Северный. Ледовитый.

Единственное смущает – улизнуть можно намного проще, не будь я диабетиком, просто воспользовавшись первым удобным случаем. Но проклятую косметичку, в которой лежит ручка с инсулином, спиртовые салфетки, глюкометр с полосками, нужно незаметно выкрасть и незаметно с этим свалить. Без инсулина я рискую отбросить копыта прямо в этой пустыне, чего категорически нельзя делать – слишком глупая и беспечная смерть в обмен на смерть Пауля.

Опять думаю о том, насколько неразумна и неравноценна была эта жертва. Молодая, свежая кровь в обмен на жизнь диабетика, который обречён бояться до конца жизни, что его шарахнет инсульт или отгниют конечности! Не жизнь, а малина, блять!

Наконец-то, трейлер въезжает в огромный город из таких же большущих фур, перевозящих людей и концертное оборудование. Находит свой кэмп, паркуется в нём. Впервые не могу сдержать улыбку, глядя с верхней полки на Джона, который собирается отчаливать вместе с другими ребятами, перетаскивает к выходу кучу сумок, свою вишнёвую гитару в кожаном жёстком чехле. Он замечает мой шальной сумасшедший взгляд, стаскивает с верхней полки и целует своим тиранским, абьюзерским поцелуем, будто хочет испортить настроение, а я в таком радостном предвкушении оттого, что приготовила ему «приятный сюрприз», что отвечаю на поцелуй с неимоверным энтузиазмом! Обнимаю за плечи, прильнув к нему всем телом, скольжу ладонями вверх, зарываюсь в плотные волосы и ласкаю его мятный рот и язык своим жалом от всей души, на прощание. Ведьмак явно не ожидал такой самоотдачи, поэтому отстраняется от меня с ошалелым взглядом. А затем в его глазах вспыхивают ледяные искринки азарта – будто снова прочитал мои мысли и догадался, к чему этот жаркий поцелуй.

«Прощай, Ведьмак. Ты охуеть какой горячий сексуальный мэн и мне будет не хватать твоей «волшебной палочки». Точнее, жезла.»

Все парни и Анастейша уходят, я остаюсь с Линдой и Анной. Они зовут меня посмотреть фильм и я с радостью соглашаюсь. Уличив момент, когда одна ушла в туалет, а другая отвлеклась, перебирая еду в шкафчике, в поисках чем похрустеть под фильм, выуживаю из сумки косметичку с инсулином и забрасываю под подушку на своей одиночной полке. Лежу с ними внизу, смотрим «Поющие в терновнике». Терпеливо жду момента, когда подбирается время концерта и девушки начинают прихорашиваться, готовясь покинуть кэмп, чтобы посмотреть шоу.

– А ты чего не собираешься? – спрашивает Линда, – Хочешь, я тебя накрашу?

– Я планировала остаться в трейлере. Не поклонник рока, что мне там смотреть.

– Нет. Ты пойдёшь с нами. – сухо отрезает Анна, – Здесь небезопасно оставаться в одиночку, небезопасно так же и ходить без компании. Мы должны держаться вместе, везде. – бросает мне чёрную футболку с белой остроконечной звездой, на них такие же.

И вот тут я всё понимаю. Эти двое не просто так сидят со мной в трейлере. Их миссия – пасти меня, охранять, пока Джон работает! Сучки, заодно с ним! Четырёхаюсь про себя, но молча переодеваюсь. Линда, видимо пытаясь поднять настроение и сыграть роль доброй подружки, рисует мне на глазах сумасшедшие чёрные стрелки, красит мои губы винным тинтом, растушёвывая контур пальцем для эффекта «зацелованных губ». Обе берут меня под руки и ведут через город трейлеров к сцене. Спасительная косметичка осталась под подушкой. Ладно, дождусь ночи! Все устанут и вырубятся, как мёртвые, в том числе и Ведьмак, вот тогда я прихвачу свой инсулин и вылезу из трейлера! А сейчас буду вести себя тихо, чтобы «не привлекать внимание санитаров».

