скачать книгу бесплатно
Это была неправда. Это просто было пожизненное наказание за измену, даже в свои шестьдесят пять, он принимал горстями Виагру, чтобы регулярно два раза в неделю унижать и растаптывать жену. Выросшие сын и дочь никогда не знали о мучениях и страданиях матери, потому что ей было стыдно признаться в том, что ее муж а их отец, очевидно, психически нездоров, и она уступает ему только для того, чтобы сохранить семью. Она никогда не догадывалась, что поведение мужа было тесно связано с ее изменой в далеком забытом богом районе, когда она была молода и красива. И не подозревала, что в комнате психологической разгрузки при полицейском горотделе, ее муж, под воздействием Виагры сотворяет с другими молодыми женщинами чудеса гетеросексуального героизма.
Как всякий неуверенный в себе человек, трус и паникер, Орест Иванович был домашним извергом и деспотом.
Прохаживаясь перед кабинетом губернатора, Медведько строил в уме форму доклада. Он уже и сам признавался себе, что пора уходить с этой должности, что он не тянет и никогда не тянул, как положено и надо, прокурорскую лямку, но разговоры о том, что вот-вот прокурорам резко увеличат зарплату, а следовательно и размер пенсии, удерживало его от решительного шага.
– Проходите, Орест Иванович, – сказал первый помощник губернатора. – У вас всего десять минут.
Губернатор сидел в глубине огромного письменного стола и что-то писал.
– Вызывали? – спросил Медведько.
– Садись, Орест Иванович, – предложил губернатор, не улыбаясь. – Рассказывай, как мы дошли до жизни такой, что рядом с нами долгое время орудовал оборотень в погонах, да еще на такой должности.
– По моим сведениям, – начал докладывать Медведько, – спецслужбы шли по пятам за Снаткиным уже давно. Они установили в его аквариуме с пираньями, представляете, Валентин Николаевич, как эта продажная пресса, обыграет этот момент, – прокурор сделал паузу, – любитель взяток обожал себе подобных рыб. В настоящее время микрокамера с похождениями полковника Снаткина находится у следователя прокуратуры Горпищенко. После проявки пленки, я пришлю вам копию. Доказательств у нас сверх крыши. Снаткин был задержан при получении ста тысяч долларов от владельца титанового завода Аркадия Кеосаяна через посредника, который задержан. Все зафиксировано. Я уже дал распоряжение пресс-службе постоянно информировать общественность об этом деле, с учетом, разумеется, тайны следствия.
За годы прокурорской работы при всех властях в стране Орест Иванович усвоил, что с начальством нельзя спорить и начальству надо так замылить уши, чтобы начальство цокало языком и думало, какой профессионал, этот Орест Иванович, надо ему доверять. Потом проходит время, приходят новые события и дела, и начальство само уже не хочет ворошить нерешенное старое, лишь бы отгавкаться перед общественностью по новым обстоятельствам. Да и у общественности, как не раз удивлялся Орест Иванович, оказывалась очень короткая память. Какие бы власти не появлялись в стране, все шло, как и прежде, начальники вели себя, как временщики, а подчиненные, подъедали за ними несъеденное.
– А как проходит расследование убийства активиста Петренко?
– Найти убийцу участника Майдана, активиста общества «Национальный корпус» для нас дело чести и мы, уверяю вас, с ней непременно справимся.
– Есть ли уже подозреваемые по Петренко?
– Мы идем буквально по следу убийц. Есть подозрение, что это не просто умышленное убийство, что это террористический акт, который совершили враги нашей Революции достоинства.
– Убийц? – поднял недоуменно левую бровь губернатор.
– При такой акции всегда есть заказчик, посредник, организатор и исполнитель. Поэтому мы рассматриваем несколько версий, но приоритетной считаем теракт.
– Хорошо, – сказал губернатор. – Хотя хорошего мало. По делу Петренко информируйте меня по мере поступления результатов. Дело находится на контроле у Президента.
– Понял, – сказал Медведько, поднимаясь. – Можно идти?
– Все, что нужно от меня, как от губернатора, получите в полном объеме. Идите.
После прокурора Медведько в кабинет губернатора вошел начальник налоговой администрации области Валерий Спиридонов.
– Как у нас дела, счетовод? – спросил губернатор Положенко, расплывшись в широкой улыбке, и откинулся на спинку кресла.
– Отлично, – ответно улыбнулся Спиридонов. – За три месяца совместной работы на счетах нашей оффшорной компании скопилось порядка ста миллионов долларов. Надо срочно их инвестировать в активы.
– Как ты оцениваешь наш титановый завод? – вопросительно взглянул на Валерия Ивановича губернатор.
