Книга 1: Королева – вдова

Рассказывала эта дама забавно, другие фрейлины смеялись от души, даже Лания улыбнулась. Но в памяти эта история не задержалась, однако вчера вечером всплыла, когда вдова молилась о том, чтобы все ее опасения оказались надуманными, хотя бы частично. Чтобы всё оказалось вовсе не так страшно, как ей виделось.

Вот и сейчас королева мечтала услышать подтверждение своей надежде из уст отца, но… он молчал и не спешил утешить и опровергнуть излишние опасения дочери. Вздохнув, Лания отстранилась и прошла к креслу. Кажется, герцог даже немного расслабился. Впрочем, он никогда и не был ласковым родителем. Может, только когда дочь была маленькой, но королева этого не помнила.

Нет, герцог не был жесток с дочерью или высокомерен, да и некую заботу Лания от отца чувствовала, и все-таки сын ему был ближе. Впрочем, оно и понятно, все-таки наследник, мужчина. Отец и сын проводили вместе много времени, а дочь была с матерью, что тоже понятно. Старшая герцогиня делилась с герцогиней юной премудростями этикета и обязанностей, какие положены Лании по ее положению, однако и от нее девочка не видела ласки.

Ее давала воспитаннице нянька. Баловала, покрывала шалости и восторгалась ими. Целовала в румяные щеки, держала на коленях и рассказывала множество интереснейших сказок. А еще таскала сладости, пока не видела матушка. Герцогиня опасалась, что дочь разъесться и станет непривлекательной, потому заговорщицы уходили на прогулку или искали укромный уголок, где их не потревожат, и нянюшка с умилением смотрела, как Лания уплетает запретное лакомство, болтая ногами,

Разумеется, родители не лишали дочь сладостей вовсе, но объедаться ими не позволяли.

– Вы у меня юркая, – говорила нянюшка, – ничего в вас лишнего не задержится. А лишать дитя сладостей, когда полные карманы злата, грех. Кушайте, радость моя, кушайте, вам хорошо, и мне благостно.

Да, нянюшка Ланию любила, и девочка платила няньке искренней привязанностью. Но потом женщину выдали замуж и отпустили с мужем, который служил в одном из герцогских поместий. Попросту своей воспитаннице она была уже не нужна, так как та выросла. Девушка в душе была не согласна. Теперь уже не было никого, кому можно было бы пожаловаться или разделить радость. Никто не целовал ее в щеки и не называл «моя радость».

И в эту минуту, когда королева смотрела на своего родителя, деловито усевшегося обратно за стол, вдова подумала, что надо бы вызвать свою няньку, пусть и вместе с семейством. Ей Лания доверяла безоговорочно и знала, что женщина не обманет и не предаст, как не предавала все годы, пока она была рядом.

– Что вам сказал Его Высочество? Его слова довели вас до обморока?

Вопрос отца вывел Ее Величество из задумчивости. Она подняла взор на герцога, вздохнула и ответила:

– Он сказал, что будет заботиться обо мне.

– Я думал, он угрожал вам…

– Вы хотите сказать, что это не выглядит угрозой? – с удивлением спросила Лания. – Разве я могу доверять Канлину?

– Не можете, – ответил отец. – Он следующий претендент на трон, а ваш ребенок угроза его устремлениям. Но я полагал, что угроза была прямой и недвусмысленной, раз его слова напугали вас до обморока. Вам не стоит показывать слабость. Вы – королева, Лания, отныне вы олицетворение власти. Да, никто не ожидал, что король умрет так рано, но не мы решаем, кто и когда уйдет. На всё воля богинь, нам остается принять их волю. Хвала Высшим силам, вы не одна. С вами ваш род, с вами я и ваш брат. Мы поможем и поддержим вас. Да и кто, если не ваши ближайшие родственники защитят вас лучше?

– Что мне делать, батюшка?

– Для начала держать лицо и не показывать слабости, которой может воспользоваться любой проходимец. Сейчас у вас кроме врагов найдется множество друзей, однако не стоит обольщаться. У всех есть собственные интересы. Перед вами будут заискивать, будут подавать прошения, засыпать жалобами…

– Я совсем не знаю того, что теперь будет, – прервала герцога королева. – Не знаю законов королевства и не понимаю, что теперь требуется от меня. Какие у меня обязанности?

