Книга 1: Королева – вдова

– Слушаюсь, Ваше Величество, – вновь поклонилась горничная и поспешила выполнить распоряжение королевы.

Оставшись одна, Лания теперь ударила кулаком по столу и выдохнула. Да, желание поговорить с Радкисом было огромным. Она не была уверена, может ли доверять графу, но всё же чувствовала доверие, и пока только к нему.

Глава 9

Королева неспешно брела по дворцовому парку, намеренно выбрав наименее ухоженную его часть. В основном, придворные предпочитали прохаживаться там, где звенели фонтаны и благоухали цветы, где имелся искусственный пруд с лебедями, а под сенью деревьев стояли беседки, стены которых были живописно увиты зеленью. И сама Лания еще недавно любила прокатиться по водной глади на лодочке или послушать, сидя в беседке, игру придворного музыканта.

А здесь, где царило не запустение, но заметный упадок, впрочем, оставленный намеренно, предпочитали назначать тайные встречи, к примеру, влюбленные. Но сейчас тут не было никого кроме Ее Величества, и тому способствовали гвардейцы, окружившие место прогулки своей госпожи. Их совсем не было видно. Доблестные служаки не лезли на глаза, не брели следом, кроме разве что пары телохранителей, не заговаривали с государыней, но бдительно следили за тем, чтобы никто не посмел приблизиться к королеве. Так что ни подслушать, ни навязаться с мольбой или простой беседой не смог бы даже принц Канлин.

И все-таки Лания забрела в эту часть парка не просто так. Она ждала того, кого так и не сумела увидеть, когда ушел герцог Вилленский. Советник Радкис покинул дворец вскоре после того, как государыня отбыла в храм и пока еще не вернулся. Посылать за ним королева не стала.

Ей не хотелось привлечь внимание к зарождавшейся дружбе, если это можно было так назвать. Не сейчас, когда она себе напоминала лань, бредущую по лесу, когда за каждым кустом стоит загонщик. И потому, передав через дружка Келлы послание без подписи, королева ближе к вечеру отправилась на прогулку.

Настроение Лании успело смениться уже несколько раз. Поначалу она была возбуждена после разговора с отцом и нетерпеливо дожидалась свою служанку с известием, что советник уже отправился в библиотеку. А когда узнала, что Радкиса нет во дворце, пришла в крайнюю степень раздражения. После и это состояние пошло на спад и сменилось унынием. Но вскоре Ее Величество преисполнилась болевого духа и написала ту самую записку, которую приятель горничной передал камердинеру советника. Келла издали проследила, чтобы всё было исполнено в точности. Да ее любовник и не спешил обмануть.

Затем королева набралась терпения, пообедала и прилегла отдохнуть, но мысли продолжали одолевать ее. Вдова вертелась с боку на бок, то злясь на отца, то сомневаясь в Радкисе. И тогда ей казалось, что герцог Вилленский, возможно, не так и не прав, а граф хочет заманить ее в ловушку, но после кривилась, вспомнив встречу с отцом, и вновь начинала сердиться, но уже на советника, потому что тот никак не спешил появиться.

А когда вечер шагнул на порог королевских покоев, Лания, устав от своих метаний, направилась в парк. Даже если ее прогулка затянется, королева решила дождаться советника. Но чуть позже, когда она зашла в запущенную часть, неожиданно пришло успокоение.

Погода была чудесной. Теплый ветерок овеивал разгоряченную переживаниями кожу, даря невесомое удовольствие. Он шуршал в кронах, ласкал острия пик изумрудной травы и нес на своих незримых крылах едва ощутимый аромат, какой возможен, скорей в лесу, чем в дворцовом парке. Но эта часть и была оставлена в некоторой дикости и запустении. И, в отличие от ухоженной части, оставляла ощущение прогулки где-нибудь за городом.

Вдохнув, полной грудью, Лания на миг прикрыла глаза и улыбнулась. Да, в эту минуту ей наконец-то было хорошо и спокойно. И теперь она не спешила вернуться в покои уже просто потому, что хотелось задержаться в этом месте подольше. Да и о советнике как-то немного подзабылось, потому что в душе наступил недолгий мир. Королева брела по аллейкам, окруженная невидимой стражей и просто отдыхала.