Они проводят меня сквозь паутину коридоров и доставляют к сцене. Нил пьёт воду за кулисами рядом с Полом, Анастейша возится у огромного чемодана со своими принадлежностями, а близнецы уже на сцене, увлечены подключением оборудования, проводами и штекерами. Впервые вижу Джона в чёрной одежде – майка с глубокими вырезами в подмышках, брюки с множеством накладных карманов. Они все – он, Уилл, Нил, в одинаковых костюмах. Анастейша заплела волосы Ведьмака в интересную прическу, где-то оставив распущенными, где-то добавив тонкие брейды и серебристую продолговатую бусину, похожую на пулю. В этом образе он реально смахивает на настоящего викинга из фильмов. Невольно любуюсь им – красив, хорош собой до одури! И почему самые красивые мужики всегда оказываются козлами?

На свете нет худшего проклятия для женщины, чем красивый мужик. Особенно, если этот мужик сам понимает, что он – красивый. Тогда он стопроцентный блядища и сволочь!

Ведущий объявляет Нила, он на прощание жадно целует Анну, не стесняясь запустить ей под юбку клешню у всех на виду и облапать задницу, затем выскакивает на сцену – толпа зрителей беснуется и орёт, встречая его, выступление начинается. Рядом со мной возникает Пол и зачем – то начинает объяснять роли музыкантов в группе.

– Уилл ритм – гитарист, он создаёт основу и структуру песни, её общее настроение. А Джон соло – гитарист, он играет самые яркие и запоминающиеся партии в музыке.

Я уже и сама это понимаю, глядя, как по разному они играют, по разному обращаются со своим инструментом. Уилл играет аккуратно, в его движениях мало амплитуды и динамики. Джон же буквально насилует свою красивую гитару ручищами, вытворяет с ней невообразимые вещи, дерёт её струны, бегает по ней пальцами, выуживая невероятные, сложнейшие многогранные мелодии, врезающиеся в мои уши и мозг. И гитара так покорна в его руках, послушно выдаёт всё, что он требует, послушно поёт то, что заставляет. Замираю, не вижу никого на сцене, кроме него, не слышу голос Кайзера и другие инструменты, слышу только Джона, увлечённо слившегося в единое целое со своим покорным инструментом. Между ними особенная связь. Между ними секс. Между ними магия, и то, что они создают вместе тоже – магия. Я, конечно, заподозрила, что он хорошо играет, когда слушала Sad girl, bad girl в его исполнении. Но то, что сейчас на сцене, дорогие читатели, это не просто «хорошо играет». Это талант, это дар от Господа и, наверное, много лет кропотливого труда над собой для того, чтобы развить до таких масштабов этот талант. Не люблю рок и тяжелую музыку, но сейчас, открыв рот, слушаю и восхищаюсь его игрой, энергетикой, которую он создает руками – точно, Ведьмак. Просто у этого колдуна нестандартный инструмент для магии.

Анна обнимает меня сзади, кладёт голову на плечо и заговорщецки шепчет на ухо:

– Когда смотришь на сцену, видишь только «своего» мужчину, правда? Я так же смотрю концерты.

Киваю ей, не зная, что ответить и ловлю взглядом Анастейшу, которая сидит на своём чемодане для косметики, подперев голову руками и смотрит на Уилла. Для неё существует какое-то собственное, индивидуальное представление с ним в главной роли, для неё есть личная магия в игре мужа. Забавно, что мы с ней очень похожи – обе сиськастые брюнетки и, если верить слухам об Анастейше, обе острые на язык. Братья Лайне очень разные, несмотря на то, что близнецы. Но вот вкусы в женщинах у них явно совпадают.

Когда сет Кайзера заканчивается, все покидают сцену нам навстречу. Джон стягивает с себя мокрую майку, насквозь пропитанную потом и прижимает меня к своей горячей груди.

– Понравилось, Дюймовочка?

– Да… – несмело отвечаю, вдохнув аромат его пота и поймав флешбек к сексуальной сцене в Мустанге, когда он был таким же мокрым, как сейчас.

И горячим.

Его крест, упирающийся мне в щёку, кажется раскалился до нечеловеческой температуры.