Герцог на миг поджал губы, явно недовольный тем, что его прервали, но вскоре улыбнулся и кивнул, принимая слова дочери. Ее и вправду не учили быть королевой. Быть женой короля объясняли как, а быть королевой – нет.

– Вы правы, государыня, – произнес его светлость, – я непоследователен. Мои наставления предшествуют пояснениям. Итак, вы теперь олицетворяете власть в Северном королевстве, как я и сказал ранее. Наш будущий король… если, конечно, это мальчик, пока скрыт в вашем чреве, а потому вы… Как бы это сказать точней… – Герцог на мгновение задумался, а после махнул рукой: – Пусть прозвучит грубо, но как уж есть. Вы – вместилище монаршей особы. Он слышит вашими ушами, вещает вашим ртом, живет вашим телом. А потому, как проводник, вы обязаны присутствовать на Советах, выслушивать и говорить сами. Вы – наш властитель и повелитель до поры, пока государь ни сможет сам принимать решения…

– Но это будет еще очень не скоро…

– Верно, дитя мое, – вновь улыбнулся герцог. – Сейчас вы проводник, после доверенное лицо монарха. С его рождением ничего не изменится. До взросления вашего сына Северным королевством управляете вы.

– Но ведь это может быть и дочь, – нервно потерев ладони, ответила Лания.

– И вновь верно, – кивнул отец. – Если вы вынашиваете дочь покойного короля, то после рождения Ее Высочества на трон взойдет принц Канлин, и вы перестанете исполнять обязанности властителя....

– Ах хоть бы родилась девочка, – пробормотала Лания и, поднявшись с кресла, зябко обняла себя за плечи. Она прошлась по кабинету, но быстро обернулась к герцогу и воскликнула: – Я уже не понимаю, чего боюсь больше: за свое дитя, за собственную жизнь или же встать во главе королевства. Я ничего не понимаю в управлении государством, не знаю законов, ничего не знаю! – окончание фразы и вовсе вырвалось вскриком. – Мне так страшно, батюшка, так страшно!

Герцог поднялся из-за стола, подошел к дочери и взял ее за плечи.

– Успокойтесь, дитя мое, возьмите себя в руки и выслушайте меня до конца. Теперь пришло время продолжить поучения.

Он вернул королеву на ее прежнее место, сам уселся за стол и посмотрел на дочь. Она мученически покривилась и все-таки кивнула, показав, что готова слушать.

– Итак, – строго произнес его светлость, – как я уже вам говорил, сейчас вам будут докучать. Лесть, прошения, жалобы, интриги. Не стоит выслушивать всех подряд и что-либо обещать. Из десяти просьб насущной может оказаться лишь одна, остальное – попытки удовлетворения амбиций, попытки поправить свое положение и возвыситься за счет юной королевы, которая, как вы верно заметили, ничего не понимает ни в законах, ни в управлении. Так вы наживете себе врагов и приблизите собственное падение.

– Но что же делать?

– Слушать тех, кому вы дороги, и кто всегда будет на вашей стороне. Меня и вашего брата, а также людей, кого мы посчитаем достойными доверия, – ответил герцог. – Я вхожу в Совет. Зять даровал мне место, как отцу своей супруги, но пока это место без голоса. Дайте мне голос. Тогда я смогу подсказывать вам, как поступить правильно. Вам лишь останется давать свое одобрение.

– Хорошо, – кивнула Лания.

– Не принимайте подарков от послов, это тоже важно, – продолжил наставления герцог. – Я говорю не о подношениях, которые передаются, как дар их правителя. К примеру, посол просил у вас аудиенции. Там он оглашает какие-то свои просьбы, а после подносит вам подарок. Будь вы королем, это ничего бы не значило, но вы лишь королева-регент, а потому вас могут обвинить в том, что принимаете взятки от иностранных подданных. При желании это можно назвать и предательством. А учитывая интересы других претендентов на трон и их сторонников, скандала будет не избежать, как и последствий.

– Богини, – вдова сжала кончиками пальцев виски, – я с ума сойду. Как не оступиться?

– Слушайте меня, – повторил отец, – я подскажу и уберегу вас от ошибок. Но прежде всего, дайте мне голос в Совете.

– Как мне это сделать? – спросила Ее Величество.

