Книга 1: Королева – вдова

– Нет! – вскрикнула Ее Величество и порывисто села.

За окном начиналось утро. Небо уже посветлело, и первые солнечные лучи позолотили землю. Лания накрыла лицо ладонями и повалилась обратно на кровать.

– Приснится же, – пробормотала королева и коротко хохотнула.

Любопытно, кто приходил ночью к служанке? Женщина вновь села и обернулась к дверце, за которой ночью творился разврат. Лания нахмурилась, пытаясь вспомнить, замужем ли эта горничная, и служит ли во дворце ее муж? Быть может, это он пришел к своей жене, чтобы скрасить ей ночь? То, что эта пара виделась не в первый раз, было понятно по их разговору. Так муж или…

Вспомнить она так и не смогла. О фрейлинах королева знала больше, чем о прислуге. Но фрейлины рядом с ней не появятся, пока она ни вернется в свои покои. Здесь места свите не было, и сейчас дамы нежились в своих кроватях и наслаждались отдыхом от службы.

Эта мысль неожиданно рассердила Ее Величество. Лания откинула одеяло и окончательно покинула ложе. Нужно было успеть позавтракать и привести себя в порядок до того, как двери покоев Прощания откроются, и туда потянутся люди, чтобы поклониться почившему властителю. Да, медлить не стоило.

Королева взяла со столика колокольчик и тряхнула им. Однако служанка на призыв не явилась, и Лания позвонила еще раз, более настойчиво. Наконец за стеной послышался звук, словно что-то тяжелое упало на пол, и к двери пошлепали босые ступни. Потом пошлёпали обратно, началась какая-то возня, а затем шлепанье сменилось топотом подошв. Похоже, горничная, разбуженная звоном колокольчика, упала с кровати, бросилась к двери, но опомнилась и вернулась, чтобы одеться.

Наконец дверь открылась, и на королеву взглянула шальным взглядом с заспанного лица взлохмаченная молодая женщина. Одежда ее была в беспорядке из-за спешки. При взгляде на нее Лания усмехнулась и не удержалась.

– Никак заснули под утро? – ехидно спросила она. – Раз спите дольше вашей королевы?

Горничная захлопала ресницами, явно не найдясь что ответить. Взгляд ее стал настороженным, даже мелькнул испуг.

– Приведите себя в порядок и принесите мне завтрак, – устало вздохнув, велела Лания. – После подготовьте платье. И поспешите.

– Да, Ваше Величество, – женщина снова поклонилась и запоздало добавила: – Доброго утра, государыня.

– Поспешите, – повторила королева.

Служанка суетливо поклонилась в очередной раз и бросилась исполнять указание. Оставшись одна, Лания огляделась, вдруг ощутив растерянность. Она подошла к тазу с водой и ополоснула лицо, а после, накинув легкий халат, направилась в другую дверь. Открыла ее со вздохом и приблизилась к гробу.

Фаэли уже совсем увяли, и запах их перестал раздражать. Впрочем, дело могло быть и в том, что вдова уже привыкла к нему. Остановившись у гроба, королева с минуту смотрела на умиротворенные черты супруга, а затем протянула руку и коснулась его щеки. Тут же отдернула и отступила на шаг.

– Когда-то я мечтала встречать утро вместе с вами, – едва слышно произнесла она. – Мне так хотелось проснуться первой и любоваться вами, слушать ваше дыхание и улыбаться, вспоминая ваши ласки. И вот теперь мечта сбылась, – Лания усмехнулась. – Я проснулась и смотрю на ваш лик, и вы даже умиротворены, но уже не дышите. И тот сон, что мне приснился… – королева передернула плечами, – уж лучше без ласк. Не пугайте меня больше, прошу вас.

Монарх, разумеется, промолчал. Лания еще с минуту смотрела на него, после вновь вздохнула и пробормотала:

– Оставлю вас, дорогой супруг. Вскоре я вновь буду стоять подле вас, а сейчас мне нужно подготовиться к встрече наших с вами гостей.

Она вдруг всхлипнула, остро ощутив всю извращенность собственной фразы, и поспешила вернуться в опочивальню. Закрыла за собой дверь и упала ничком на кровать. Там перевернулась на спину и шумно выдохнула, справляясь с чувствами. Она ведь и вправду осталась одна, больше не было даже такого мужа, холодного и отстраненного. Впрочем… холодный как раз был.