Горячий, кипящий, бурлящий океан припадает к моим губам и наполняет собой до отказа, наполняет диким жаром, испепеляющим сознание, заживо варит в своём кипятке. Растворяюсь в нём, как соль, превращаясь в его компонент, в необходимую и неотъемлемую часть, в его вкус.

Океан обнимает за плечи и ведёт в трейлер. Побег прямо из под его всевидящего ока всё ближе и я начинаю волноваться.

Глава 20

«Ночь скрытого»

Пока ребята шлифовали успешное выступление парой банок пива, я сделала вид что хочу пораньше лечь спать, переоделась в трикотажную майку – платье и залезла на свою полку. Косметичка с инсулином под подушкой. Всё готово. Отворачиваюсь к окну, будто сплю, а сама смотрю в него на соседствующие грузовые контейнеры и внимательно слушаю обстановку.

Пара один – Линда и Пол возвращаются в трейлер и ложатся спать.

Пара два – Уилл и Анастейша возвращаются в трейлер и ложатся спать.

На улице остаётся Джон и Кайзеры. Жду.

Первым возвращается Джон и идёт в походный душ. Нила и Анны нет, волнуюсь, что они задерживаются и отсрачивают мой побег. Смотрю в окно и замечаю, как он ведёт её за руку между грузовыми контейнерами, они хихикают и влюблённо смотрят друг на друга.

А затем становлюсь невольным свидетелем сцены, за которой нельзя подсматривать.

Нил резко, как ягуар в хищном прыжке, хватает добычу Анну, с глухим металлическим стуком прижимает к одному из самых отдалённых контейнеров и начинает пировать – целует так, будто голоден и хочет её проглотить целиком. Трогает везде, запустив руки под одежду, ласкает её между ног, а затем выдёргивает из под юбки маленький клочок ткани – полагаю, это её трусики. Мне становится стыдно оттого, что я наблюдаю за этой сценой, но она так горяча – остановиться не могу. Анна вцепляется в шею Нила и запрыгивает на него, он тут же подхватывает под ягодицы, прижимает к контейнеру, быстро извлекает свой инструмент и входит в неё. Прикусываю губу, глядя, как она обнимает его, прижавшись лицом к плечу, быстро раскачиваясь на его члене. Вы, ребята, конечно, нашли где потрахаться, почти что на виду у всех! Но вы невероятно красивые в этом процессе и увлечённые друг другом, завидую вам белой завистью. Тяжко вздыхаю, когда Нил снимает с себя Анну и ставит раком.

Не будь Джон мудаком, я бы тоже с удовольствием совратила его между этих контейнеров. Отвлекаюсь от Кайзеров и улетаю в свои эротические фантазии, вспоминая его, мокрого и горячего после концерта. Вспоминая, как он меня трахал в Мустанге, на пляже, в душе.

Моя сексуальная фантазия как всегда слышит мои мысли, выходит из душа и карабкается на мою полку. Чёрт, зачем сюда, Джон, здесь место только для одного! Но упорно делаю вид, что сплю и будто бы не чувствую его, пока сдвигает моё тело к окну, освобождая себе место. Опускает римскую штору, скрыв Анну и Нила, которые до сих пор бешено совокупляются, теперь уже просто упав на землю и используя её вместо кровати. Сто процентов, он тоже их заметил, но в отличие от меня благородно решил не подглядывать.

Ну а дальше произошло что-то вообще за гранью понимания.

Ложится рядом со мной, прижимает к себе и глубоко вдыхает в себя запах моей макушки. Шумно выдыхает, окатывая свежим бризом и снова втягивает в ноздри мой аромат, явно наслаждаясь. Целует в макушку, целует в руку, притянув её к себе. Поглаживает пальцами все открытые участки кожи, от чего она встаёт дыбом, но упорно делаю вид, что сплю, гадая, что это за внезапный прилив нежности посетил абьюзивного Ведьмака. Обнимает крепко, вжимая в себя и я слышу его сердцебиение – оглушительно громкое, частое и такое сильное, что буквально толкает меня в спину через грудь. Его медвежья хватка невообразимо тёплая и уютная, он накрыл меня и спрятал ей в потайную берлогу, в защитный купол и кажется, здесь уютно и безопасно как никогда, здесь хорошо, здесь хочется остаться.