– Завтра я явлюсь к вам во дворец и подскажу, как написать указ. Так будет лучше. Столкнувшись с некоторыми трудностями, вы поймете, что вам необходимо доверенное лицо, им и стану я. После вы дадите должность вашему брату. Не сразу, но и не станем сильно затягивать. Еще немного позже я укажу вам тех, кто может мешать вам в вашем правлении, и вы дадите им отставку и удалите от Двора. К моменту, когда родится наш государь, мы очистим дворец от лишних людей, и вас будут окружать только ваши сторонники.

– Хорошо, – растерянно кивнула Лания и вздохнула: – Никак не могу собраться с силами.

– Вы должны их найти, – мягко улыбнулся родитель. – Вы – мать короля.

– Или королевы, – усмехнулась монархиня, – но чужого королевства. Это мы узнаем только после родов. Пока же мне надо выносить свое дитя, а мне повсюду чудится опасность. Я приказала своей служанке следить за тем, чтобы она не брала еды, если ее приготовили заранее. Так что собирают мне трапезы при ней, но я всё равно опасаюсь. Благодарю за тот амулет, что вы передали через брата, но убережет ли он меня от потери ребенка?

– Я верю, что убережет, – заверил герцог. – Я взял его у одной сильной ведьмы. Ваше дитя мы должны сберечь во что бы то ни стало, потому я доверяю этому амулету. Но вы правы, дитя мое, терять осторожность не стоит. Я найду врача, которому мы сможем доверять, и он будет присматривать за вами и вашим состоянием.

Королева вновь покинула кресло и отошла к окну, впрочем, что было за ним, Лания не видела. Она пребывала в своей тревоге. Разговор с отцом принес еще больше волнений вместо успокоения. Женщина, стиснув ладони, прижала их груди и произнесла негромко.

– Кабы выносить…

Отец приблизился к ней, взял за плечи и ответил:

– Не тревожьтесь, мы сделаем всё, чтобы усилить ваше положение и вашу власть, а без дитя всё это не имеет смысла. Так что всё наше будущее связано с ребенком, которого вы носите под сердцем, а значит, мы не допустим того, чтобы случилась его утеря. Это невозможно.

Лания порывисто обернулась к отцу и впилась взглядом ему в глаза. В лицо ей бросилась кровь, глаза наполнились слезами, и она воскликнула, вдруг испытав негодование:

– Он для вас такой же инструмент, как и я! А ведь это ваш внук! Внук! Или внучка, какая разница? Главное, в моем ребенке кровь нашего рода…

– И потому род будет заботиться о нем, – строго прервал ее герцог. – Вы опять потеряли лицо, Лания. Возьмите себя в руки. Мы не семья какого-нибудь плотника, и не должны мерить жизнь его меркой. Тем более вы – властительница Северного королевства. Вы обязаны заботиться о сохранности его короля и самой его вотчины. Слезами и причитаниями вы не сохраните наследия сына… или дочери. Так или иначе, но думать о себе вы теперь не можете. Вы – это само Северное королевство. Если вы намереваетесь ссориться со мной, то кому тогда сможете довериться?

Вдова уткнулась в грудь отца лбом, всхлипнула и сникла.

– Простите меня, батюшка, я не намеревалась ссориться с вами. Мне просто страшно.

Его светлость обнял дочь и смягчился:

– Успокойтесь, Лания, я не сержусь и понимаю ваши тревоги, потому и готов подставить свое плечо. Кто же еще станет вам опорой, как не ваш отец?

– Вы совершенно правы, батюшка, – ответила женщина.

Она отстранилась, после стерла слезы и тускло улыбнулась.

– Мне нужно возвращаться во дворец.

– Разумеется, Ваше Величество, – ответил герцог. – Завтра поутру я явлюсь к вам, как и сказал.

Он склонил голову, и королева, еще раз улыбнувшись, направилась к двери. Уже взявшись за ручку, она немного помедлила, но, так и не обернувшись и ничего не сказав, вышла из кабинета. Отец не останавливал, чтобы узнать, что лежит у дочери на душе.

Лания неспешно спускалась по лестнице, раздумывая, стоит ли заглянуть к матери, но отказалась от этой мысли. Герцогиня будет вести светский разговор, а брат повторит слова отца. Наставлений на сегодня королеве хватило, нужно было теперь как-то сжиться с собственным будущим. Сейчас ей хотелось остаться наедине с собой, и женщина прибавила шаг.

