Книга 1: Королева – вдова

Теперь усмехнулась Лания и отвернулась, испытав острое разочарование. Супруг попросту был доволен тем, что жена не мешала ему вести ту жизнь, какая ему нравилась. Только и всего…

– А мне думается, что Ангвир ошибался, – продолжил принц. – Вы вовсе не такая, какой он видел вас. – Лания снова посмотрела на собеседника, и он продолжил: – Вы попросту приняли условия, в каких вас вынудили существовать. Это было разумно. Стало быть, вы умны. А еще вы искренне оплакивали человека, который был с вами холоден. Мне говорили, как застали вас в утро похорон. Да и после… Потому я делаю вывод: вы – добрейшая из женщин.

Королева вновь отвернулась и отвечать не стала. Подоплеку своему горю она знала, и это была вовсе не привязанность, впрочем, слезы и вправду были искренними. Ее спутник тоже замолчал, пока не спеша продолжать беседы. О чем он думал в этот момент, Лания не знала, да и не стремилась узнать. Она вдруг поняла, что этот разговор позволил ей расслабиться в обществе деверя. Наверное, идея прогуляться и вправду была правильной.

Они уже какое-то время шли по дорожке парка, и королева, подняв лицо к небу, прикрыла глаза и вдохнула полной грудью. Неожиданно она поняла, что светит солнце и воздух ласкает кожу теплом. Она слушала шорох листвы на деревьях и осознавала, что с момента смерти мужа перестала замечать, что происходит вокруг нее, до того была поглощена переживаниями.

– Вы зарумянились, – произнес Канлин.

Лания опомнилась, и мрачное расположение духа вернулось. Понял ли происходящее с ней деверь, но вдруг произнес со странной интонацией:

– Нет-нет, прошу вас, не уходите вновь в свое горе.

– Как же я могу в него не уйти, коли оно есть, – ответила королева, глядя перед собой.

– Ваши переживания могут дурно сказаться на ребенке. Женщина в вашем положении должна улыбаться, а не печалиться.

Ее Величество обернулась к принцу, и в который раз взор ее был полон изумления. Вот уж чего она не ожидала услышать, так это о том, что он заботиться о племяннике… или племяннице. Да и искренна ли была эта забота, или же имелась подоплека?

– Отчего в ваших глазах я читаю недоверие? – удивился в ответ Канлин. – Я заговорил о вашем дитя, и вы оказались изумлены? Но чем? Вы носите ребенка, в котором моя кровь. Возможно, это наш будущий государь, и я обязан заботиться о нем даже сейчас, пока у вас еще нет живота. Вы мне не доверяете? Ожидаете подвоха? Впрочем, понимаю.

Лания теперь и вовсе нахмурилась. Ей окончательно разонравилась прогулка, и она подумала, что пора возвращаться в покои.

– Наверное, я кажусь вам опасным и подозрительным, потому что без племянника мог бы быть провозглашен новым королем и через полгода надеть корону. Вы видите во мне угрозу, – уверенно продолжил Его Высочество, – оттого хотите держаться на расстоянии. Должно быть, мечтаете, чтобы я вновь покинул Двор и дворец, но я этого не сделаю из-за вас.

– Что вы хотите этим сказать? – нервно спросила королева.

– Только то, что хочу позаботиться о наследии моих предков для его будущего владетеля, – глядя ей в глаза, ответил Канлин. – Хочу поддержать вас и не позволить совершить ошибки, идя на поводу у проходимцев, какие сейчас будут в изобилие крутиться вокруг вас. Вы слабы, а они хотят власти. И потому я буду рядом.

Вдова остановилась, развернулась и впилась взглядом в лицо принца. А что если он не враг? Что если говорит правду? Тогда у нее появился еще один человек, которому она может довериться! Это же восхитительно, когда можно спросить совета у того, кто не просто понимает в управлении государством, но и готов беречь его для будущего короля! А если родится девочка, то они с Канлином и вовсе смогут стать добрыми друзьями. Ах кабы так…

Верно поняв ее взгляд, деверь мягко улыбнулся и шагнул к ней. Взяв за руки, Канлин медленно кивнул, словно желая убедить невестку в своей искренности.

– Я говорю правду, Лания, – произнес он, впервые назвав ее по имени. – Поверьте, мне дороги вы и дорог ваш ребенок, а еще я хочу позаботиться о его наследстве, если вы носите во чреве нашего государя. Я не лгу и могу в этом поклясться собственной жизнью.