Внимательно слушаю удары большого сильного сердца, которые становятся реже и спокойнее и сладко засыпаю, окутанная стальной цепью рук и запахом свежего ветра.

Глава 21

«Молитва»

Я проснулась лицом к нему и сразу же столкнулась с уничтожающим взглядом. Жестоким, ледяным, бодрящим, как ведро холодной воды, выплеснутой в лицо.

– Что, свалить от меня хотела, Дюймовочка?

Надеваю самую невинную и наивную маску, смотрю с вопросом, но он просто протягивает свою вездесущую клешню мне под подушку и вытягивает из под неё сумку с инсулином.

Открываю рот, чтобы оправдаться, но он опережает и затыкает меня.

– И не надо снова мне врать, Нетта. Устал уже! Поверь, я отлично чую твою ложь. Чую твои мысли на расстоянии. Чую твой запах сквозь стены. Я найду тебя, где бы ты не спряталась. Так что сиди на жопе ровно, куда посадили и не беси меня лишний раз!

Молчу. Обречённо наблюдаю с верхней полки, как он спустился, бродит по трейлеру, курит и пьет свой поганый невкусный зеленый чай у его трапа, собирается вместе с другими обратно на рабочую площадку, выступать на втором, завершающем дне фестиваля.

Сегодня или никогда?

Смиренно торчу в трейлере со своими стражницами. Смиренно иду вместе с ними смотреть концерт, снова. Смиренно любуюсь тем, как он опять овладевает своей гитарой и заставляет играть под свои запросы. Смиренно возвращаюсь в кэмп, держа Ведьмака за раскалённую ладонь. Смиренно присоединяюсь к вечеринке на улице. Сегодня они пьют уже по крупному, отмечая завершение феста и скорое возвращение в город ангелов. Сливаются с парнями из соседнего трейлера, с эмблемой Bad Omens в вечеринке, горланят незнакомые мне песни, танцуют на рыжем песке. Тёмная австралийская ночь давно заволокла небесный свод, явив нам удивительное зрелище – россыпь ярко горящих звёзд, которые здесь видно, как никогда.

Дожидаюсь высокого градуса вечеринки, когда меня перестают замечать и постоянно держать в поле зрения, юркаю мышью в трейлер и надеваю огромный худи Джона, под который прячу злополучную косметичку с инсулином. Открываю окно трейлера с противоположной от вечеринки стороны, выпрыгиваю в него и бегу, что есть мочи, в сторону другого города – кэмп для посетителей фестиваля. Он выполнен в форме полукруга, где импровизированные улицы располагаются от центра к окраинам, как стрелки часов. Нужно затеряться в нём! Забегаю, петляю по улицам, запутываю следы, попутно оглядываясь в поисках потенциального пристанища. Но чем дольше я бегу, тем тоскливее мне становится, тем тяжелее на душе. Вроде вот она, долгожданная свобода, но мне не радостно, а наоборот – тревожно, грустно. И чем глубже я оказываюсь в городе, тем больше, почему- то, хочется вернуться обратно и забиться в медвежьи объятия, будто в них остался кусочек моей души. Здесь мне словно небезопасно, а вот там – да. Здесь я разрозненная, а там – целостная. Свежий запах дождя и океана от его худи щекочет все рецепторы в мозгу, напоминая о хозяине, заставляя думать о нём. Думать, что я уже скучаю.

Наконец-то понимаю, что я бегу не от него. Я бегу от себя. Бегу, не желая принимать то, что он мне важен. Что все части меня хотят его, требуют его и отчаянно просят покориться, но я не принимаю его в себе. Так неправильно и я не хочу с этим соглашаться, расписываться в собственном поражении.