Она добралась до аллеи, прозванной Аллеей влюбленных, и, замедлив шаг, рассматривала старые статуи, которые стояли тут, наверное, еще с тех пор, когда не родился даже отец ее отца. Но течение времени на каменных людях не отразилось и в малой толике. За ними следили и ухаживали, это было видно сразу. Так что, да, запустение в этой части парка было намеренным и лишь казалось таковым.

– Как же мило, – шепнула Лания, переводя взор со статуи на статую.

Она вновь зашагала, но останавливалась время от времени и рассматривала то, что запечатлел скульптор. Вот, к примеру, юная прелестница. Она стояла, отвернувшись в пол оборота к аллее и случайному гуляющему зеваке. Отставив босую узкую ступню, она, чуть прогнувшись назад, любовалась собой в зеркальце, которое держала в поднятой руке. Но так казалось лишь на первый взгляд, потому что зеркало было повернуто так, что становилось ясно – девушка подглядывает за юношей, застывшим напротив нее. Юноша держал на ладонях обнаженный меч и рассматривал его. И вновь так лишь казалось, потому что, приглядевшись, можно было заметить, что хоть голова его и склонена, но взгляд исподлобья направлен на девушку.

А вот юноша с другой стороны аллеи не скрывал своего интереса. Он сидел, подтянув колено к груди, и любовался другой прелестницей, статуя которой располагалась неподалеку от юноши с мечом. Эта девушка расчесывала волосы. Головка ее была чуть повернута, взгляд опущен, но на каменных устах блуждала невесомая улыбка. Похоже, ей нравилось любование кавалера, сидевшего напротив.

И так было с каждой парой, стоявшей на этой аллее, справедливо названной Аллеей влюбленных. Здесь и вправду были влюбленные, и ни один из них не поглядывал в сторону чужой пары, все были увлечены только тем, кто стоял напротив.

– Взаимная любовь – это прекрасно, – вздохнула Лания. – Жаль, что мне не довелось познать подобного.

Она вдруг потеряла интерес к статуям, даже ощутила, что очарование вечера начинает исчезать. Зябко обняла себя за плечи и развернулась в обратную сторону, уже подумывая, не вернуться ли ей во дворец. И в то же мгновение выдохнула с облегчением и даже вновь улыбнулась, потому что к ней направлялся единственный человек, которого пропустили невидимые стражи – граф Радкис.

– Государыня, – подойдя к королеве, советник склонился перед ней. – Простите, что вынужденно заставил вас ждать себя. Я не знал, что вы желали меня видеть. Мне бесконечно жаль…

– Оставьте, – прервала его Лания. – Доброго вечера, ваше сиятельство.

– Доброго вечера, Ваше Величество, – граф вновь поклонился. – Рад видеть мою госпожу в добром здравии.

– Мне нужно с вами поговорить, ваше сиятельство, – произнесла королева, останавливая поток учтивой, но пустой светской болтовни.

Советник с готовностью кивнул и ответил полным внимания взглядом.

– Слушаю, Ваше Величество.

– Пройдемся, – сказала Лания, все-таки не спеша перейти сразу к делу. – Чудесный вечер, не правда ли?

– Да, государыня, – едва приметно улыбнулся советник. – Вечер и вправду хорош. Тепло и приятно.

Вдова кивнула и произнесла:

– Я сегодня заходила в королевскую канцелярию. Решила побывать в деловой части дворца. Никогда там не бывала, но надо привыкать и знакомиться с моими чиновниками.

– Верная мысль, государыня…

– Вообще день сегодня вышел насыщенным, – не слушая его, продолжила Лания. Ей надо было выговориться, и Радкис замолчал. Он поглядывал на королеву и слушал, уже не пытаясь вставить хоть что-то. – Сначала мы с Канлином поехали в храм. Я усадила его к себе в карету, потому что Его Высочество ехал скорбеть, сверкая златом и каменьями. Мне совершенно не нужно излишнего внимания в эти минуты. Я езжу молиться за супруга, а не устраиваю представление для подданных.

Я не понимаю его поведения. Оно мне не нравится, и это я могу сказать в точности, но понять до конца не в силах. Он называет меня величеством и ухмыляется, а после на лице его недоумение, отчего я хмурюсь. Еще и комплименты отвешивать вздумал, каково вам это, ваше сиятельство? Мы едем в храм молиться за покой его брата, а он говорит, что я очаровательна. Недопустимо и подозрительно.