Всё, что от вас требуется, это доверять мне и слушаться. Не подпускайте к себе иных советчиков и опекунов. Я лучше разбираюсь и в придворной жизни, и в людях. Вы – чистое создание, и потому можете не разобраться в чужой корысти…

Королева освободила руки и отступила. Она склонила голову к плечу и некоторое время смотрела на принца, но уже иным взглядом. Он в удивлении приподнял брови, и Лания улыбнулась ему.

– Хорошо, братец, – ответила она ровно. – Я вас услышала. Сейчас я устала и хочу вернуться в свои покои. Мне нужно побыть одной, а завтра я буду ожидать вас утром для выезда в храм. Никакой пышности, никакой свиты, только вы, я и мои телохранители.

Канлин на миг поджал губы, но чем был недоволен, Ее Величество узнавать не стала, да и не желала этого знать. Доверие, едва проклюнувшееся в ее душе, увяло. Ей не понравились последние слова деверя, как не понравились похожие слова собственного отца. Королева безумно нуждалась в дружеской руке, на которую могла опереться, но пока ей желали диктовать, и это она понимала.

– Сестрица, – наконец позвал ее Канлин.

– До завтра, дорогой брат, – не допуская дальнейшего разговора, произнесла Лания и велела телохранителям: – Я более не желаю останавливаться, оградите меня от чужой настойчивости.

– Да, государыня, – ответил ей старший в сопровождении, и гвардейцы встали между королевой и принцем.

Впрочем, Канлин не стал настаивать. Возможно, попросту не желал выглядеть глупо, он не последовал за невесткой. А Лания уходила всё дальше, и в душе ее всё сильней клокотала злость. Ей до зубовного скрежета захотелось выплеснуть свою ярость, хотя бы разбить вазу, но лишь бы избавиться от того чувства безысходности и обиды, что пробудили ураган.

– Богини, дайте мне сил, – прошептала вдова и до своих покоев уже ни с кем не останавливались, разве что кивала на приветственные поклоны подданных.

Глава 6

Возле покоев королевы прохаживалась ее фрейлина. Женщина была молода, но старше своей госпожи. Белокурая, миленькая, но несколько бесцветная. Одета она была в платье траурного фиолетового цвета. Это был цвет приближенных к королевской семье, придворных и советников, и носить его полагалось во все время строгого траура – полгода. Фрейлине он не шел совершенно, еще более подчеркивая ее бесцветность, но выбора у женщины не было.

Едва Ее Величество приблизилась, фрейлина присела в глубоком реверансе, приветствуя королеву. Телохранители шагнули вперед, чтобы оттеснить посетительницу с дороги госпожи, но Лания подняла руку, и они остановились.

– Государыня, – с почтением произнесла фрейлина. – Позвольте пожелать вам доброго дня, несмотря на вашу и нашу скорбь.

– И вам доброго дня, Танит, – устало ответила Лания. – Зачем вы здесь?

– Ваше Величество, позволено ли нам вернуться и заботиться о вас? – вопросом на вопрос ответила фрейлина.

Лания на миг поджала губы, раздумывая. Фрейлины были ей привычны, да и могли отвлечь от мрачных раздумий. К тому же они могли стать чем-то вроде щита или… Что если среди ее женщин окажется та, кто будет действовать в чужих интересах? Кто бывает к королеве ближе остальных? Подает одежду, питье, приносит сладости, чтобы порадовать госпожу? Отказаться невозможно, потому что это женщины из высоких родов, и нарочитое нежелание принимать что-то из их рук породит разговоры об опале, обиду и возможное предательство, даже если до того душа была чиста.

– Не отвергайте нас, государыня, – Танит подступила ближе и молитвенно сложила руки. – Вам сейчас особенно тяжело. Скорбь разъедает ваше сердце, это видно даже издали. Еще и новые заботы… – Лания, рассеянно слушавшая свою фрейлину, вскинула на нее пристальный взгляд. – Мы будем рады служить вам, государыня, отвлечем и поможем. Я знаю придворных, и могу рассказать вам о них больше, чем говорила прежде…

Королева хмыкнула и отвернулась, чтобы скрыть, как ее губы кривит издевательская ухмылка. Однако взяла себя в руки и кивнула.

– Вы правы, Танит, я призову вас, когда буду готова окружить себя свитой, но пока моя душа просит уединения. Однажды ваша служба возобновится, а пока же отдыхайте.