– Да что же это такое, – проворчала Лания. – Откуда эта ирония в такой скорбный час? Еще и тревожный.

Вот теперь она вернулась мыслями к записке отца. Что хотел сказать герцог? Хотя это-то понятно. Трон освободился, а новый король еще даже не успел родиться. Да что там! У нее даже живота еще не было! Будущий властитель Северного королевства был сейчас размером с горошину, его будто вовсе не существовало. И между алчущими короны и самой короной стоит только молодая вдова, в чьей утробе зреет жизнь.

– Неужто они посмеют тронуть дитя? – прошептала Лания.

Она села и прижала кулаки к губам. Но по здравому рассуждению именно сейчас лучшее время, чтобы устранить помеху. Устроить королеве выкидыш, и путь к трону будет свободен. Правда, и претендентов больше, чем один. Ближайших было двое: брат короля и их дядя. Есть и более дальние родственники, но эти ближе всего. И если деверю Лании мешал лишь законный наследник, то дяде еще и племянник. Но изначально ребенок, еще только зревший в утробе своей матери.

Женщина прижала ладони к животу и зажмурилась. Ей стало страшно, гораздо сильней, чем было ночью. Всё-таки покойник вселял суеверное чувство страха, но к нему королева успела немного привыкнуть, к его соседству. А вот живые люди были не пустой опаской, и они могли сотворить, что угодно. Вот это осознание вселяло настоящий ужас.

Но углубиться в свои мысли Лания не успела. Служанка, допустившая промах, теперь изо всех сил старалась быть расторопной. Должно быть, и одежду приводила в порядок на ходу, и волосы прибирала тоже, потому что появилась на пороге с подносом, на котором стоял завтрак.

Женщина расставила еду на стол, после поклонилась и уже хотела уйти, но королева остановила ее жестом. Лания опять подумала о словах в записке отца и своих недавних размышлениях.

– Для меня еда была уже приготовлена? Она ожидала, пока вы ее заберете? – спросила вдова монарха.

Горничная мяла пальцами передник, и взгляд ее вновь был насторожен. Кажется, женщина попросту боялась опять совершить ошибку, и Лания помогла ей.

– Я просто хочу узнать, был ли приготовлен для меня завтрак, или же кухари собирали его на ваших глазах?

– Они еще только приготовили, – ответила служанка. – Были удивлены, что вы, Ваше Величество, уже проснулись. Но собрали блюда споро, и я поспешила к вам.

– Хорошо, – едва приметно улыбнулась Лания. – Все следующие трапезы пусть также собирают при вас, ничего лишнего не добавляя в пищу. Проследите. И если будет уже подготовлено, не берите, требуйте, чтобы собирали заново.

– Х… хорошо, государыня, – запнувшись, кивнула женщина. Настороженность в ее взоре сменилось любопытством, а затем пришло понимание, и горничная повторила уже твердо: – Я буду внимательно следить за тем, что вам готовят, Ваше Величество.

Она хотела еще что-то сказать, немного помялась, но вскоре, вновь поклонившись, оставила королеву наедине с завтраком. Лания села за стол, но за еду принялась не сразу. Она некоторое время в нерешительности смотрела на блюда, принесенные ей, кусала губы и отчаянно не хотела к ним притрагиваться, потому что подозрительность ее взвилась до небес.

– Этак я сама себя голодом уморю, – пробормотала себе под нос королева. После вознесла молитву богиням, выдохнула и принялась за завтрак.

Однако напиток пить не стала. Он был на травах, и что-то добавить в него было несложно. Это скорей всего даже на вкусе бы не отразилось, и потому глотнула воду из кувшина, который был принесен еще с вечера для омовений. Затем прислушалась к себе и ничего подозрительного в состоянии не отметила. Вроде бы пока всё было неплохо.

Лания вновь позвонила в колокольчик, и горничная вошла в опочивальню.

– Унесите посуду и принесите теплой воды. Налейте сами.

– Слушаюсь, Ваше Величество, – поклонилась женщина и поспешила исполнить повеление. А когда вернулась, заверила: – Своими руками наливала, от кувшина не отходила. Всё чисто, Ваше Величество.

– Хорошо, – королева улыбнулась ей и велела готовить траурное платье.

Вскоре Лания уже сидела перед зеркалом, и служанка плела ей обычную косу, после свернула ее на затылке и закрепила. Затем покрыла голову прозрачной красной вуалью, оставив лицо открытым, прикрепила к волосам и отошла.