Глава 5

Во дворец королева не пошла. Вернувшись, она направилась туда, где ей было спокойно – к мужу. Еще и суток не прошло, как его тело опустили в склеп, и странная связь, установившаяся за пять дней прощания, еще не распалась. Лания нуждалась в обществе супруга, чтобы привести мысли в порядок. Его молчаливое соседство успокаивало вдову.

Ее Величество прошла мимо стражей, которые приветствовали ее, как короля, покривилась и шагнула в холодное нутро пристанища царственных мертвецов. Трепета не было. Суеверный страх исчез, кажется, безвозвратно, но пришло понимание, что покойники безопасней живых людей. Бояться надо было тех, чья кровь была горяча. Она пробуждала желания, она будоражила разум, она толкала на поступки, каким не было оправданий. А мертвые… мертвые просто лежали.

Лания уверенно спустилась туда, где находился саркофаг с телом почившего короля. За ней по пятам следовал гвардеец, остальные отставали и останавливались на всем протяжении пути от входа и по лестнице. Рядом остался только тот, что заходил в дом герцогов Вилленов. Он нес факел и зажигал светильники, разгонявшие тьму скудным светом.

– Принесите мне что-нибудь, чтобы присесть, – не обернувшись, велела королева.

И когда телохранитель отправился передать повеление, склонилась над саркофагом и провела ладонями по его крышке.

– Мой дорогой, – негромко произнесла Лания. – Мне так спокойно рядом с вами. Вы ведь не против того, что я тревожу вас своим присутствием. Вас-то уже ничего не тревожит, и в этом я вам завидую. Мне тревог хватает.

Вновь послышались шаги, и королева замолчала, не желая разделять свои мысли с гвардейцем. Своим телохранителям она тоже доверяла мало. Может, чуть больше, чем принцу Канлину, его дяде и их сторонникам, но меньше, чем своим родным, хотя и им полного доверия не было.

– Ваше Величество, – с почтением произнес гвардеец.

По каменному полу едва слышно стукнули ножки принесенного стула, и Лания, усевшись, превратилась в живое изваяние рядом с усыпальницей мужа. Со стороны казалось, что женщина скорбит, но она сейчас даже не думала. Просто прикрыла глаза и расслабилась, слушая потрескивание огня и тихий шорох подошв сапог гвардейца, когда он отошел в сторону от королевы.

В этом странном оцепенении женщина просидела долго. Она не чувствовала течения времени, не желала говорить с покойным супругом. Не пеняла ему и не взывала о помощи. Она просто отдыхала от волнений и бесконечного страха перед людьми, окружавшими ее, и перед будущим.

Медленно вздохнув, Лания открыла глаза, посмотрела на усыпальницу и вдруг подумала, что так может превратиться в вечно трясущуюся тень. Ей нужно было найти того, кому можно было довериться, с кем можно было расслабиться и, может, открыть душу. Королева знала только одного человека, с кем чувствовала себя также спокойно, как рядом с мертвым мужем. Ее мысли вернулись к няньке, и вдова вновь сомкнула веки.

Детство и юность всплыли в памяти. Женщина улыбнулась. Это было хорошее время, теплое, радостное. Именно нянюшка вырастила Ланию такой, какая она была: чистой, наивной, с верой в любовь и счастье. Жаль, не нянька выбирала своей воспитаннице мужа. Тогда бы всё было иначе. Наверное, иной избранник дал бы девушке то, что получали героини сказок доброй простолюдинки. Но…

– Так решили богини, – прошептала Лания, – значит, такова моя судьба.

И вскрикнула, ощутив прикосновение. Плечи королевы окутала теплая накидка, и только в этот момент она поняла, что замерзла.

– Это всего лишь я, сестрица, – услышала она и порывисто обернулась. Рядом стоял Канлин. Он едва приметно улыбнулся: – Должно быть, вы были в глубокой задумчивости, раз не расслышали моих шагов. Простите, что помешал вам и напугал, но мне передали, что вы отправились в склеп, когда я хотел навестить вас. Вы долго не появлялись, и мне подумалось, что вы можете замерзнуть. Я принес вам накидку.

– Благодарю за заботу, Ваше Высочество, – растерянно ответила вдова и поднялась со стула. Деверь разрушил приятное уединение, и на душе Лании всколыхнулось раздражение.

– Ну что вы, Ваше Величество, – улыбнулся Канлин, и женщина испытала неловкость.

Он был королевской крови, он, а не она. И было бы справедливо называть величеством его, а она, будто воровка присвоила чужой титул. Это чувство было столь острым, что Лания опустила взгляд и поспешила покинуть склеп. Принц последовал за невесткой.

