скачать книгу бесплатно
– Лена, – обратился к корреспонденту оператор, – может мы ошиблись дачным кооперативом? Здесь недалеко есть коттеджный поселок. Наверное, он сиганул туда.
– Нет, – упрямо возразила Лена, закурив сигарету. – Гугл показал, что он находится где-то здесь.
– Просто позвони ему, – предложил водитель.
– Десять раз я его набирала. Он находится вне связи. Стоп, – прикрикнула она. – Тормози у этого дома. Номер 245. Может кто-то видел красную «Таврию».
– Хозяин! – постучала Лена в массивную дверь. – Есть кто-нибудь живой?
– В чем дело? – неожиданно отворилась дверь и человек в спортивных шароварах и тельняшке с недовольным выражением лица появился в дверях.
– Здравствуйте, – сказала бодро Лена. – Телеканал Эхо недели». У нас один вопрос. Вы не видели здесь красную «Таврию»?
– И ради этого вы чуть дверь не выбили? – возмутился мужчина. – Кто вас вообще сюда пустил? Превратили наш кооператив в проходной двор. За что мы платим нашему охраннику?
– Не ругайте, пожалуйста, вашего Валеру, – объяснила Лена. – Он не хотел нас пускать, но потом сжалился.
– А почему вы ищете красную «Таврию»? – поинтересовался мужчина. – Кто-то угнал это чудо украинской техники?
– Мы ищем адвоката Кемельмана. Он высокий, стройный, блондин с рыжим портфелем. Может, он проходил мимо?
– Я как раз пил чай перед домом, – объяснил хозяин дома. – Только зашел домой. Два часа точно никакой «Таврии» и адвоката с рыжим портфелем я не видел.
– Извините, – расстроенно сказала Лена. – Будем искать дальше. Машина «Таврия» не иголка. Может быть, она стоит у кого-нибудь в гараже. У вас, например, я вижу большой гараж.
Зазвенел телефон хозяина дома. Он вынул его из кармана спортивных шароваров и приложил к уху.
– Ромчик, – сообщил ему мужской голос, – сначала адвокат остановился у первой заправки после Варваровского моста. Кому-то позвонил. Машину не заправлял, ничего не покупал. Затем двинул в сторону 13 Линии. Сначала гнал, как угорелый, а потом, видно, пришел в себя. Остановился у ресторана «У бабы Ути», снял там проститутку и отвез ее в свой офис. Машину завез в свой гараж. Из офиса до сих пор никто не выходил.
– Понятно, – ответил Ромчик. – Придется тебе, дружок, там подежурить. Сам понимаешь, что фраерок ненадежный.
Ромчик отключил телефон и обратился к Лене.
– Извините, вы что-то про гараж спрашивали? Пойдемте, посмотрите, что я ничего не прячу.
– Я вижу, что вы нас понимаете, – сказала Лена. – Не хотите ответить на пару вопросов для телеканала?
– Нет, – ответил мужчина. – Я не фотогеничен. А кроме того, ваш ведущий Кордон уже всех затрахал своими страшилками: русские шпионы командуют нашими войсками, в правительстве все министры шпионы, и даже Президент избран у нас русскими.
Самострел, не прощаясь, вошел в дом и закрыл дверь. Дождавшись отъезда микроавтобуса, он набрал номер телефона.
– Как дела? – спросил он.
– Дела у прокурора, а у нас просто делишки, – ответил ему хриплый мужской голос.
– Есть хорошая идея. Может, обсудим?
– Отчего не обсудить. За это платить не надо.
– Так, где мы завтра состыкуемся? У меня или у вас, Владимир Харитонович?
– Давай, подкатывай в кафе «Каштан», часов этак в десять утра.
– Спасибо, Владимир Харитонович. Завязано.
Самострел улыбнулся и снова позвонил.
– Еду уже назад, – сообщили ему. – Шашлык подгорел не на шутку. Если бы не хороший самогон, не управились бы.
– Завидую вам, а у меня на вечер стакан кефира и то обезжиренного. Пока.