– Это прекрасный актив, – подтвердил начальник налоговой. – Но у титанового завода есть законные хозяева. Один в Питере, другой у нас. Они хотят его продать?
– Один из хозяев завода намеренно подставил нашего друга и товарища полковника Снаткина. Слышал уже об аресте Павла Ивановича?
– Илья Кордон уже просвистел, – подтвердил Валерий Иванович. – А что там у них с налогами, все в порядке? – намекнул Валентин Николаевич.
– Я этой темы даже не хочу касаться, – твердо сказал Спиридонов. – Речь может идти только о добровольной продаже со стороны хозяев предприятия. Вы знаете, кто может стоять за номинальными собственниками? Я пока не знаю. Думаю, и вам это неизвестно. А жить под оптическим прицелом американской винтовки мне не хочется.
– Я завтра провожу заседание Военного кабинета. Приглашаю тебя в качестве гостя. Я потребую у Червоненко все данные о настоящих собственниках титанового завода. Тогда снова вернемся к этой теме. По поводу «Национального корпуса», – резко развернул разговор губернатор, – дорого обходится нам его содержание?
– На стадии организации с учетом содержания базы, обучения, формы и заработной платы начиная от десятников и кончая сотниками мы потратили триста тысяч долларов.
– И какая отдача? – уточнил Валентин Николаевич.
– Пока одни убытки. Но здесь мы сами виноваты. Мы сами не ставим перед ними никаких стратегических задач. Ежедневная текучка все забивает. Но есть и положительный момент. С прошлого месяца я перевел «Национальный корпус» на самоокупаемость.
– Как это? – удивился губернатор.
– Выяснилось, что не все бизнесмены в нашей области охвачены патриотическим порывом. Вот те, кто избегает участия в наших благотворительных фондах, теперь почувствуют на себе их преимущество. Я даю каждую неделю списки таких бизнесменов руководству «Национального корпуса» и разрешаю им обгладывать слишком умных, смелых и независимых по полной программе. Теперь «Национальный корпус» будет за каждого из этих списков платить нам десять процентов от полученного ими имущества или средств, а остальное тратить на себя.
– Ты, наверное, хочешь моей отставки? – криво улыбнулся губернатор. – Разве можно давать волю этим беспредельщикам? Дай им волю, они и нас схавают без соли и перца. Если они будут от нас независимы, зачем мы им тогда? Нет, Валерий Иванович, твоя инициатива наказуема.
Спиридонов на минуту задумался.
– В ваших рассуждениях есть смысл, – согласился он. – Продолжать кормить их с руки?
– Подумай над постоянным бюджетом для этих ребят. А кстати, руководство титанового завода платит в наши фонды?
– Всех не упомнишь, Валентин Николаевич. Проверю – доложу.
– Если окажется, что нет, пошли к ним активистов «Национального корпуса». Но без грабежа. Слишком солидное предприятие. Пусть прибегут к нам его руководители, а мы, если сочтем нужным, войдем в их положение.
– Тут еще одна проблема нарисовалась, – сказал Спиридонов. – «Западенец» создал свои войска для сбора пожертвований. Называется общество «Самозащита». Однако Боливар двоих не выдержит. Либо мы, либо он. Его инициативу надо зарубить на корню, если можно, то и с автором вместе.
– Городской совет два раза выражал ему недоверие, – задумчиво сказал губернатор. – И два раза суд восстанавливал его в должности мэра. Это получается, что в оппозиции у нас вся судебная власть области?
– Надо двинуть против него телевидение и наших блогеров, – предложил Спиридонов. – Если не угомонится, бросим против него наш «Национальный корпус». Заодно и проверим, правильно мы расходуем средства или нет.
– А как получилось, что наш «Национальный корпус» без нашего согласия блокировал телеканал «Эхо недели» по просьбе Западенца?
– Всем блокирующим мэр раздал по двести долларов. Это значит, что часть бизнеса решила разнести яйца по разным корзинам. Это раздвоение опасно. А наши ребята просто проявили себя жадными медвежатами.
– Сменить руководство «Национального корпуса немедленно, – приказал губернатор. – А завтра они за тридцать сребренников будут блокировать областную администрацию? Будут кусать руку, дающую им хлеб? И новое руководство пусть знает, что шаг влево или вправо наказуем.
– Не слишком ли сурово, Валентин Николаевич? – засомневался Спиридонов. – Надо еще подготовить достойную замену.
– Мы, Валерий Иванович, – назидательно сказал губернатор, – в отличие от вас английских университетов не заканчивали. Мы люди простые. Проявил инициативу – голову с плеч. Инициатива хороша только тогда, когда она предварительно одобрена руководством.
– Мне этот афоризм записать или выучить наизусть? – язвительно спросил Спиридонов.