– Что случилось, сестрица? Вы бежите от меня? – спросил Канлин, пристроившись рядом. – Я вас пугаю?

Гвардейцы не мешали принцу. Королева бросила взгляд на одного из своих телохранителей и поняла, что не отдавала им никаких распоряжений, кто и когда может к ней приближаться. Потому, должно быть, и не препятствовали особе королевской крови, когда он явился со своей накидкой.

Теперь женщина опустила взор и рассмотрела то, что было на ней надето. Да, накидка и вправду принадлежала Канлину. Не стоит появляться перед придворными в одежде деверя. Они уже поднялись в верхний зал, и Лания, сняв накидку, вернула ее принцу.

– Благодарю, братец, я уже согрелась, – произнесла она и выдохнула. «Братец» звучало намного лучше. Так они вроде бы становились равны, и неловкости не ощущалось.

– Не стоит, сестрица, – ответил Канлин, – забота о вас – мой долг.

– Зачем вы искали меня? – спросила Лания. – У вас до меня дело?

– Как я уже имел честь вам сказать, мне хотелось навестить вас. Вчера вы были сильно подавлены, даже лишились чувств. Я тревожился.

– Мой супруг умер, я осталась в одиночестве, конечно, я подавлена, – ответила королева.

Принц взял вдову за руку, остановился сам и вынудил остановиться Ланию. После подступил ближе и заглянул ей в глаза. Смутившись, королева отвела взгляд и поняла, что они уже вышли из склепа и стали приметны случайному взгляду. Она попыталась освободиться, но пальцы деверя сжались сильней, и он произнес:

– Посмотрите на меня.

– Немедленно отпустите, – потребовала Лания.

– Сестрица…

– Отпус-стите, – прошипел женщина, вдруг ощутив прилив злости.

– Чего вы опасаетесь? – полюбопытствовал Канлин.

И вдова впервые сделала то, о чем раньше не могла и помыслить. Она вскинула свободную руку и, повысив голос, позвала:

– Гвардейцы!

Телохранители подступили ближе, но пока ничего не сделали, потому что перед ними была особа королевской крови, а их госпожа не отдала приказа. Они ждали, а Лания оторопела от собственной смелости. Она не смогла приказать убрать от нее наследника престола, коим оставался Его Высочество. Кем бы закон ни считал беременную вдову почившего королева, но сама она себя правителем не чувствовала.

Канлин сам отпустил Ланию и, отступив, укоризненно покачал головой.

– Зачем же вы так, сестрица? – спросил принц. – Я вовсе не желал ни напугать вас, ни разозлить. Вы решили, что мое прикосновение к вам может быть кем-то дурно истолковано? Пусть истолкуют, и тогда они познают мой гнев.

– Зачем вы пришли? – почти с мукой спросила Ее Величество.

– Всего лишь хотел проявить заботу. Несколько минут назад вы сказали, что остались в одиночестве, но вы не правы, дорогая невестка, вы не одиноки. Теперь, когда не стало моего брата, я буду опекать вас. Таков мой долг мужчины. Вы можете рассчитывать на мою помощь и подсказки.

Я помогу вам разобраться не только в хитросплетении интриг при дворе, но и в делах, каких у вас теперь будет не мало. Укажу, какие люди будут вредить вам и королевству. От таких лучше избавиться. И поверьте, мною движет забота о наследии моих предков, а не некая корысть. Вы всегда сможете положиться на меня и получить совет, когда он будет вам нужен. А он будет нужен, я это знаю точно. – Он на мгновение замолчал, а после улыбнулся и спросил: – Быть может, мы все-таки не станем разговаривать у дверей склепа? И если не желаете пока возвращаться в покои, то могу ли я пригласить вас пройтись по дворцовому парку?

Лания очень не хотела гулять в сопровождении деверя, но тогда бы он, наверное, захотел войти с ней в ее покои, а этого хотелось еще меньше. Принц желал высказаться, это уже было понятно, и лучше было его выслушать, чтобы после не оставить ему повода навязаться.

В конце концов, отец прав, и нельзя терять лицо. Пусть думают, что она растеряна, что скорбит, но нельзя показывать своего страха. Да и Канлин никуда не денется, он был и остается вторым принцем. И если решит жить во дворце, то помешать ему без какого-либо основания она не в силах, иначе это назовут самодурством, и как поведет себя деверь после этого, предсказать невозможно. А у него хватает друзей, а сторонники найдутся, едва он покажет силу и зубы.

