью.

В кинотеатре было много народу. Ну ещё бы: поздний вечер, разрекламированный фильм, самый крупный торговый центр в городе. Я озиралась по сторонам, вцепившись в ладонь Влада мёртвой хваткой, словно опасаясь, что, если отпустит, я тут же потеряю его в этой толпе навсегда.

Места нам попались не самые лучшие, но при таком ажиотаже хорошо уже то, что вообще достались. Усевшись в кресло, придвинувшись к Владу насколько близко, насколько это было возможно, и всё ещё не выпуская его руки, я приготовилась смотреть историю про инопланетных захватчиков, как обычно покусившихся на Североамериканский континент.

Свет погас, на белом полотне замелькали рекламные ролики, и я почувствовала, как Влад переплёл наши пальцы. По коже растеклось обволакивающее тепло, а сердце, замерев на секунду, забилось в ускоренном ритме.

Происходящее на экране меня совсем не интересовало. Осознание, что, если вдруг меня спросят, о чём фильм, я не смогу и пары слов связать, нисколько не огорчало. Вся я целиком была поглощена совершенно другим – человеком, сидящим рядом, и крепко, но нежно удерживающим мою ладонь в своей.

Яркие вспышки, громкие реплики, перемежающиеся с оглушающей музыкой и звуками взрывов, напряженные сцены завладели вниманием Влада с первых секунд, забрав его у меня. Я будто растворилась в пространстве кинозала, перестала существовать. Даже наши сцепленные руки стали элементом интерьера, перестав иметь хоть какое-нибудь значение для парня. Он весь был в событиях фильма, судьба героев волновала его гораздо больше, чем моя близость. И я поймала себя на мысли, что хочу, чтобы это дурацкое кино поскорее закончилось. Чтобы двери за нашими спинами закрылись, все люди исчезли, и мы остались одни, глядя в глаза друг другу, читая в них самое сокровенное.

Но создатели картины пообещали нам два часа удовольствия, показавшиеся мне вечностью. Чтобы выдержать этот марафон из бесконечно сменяющих друг друга сцен и действий, мне потребовалось немало усилий. Смиренно приняв судьбу, я предпочла сосредоточиться на приятном – на тёплых прикосновениях мужских пальцев и на возможности незаметно положить голову на соседнее плечо. Теперь фильм не представлялся таким ужасным, хотя по-прежнему не вызывал должного интереса. Я выключила для себя окружающий мир, оставив только самое важное – Влада.

В ночном небе не было видно ни единой звёздочки. По воздуху кружили первые мелкие снежинки. Переливаясь в свете уличных фонарей, они, подгоняемые порывами ледяного ветра, уносились ввысь, словно спешили вернуться обратно в раскинувшуюся над городом тучу.

Мы с Владом стояли под козырьком моего подъезда и отчего-то молчали. Мне совсем не хотелось обсуждать фильм, из которого я не запомнила и половину. Я ждала шага от Влада. Широкого, уверенного шага к нашим серьёзным отношениям. Но он не спешил. И ничего не говорил, лишь переминался с ноги на ногу, неловко улыбаясь.

Чтобы разрядить обстановку и прервать затянувшееся молчание, я достала из сумки голубой шифоновый платок и протянула его Владу.

– Это тебе. На память. – смущённо улыбнулась и посмотрела в серые глаза, ожидая хоть какой-нибудь реакции.

Влад забрал неожиданный подарок, и, покопавшись в кармане куртки, достал маленькую шоколадку и вложил мне в ладонь.

– Спасибо. А это – тебе. Прости, ничего другого не нашёл. – он посмотрел на меня с нежностью, сделал шаг ближе, и наклонившись, коснулся своими губами моих.

У меня внутри что-то оборвалось. По коже пронеслась горячая волна. Но не успела я ответить на поцелуй, как Влад отстранился. Лицо его было озадаченным, смущённым.

– Мне пора. – скороговоркой выпалил он и, резко развернувшись, пошагал в сторону дома, оставив меня в недоумении и полном раздрае.

Что, чёрт возьми, происходит?

Глава 13

Ада

Я просыпаюсь со странным ощущением стёртых границ между сном и явью, будто ночная гостья не была плодом деятельности моего воспалённого сознания. Будто она и правда была здесь. Женщина из прошлого. Она прошлась по комнате в одеяниях конца девятнадцатого века, худощавая, высокая, плавно вышагивая горделивой походкой от одного угла до другого. Длинное платье струилось в такт движениям, тонкие посеребренные сединой пряди у лица едва заметно покачивались.