22
Лицо Горпищенко вытянулось, когда он увидел Перельмана в сопровождении Скомороха и Вани.
– Что вы здесь делаете, Натан Мойсеевич? – спросил он.
– Меня привели товарищи, – сказал Натан Перельман, – вернее, арестовали.
– Натан Перельман организовал побег преступника Пермана, чтобы помочь полковнику Снаткину избежать наказания, – спокойно доложил Скоморох. – Вот явка с повинной.
Он передал бумагу Горпищенко, который быстро пробежал ее глазами.
– Вы что, с ума сошли? – спросил он обоих, Скомороха и Вани.
– Фильтруй базар, начальник, – угрюмо сказал Ваня, щелкнув зубами.
Горпищенко с остервением порвал явку с повинной и швырнул ошметки в Ваню.
– Это Натан Мойсеевич Перельман, который принял двоих детей, моей сестры, уроды! Это известнейший гинеколог, с которым советуются врачи Израиля и Канады. Это гордость нашего города, которая еще не уехала.
– Вы еще пожалеете об этом, – побледнев, сказал Скоморох. – Пусть он будет хоть Папа Римский, а если он совершил преступление, он должен за это нести ответственность. Вы, господин старший следователь, только что совершили должностное преступление, уничтожив важный документ, подтверждающий вину Перельмана. И я буду вынужден сообщить об этом прокурору города.
– Какое отношение вы имеете к Перману? – спросил Натана Перельмана Горпищенко, взяв себя в руки.
– Никакого, – ответил Перельман. – Гражданина Пермана привезла к нам скорая помощь с высоким давлением. Врач скорой сообщила мне, что до утра гражданин Перман должен находиться в спецпалате под замком, что я и сделал. Через два часа пришли люди, я думал из СБУ, и забрали его. А товарищи…
– Тамбовский волк тебе товарищ, – выкрикнул Ваня.
– А господа офицеры заподозрили, что я помог Перману бежать. Они попросили меня написать эту бумагу, – он махнул головой с беретом в сторону валявшихся обрывков явки с повинной на полу, – и я пошел им навстречу.
– Вы звонили в СБУ, Василий Васильевич? – как можно спокойней спросил Скомороха следователь.
– Это были не наши ребята, – ответил Скоморох. – Мы со старыми… – он сделал паузу, – людьми не деремся.
– А где же сейчас находится Перман?
– По информации Перельмана, он скрывается в городской синагоге.
– Вы это серьезно? – спросил Горпищенко. – Вызовем спецназ СБУ для штурма синагоги?
– Я просто пошутил, – объяснил Перельман.
– Вы свободны, Натан Мойсеевич, – сказал Горпищенко. – Примите мои извинения. Вы видите, мы с утра еще даже не ели. Товарищи тоже устали. Нас всех поджимают сроки.
– Понимаю, – смущенно сказал Перельман. – Спасибо вам за высокую оценку моего труда. – До свидания, товар… господа!
Перельман почему-то снял берет и начал его мять в руках. Желто-синяя гематома обнажилась.
– Подождите, Натан Мойсеевич, – сказал Горпищенко и набрал номер телефона. – Следователь прокуратуры Горпищенко. Кто сегодня забрал подследственного Пермана? Так. Как называется? «Москоляку на гиляку»? Сколько было человек? А почему вы не отобрали объяснение у потерпевшего Перельмана? Чтобы к девяти утра у меня на столе были рапорты всех полицейских и отобрано объяснение у потерпевшего Перельмана. Понятно? Натан Мойсеевич, пойдемте, я дам распоряжение, чтобы вас отвезли на работу.
– Нет-Нет, – замахал руками Натан Перельман. – Я доеду на маршрутке, не волнуйтесь, спасибо, что все разрешилось.
– Сколько лет вы работаете в СБУ, Василий Васильевич? – спросил Горпищенко, когда Перельман ушел.
– Я не обязан отвечать на ваши вопросы, – хмуро ответил Скоморох.