Этот город почти спит, лишь редкие компании пьют на улице. И, явно, это не девушки. На меня смотрят несколько пар заинтересованных мужских лиц и один из них пытается преградить дорогу. Чёрт, я вляпалась! Сворачиваю, бросаюсь в сторону, слышу плотоядный гогот за спиной и бегу что есть силы дальше. Натыкаюсь на ещё одну компанию мужланов, которые зовут меня «отдохнуть» с ними. Убегаю, но один решается броситься в погоню. К счастью, он жирный скуф, который плохо бегает, к тому же пьяный и я быстро отрываюсь от него, направляя свои ноги обратно в свой кэмп. Урок усвоен, блять! Бегу и молюсь больше никого опасного не встретить по дороге, но я встречаю.

Ведьмака, который ищет мой след.

Спешно идёт навстречу, зачем – то глядя в телефон, а не вокруг, не видя меня.

– Эй, я здесь! – кричу ему.

Ошалевший Джон убирает телефон и я с разбега запрыгиваю на него, как обезьянка.

Долгая, молчаливая пауза. Наши лица так близко, наши глаза друг напротив друга и он внимательно смотрит, снова замораживая меня.

– Что, опять захотела шлюшьей жизни?

Дрожу в его руках, не зная, что ответить. Я не шляться ходила, но тем не менее – подставила его. Ледяной отрешённый взор меняется – в нём появляется отчаяние. Беспросветное и самое горькое, опустошающее, обезоруживающее. Таким я никогда не видела вечно собранного и холодного северного воина.

– Нетта. – тихо спрашивает он, – Неужели там, в неизвестности, в опасности, лучше, чем со мной? Неужели ты правда готова бежать хоть в логово Сатаны, лишь бы не быть со мной? Неужели я так плох?

Заворожённо смотрю в океан и пропитываюсь немой мольбой голубых, светящихся в темноте глаз. Ничего не отвечаю, просто хватаю за затылок.

И целую.

Целую как никогда, как в последний раз в жизни, горячо и отчаянно, глубоко и самоотверженно. Это не просто поцелуй. Это крик о помощи!

«Спаси меня, Ведьмак! От самой себя, спаси!»

Он сразу же подхватывает мою немую молитву и отвечает так сладко, так взаимно, будто у него тоже есть собственная, невысказанная молитва – я расплываюсь на его губах, в его руках, таю, превращаюсь в воздушную морскую пену, податливую и нежную.

– Я хочу тебя. Прямо здесь и прямо сейчас. – шепчу ему в губы и он несёт меня в ближайший коридор между двух железных грузовых контейнеров. Припечатывает к одному из них, тяжко дышит, осыпая поцелуями всё лицо и шею так самозабвенно, будто всю жизнь только и ждал, что я сама его призову. Стягивает с меня своё худи, стягивает лямки платья и ласкает ртом каждый сантиметр вспотевшей от бега кожи, зарывается лицом в грудь, обводит горячим языком соски, щекочет мягкой бородой, пирует мной с нескрываемым удовольствием.

– Твоя кожа всегда сладкая на вкус. – шепчет Джон, крепко сжимая, сминая меня руками, – Убийственно сладкая и желанная.

Он натурально вылизывает меня языком, как дикий голодный зверь. Я прижимаю к себе его голову и испытываю чистейший кайф.

Я в моменте. Я здесь. Я дома. Я с мужем.

Мне хорошо. Остальное – пусть идёт к чёрту!

Ведьмак сдвигает в сторону моё белье и проскальзывает внутрь, нежно массирует клитор, проникает глубже двумя пальцами и нащупывает там, внутри, какую-то волшебную кнопку, о существовании которой я доселе не знала. Упирается в неё, поглаживает изнутри и я буквально повисаю, нанизанная на его руку, отрубленная от внешнего мира остро – сладкими ощущениями, вцепившись в его шею, чтобы не упасть.

– Как у тебя там гостеприимно, Дюймовочка…мокро… – шепчет, покусывая мои губы.

– Это для тебя! – выдыхаю ему в рот и сама тянусь к его поясу, дергаю завязки на резинке и высвобождаю на волю то, чему давно тесно внутри.

Джон снова подхватывает меня под ягодицы и надевает на себя, пристально наблюдает светящимися глазами за моей реакцией, а я просто на кусочки рассыпаюсь! Цепляюсь за него крепче, двигаюсь навстречу, зажимаю в зубах ткань его футболки, чтобы не закричать от счастья.