– Принять как руководство к действию. Не хотелось бы войны, но, видно, валить Западенца надо. Подумай над стратегией.
– Я бы пригласил Илью Кордона завтра на заседание Военного кабинета, разумеется, на его открытую часть, где нужно обрушиться с беспощадной критикой на мэра за ущемление свободы слова путем организации блокирования телеканала «Эхо недели».
– Это разумное предложение, – поддержал Спиридонова губернатор. – Был бы я лет на тридцать моложе, обязательно поступил бы в английский университет.
24
– Я с тобой обо всем забыл, – сказал Маше Альберт, целуя ее лицо.
– Например, о чем? – спросила она, не открывая глаз.
– Я забыл позвонить Вике и спросить, как она себя чувствует, забыл о Паше, который сидит в прокуратуре и считает часы до встречи со мной, забыл даже о деньгах, которые лежат в багажнике машины.
– Это признание в любви? – спросила Маша с закрытыми глазами.
– Это желание быть рядом с тобой.
– Кто такая Вика? – открыла глаза Маша.
– Вика – это мой лучший друг и советчик и по совместительству секретарь. Ты меня ревнуешь к ней?
– Алик, – тихо сказала Маша и по ее щекам потекли слезы, – Мне кажется, что мы встретились не случайно. Мне от души жалко Павла Ивановича, но если бы ради нашей встречи, нужно было бы его еще раз арестовать, я бы согласилась. Может быть, я совершаю самую страшную ошибку в своей жизни. Однако я хочу, чтобы ты знал обо мне правду…
Маша поднялась и села, прикрыв себя простыней до грудей, которые несмотря на свою пышность по-девичьи соблазнительно не падали, а вздымались от волнения. Под глазами стекала грязными потоками краска. Альберт тоже сел и молча смотрел в несчастные глаза Маши.
– Мне тридцать лет, – сказала она, – и десять лет из них я сплю с мужчинами, которых не люблю.
– Ты спишь с ними за деньги? – глухо спросил Альберт.
– Я спала с ними по разным причинам, и никогда не хотела, чтобы кто-то из них стал моим мужем. Но несколько дней назад красивый и амбициозный мужчина предложил мне стать его женой. Мне надо было отказать сразу, но я растерялась, а потом увидела, какие страдания я могу ему доставить, если не сделаю вид, что отвечаю ему взаимностью. И если бы не встреча с тобой, то на днях мы полетели бы с ним в Харьков знакомиться с его родителями.
Маша перестала плакать и спросила:
– Здесь можно курить?
– Вообще-то нет, но если тебе хочется, то можно.
Альберт принес ее синюю сумочку, она достала сигарету, зажигалку, два раза щелкнула ею и прикурила. Он сидел рядом и держал в руках пепельницу. Его руки слегка дрожали.
– Ты боишься меня? – спросила она.
– Может быть, надо было тебе сначала мне рассказать о своем женихе, – помолчав, ответил Альберт. – И тогда мы не сделали бы много глупостей. Я не хочу никому причинять боли.
– Моя мама всегда мне говорила, что я не должна рассказывать мужчине, с которым я сплю, о своих бывших похождениях.
– Мужчина, решивший взять тебя в жены – это не похождение, а вариант судьбы.
– Как хорошо я сделала, что не сказала об этом тебе раньше, – радостно воскликнула Маша. – Я просто счастлива.
– Значит, ты его не любишь? – осторожно спросил Альберт.
– А что такое любовь? Ты можешь объяснить в двух словах?
– В двух словах, да, – оживился Альберт. – Четверть века назад мне было двадцать лет и я оказался в Иерусалиме, у Стены Плача. Я написал записку Богу. Кроме всего прочего, я попросил, чтобы моей женой стала красавица и умница Катя, у которой был блестящий выбор поклонников. Наверное, это была любовь.
– И твое желание исполнилось?
– Да, исполнилось. Это, конечно, из разряда чудес, но всю жизнь я благодарен ей, потому что работаю и получаю удовольствие от жизни только потому, что Катя со мной рядом. У нее должно быть все в жизни по первому классу. Это – девиз моей жизни. Это – стимул быть лучше других. Я угадал с женой и мне повезло.
– А что же с тобой случилось, что ты набросился на меня, как тигр? Такой счастливый и влюбленный в жену человек? Я подозреваю, что на этом раздвижном диване побывала не только я. Как это сочетается с любовью к жене?
– Можешь успокоиться, – улыбнулся Альберт. – На этом раздвижном диване ты оказалась первой.
– Слава Богу, – рассмеялась Маша. – Хоть в чем-то, но я у тебя первая. – Или ты считаешь, что ты переспал с бывшей проституткой?