– Взяткодатель Перман находится в общественной организации «Москоляку на гиляку». Для того, чтобы это узнать, не надо было даже ехать в больницу. Надо было просто позвонить. А вы были там, арестовали врача, не взяли объяснения с полицейских, дежуривших в больнице, отобрали у невиновного человека явку с повинной. Это я сейчас буду звонить Червоненко и докладывать ему об уровне вашей подготовки.
– Слушай, Алексей, – почесал свою макушку Скоморох, – действительно, вышла промашка. Мы виноваты, не спорю. Но мы же хотели, как лучше. Давай не усугублять. Я сейчас смотрел на этого… Перельмана и вспомнил, что он двадцать лет назад спас мою жену от рака. Даже жена забыла как его зовут. Тогда он был моложе. Я его просто не узнал. Он меня тоже. Я тогда работал учителем истории в сельской школе.
– Ладно, Василий Васильевич, не будем скандалить, но Пермана надо от этих бесшабашных ребят забирать.
– Есть еще порох в пороховницах, капитан? – оживленно спросил Скоморох. – Доставим беглеца в прокуратуру?
– Вы же знаете, Василий Васильевич, я двужильный. Слава нации! – Смерть врагам! – ответил Скоморох
23
Орест Иванович Медведько, прокурор города, не доверял никому и никогда. Даже собственной жене, красавице Зинаиде, директору Центрального гастронома города Коблевск. И всегда оказывался прав. Работая помощником прокурора самого глухого района области, к которому нужно было добираться сначала поездом до железнодорожного вокзала соседнего города, затем пересаживаться на автобус, следующий через пять сел к поселку городского типа Березноговатое и оттуда снова автобусом до автовокзала своего района, он всегда приходил на работу раньше всех, осматривал тщательно столы всех сотрудников, их личные записи, перебирался к столу прокурора, рылся там и только потом садился за свой стол, разворачивал завтрак – бутерброд с ливерной колбасой, яблоко и кусочек пирога или торта и с аппетитом все съедал. Однажды в столе следователя Прохоренко он нашел тетрадку, что-то наподобие дневника, и забыв про завтрак, с упоением углубился в чтение.
Следователь Прохоренко, сопляк, только что окончивший университет и присланный по распределению в их район, писал:
«Наш прокурор, запойный пьяница, в течение дня ошивается у адвоката Синько, сисястой давалке оперуполномоченного КГБ. Хочет отбить грудастую лярву. Давалка же, интригуя с прокурором, добивается своего. По денежным делам заставляет, с утра принявшего на грудь прокурора, идти к судье и указывать тому, какой приговор нужно написать по делу. Говорят, что судья Павленко, предпенсионного возраста и астматик, панически боится прокурора, потому что однажды тот поймал его при получении взятки от подсудимого в виде двух килограммов кровяной колбасы, гуся, бутылки коньяка, и тысячи рублей. Судья Павленко падал в кабинете прокурора на колени, затем упал в астматический обморок. Прокурор порвал протокол изъятия взятки за половину колбасы, бутылку коньяка и пятьсот рублей, но сказал судье Павленко, что отныне тот будет писать некоторые решения под его, прокурора надзором, и обижен не будет. Все это рассказала мне по пьянке помощник прокурора Светличная, которая не дает мне прохода и хочет, чтобы я с ней переспал. Светличной уже пятьдесят лет, а в одном месте чешется, как у молодой. Ей категорически нельзя пить. Три дня назад, когда мы остались с ней в прокуратуре одни, она вынесла вещественное доказательство, трехлитровый бутыль самогона, три соленых огурца, палку полтавской колбасы и хлеб. Она разлила самогон по стаканам, выдула свой стакан одним махом, закусила соленым огурцом и взглядом удава уставилась на меня.
– Почему ты меня избегаешь? – спросила она.
– Ничего подобного, – сказал я, – просто я с детства болен по мужской части и мне больно, что я не могу насладиться таким шикарным телом, как у вас.