Теперь Его Высочество намеревается ехать со мной и завтра. Я не стала отказывать, потому как желание понятно и законно, но доверия к нему нет. А он к тому же решил прислать мне своего лекаря. Я сказала, что меня оскорбляет его намерение решать за меня. Потому сошлись на том, что он подберет врачевателей, а я уже укажу того, кто мне придется по душе. Но, признаться, я вовсе не желаю подпускать к себе его человека.

Как и тех, кого намеревается отобрать мой отец. Мы встретились с ним, когда я вернулась из храма. Его светлость довел меня до обморока тем, что диктовал, что мне следует делать. Но, благодаря этому обмороку, я все-таки вынудила его прервать визит под предлогом, что мне нездоровится. Герцог столь рьяно подошел к делу, что мне впервые захотелось закатить истерику. И что вы обо всем этом скажете, ваше сиятельство? – неожиданно спросила Лания и выдохнула, разом выпалив всё, что хотела обсудить постепенно.

Граф, внимательно выслушавший всё, выглядел сосредоточенным, даже хмурился. Он склонил голову, показывая, что готов ответить, а после произнес:

– Позволено ли мне говорить без обиняков и прямо?

– Я пригласила вас для беседы без обиняков, – ответила королева. – И сама говорила прямо всё, что меня тревожит.

– Я искренне благодарен, что вы почтили меня своим доверием, государыня, – без всякой лести ответил Радкис. Он был серьезен. – Я понимаю вашу тревогу и разделяю ее. Более того, считаю, что расценили вы всё верно. Не стоит подпускать к себе людей, которых вам попытаются навязать. Врачеватель будет благодарен принцу за протекцию. Скорей всего, он будет действовать в интересах Его Высочества. Я не говорю, что может навредить, но и исключать подобное преступно и недальновидно.

Что до вашего родителя, то здесь и задумываться не о чем. Его светлость намеревается наводнить ваши покои соглядатаями, которые будут действовать по его указке и доносить обо всем, что происходит в вашей жизни. С кем говорили, кому благоволили, что утаили. Нет, подобного допустить нельзя.

– А если мне кого-то присоветует дядя моего покойного супруга? – спросила Лания.

– То же самое, Ваше Величество, – ответил советник, и королева расслабилась.

Она была насторожена, пока слушала графа. Если бы он попытался хотя бы в отношении кого-то смягчить краски, то Лания утратила бы то зарождающееся доверие, которое чувствовала к Радкису, потому что так можно было понять, в чьих интересах он действует. Но пока советник королеву не разочаровал. Похоже, он и вправду не поддерживал никого из тех, кто вызывал опасения государыни. Оставалось надеяться, что и сам не метит в кукловоды.

– Вас должны окружать лишь те, кому вы можете довериться, – продолжал его сиятельство. – Пока ни обретете силу, так уж точно. Сейчас вы слишком слабы и уязвимы. И ваши сторонники, и враги – все приглядываются и ждут, как вы поведете себя. Потому-то я и рад, что вы решились побывать в канцелярии. Могу я узнать, как прошел ваш визит?

– Люди были удивлены, – улыбнулась государыня. – Писцы даже растерялись и не сразу склонили головы. Особенно позабавил некий господин Мараген. Он был так усерден в своей работе, что даже не услышал, когда мой гвардеец объявил обо мне. Но я всё равно похвалила его, остальных поблагодарила за службу королевству и благословила. А когда вышла в коридор, народу там прибавилось. Министр финансов предлагал меня сопроводить в свой кабинет и познакомить с его работой, но я решила пока не заходить туда. Однако обещалась, что вскоре мы встретимся, и я выслушаю доклад.

– Вы верно поступили, – одобрительно кивнул советник. – Не спешите пока посещать кабинеты и министерства. Лучше пригласите министра к себе, но не в покои, а в кабинет…

– Мой кабинет…

– Не в ваш, – прервал королеву Радкис, – в рабочий кабинет короля. – Лания охнула и округлила глаза. Граф улыбнулся, а затем неспешно склонил голову: – Именно так, Ваше Величество. Это теперь ваш кабинет, и вы должны почувствовать себя в нем хозяйкой. Зайдите туда на досуге, посидите в кресле, переставьте писчие принадлежности, как вам больше нравится. Почитайте бумаги, какие найдете, и если что-то заинтересует, я вам растолкую, о чем там написано. В любом случае, вам придется перечитать всё, что вы там найдете, и вникнуть тоже во всё. Не пугайтесь, на самом деле это не так страшно, как может показаться несведущему человеку.