Нет, ссориться нельзя. Не так вот явно, как и показывать ему, что она его боится. Хочет прогуляться, что ж, почему бы и нет? Тем более в покои возвращаться и вправду не хочется. Стало быть, прогулка, пусть и в обществе человека, которого она и вовсе не желала бы видеть.

Придя к этому выводу, королева едва приметно склонила голову и первой направилась прочь от склепа.

– Извольте, – произнесла она, не обернувшись.

Впрочем, Канлин обиду выказывать явно не собирался. Он быстро нагнал невестку и, пристроившись рядом, предложил ей руку. Она приподняла уголки губ в прохладно-вежливой улыбке и приняла любезное предложение. Вдовствующая королева и ее деверь неспешно шествовали в сторону дворцового парка, но пока не нарушали молчания. Только отвечали на приветственные поклоны придворных, если те попадались на пути. А за ними шли королевские телохранители, поглядывали по сторонам, но повода вмешаться у них не было.

– Позволите ли завтра вместе с вами отправиться в храм? – неожиданно спросил Его Высочество.

Лании не удалось скрыть удивления. Канлина она знала больше по слухам, и они ясно говорили, что младший принц не является любителем посещать храмы. Не кощунствовал, еретиком не был, но и ярым верующим тоже. Скорей просто был равнодушен к культу. На ритуалах он появлялся только в том случае, когда избежать этого было невозможно. А обязательные молебны за покойного должны были выстаивать те, кто и жил с ним бок о бок в течение пяти прощальных дней, то есть семья. Родственники просто должны были блюсти траур. Впрочем, по желанию и они могли время от времени появляться на поминании. Но, как уже было сказано выше, Его Высочество желания посещать храм никогда не имел.

– Я попросту не знаю, что нужно делать, – с чуть виноватой улыбкой пояснил Канлин. – Я не любитель всего этого фарса, уж простите меня, сестрица. По моим стойким убеждениям вера живет в душе, а не в культе. Однако я не попрощался с братом, и душа моя не спокойна. Мне хочется воздать ему должное, но в одиночестве я ощущаю себя глупо. Так позволите?

– Если вам так угодно, братец, – ответила королева, – то вы можете присоединиться ко мне завтра или же когда почувствуете острую потребность. В конце концов, полгода заупокойных молебнов только начались.

– Вы – добрейшая из женщин, сестрица, – ответил Канлин, и Лании почудилась ирония.

Она отвернулась и поджала губы, чтобы скрыть досаду. Ее спутник тут же уловил эту перемену.

– Я чем-то расстроил вас или задел? – спросил он.

– Ваша ирония излишня, – ответила Лания.

Брови принца поползли вверх. Он недоуменно хмыкнул, а после уточнил:

– Вам показалось, что я насмехаюсь? Вы ошибаетесь, дорогая невестка, это не так. Я сказал то, что думал, а думаю я, что вы – добрейшая из женщин, что и показали, не став отказывать мне в любезности.

Бросив на него украдкой взгляд, королева ответила:

– Вы вовсе меня не знаете. За этот год, что я была женой вашего брата, мы почти не разговаривали.

– Верно, – не стал спорить Канлин. – Я не мог проявлять к вам внимания и навязывать своего общества по понятным причинам. Вы были женой моего государя. Даже брату короля не позволено входить в покои королевы или же затевать с ней долгие беседы. Что бы ни происходило между вами и Ангвиром, но честь семьи для него не было пустым звуком. – Он неожиданно усмехнулся, взгляд принца стал рассеянным, и Его Высочество произнес: – Мы как-то разговаривали с братом о вас. Государь говорил, что доволен своим выбором, хвалил вас…

Лания повернула к нему голову, в глазах ее плескалось изумление, даже потрясение услышанным. Вот уж чего она не ожидала, так это того, что муж вообще замечал ее, если не считать моментов, когда приходил исполнить супружеский долг, или же она являлась к нему с просьбой.

Заметив чувства невестки, Канлин вновь усмехнулся.

– Вы удивлены, сестрицы? А, тем не менее, это так. Он был доволен тем, что вы тихи и покладисты, что не докучаете ему, не требуете внимания сверх того, что он готов был уделить вам.