Она струхнула пепел сигареты в пепельницу.
– По твоему, я должен повеситься или четвертовать тебя за то, что было до меня? – объяснился Альберт – А по поводу твоего иронического спича, могу сказать тебе одно: я не считаю секс с женщиной изменой жене. Маша глубоко затянулась, помолчала и выпустила синий дымок из ноздрей.
– А твоя жена тоже так считает? – спросила Маша.
– Она то как раз считает, что секс с другой женщиной – это колокол, который звонит на похоронах любви.
– Она, что, пишет стихи? – криво улыбнулась Маша.
– Нет, она очень нравственный и образованный человек. Она много читает. Мне ее философия жизни нравится.
– А если она узнает о твоих романах с женщинами?
– Не дай Бог, – серьезно сказал Альберт. – Это будет означать, что вся моя жизнь была напрасной. Я просто не допускаю никаких длительных отношений. И это нас спасает. Просто мы с ней с разных планет. Она – такая, а я другой.
– А ты не обманываешься? – спросила Маша. – Сколько же целомудренных женщин я видела в своей жизни, которые трахаются, как кошки, а в семье строят из себя непорочных.
– Своей жене я простил бы все и все понял. Просто без нее нет смысла дальше жить и работать. Все, что я достиг в этой жизни, было сделано только ради нее.
– Как член банды полковника Снаткина, – сухо сказала вдруг Маша, не улыбаясь, – я заявляю, что своих мужчин не делю ни с кем. Ты влип, адвокат, как муха в варенье.
– Звучит просто оглушающе, – с замиранием сердца, сказал Альберт. – Банда полковника Снаткина. С этого места, пожалуйста, поподробнее.
– Испугался? – рассмеялась Маша. – Мне вообще-то нравятся такие слабые мужчины, как ты. На них нельзя положиться и опереться, зато они духовно богаче многих мачо.
– Это ошибочное мнение, – возразил Альберт. – Почему-то в бурю, как правило, падают крепкие деревья, а слабые выживают. – Я считаю, что должна рассказать тебе всю правду о себе. Не потому что мне так хочется, а потому что обязательно кто-нибудь другой шепнет тебе обо мне гадости. Пусть я не такая нравственная, как твоя жена, зато я всегда буду перед тобой правдива и искренна. Когда-то очень давно Павел Иванович спас моего отца, налогового инспектора, застуканного при получении взятки. Тем самым он спас от позора и страданий всю нашу семью. У нас остались дом, деньги, машина и связи. Папа при содействии Снаткина устроился в налоговую милицию и умер за месяц до выхода на пенсию в чине майора милиции и начальника отдела финансовых расследований. Я тоже с детства хотела стать налоговым милиционером и быть таким, как папа. Но в семнадцать лет я влюбилась в мужчину, который был на двадцать лет старше меня. Его звали Роман. Я впервые видела человека, который ничего в жизни не боится и который, если наметит какую-нибудь цель, обязательно к ней придет. «Цель стоит жизни», – всегда говорил Рома. И мне казалось это мудрым. Мне нравились рестораны, в которые мы ходили и подарки, которые он мне дарил. Естественно, что он был первым моим мужчиной, но пожениться мы не могли, потому что Рома к тому времени уже был вором в законе и ему было запрещено иметь семью. После ограбления ювелирного магазина, в котором я принимала самое активное участие…
– Представляю себе, как ты сбрасывала с прилавка ювелирные изделия в специальную матерчатую сумку, – насмешливо сказал Альберт – Моя роль заключалась в отвлечении продацов путем инсценировки припадка эпилепсии, причем я была в черном парике, с наклеенными веснушками, что потом сыграло мне на пользу, так как на очной ставке, продавцы не смогли в рыжей девчонке опознать сообщницу. Романа сдал подельник, который был завербованным агентом ментов. Ни Роман, ни его подельник меня не назвали, но по оперативным данным было известно, что я девушка Ромы и суд все-таки определил мне три года лишения свободы условно. Рома загремел на десять лет. А я поступила в финансовую академию.
– Постой, – встрепенулся Альберт. – Это, случайно, не Рома Самострел?
Маша притушила сигарету и удивленно раскрыла свои кошачьи глаза, при этом ямочки на ее щеках вытянулись.
– Этот бандит Рома сегодня отобрал у меня машину, разбил мобильник и заставил вывести бандитский общак. Это давний приятель Снаткина, который служил ему верой и правдой в последние годы.
– А ты знаешь, почему у него кличка Самострел? – спросила Маша.
– Откуда мне, – сказал Альберт. – Я со вчерашнего дня только младший бандит в вашей банде. Наверное, стрелял себе в ногу?