Так вот после того, как вы привыкните к кабинету и к мысли, что вы в нем хозяйка, то можете вызвать министра финансов. А когда будете слушать его доклад, не опасайтесь задавать уточняющие вопросы, чтобы понять, о чем он будет говорить. Пусть он станет первым, кого вы примите. С остальными будет уже легче. И вот потом наступит время созвать Совет. Но к этому моменту вы уже начнете разбираться в том, что будет обсуждаться, что не обязывает вас на первых порах принимать участие в обсуждении. Слушайте, запоминайте, кивайте, а после обдумаете уже без всякого вмешательства ваших советников, и примите решение. Однако это произойдет не завтра, и волноваться попусту не стоит. Вам волнения вредны, – он вновь улыбнулся.

Улыбка вышла доброй и не задела Лании, ставшей ныне подозрительной. А может, дело было в том, что слова графа, напротив, успокаивали королеву. Она слушала его, и ей нравилось то, что говорил советник. Однако настроение Ее Величества вновь стало мрачным, и она спросила:

– Что же мне делать с батюшкой? Он ведет себя наедине, как родитель, а не подданный. Хотя родитель бывает ласков, а его светлость диктует свою волю и ожидает беспрекословного подчинения. Это, признаться, злит, – закончила Лания ворчливо.

– Вам придется научиться говорить герцогу «нет», – строго заметил Радкис.

– Я уже сегодня сказала, – усмехнулась королева. – Его светлость объявил, что они с братом будут сопровождать меня в храм вместо принца, которому я должна отказать в совместных поездках. Еще потребовал, чтобы я удалила Его Высочество от Двора, и обещал придумать благовидный предлог для этого. Я отказалась и от сопровождения, и избавляться от Канлина. К тому же отец назвал принца известным обольстителем и выказал опасения, что я поддамся его чарам, чем неимоверно оскорбил меня.

Радкис хмыкнул.

– Любопытно, – буркнул он.

– Что вам любопытно, ваше сиятельство? – насторожилась королева.

– Замечание герцога, Ваше Величество, – ответил граф. – Канлин и вправду сердцеед. Дамы его любят, но я даже не допускал мысли, что он может пытаться увлечь вас. Однако вы сказали, что он говорил вам комплименты, решил проявить заботу и найти врачевателя. Теперь иначе видится и день похорон государя, когда его брат кружил вокруг вас. Думаю, и его улыбки, в которых вам чудится насмешка, не что иное, как флирт. Однако вы не искушены в подобных играх, потому не видите его стараний. Любопытно, что принц предпримет дальше. Но в одном я совершенно согласен с его светлостью, с этой стороны вы и вправду уязвимы, государыня.

– Что вы имеете в виду?

– Уж простите богинь ради, Ваше Величество, – склонил голову советник, – но мы говорим прямо, и потому я выскажусь. Вы прожили год в несчастливом супружестве, зная о любовнице вашего мужа. Более того, знали, что она им любима, а вы необходимы ради наследника. А вы ведь еще совсем юны, к тому же красивы и не можете не мечтать о чувствах. И даже если сейчас не допускаете мысли о любви, то это не означает, что ваше сердце не отзовется на внимание молодого мужчины, не лишенного привлекательности, особо, если он умеет вызвать в женской душе волнение и отклик. И потому я говорю, что вы, Ваше Величество, уязвимы, а я этого не увидел, но принял к сведению ваш отец. И я, повторяю, в этом с ним согласен.

Впрочем, я по-прежнему считаю, что отсылать принца или плести против него заговор – недальновидно. Прежде он должен сам оступиться, и вот тогда этим можно воспользоваться, чтобы избежать последующих притязаний на трон. Но есть еще кое-что, почему трогать Канлина пока не стоит, – королева ответила внимательным взглядом, и Радкис продолжил: – Ваш ребенок, государыня. Нам неизвестен его пол. Если это девочка, то интриговать против будущего короля может быть опасно, как для вас, так и для королевства. Его Высочество – второй, после вашего дитя, прямой наследник своего брата. Он молод, полон сил, не глуп и еще успеет обзавестись своими детьми, то есть наследником. Возможно, не одним.