– Такой молодой и больной?
Она налила себе еще один стакан самогона.
– За тебя, – сказала она и осушила стакан. – На вид такой сладкий, а на самом деле порченый. Переболел свинкой?
– Нет, – соврал я. – Врачебная ошибка. При удалении крайней плоти, закрывающей мочеспускательный канал, хирург не рассчитал и фактически кастрировал меня.
– Бедный мой, – пожалела меня Светличная и тут же потребовала, чтобы я показал ей остаток своего члена.
Хорошо, что в этот момент зашел старший помощник прокурора Медведько, по виду настоящий придурок, по поведению тоже. У меня создалось впечатление, что он подсиживает прокурора и пишет на того подметные письма оперуполномоченному КГБ. А может уже завербован им. Как хорошо быть оперуполномоченным КГБ! Имеешь агентом мужа и трахаешь его красавицу жену.
Светличная предупредила меня, что в присутствии Медведько нельзя рассказывать политические анекдоты, а то загремишь на десять лет без права переписки.
– И никогда не советуйся с ним, – сказала она, мотая пьяной головой. – Это чмо специально посоветует неправильно.
Надо присмотреться к этому Медведько, а самое главное, к его жене. Она все время мне улыбается, когда отпускает в магазине продукты. Тонкая, с блеском в глазах, ну точно молодая Гурченко в «Карнавальной ночи». Что она нашла в этом нравственном инвалиде? Сегодня зачеркнул еще один день. Осталось два года и пять месяцев прозябать в этой дыре. Еще Светличная рассказала, что меня все работники прокуратуры проверяют на совместимость.
– Хотя бы год не бери взятки, – посоветовала она. – Село у нас маленькое, сразу донесут прокурору. Только у него монополия на взятки. Тебе надо будет несколько раз напоить его хорошенько и пожаловаться на недостаток денег. Может это его пробьет.»
Орест Иванович положил тетрадку на место. Завтракать не хотелось и он снова завернул колбасу с хлебом в газету «Известия» и сунул к себе в стол.
– Ну что ж, – сказал он вслух, – посмотрим, кто из нас придурок.
Орест Иванович вынул из стола чистый лист бумаги и написал:
«В партийную организацию Комитета государственной безопасности Коблевской области.
Довожу до Вашего сведения, что оперуполномоченный Сидоренко Владилен Семенович вместо выявления врагов Советской власти, занимается развратом и разложением женщин нашего поселка городского типа. Пользуясь своим служебным положением, он принуждает красивых женщин к сожительству. Так, все знают, что адвокат Синько, сожительствуя с ответственным работником КГБ Сидоренко, поспособствовала тому, что ее муж, Синько Василий Тимофеевич, из председателя райпотребсоюза, минуя партийную карьеру, стал председателем нашего райисполкома. Кроме того, адвокат Синько жаловалась своим подругам и знакомым, что Сидоренко неоднократно принуждал ее к неестественному соитию. В последнее время Сидоренко обратил внимание на жену старшего помощника прокурора района Зинаиду Медведько, у которой имеется двое несовершеннолетних детей.
Старший помощник прокурора Медведько еще не знает, что его жена вынуждена под угрозой увольнения мужа по компрометирующим основаниям, отдаваться Сидоренко. По сути в нашем районе возникает взрывоопасная ситуация, поскольку обманутые мужья, если узнают правду о своих женах, могут пойти на совершение преступления против члена партии оперуполномоченного Сидоренко.
На основании изложенного, прошу партийную организацию КГБ Коблевской области рассмотреть недостойное поведение Сидоренко и рекомендовать перевести его в другой район области или другую область.
С уважением, член КПСС, пока аноним по понятным Вам причинам.»
После этого Орест Иванович пошел в бухгалтерию заготовительной конторы, потребовал у перепуганного председателя отчеты о закупке свиней за последние полгода, заперся в кабинете главного бухгалтера Онисько Екатерины Самойловны и отпечатал там текст письма на пишущей машинке. Аккуратно сложил машинописный текст в конверт и опустил его по дороге к прокуратуре в ящик для отправки писем.