Женщина остановилась у моей постели, строго посмотрела в глаза и, скрестив руки на груди, произнесла ледяным тоном:

– Не ведите себя, подобно малым детям. Не враждовать надо, а объединяться. Иначе дар утратите. Одна потеряет, другая – отдаст недобрым людям в пользование. До Нового года времени мало. Ответы – в шкатулке. Не гневите предков, не стирайте все их усилия по защите дара глупым противостоянием. Охотники близко…

После этих слов женщина растворилась в пространстве комнаты, словно её и не было.

Свешиваю ноги с кровати, ещё раз бегло оглядываю привычную обстановку, вспоминая неожиданный ночной визит, и направляюсь в ванную. Но не успеваю закрыть за собой дверь спальни, как тишину разбивает ритмичное жужжание. Кому приспичило звонить в восемь утра в выходной?

Увидев на экране смартфона до тошноты знакомые буквы, недовольно закатываю глаза. Ну конечно, кто же ещё…

– Чего тебе? – невежливо отвечаю на звонок.

– И тебе доброго утра. – бурчит Рая.

– Ближе к делу, у меня нет настроения с тобой общаться. – захожу в ванную и закрываю за собой дверь.

– Как будто я получаю от этого удовольствие. – сестра, как обычно, сама любезность. – Про шкатулку помнишь?

– Нет.

– Другого ответа я и не ждала. Ты можешь хоть на секунду придержать свой яд?

– Смотря для чего. – слышу нервное рычание в динамике, попутно разглядывая себя в зеркале.

– Ада! – рявкает сестра. – Давай сначала поговорим, а потом ты продолжишь практиковаться в колкостях.

– Так не интересно. Но, будь по-твоему.

– У меня ключ, у тебя шкатулка. Нам нужно выбрать время и открыть её, как сказала баба Лида. Понимаешь?

– Да где уж мне…

– Ада! Хватит! Сегодня в час дня будь дома, очень тебя прошу, и, заметь, вежливо. Я приду, и мы всё откроем и посмотрим. – приказным тоном заявляет святая Раиса, вызвав во мне острое желание послать её в самом неприличном направлении. Что я и делаю. – Ты совсем уже! – визжит сестра. – Но если тебе дар не нужен – вперёд! Посылай меня, оскорбляй, игнорируй. Потом будет поздно!

– Напугалась до мокрых штанов, – ровным тоном говорю я, ещё больше выбешивая мисс спокойствие. – Нормально попроси, и я, возможно, подумаю и дам ответ. Тебе не приходило в белобрысую голову, что у людей могут быть планы? Поразмышляй над этим, а потом обсудим.

Сбрасываю вызов прежде, чем Рая успевает ответить, и включаю воду. Настроение нулевое.

Приподнимаю чёлку и пытаюсь в отражении разглядеть на лбу надпись, что меня следует учить жизни при любом удобном случае. Как и ожидалось, она отсутствует. Тогда какого хрена все этим так яро занимаются? Говорят, куда мне идти и что делать, диктуют дурацкие правила. Больше нет свободных ушей, готовых принять килограммовые порции лапши? Нет уж, увольте. Я вообще-то терпеть не могу макароны.

Тут же перед глазами, как по заказу, вырисовывается лицо того, кто в последнее время слишком часто и нагло прогуливается по моим мыслям, со словами о большой Луне, и я обдаю щёки холодной водой из-под крана. Сгинь, видение. Прочь! Прочь!

Слишком уж часто по милости парня на букву «В» я стала чувствовать себя слабой и уязвимой, и это мне категорически не нравится. А больше всего злит, что я никак не могу повлиять на его внезапные появления в моей голове, при которых сердце – предатель начинает стучать в глупом, излишне быстром ритме, а мои мимические мышцы и вовсе принимаются жить своей жизнью, совершенно мне неподконтрольной.

Заканчиваю утренние процедуры и слышу за дверью знакомые голоса и приглушённую возню. Вероятно, отец вернулся с вахты, и мать, как идеальная жена, хранительница очага, понеслась встречать его хлебом-солью и красной ковровой дорожкой.