И если сейчас начать прямую борьбу с ним, которая приведет к изгнанию принца или, не дайте богини, смерти, то после ваших родов, когда на свет может явиться дочь почившего государя, Северное королевство окажется в сложном положении. Герцог немолод и не имеет сына, только дочерей. Его положение на троне окажется непростым. Однако, – советник сделал паузу, подчеркивая важность следующей фразы, – даже если у вас родится мальчик… Простите, Ваше Величество, за эти слова, но нашему господину еще нужно подрасти и окрепнуть прежде, чем он станет полновластным владетелем земель Северного королевства и обзаведется собственным сыном. А иного наследника вы родить уже не сможете, ибо муж ваш покинул этот мир. Отсюда вывод: принц Канлин должен жить, быть в здравии и не обозлен против вас. По крайней мере, пока вы ни родите. Тогда станет ясно, кому править дальше, и тогда может начаться иная игра.

Лания остановилась, застыл на месте и ее собеседник. Королева нервно переплела пальцы и отошла от графа. И вновь она понимала, о чем он говорит, и принимала это. Всё сказанное советником было разумно и верно. Никто, даже она сама, не знала, кого носит под сердцем. И если это дочь, то Канлин станет надеждой Северного королевства на мир и благополучие. Его и вправду нельзя было ни отослать, ни оскорбить, ни, тем более, избавиться от принца, потому что от него зависело и их с дочерью благополучие. И если принцесса еще пригодится своему дяде, то вот невестка совершенно без надобности. Так что, затаив зло за какую-нибудь обиду, он вполне может разлучить мать и дитя. Значит, ей и вправду нужно было сдружиться с деверем, пока ни родит, как сказал советник. Но…

Но как же ей подпустить к себе Канлина, особенно после подозрений, что он может намеренно очаровывать свою невестку? Нет, в себе Лания была уверена. Деверю она не доверяла и опасалась. Слишком сомнительной была его забота. Теперь и вовсе не собиралась доверять, зная о том, что за улыбкой Его Высочества скрывается фальшь обычного дамского угодника, еще и с тайными помыслами, которые угрожали самому существованию дитя королевы. Однако, если, зная всё это, она все-таки станет с братом покойного супруга более дружелюбной, то, как истолкуют их неожиданную близость подданные? Не отпугнет ли это сторонников законного властителя, и не породит ли сплетни, которые навредят его матери?

Лания обернулась к Радкису, с минуту смотрела на него задумчивым взглядом, а после произнесла то, что теперь терзало ее.

– Не будет ли моя дружба с принцем во вред мне и моему ребенку? Как это будет истолковано? Еще и батюшка… Он ведь прохода мне не даст со своими поучениями. Канлина считает главной угрозой своему благополучию и желает от него избавиться, что ясно дал понять в нашей сегодняшней беседе, если можно так ее назвать.

– Я понимаю ваши опасения, государыня, – остановил королеву советник. – Однако вы неверно мыслите. Добрые отношения с принцем вовсе не означают, что вы должны сблизиться с ним настолько, чтобы он стал вашим постоянным спутником и компаньоном.

– Так что мне делать?! – воскликнула Лания, ощущая легкое раздражение.

Радкис шагнул к ней, поднял руки, будто собирался взять за плечи, но так и не притронулся.

– Успокойтесь, Ваше Величество, молю, не волнуйтесь. Выслушайте меня. Вам не нужно сходиться с принцем близко. Хочет сопроводить вас в храм, пусть едет, тут на его стороне закон и традиции. Если желает присоединиться к вам на прогулке, то берите с собой несколько фрейлин. Не ищите общества принца сами, если в том нет нужды по важному поводу.

Он вхож в совет и имеет право слова, как особа королевской крови. Выслушивайте его мнение наравне с остальными. Можете иногда спросить совета, чтобы польстить ему. Но ограничивайте в посягательствах на ваше время. Не всегда вы можете принять посетителя. Есть иные заботы, когда и принц будет лишним. Понимаете, что я хочу сказать? Он вам не друг, но родственник по мужу. Сближаться более этого вас никто заставить не может.

– Да-да, конечно, – кивнула Лания и усмехнулась. – Что-то я и вправду надумала, не пойми что. Вы правы, и всё это вполне очевидно. Я зря встревожилась. Но что же посоветуете делать с батюшкой? Он намеревается подослать ко мне шпионов, и если я прямо откажу, то мы разругаемся.