Королева смотрела на себя, и отражение явило ей молодую, немного бледную женщину. Особенно это было приметно на фоне ярко-алого цвета одеяний. Зеленые глаза казались потухшими, они были красны от пролитых ночью слез, однако это как раз было уместно и даже необходимо, дабы подданные видели скорбь жены, потерявшей мужа.

Коротко вздохнув, вдова посмотрела на служанку через зеркальное отражение, и та встретились с ней взором. Горничная покусывала губы, будто на что-то решаясь, и вдруг произнесла:

– Вы очень красивая женщина, Ваша Величество. Государь зря обидел вас, выбрав… – она густо покраснела и опустила глаза: – Простите меня, Ваше Величество, это всё от глупости. Я не желала говорить дурно о государе. Простите меня.

– Пустое, – отмахнулась Лания и поднялась на ноги. – Государь почил, и судить его будут богини по делам его, мы же станем молиться, чтобы они не были слишком суровы, и наш король обрел покой в их царствии.

– Да, госпожа, – поклонилась горничная.

Она повернулась вслед королеве, уже направившейся к зале, где стоял гроб, протяжно вздохнула и покачала головой.

– Совсем ведь еще молоденькая, – прошептала женщина, – а уже вдова. Даже счастливой побыть не успела. Бедная наша королева, бедная, – и принялась наводить в опочивальне порядок.

Лания ее слов уже не слышала. Королева шагнула в зал прощания и закрыла за собой дверь. Однако она не успела сделать и шага, когда открылись двери, которые вели из покоев, это пришли служанки с корзинами, в которых лежали свежие фаэли. И тут же пространство заполнил удушающий аромат.

– Боги, пошлите мне сил, – прошептала королева и направилась к гробу.

Прислуга остановилась. Женщины поставили на пол корзины и склонились перед королевой.

– Приступайте, – сказала им Лания.

Она прошла к креслу, села в него и накрыла лицо ладонью, так прячась от невыносимого аромата. Ее Величество прикрыла глаза и постаралась отключиться от происходящего. Всё, о чем сейчас мечтала вдова, так это о том, чтобы у нее не разболелась голова. Но, должно быть, со стороны казалось, что она поглощена скорбью, потому что служанки бросали на госпожу жалостливые взгляды и тут же спешили отвернуться.

Впрочем, что думала челядь, Ланию волновало гораздо меньше того, как она выдержит целый день среди удушающего аромата цветов, не говоря уже о страхе перед скорым будущим. А потом она услышала шаги и повернулась на их звук. Это был жрец Смерти.

Королева поднялась на ноги, заставила себя убрать руку от лица и направилась навстречу служителю культа. Он чуть склонил голову, приветствуя Ее Величество, внимательно осмотрел ее, а после достал откуда-то из недр ритуального одеяния маленькую баночку.

– Смажь ноздри, дитя, тебе станет легче, – произнес жрец. – Запах фаэлей тяжело выносить, уж кому этого ни знать, как не тому, чей путь устлан этими цветами.

Лания едва не прослезилась от радости. Она уже протянула руку, чтобы принять помощь, но отдернула ее и ответила подозрением во взгляде.

– Не навредит ли это моему ребенку? – спросила женщина.

– Я – страж у врат Смерти, а не придворный интриган, – без обиды и укоризны ответил жрец. – Не опасайся, смажь, тебе станет легче дышать.

Чуть поколебавшись, Лания все-таки взяла баночку и открыла ее. Внутри оказалась мазь мутно-белого цвета. Подцепив на кончик пальца каплю, королева осторожно принюхалась, но не уловила какого-либо запаха. После посмотрела на жреца, и тот, едва приметно улыбнувшись, кивнул.

Вздохнув, женщина смазала ноздри и… невыносимый запах фаэлей притупился, став похожим на тот, что источали уже увядшие цветы, а затем и вовсе исчез.

– Ох, – с нескрываемым облегчением выдохнула Лания. – Благодарю.

– Пустое, – улыбнулся жрец. И когда женщина протянула ему обратно баночку, он накрыл ладонью ее руку и мягко отвел: – Оставь себе, дитя, дни прощания еще не окончены, тебе пригодится. А у меня есть еще, – он подмигнул, и выражение лица его поменялось, став привычно отрешенным.