Я всегда рада его возвращениям, хотя между нами никогда не было тех самых близких отношений между папой и дочкой, когда его принцесса мечтает выйти замуж за такого же идеального мужчину, как отец. Он не водил меня в парки аттракционов, не катал на шее с воздушными шариками в руках, не рассказывал перед сном смешные истории. Мы не обнимаемся при встрече и перед отъездом. Но я знаю, что он открутит голову любому, кто посмеет меня обидеть, и до сих пор даже не подозревает, что я могу сделать это сама.

Выглядываю в коридор и улыбаюсь нелепости картинки. Мама кружится вокруг отца, словно наседка: и верхнюю одежду сама повесила, и дорожную сумку в спальню отнесла, на столе наверняка дымится горячая свежеприготовленная еда. Вроде бы – что такого? Обычное утро среднестатистической семьи. Но мне почему-то тошно.

– Ада, привет. Как жизнь молодая? – бодрым голосом спрашивает отец, увидев меня. – Двоек много успела получить?

– Привет, пап. Я уже не в школе, если что.

– Ты давай прекращай так быстро расти, – шутит отец, – а то я в следующие выходные могу и не узнать собственную дочь.

Я натянуто улыбаюсь, а мама старательно выдавливает из себя смех.

– Вы уже завтракали? – голубые глаза устремляют взор в сторону кухни.

– Нет, Олеж, тебя ждали. Я котлет куриных нажарила со спагетти и твоим любимым соусом. – по лицу матери скользнула тень предвкушения, а по моему – разочарования.

– Очень замечательно! – папа с энтузиазмом потирает руки, потом что-то достаёт из кармана брюк и протягивает мне безо всяких предисловий.

– Что это? – разглядываю бордовый бархатный мешочек с чёрной тесьмой.

– В поезде купил. Почему-то показалось, что тебе понравится. – подмигнув мне, отец размашисто шагает в сторону их с мамой комнаты, даже не дождавшись моей реакции. – Вы меня не ждите – завтракайте. Я хочу ванну принять. – сообщает по пути.

Проводив родителя озадаченным взглядом, бреду на кухню, наливаю себе чай, быстро делаю бутерброд и, сгрузив всё добро на деревянный не то поднос, не то разделочную доску, иду в свою спальню, не обращая внимания на просьбу матери позавтракать всей семьёй. Нет никакой семьи. Жалкое подобие, до жути фальшивое.

Усаживаюсь поудобнее в компьютерное кресло, и, отхлебнув горячего чая, высыпаю содержимое мешочка на ладонь. Глаза мои удивлённо расширяются. Не то, чтобы отец не дарил подарков, но это – просто десять из десяти. Тонкая серебряная цепочка и кулон в виде маленькой копии Луны – крошечный стеклянный шарик с полюсами, кратерами, пятнами. Даже представить себе не могла, что такое бывает.

Тут же надеваю украшение и, немного покрутив в руках подвеску, чтобы получше рассмотреть, прячу под футболку. Для меня подобные вещи – совсем не то, чем хочется хвастаться перед окружающими, это нечто личное и неприкосновенное.

Настроение уже не такое отвратное, и я достаю из ящика письменного стола свои записки сумасшедшего: короткие рассказы собственного сочинения о путешествиях маленького мальчика Паши по сказочным мирам. Когда-нибудь, возможно, в следующей жизни, я перенесу все эти творения на комп. А пока вот так: от руки на страницах в клеточку, скомкано, с узорами на полях.

В ухе фоном играет любимая песня, ручка быстро скользит по бумаге, и образы из моей головы обретают словесную форму. Сегодня Паша полетит на Луну на серебряном змее, познакомится с лунными троллями и их королевой – лунной бабочкой, побывает в глубоких норах, посетит огромный и невероятно красивый город, расположенный в Лунном ядре.

Музыка в наушнике резко обрывается, и на экране смартфона высвечивается крупными буквами надпись «нечистая сила». Что опять нужно этой святоше? Не договорила? По-моему, мы с ней с утра всё понятно и подробно обсудили.

– Ты уже соскучиться по мне успела? – мой сарказм готов выйти из берегов.

– Ада, давай уже по-человечески всё обсудим. До Нового года не так много времени. Нужно что-то решать. – совершенно спокойно говорит сестра. – Если тебя не устраивает назначенное мной время, предложи своё.

Это что-то новенькое. Она так боится утратить способности, что готова наступить на горло собственной неуёмной ревности? Чего это вдруг?

– Послушай, ты позвонила как всегда не вовремя. Я занята. А ты опять диктуешь условия. – отключив на время опцию отвечать на любое Раечкино слово грубостью, выдаю я.