– Но мы хотим быть полезными! – воскликнула фрейлина и подступила ближе, однако гвардейцы заступили ей дорогу, сразу поняв, что государыня более не жалеет разговоров.

Лания коротко вздохнула и обернулась. На губах ее появилась едва приметная улыбка:

– Тогда помолитесь о своей королеве и ее дитя, – сказала Ее Величество, – это будет лучшей вашей помощью. И попросите милости богинь для моего супруга.

Фрейлина присела в реверансе.

– Да, государыня.

И Лания скрылась в своих покоях. Тут она, оставшись наедине с собой, взметнула кулаки к потолку и тихо зарычала. После выдохнула и с издевкой произнесла:

– И что же это я опасаюсь своего будущего, когда за каждым углом поджидает сердобольный советчик и помощник?

Она зло хохотнула и прошла в свою спальню. Тут, не спеша переодеться, упала на пастель и устремила взгляд в потолок. Через мгновение послышались нарочито громкие шаги, но королева не подняла головы, зная, кто предупреждает ее о своем приближении топаньем. Да и некому было здесь находиться, кроме служанки, продолжавшей находиться рядом с государыней. Она так и осталась единственной, кого Лания решилась подпустить к себе близко, или единственной, кому она сейчас доверяла.

– Ваше Величество… – позвала горничная.

– Всё хорошо, – ответила королева. – Я просто немного устала. Оставь меня, я хочу побыть одна.

– Как угодно, Ваше Величество, – поклонилась служанка. – Тогда я так и передам господину советнику…

– Какому советнику? – Лания села.

– Так там это, – горничная кивнула в сторону двери, – советник Радкис просят принять.

Королева протяжно вздохнула и потерла лицо ладонями. И если первой мыслью было согласно кивнуть, чтобы горничная отправила советника восвояси, то в следующее мгновение Лания решила, что это будет неверно. Она ведь не просто скорбящая вдова, она – королева.

– Нет, позовите, – сказала Ее Величество и поднялась с постели. – Проводите советника в гостиную, я его приму.

– Как угодно, моя госпожа, – снова поклонилась служанка и поспешила исполнить повеление.

Лания повторно вздохнула и направилась туда, где определила место встречи. Впрочем, она уже подозревала, что хочет ей сказать советник, даже призвала себя к спокойствию и терпению. Ссориться с важными сановниками было глупо, и потому стоило оставить недовольство при себе.

Вдова едва успела войти в гостиную, как в другую дверь шагнул советник Радкис. Это был зрелый мужчина, но еще не старый, хотя Лании и виделся почти пожилым. Лет сорока, может, немногим больше. Увидев королеву, он остановился и с достоинством склонился перед ней. Лания просто кивнула и указала на кресло. Вот теперь мужчина чуть замялся, но все-таки вновь поклонился и сел. Однако увидев, что государыня осталась на ногах, снова встал.

При короле, особенно когда он стоял, сидеть было показателем неуважения. При королеве можно было и сидеть, когда она стояла, если от нее последовало приглашение, но не при монархе. Сейчас перед советником находился правитель Северного королевства, и вел он себя сообразно, даже если в душе таил иные помыслы.

Лания поняла причину того, что Радкис опять оказался на ногах, несмотря на приглашение, и первой уселась в кресло напротив, а затем вновь предложила мужчине устроиться с большим удобством, и тот послушался.

– Я слушаю вас, ваше сиятельство, – произнесла королева. – Что вы желали мне сказать?

– Рад видеть Ваше Величество в добром здравии, – заговорил советник. – Особенно радостно от того, что доброе здоровье матери означает и благополучие младенца.

– Благодарю, – едва заметно улыбнулась вдова.

– И прежде, чем перейду к делу, я хотел бы сказать, что всей душой разделяю вашу скорбь, государыня. Его Величество покинул нас слишком рано и неожиданно. Его правление могло быть долгим и принести его подданным покой и благоденствие, однако богиням видней, кому и когда приходит час вернуться в их чертоги.

– И вновь благодарю, ваше сиятельство, – ответила Лания. – К сожалению, моего супруга и нашего короля Всевышние призвали слишком рано. Но перейдем к делу.