– Его светлость, даже если и выразит неудовольствие, то ссориться с вами не станет, – с улыбкой заметил Радкис. – Иначе он утеряет влияние, а, следовательно, мечты вашего батюшка разлетятся прахом. Он будет вынужден идти у вас на поводу. Впрочем, это не означает, что он не подошлет иных шпионов. Кто-то из дворцовой прислуги, стражи, возможно, гвардейцы, фрейлины. Всегда есть те, кто готов поддаться на угрозы или сладкие посулы. Однако вам не стоит переживать еще и об этом. Некоторые предосторожности, и шпион останется ни с чем. Более того, если что-то, о чем вы будете умалчивать, окажется достоянием его светлости, то мы постараемся вывести его человека на чистую воду, а после избавиться от него.

Однако если вы не желаете ссориться с отцом сразу и в открытую, то, Ваше Величество, – взгляд советника стал лукавым, – будьте той, кто вы есть – женщиной в тягости. Перемены в настроении, недовольство нерадивостью прислуги, даже если всё исполнено в точности. Уволить можно даже за потерянную шпильку. К тому же ваша защитница, ваша горничная, она сделает за вас всю грязную работенку. Дайте ей власть над вашими слугами, намекните, что они вам не нравятся, и, думаю, вскоре никого из них подле вас не останется.

Лания хмыкнула, а после рассмеялась. Охнула, осознав свою веселость в то время, когда положено скорбеть, но не сдержалась и хохотнула вновь.

– Простите, богинь ради, – произнесла королева, – и не думайте обо мне дурно, ваше сиятельство. О муже я скорблю искренне, но сегодня был презабавнейший случай, и вы невольно его мне напомнили.

– Я не думаю о вас дурно, Ваше Величество, – заверил граф. – И что же произошло, что так рассмешило вас?

– Келла, моя служанка, – вновь усмехнувшись, пояснила Лания. – После моего обморока, она прежде прожгла дыру взглядом в затылке моего батюшки, а после так уверенно дерзила ему, что я испытала даже зависть. Его светлость велел ей уходить, а Келла ответила, что она служит королеве, и никто не смеет ей приказывать, даже отец моего величества. Герцог, кажется, намеревался дать ей пощечину, но находчивая нахалка пригрозила гвардейцами, назвав наказание герцога государственной изменой, ибо закон велит без указания короля его слуг не трогать. Батюшка был в ярости, но я бранить Келлу не стала и просто велела ей уйти. Она тут же послушалась и удалилась с поистине королевским величием.

Граф усмехнулся и кивнул:

– Вот о том я и говорю. Однако велите вашей Келле быть посдержанней с аристократами. Мы, знаете ли, бываем крайне обидчивы. Обида на ваше потворство служанке не должна стать причиной измены государыне. Всякие люди бывают. Впрочем, не в интересах вашего батюшки ссориться с вами, как я уже имел честь упоминать. И вот обида прислуги вас трогать не должна, потому отдайте людей его светлости на растерзание своей горничной, она сумеет избавить вас от них. Вам лишь останется выпроводить их за дверь и объявить отцу, что он прислал нерадивых. – Он на миг замолчал, о чем-то думая, а после произнес: – Но верные люди вам необходимы, стоит подумать, как обзавестись таковыми. Не только знать, но и служащие, и простолюдины. И уж тем более ваша охрана.

– Гвардейцы и принца от меня вчера отогнали, когда получили приказ, – возразила королева, но невольно покосилась себе за плечо. Рядом ее охраны не было, однако они находились неподалеку неприметные взгляду. – Разве же не это признак их верности?

– Они исполняют свой долг, и пусть так и останется, – ответил советник. – Однако я говорил о верности большей, чем долг. Я бы советовал вам разговаривать с ними. Не как с добрыми приятелями, разумеется, стирать незримую грань вашего положения не стоит, но хорошо бы знать их по именам. Послушать про семьи. Возможно, есть какие-то нужды. Наука вести беседу вам поможет узнать о них больше. Если на то будет необходимость, то помочь. Человеческая благодарность, помноженная на долг службы, способна творить чудеса и стать подмогой в нужную минуту. Понимаете, Ваше Величество, что я хочу сказать?

– Понимаю, – кивнула Лания. – И благодарю. Вы помогаете мне увидеть дорогу в той непроглядной пелене тумана, что застилала мне взор со дня смерти моего супруга. Дышать после наших бесед становится легче, и судьба моя уже не кажется мне столь мрачной.