– Не диктую, но окей, пусть для тебя это выглядит так. – сдаётся она, вызывая кучу подозрений. Её взяли в заложники?

– Если у твоего виска пистолет, скажи «я коза», – не удерживаюсь от едкого комментария.

– Очень смешно.

– Раньше было смешно, – внезапно выдаю я и прикусываю язык.

Времена, когда мы дружили и шутили, ушли безвозвратно. И я злюсь на себя за мимолётное и несвоевременное воспоминание.

– Давай уже откроем эту дурацкую шкатулку, и забудем о ней, – предлагает Рая.

– Забирай. – говорю после короткой паузы. – Приходи, забирай шкатулку и возись с ней сама. Ключ у тебя есть. Справишься.

– А ты её видела? Знаешь где она?

– Нет. Найду – напишу. А сейчас мне некогда. – сбрасываю вызов и швыряю телефон на стол.

Растерянно оглядываю тетрадь с рассказами и убираю в ящик стола. Писать больше не хочется. Спасибо, любезная сестрёнка. Как обычно всё испортила.

Мысль о шкатулке теперь не выходит из головы. Где-то я её видела, но где?

Обшарив все полки в своём шкафу, нахожу на самой верхней из них за стопкой старых футболок тяжёлый свёрток, закутанный в посеревшую от времени простыню. Не без труда спускаю вещь на пол. Кирпичей в неё что ли наложили?

Под несколькими слоями ткани обнаруживаю чёрную металлическую шкатулку с кованным орнаментом, среди изогнутых линий едва можно разглядеть отверстие для ключа. Встряхиваю находку несколько раз. В ней что-то гремит, но так глухо, будто внутрь коробки встроена шумоизоляция.

Тщетно пытаюсь поддеть крышку ножницами. Она прилегает так плотно, что почти не видно стыка. Толкание разных острых предметов в замочную скважину тоже нисколько не помогает. Видно, что её создатели изрядно постарались, чтобы до содержимого не смогли добраться посторонние. Неужели за столько поколений ни у кого не возникло желания её вскрыть? Взять хотя бы моего отца – ему же передалась эта загадочная вещь от бабушки, разве мог он даже не попытаться удовлетворить своё любопытство?

Взяв шкатулку подмышку, иду на кухню, и застаю папу за кружкой чая, пролистывающим ленту соцсетей в телефоне. Увидев меня, он коротко улыбается, и снова утыкается в светящийся экран.

– Пап, откуда у нас в доме это? – со стуком ставлю шкатулку на стол прямо перед ним.

– Что? А это мне мать-покойница отдала.

– И ты не открывал её?

– Смотри, на завтра мороз обещают почти тридцать. Обалдеть! – проигнорировав мой вопрос, отец продолжает впихивать в свой мозг информацию из интернета.

– Пап! Открывал или нет? – громче повторяю я, но отец не реагирует. – Давай сейчас откроем!

В ответ – тишина.

– Смотри, какое видео смешное, мне коллега прислал. – папа поворачивает телефон экраном ко мне. – Это наш пёс местный – Джек – ворону гоняет. Хотя, кто кого ещё гоняет. – он тихонько хихикает.

– Пап, шкатулка. – не глядя на наверняка уморительный ролик, хлопаю ладонью по металлической крышке. – Помоги открыть. Очень надо. Пожалуйста.

– А вот ещё один, – внезапная глухота и слепота отца заметно напрягают меня. – Тоже про Джека. Забавный пёсель.

Я ошарашенно смотрю на отца, на шкатулку и снова на отца, совершенно не понимая, что происходит. Заколдованная она что ли? Кому не дозволено – не увидят и не откроют? Странно это всё. Дико и странно.

Забираю тяжелый предмет и возвращаюсь в комнату.

– Что ты такое? – некоторое время пялюсь на чёрные завитки, потом делаю несколько фото с разных ракурсов и отправляю Рае.

«Вот она, забирай.»

***

Женщина в длинном бордовом платье тенью приближается ко мне. Она снова заявилась в мою комнату нежданно, как к себе домой, и явно чувствует себя здесь полноправной хозяйкой. Я тихонько лежу в постели, укрывшись одеялом по самую переносицу, и наблюдаю за её бесшумными передвижениями.

– Так дела не делаются! – грозно произносит она, остановившись у края кровати, и от звука её голоса по спине бежит холодок. – Вы должны вместе открыть шкатулку. Только вам двоим дано право сделать это. Не разочаровывайте меня. Эти игры до добра не доведут.