– Как угодно Вашему Величеству, – склонил голову граф. – Впрочем, о деле я и говорю. Государь почил, но королевство продолжает жить. Его Величество оставил немало незаконченных дел, и они теперь лягут тяготами на ваши плечи, государыня. Таков закон, что отныне править придется вам, потому совет… – Лания отвернулась, потому что усмешка все-таки скривила ее губы, – готов собраться по первому вашему требованию, – продолжил Радкис, и королева посмотрела на него даже с удивлением. Впервые за сегодняшний день она услышала слово «совет» в несколько ином значении. Это вызвало не только удивление, но и затаенную благодарность и даже желание выслушать. – Мы расскажем вам обо всем, чем занимался государь незадолго до смерти, а мы продолжали до этой минуты. От вас потребуется немало суждений…

Лания встала с кресла и отошла к окну, чтобы скрыть тревогу и раздражение от слов советника. Впрочем, злилась она не на графа. Попросту испытала смятение от того, что ей никуда не деться от того, в чем она ничего не понимает. Даже казалось багом, что отец готов взвалить на свои плечи бремя управления королевством.

– Каждый ваш советник и министр будут рады подсказать и оказать помощь, – продолжал Радкис. – И все-таки, уж не обессудьте, Ваше Величество, и не почтите за оскорбление, но мне хотелось бы высказаться обо все этом.

– Выскажетесь, – не обернувшись, тускло произнесла королева.

– Не созывайте Совета хотя бы первый месяц траура.

– Почему? – вопрос был задан скорей машинально. Лания и сама не рвалась на Совет, где попросту сидела бы как какая-нибудь декорация, потому что толку от нее будет столько же, как от фальшивого дерева на сцене театра. Вроде бы и королева, но, по сути, пустое место, лишь фасад и не больше.

– Потому, Ваше Величество, что вам будет нечего сказать, кроме как дать нам высказаться и принять за вас решение, – ответил граф. – С одной стороны это правильно, потому что мы служим Северному королевству, на его благо и славу. Однако… – Лания обернулась и обнаружила, что советник опять стоит, так как встала и она. – Однако без твердой руки правителя душами даже верных служак может завладеть алчность, самолюбование и непочтительность к своему правителю. Если вы носите нашего будущего господина, то до минуты, когда он возьмет в руки бразды власти, пройдут еще многие годы. А стало быть, чтобы ваши подданные не забыли о преданности и почтении к монарху, не позволить им сделать этого придется вам, государыня.

Как я уже сказал, мы все подскажем и поможем, но ведь взгляды у нас разные, и подход к делу тоже. Вы не сумеете прислушаться к каждому, иначе это будет подобно, будто вас рвут на куски. Тогда вы окончательно отстранитесь, и королевство получит удар изнутри, в самом своем центре.

Но еще хуже будет, если вы выберете советчика и выберете неверно. Я более чем уверен, что ваш отец рвется к власти. Если вы позволите ему встать у вас за спиной и указывать вам, то это покажет вашу слабость и даст оружие вашим врагам против вас. Думаю, вы и сами понимаете, что противники вашего воцарения найдутся, тем более имеются иные претенденты на трон, кроме младенца, еще зреющего в утробе матери.

– Понимаю, – кивнула королева. – И кого же вы предлагаете мне слушать, если не моего отца? Вас? – вопрос вышел едким, но Радкис ответил совершенно спокойно:

– Нет, Ваше Величество, я предлагаю вам слушать себя. Да, я готов помочь вам разобраться в хитросплетениях политики внешней и внутренней. Подскажу и помогу выбрать тех, кто обучит вас, не пытаясь влиять на ваши мысли. Но я хочу, чтобы на троне сидел тот, кто был избран богинями, и так вышло, что сейчас это вы, государыня.

Возможно, ваше правление продлится только до рождения дитя, потому что вы можете носить дочь. Тогда трон займет принц Канлин, а вы вздохнется с легкостью и будете растить Ее Высочество в тишине и покое. И все-таки до рождения ребенка вы остаетесь нашей госпожой и повелительницей, и мне бы хотелось, чтобы вы ею и вправду были, и чтобы после этот период не вспоминался, как худшие месяцы в жизни королевства. Тем более, в вашем чреве и вправду может зреть наш государь, и тогда править вам не месяцы, а годы.

– Так что же вы предлагаете, ваше сиятельство? – несколько нервно вопросила Лания.