Жрец развернулся к гробу и застыл, ожидая, когда служанки закончат менять цветы. Лания последовала было за ним, но решила, что будет только мешаться во время ритуала, и вернулась в кресло. Оттуда и наблюдала за тем, как женщины, поклонившись ей и служителю культа, после подобрали корзины с увядшими фаэлями и покинули зал прощания.

И когда дверь за женщинами закрылась, Ее Величество перевела взор на жреца. Он встал за изголовьем гроба, достал свирель и заиграл на ней. Лания с минуту еще смотрела на служителя культа Смерти, а после откинулась на спинку кресла и закрыла глаза.

Мелодия, которую играл жрец была немного монотонной, но напевной и нежной. Она будто манила последовать за ней. Казалось, что от перелива звуков за спиной распахиваются крылья, тело становится легким-легким, и вот уже не человек, но птица летит в воздушном потоке.

Лания глубоко вздохнула, руки ее соскользнули с подлокотников и повисли вниз. Она следовала за своим незримым и невесомым поводырем, и этот путь, по которому ступала женщина, ей нравился. На нем не было забот и страхов, он был легок и спокоен, и сворачивать или останавливаться не хотелось…

– Дитя!

Королева вздрогнула от резкого окрика, а следом ее щеку обожгла пощечина. Лания вскрикнула. Она распахнула глаза и посмотрела на жреца, на чьем лице застыло суровое выражение. Он покачал головой и произнес уже мягко:

– Это не твой путь, тебе по нему идти еще рано.

– Наставник… – пролепетала королева, держась за щеку. Она была в растерянности, потому не сразу нашлась, что ответить.

– Не закрывай глаза, – строго велел жрец. – Слушай, но не слушайся моей свирели. Путь, который она открывает, стелется для твоего мужа, но не для тебя.

– Это приятный путь, – чуть виновато улыбнулась женщина. – Моя душа откликнулась ему.

– Однажды свирель заиграет и для тебя, но это время еще не пришло, – ответил служитель Смерти и протянул королеве руку.

Ответив удивленным взглядом, Лания вложила пальцы в раскрытую ладонь, и жрец повел ее к гробу.

– Помолись за него, – вновь мягко произнес служитель, – а я продолжу свою песнь.

– Хорошо, наставник, – кивнула Ее Величество и посмотрела на лицо супруга.

На миг она ощутила укол зависти, потому что все тревоги и заботы для него закончились, но для его жены всё только начиналось. После вспомнила свои ощущения, которыми была объята еще несколько минут назад, вздохнула и попыталась сделать то, о чем говорил жрец, помолиться.

В их мире было две богини: Жизнь и Смерть. Имелись и более мелкие божества, у которых можно было просить разное, но повелевали всем две сестры. Одна провожала человека при рождении, вторая встречала после упокоения. Начало и конец всего сущего, близнецы, сотворенные самим Мирозданием. Они всегда были рядом, всегда шли рука об руку, как и их служители. Умирал ли человек или рождался, но встречали его и провожали представители храмов обеих богинь.

Жрецы Жизни носили ослепительно-белые одеяния, жрецы Смерти – темно-серые, почти черные. Радость и скорбь, так всегда трактовала для себя это Лания. Но вот она услышала мелодию, которая вела душу покойного в иной мир, и теперь думала, что скорбь – это для живых, которую оставляет для них почивший. Ему же скорбеть не о чем, потому что дорога его легка и приятна. Впрочем…

Впрочем, что ожидает душу в посмертии, известно лишь богиням, но не людям. Как они оценят прошедшее существование? Заставил ли человек огорчиться Жизнь, открывшую ему врата рождения? Или же порадовал и показал, что он оценил великий дар?

– Будьте милостивы к моему супругу, – прошептала Лания, продолжая смотреть на лик почившего короля. – Он не был верным и любящим мужем, но подданных не обижал и подарил мне дитя…

Королева молила богинь о прощении за прегрешения, какие ее муж совершил при своей короткой жизни и еще более коротком правлении, а мелодия всё лилась и лилась по залу. Она помогала почившему властителю Северного королевства отринуть привычный ему мир и отправиться туда, где отныне надлежало находиться его душе, пока богини не решат, как поступить с ней дальше.

Считалось, что душу надо сопроводить, иначе она так и останется там, где жил человек до смерти. Она будет цепляться за людей, за предметы, за всё, что помогает ей существовать в самообмане, будто еще продолжает жить. Может изводить тех, кто окажется рядом, мешать им, особенно если сильна. И для того, чтобы этого не произошло, и ход вещей двигался своим чередом, свирель Смерти открывала духу дорогу.