Тонкий силуэт медленно растворяется в тусклом свете ночника, и я, закрыв глаза, несусь на карусели с лошадками куда-то ввысь, не по замкнутому кругу, а по спирали, поднимаясь всё выше и выше. Слова ночной гостьи остаются далеко позади и теряют всякий смысл.

Я парю птицей. Внизу мокрая от дождя земля, серый город, залитый мутными лужами, и две фигуры – мужская и женская – бредут под тяжёлыми каплями, взявшись за руки. Я резко опускаюсь на сырую траву недалеко от них. Наблюдаю из-за густых ветвей сирени, пытаясь узнать в них кого-то. Они меня не видят, улыбаются друг другу, о чём-то мило беседуют. И вдруг парень поворачивает голову в мою сторону, и наши взгляды встречаются. Моё сердце мгновенно срывается и улетает в бездну. Влад. Он идёт под шумными струями дождевой воды не со мной… Его пальцы переплетены с тонкими пальчиками Раи. Это их дождь. Их странная прогулка. От вида счастливого лица сестры рядом с Владом, душу пронзает острая боль. Будто украли что-то, принадлежащее только мне. Нагло, дерзко, прямо при свете дня и у всех на виду. Рая украла. Покусилась на то, что я тщательно скрывала от самой себя.

Я стою среди мокрых тёмно-зелёных листьев сирени, с которых грязными потоками стекает дождевая вода, раздавленная и опустошённая. По моим щекам, оставляя горячие дорожки, текут слезы, а внутри всё переворачивается от щемящего чувства несправедливости. Так не честно! Не честно! С досадой смотрю в серые глаза, больше не в силах сдерживать рвущиеся наружу всхлипы, и… просыпаюсь.

Вокруг темнота, и я не помню, как и когда успела отключить ночник. В голове туман, а в груди болит так, словно кто-то сдавил сердце тяжёлыми зазубренными клешнями, и я совершенно не понимаю, что со мной. Почему мне так плохо, и выть хочется от бессилия? Почему слёзы теперь уже в реальности готовы сорваться с моих ресниц?

Ведь это всего лишь сон…

Глава 14

Влад

Возвращаюсь домой с занятий позже обычного – защита курсовика по гражданскому праву

знатно подзатянулась. Спасибо Деду, проповедующему древние способы экзекуции студентов. Вытянул на «хорошо» – и на том спасибо.

В прихожей на полочке замечаю чужие мужские ботинки, по стоимости сопоставимые с крылом самолёта, и понимаю, кто пожаловал в гости к нашему семейству. До неприличия богатый и до невозможности щедрый дядюшка Артур. Он старше меня всего на десять лет, поэтому дядей называю его только в шутку, да и сам Артур не прочь быть с «молодёжью» на равных.

Для нашей семьи он, как сын маминой подруги, пример для подражания – быстро поднявшийся из самых низов, целеустремлённый, рассудительный и в то же время всегда весёлый. Этой просторной четырёшкой с новым и не самым дешёвым ремонтом мы тоже обязаны дяде. Такой необычный подарок он преподнёс единственной сестре на юбилей. Просто взял, купил квартиру и оформил дарственную. Будто за хлебом сходил.

Он же помог отцу с переводом в этот город, а мне – в другой вуз. Просто крёстный фей на минималках.

Заглядываю в зал и вижу по-праздничному накрытый стол с ананасами, шампанским и коллекционным коньяком, развалившегося в кресле в непринуждённой позе Артура и мельтешащего вокруг него Макса, наперебой рассказывающего о своих достижениях в боксе и пройденных уровнях в видеоигре.

Отец ещё на работе, мама только успевает носить с кухни разные деликатесы и разносолы, и кажется наготовила уже на целую делегацию, но всё никак не может остановиться.

– О, привет, студент, – Артур приподнимается в кресле и протягивает мне руку. – С последней нашей встречи ты ещё вымахал.

– Привет, какими судьбами к нам? – пожав ладонь, внимательно смотрю на внезапного гостя.

В расстёгнутой тёмно-синей рубашке с закатанными рукавами, чёрных брюках и с золотым браслетом часов на запястье он выглядит, как звезда глянцевого журнала о богатых и знаменитых.

– По делам. Расширяю бизнес. – с усмешкой произносит Артур и задерживает взгляд на серебряной цепочке, едва выглядывающей из-под ворота моей футболки. – Смотрю, носишь мой подарок?