Она вернулась к креслу и в третий раз жестом предложила советнику сесть. Дождавшись, когда королева займет свое прежнее место, уселся и граф. После прочистил горло и продолжил:

– Я предлагаю не собирать Совет первый месяц траура и позволить кабинетам продолжить свою работу. За это время вы ознакомитесь с более важными законами королевства и немного узнаете о том, что происходит вокруг вас. Если вам понадобятся пояснения, то я всегда к вашим услугам, как и прочие сановники. Кроме того вам стоит познакомиться с устройством служб и Кабинетов: кто, чем и как занимается. Нужно во многое вникнуть.

– Но месяц – это же совсем небольшой срок, – задумчиво произнесла Лания.

– Разумеется, – едва приметно улыбнулся советник. – Однако за этот месяц вы обретете начальные знания и почувствуете себя уверенней. Да и доклады от Кабинетов вы можете принимать, что также поможет вам понять, о чем мы будем толковать. Повторяю, люди должны видеть, что вы говорите своими устами, а не отдаете эту честь кому-то другому.

Придет время, когда вы ощутите силу и уверенность в решениях. Вы – женщина молодая и еще наивная, однако неглупая, уж простите мне эти слова. Но я наблюдал за вами весь этот год…

– Наблюдали? – королева в удивлении приподняла брови.

– О нет! – воскликнул Радкис, кажется, поняв, о чем подумала Ее Величество. – Я не следил за вами, просто делал некоторые выводы из вашего поведения. На свадьбе вы светились и явно были счастливы, стало быть, ожидали любви вашего супруга. После, когда узнали о сопернице, стали печальны, но не начали интриговать, не повели себя взбалмошно и не пытались избавиться от любовницы государя.

– К чему мне было всё это? – Лания пожала плечами и отвела взгляд. – Он ясно дал мне понять, где проходят рамки дозволенного. Мне было больно, однако ссориться с супругом я не желала. Может, между нами и не было чувств, но спокойное сосуществование и некоторое уважение все-таки присутствовало. К чему бы привело всё то, что вы перечислили, предсказать невозможно.

– Вот о том я и толкую, – кивнул советник. – Вы разумны, и это дает надежду на такое же разумное правление, а потому мой выбор остается неизменен – я на стороне законной власти. И поэтому я здесь и говорю вам всё это, Ваше Величество.

– Ваши слова ценны для меня, – устало улыбнулась Лания. – Поверьте, это так.

Она ненадолго замолчала, осмысливая происходящее. Неужели богини услышали ее, и они послали молодой королеве того, кто и вправду думал о ней, ее ребенке и королевстве? В ком можно не искать подвоха? Слова графа, кажется, шли от души… или нет? Может, и он ищет выгоды? Только умней, чем прочие. Пытается отодвинуть остальных советчиков и занять то самое место возле трона, с которого хочет согнать герцога Вилленского?

Да, отец и вправду желал власти, иначе не устраивал бы интриг, чтобы выдать дочь за короля, да и сейчас… И все-таки это был родной отец, который в глубине души любит свою дочь и не станет ей вредить. А граф Радкис – совершенно чужой ей человек… Но его слова легли ей на сердце и нашли отклик.

Наверное, молчание уже сильно затягивалось, потому что советник, подождав, поднялся с кресла. Он поклонился.

– Не стану вас утомлять, государыня, – произнес он. – Должно быть, вы хотите обдумать нашу беседу, и это верно. Я не стану вам докучать. Позволите ли оставить вас?

Королева вновь указала на кресло.

– Не спешите, ваше сиятельство. Раз уж мы начали этот разговор, то и продолжим его. Что еще вы можете мне посоветовать?

Советник в очередной раз вернулся на свое место. Он с минуту смотрел на свою новую госпожу и вдруг улыбнулся. В этой улыбке не было ни лукавства, ни иронии, ни некоего превосходства. На графа, чьи волосы уже начинали седеть, смотрела совсем юная женщина, которая могла бы быть его дочерью, если бы богини распорядились иначе. И эта женщина смотрела на советника настороженным взглядом, в котором все-таки таилась надежда.

Королева была готова внимать. Она отчаянно нуждалась в руке помощи, за которую могла ухватиться и довериться. И вот этот вот взгляд, в котором так ясно читалась мольба: «Не обманите моего ожидания, будьте мне другом», – и вызвал добрую, даже теплую улыбку графа Радкиса.

Однако Лания его не поняла и потому отвернулась и досадливо поджала губы. После поднялась на ноги и остановила советника прежде, чем тот успел вскочить с кресла следом за госпожой:

– Не вставайте, ваше сиятельство. Нас никто не видит, и потому никто не упрекнет вас в неуважении. Мне же легче слушать вас, прохаживаясь по гостиной, и ради того, чтобы вам не пришлось стоять, я усаживаюсь напротив вас. Оставайтесь в кресле и говорите, я вас слушаю.