И когда последние ноты растаяли в воздухе, Лания посмотрела на жреца и спросила:

– Он… он ушел?

Служитель улыбнулся и отрицательно покачал головой.

– Еще нет, дитя. Связь духа с материальным миром слабнет не сразу, особенно если человек был не готов к смерти. Он уйдет, но пока витает там, где ему хочется находиться.

– Тогда его точно здесь нет, – усмехнулась королева и бросила на жреца вороватый взгляд из-за неуместной эмоции. И потому поспешила задать новый вопрос: – Почему же я была готова пойти тем путем, который открыт не для меня?

– Твоя душа тревожится, тебе страшно, – ответил жрец. – И потому она устремилась туда, где ей спокойно.

– Мне и вправду страшно, наставник, – помрачнев, ответила королева.

– Я знаю, дитя, – ответил служитель и взял ее за руку: – Но таков дар Жизни, принимай его, не ропща. Что до совета, то ты всегда сможешь получить его в храме. Там, где царствуют боги, нет места людской суете.

– Благодарю, наставник, за мудрые слова, – Ее Величество склонила голову.

В это мгновение двери распахнулись, и в зал вошел брат королевы, значит, сегодня он будет поддерживать ее, пока пройдут те, кто хочет поклониться покойному государю. Жрец пожал ладонь Лании, мягко улыбнулся и ушел, на сегодня его дело было окончено, для вдовы же только начиналось, и она, коротко вздохнув, приготовилась к еще одному долгому дню.

Глава 3

Пятый день… Наступал пятый и последний день прощания. Сегодня уберут увядшие фаэли, но уже не заменят их свежими, удерживать телесную оболочку от тления больше не будут, и тело монарха вскоре начнет разлагаться. Но произойдет это уже в склепе, хвала всему святому, и лицезреть данный процесс было ненужно.

Лания встретила последний день прощания с королем в кресле рядом с гробом. За прошедшее время она даже привыкла к его соседству и перестала испытывать суеверных страх. Более того, именно здесь она ощущала себя в безопасности, будто покойный супруг оберегал ее и их дитя одним своим присутствием.

Конечно, причина была не в покойнике. Попросту в покоях Прощания королева была будто бы скрыта в ларце от тех, кто таил недобрые намерения. Она не покидала этих комнат, которые охраняла стража. В течение дня рядом с ней находились родные, а те, кто являлся поклониться государю, не приближались к вдове. Они оказывали ей положенные знаки почтения, но даже не пытались заговорить, потому что традицией это запрещалось.

А когда двери закрывались, за стеной оставалась только верная служанка. По крайней мере, пока она не позволила усомниться в себе. Даже ночного визитера больше не пускала, словно решила стать еще одним стражем покоя государыни с той стороны, где иных охранников не было. И каждый раз принося еду, она докладывала, откуда и как собирали яства для Ее Величества.

Впрочем, родня Лании тоже не сидела сложа руки. На второй день прощания брат принес ей амулет, купленный у какой-то ведьмы. Та клялась, что он защитит от отравления, будь оно опасно для матери или плода. Помогал ли амулет, или попросту никто не покусился на наследника, но пока ничего непоправимого не произошло.

Из тех, в ком вдова видела опасность, во дворце находился герцог Лекар Тридид – дядя короля и его брата. Он приходил все полагающиеся для прощания дни. Они были с покойным одной крови, потому дядя, хоть и не должен был находиться при усопшем неотлучно, но обязан был выстаивать предписываемое время подле гроба, его светлость и выстаивал вместе с женой и двумя дочерями, также бывавшими при Дворе.

А вот младшего брата Его Величества в столице не было. Его Высочество был оповещен и уже спешил во дворец. Он должен был успеть на погребение, так что ожидали его на пятый день. Лания не ожидала, она была бы рада и вовсе его не видеть, но тут королева была не властна. Отказать принцу Канлину в личных встречах могла, а запретить появляться при Дворе, нет. И это огорчало.