Через две недели оперуполномолоченный КГБ Владилен Сидоренко исчез из района внезапно и навсегда. А еще через две недели Ореста Ивановича пригласили в областное управление КГБ для перевербовки.
– Мы рассмотрели ваше досье, – сказал один из заместителей начальника КГБ, – и пришли к выводу, что вы, как человек компетентный, вполне можете заменить оперуполномоченного на общественных началах.
– А куда же делся наш Владилен Семенович? – спросил Медведько. – Человек был на своем месте.
– Товарищ Сидоренко допустил ряд политических ошибок, которые совершил по молодости и неопытности и направлен на новый участок работы. А вы, Орест Иванович, если будете выполнять все наши рекомендации, станете первым кандидатом на должность прокурора района. Сами понимаете, что без нашей рекомендации никто прокурором не становится. Есть ли у вас, как у члена партии и молодого чекиста, какие-нибудь просьбы и пожелания?
– У нас работает молодой специалист Прохоренко, – замялся Орест Иванович, – тайный поклонник сионистского влияния. Он даже сделал себе обрезание. Парень он, конечно, молодой, энергичный, но любит выпить. Во время одной из застольных бесед, он, будучи в подпитии, заявил, что Израиль в ходе шестидневной войны уничтожил все советские танки
– Прохоренко, говорите? – записал зам. начальника. – Так шестидневная война была больше, чем двадцать лет назад.
– За что купил, за то и продаю, – скромно ответил Медведько.
Еще через две недели он прочел в тетрадке Прохоренко запись о том, что прокурор района вызвал его для беседы и настоятельно рекомендовал ему смыться из района немедленно и уехать в район не ближе, чем пролив Беринга, чтобы о нем забыли компетентные органы. А в это время уже началась перестройка, прокурор района ушел на пенсию и прокурором района стал Орест Иванович. В оранжевую революцию новая власть перевела его в областной центр сначала прокурором Центрального района, где он пробыл десять лет, пока Скоморох не предъявил ему подписку о его вербовке негласным сотрудником КГБ. Перепуганный Медведько тут же написал заявление на увольнение, но Василий Васильевич, ярый приверженец революции достоинства, сказал ему слово в слово то же, что и когда-то зам. начальника КГБ: «Вы нужны Революции и стране. Мы будем рекомендовать вас прокурором города, если будете выполнять все наши рекомендации.» Верный своей привычке все высматривать и вынюхивать, никому не доверять, Орест Иванович создал в прокуратуре отдел компьютерных программ, в задание которого входило записывать разговоры подследственных и адвокатов, а также всех сотрудников прокуратуры и печатные копии прослушки ежедневно класть ему на стол.
После того, как Орест Иванович узнал, что жена Зинаида ему изменяет, он решил не разводиться, не рушить семью, не потому что он так сильно любил жену, наоборот, он стал презирать ее и относиться к ней брезгливо, но уход от нее мог повлиять на его карьеру, а нужно было еще поднимать детей. После подробностей в тетрадке он стал заниматься с ней сексом в извращенном виде. Сначала Зинаида отказывалась, плакала, уходила на несколько дней из дома, утверждала, что они не собаки и не кошки, а люди, что ей больно, и стыдно, и неприятно. Однако Орест Иванович был непреклонен и объяснял ей, что он может заниматься с ней сексом только таким образом, через задний проход, что это доставляет ему удовольствие, а значит, когда-нибудь это понравится и ей.
– Лорик, – так она называла его, – но ведь это противоестественно. Может тебе нужно пойти к врачу? Принять какие-нибудь таблетки. В конце концов, – предложила она, – все задницы одинаковые. Может быть, тебя возбуждают мужчины? Сейчас это в порядке вещей. Я не буду против.
– Нет, – говорил Орест Иванович, – похлопывая ее по полной заднице, как кобылицу. – Меня возбуждаешь только ты.