– Как прикажете, Ваше Величество, – не стал спорить советник, и королева вернулась к окну.

Так ей было легче спрятать эмоции, а сейчас именно это и хотелось сделать. Лания всё еще не пришла к выводу, как относиться к этому человеку. Однако избавиться от него по-прежнему не хотелось.

– Кажется, моя улыбка обидела вас, – произнес Радкис, не сводивший взгляда с вдовы. – Простите меня за нее, государыня, если и вправду задел. Я не таил злого умысла и не насмехался над вами. Это было всего лишь… – он замялся, пытаясь подобрать слово. Лания полуобернулась, ожидая ответа, и граф все-таки произнес: – Умиление. Вы так юны, чисты и показались мне трогательной и уязвимой, что я на миг позволил себе увидеть в вас дочь. – Вдова окончательно развернулась к нему и теперь не сводила взгляда. Советник порывисто поднялся на ноги и, прижав ладонь к груди, воскликнул: – Богинь ради простите меня, Ваше Величество! Я вовсе не хотел показаться вам непочтительным…

– Я не оскорблена, ваше сиятельство, – приподняв руку, Лания остановила порыв Радкиса. – В чем-то ваши слова мне даже приятны. Но продолжим. Так что же вы хотели мне посоветовать еще? И присядьте, хватит уже этих подпрыгиваний. Может, однажды я и превращусь в ярую поборницу этикета, но сейчас я слишком растеряна, чтобы обращать внимание на все эти мелочи. Да и королем я еще быть не привыкла, – она невесело усмехнулась и вновь отвернулась к окну. – Говорите, дорогой граф, я вам внимаю.

Радкис чуть помялся, после коротко вздохнул и, вернувшись в кресло, наконец заговорил. Впрочем, теперь он ощущал неловкость и потому слова его прозвучали осторожно:

– Мои советы касаются людей, Ваше Величество.

Лания вновь усмехнулась и спросила:

– Хотите рассказать мне о тех, кто окружает меня? Кому стоит доверять, а кого лучше удалить от Двора?

– Я готов высказать свое мнение, государыня, о тех, о ком вы спросите, – ответил Радкис. – Сам я наговаривать или хвалить кого-то не намереваюсь. Полагаю, что ваши слова вызваны тем, что подобные разговоры вам уже довелось слышать. – Королева не ответила, и граф продолжил: – Я хотел сказать несколько иное.

– Говорите, – устало произнесла Лания.

– Если не сочтете за дерзость, то я бы высказался о ваших родственниках. И о тех, в ком родная вам кровь, и кровь королевская.

– Выскажитесь, – кивнула Ее Величество. – Я вас слушаю, ваше сиятельство.

Она наконец отошла от окна, но не вернулась в кресло. Обняв себя за плечи, королева неспешно зашагала по гостиной. Советник проследил за ней взглядом, прочистил горло и произнес:

– Ваш отец – человек деятельный, но чрезмерно самолюбивый и, уж простите, бестолковый, если дело не касается его личной выгоды, в этом случае он становится подобен охотничьему псу. Выгоду чувствует издалека. Он жаждет власти, жаждет возвышения и заботиться будет лишь о себе и своем сыне, вашем брате, как о своем наследнике. И, не касайся дело интересов королевства, я бы его не осудил. Однако на одной чаше весов амбиции его светлости, на другой государство. Меня заботит государство, и потому я советую вам не наделять вашего батюшку полным доверием. Он будет просить вас о голосе в совете… – Королева бросила на графа быстрый взгляд, и тот кивнул, явно правильно оценив его. – Не отказывайте его светлости, но и не давайте полной свободы.

– И как же мне это сделать? – не глядя на советника, спросила Лания.

– Пусть говорит, но решения принимайте сами. Не подпускайте герцога к себе близко, иначе он начнет приказывать вам как дочери, забыв, что перед ним королева. А следом приказывать начнет и ваш брат, а после и люди, кто посчитает власть герцога выше королевской. Помните, кто госпожа, а кто подданный, узы родства перед троном тают. Как бы там ни было, его светлость желал сделать из дочери королеву, и у него это вышло. Не это ли наивысшая награда устремлениям отца, радеющего о счастье дочери?