Впрочем… это мало помогло бы делу. Сторонники были и у принца, и у герцога, а если и не было, то точно бы появились. Но ведь они должны быть и у королевы! Хотя бы ее родные. И все-таки это не утешало и не уменьшало тревоги. Избавиться можно от кого угодно, даже от королевы…

– Ах, Ангвир, зачем же вы оставили нас? – с тоской вопрошала Лания у мужа. – Пусть бы и впредь не любили меня, но одно ваше присутствие стало бы защитой мне и нашему дитя. А что теперь? Я ведь совсем не понимаю, что будет дальше. Что мне делать дальше? Как нам жить без вас, дорогой супруг и отец?

Он молчал по понятной причине, а его супруга, горько усмехнувшись, ответила сама:

– Вам ведь и дела нет до меня, никогда не было. И душа ваша, наверное, все эти дни просиживает рядом с вашей возлюбленной. Я знаю, что у вас с ней растет сын, и что вы позаботились о нем и об этой женщине. Им повезло, потому что низкое рождение матери того вашего ребенка стало им защитой. Никто не будет ни использовать его, ни угрожать его жизни. Мне же вы оставили свою холодность и тревогу за будущее. Лежите теперь тут и ни о чем не думаете, а я теперь только и делаю, что думаю, думаю, думаю. Моя голова, кажется, уже распухла от мыслей. Я будто в лабиринте блуждаю и никак не пойму, что делать, как сохранить ваше дитя. И если мне удастся выносить и родить, то пусть это будет дочь. Тогда все тревоги улягутся, и на престол взойдет ваш брат. Если же это сын…

Она не договорила. Сердито ударив кулаком по бортику гроба, Лания ушла в опочивальню. Служанка помогла ей переодеться и отправилась к себе, а королева, полежав немного, вскоре встала с кровати, завернулась в покрывало и вернулась к мужу.

– Побудьте рядом со мной еще немного, мой дорогой, – прошептала Лания.

Она провела тыльной стороной ладони по ледяной щеке супруга, вздохнула и направилась к креслу. Усевшись, поджала под себя ноги, расправила покрывало и прикрыла глаза. Сон пришел почти моментально, чего так и не произошло в опочивальне, несмотря на усталость.

Греза, сотканная ночью, была странной, наверное, даже пугающей, но отчего-то Лания не испугалась. Она взирала на супруга, стоявшего перед ней, и не чувствовала содрогания. Он был бледен, и одежду, в которою король был одет, женщина прекрасно знала. Именно в нее обрядили монарха перед тем, как положить в гроб.

Государь некоторое время рассматривал свою супругу, после тяжело опустился на одно колено, сжал непослушными пальцами покрывало, в которое укуталась его жена, и, склонившись, поцеловал его.

– Так кавалеры целовали подол платья дамы, которой клялись в вечной любви и преданности, – произнесла Лания. – Но обычай этот минул уже как пару столетий назад, да и нет того между нами, в чем вы клянетесь, Ангвир.

Он не ответил. С заметным трудом распрямился и, покачиваясь, побрел к гробу.

– Государь, – позвала супруга Лания. – Вы что-то хотели мне сказать?

Покойник обернулся и произнес незнакомым низким хриплым голосом:

– Сбереги.

– Дитя? Королевство? Скажите, государь, кого мне опасаться? И как мне следует поступить? Дайте совет!

– Прощай, – ответил он и продолжил путь к своему последнему ложу.

– Ангвир, остановитесь, не оставляйте меня, прошу!

Лания вскочила с кресла и… распахнула глаза. Она и вправду стояла на ногах. Покрывало сползло на пол от резкого движения. Поморгав, королева перевела взор на гроб. Ее супруг лежал там, как и прежде. Женщина шумно выдохнула и потерла лицо.

– Присниться же… – пробормотала она и застыла с приоткрытым ртом, глядя на цветок фаэля, лежавший на полу у гроба.

Гулко сглотнув, вдова осторожно приблизилась к нему. Она с минуту смотрела на цветок, затем перевела взор на покойника.

– Ангвир… – дрогнувшим голосом позвала Лания и вдруг коротко хохотнула.

Глупость какая! Она ведь дотрагивалась до мужа! Значит, задела цветок и не заметила, как случайно стянула его и уронила на пол. Покачав головой, королева положила фаэль обратно в гроб, шумно выдохнула и вернулась в кресло. Однако тело устало от сна в неудобной позе, и вдова вернулась в опочивальню. Но перед тем как закрыть дверь, снова посмотрела на монарха, повела плечами и покинула зал прощания окончательно. А когда улеглась на кровать, то заснула быстро, и никакие странные сны ее больше не тревожили. Кажется, вообще больше ничего не снилось.