– Тебе хорошо? – спрашивает, нацеловывая меня, как сумасшедший.

– Ты не видишь, чтоли? – откидываюсь затылком на стальную стену, еле дыша от возбуждения.

– Я хочу чтобы ты сказала. Сама. – шепчет, лаская мочку уха.

– Конечно хорошо, Ведьмак! Как никогда! – падаю лицом на его крепкое плечо, со вздутыми от ноши в виде меня на руках мышцами, чувствуя, что долгожданный пик наслаждения уже подкрадывается ко мне.

– Просто отдайся мне, Дюймовочка. Доверься и будь моей. – шепчет Джон, врываясь в меня всё быстрее, всё яростнее, всё глубже, заполняя истинной мужской природой, кристально чистой и высококонцентрированной.

Схожу с ума от его энергетики, от его чар, от его электромагнитного поля, от его фраз, от его плоти во мне и шепчу искреннее, чистосердечное «Да!» со стоном, столкнувшись с ним глазами во время пика оргазма. Его и моего, обоюдного, связывающего обоих крепкими канатами, тугими узлами, сплетающим в единую систему, в один живой организм.

Это магия, не иначе.

Мы, обессиленные, сидим на земле, привалившись спинами к контейнеру и курим одну сигарету на двоих, глядя в ослепительное небо, рассыпавшее стразы звёзд для нас.

И я, наконец-то, решаюсь на хоть какой-то откровенный разговор.

– Джон, что между нами происходит?

Он смотрит на меня таинственными, искрящимися в темноте глазами, в которых отражается сверкающий небосвод.

– Что-то определенно происходит, Дюймовочка. У нас впереди куча времени, чтобы разобраться. И мы это сделаем.

Возвращаемся в уже спящий трейлер и засыпаем в обнимку, нежно поцеловав друг друга перед сном. Будто мы настоящие.

Глава 22

«Вспышка»

Когда мы вернулись в квартиру, Джон сразу же завалился спать – видимо, устал одновременно работать и гоняться за мной по пустыне.

Я же впервые решила заняться тем, чем должна заниматься жена в доме мужа.

Вытряхнула одежду, покрытую рыжей пылью из походных сумок и засунула в стиральную машину. Повзаимствовала телефон Джона и заказала домой продукты через приложение. Порылась в его морозильной камере, нашла там тушку форели, разморозила и приготовила сливочный суп из неё. Уколола себе инсулин, поела и, сидя за столом на кухне, задумчиво крутила обручальное кольцо – ручей на пальце. Недавно я обвинила Анну Кайзер в стокгольмском синдроме, а теперь, видимо, сама пала его жертвой.

Встаю перед раковиной – мыть посуду, предварительно попросив умную колонку тихо поиграть мне музыку. Я так увлеклась и задумалась о своём, что не заметила, как Ведьмак проснулся, подкрался сзади и вздрогнула, когда он обхватил меня и положил голову на плечо, рассматривая кастрюлю с супом и следы готовки.

– Нихрена себе, это что за аттракцион «примерная жена»?

Хочу ляпнуть ему какую – нибудь грубоватую шуточку, разворачиваюсь и застываю. Джон выглядит нездоровым, с крупными каплями пота на лбу.

– Ты заболел? – прикладываю руку, проверяя температуру и он ожидаемо, очень горячий.

– Ерунда, так всегда после концертов, усталость выходит. Мне нужно пропотеть и принять одно лекарство. – шепчет, прижимая меня к столешнице и запуская руки под футболку, накрывая грудь ладонями, а губы – поцелуями.

– Иди в кровать, лечись! – командую, но он уже подхватывает и несёт в комнату, куда я принципиально ни разу не зашла – в свою спальню.

– Эй, Дюймовочка, у нас ни разу не было как у нормальных людей – на кровати. Не отказывай мне в этом удовольствии.

Покорно, с улыбкой распластываюсь под ним на огромном мягком траходроме, на пушистом, как мех, покрывале, даю стянуть с себя всю одежду и наблюдаю, как он осматривает моё тело в свете торшера, как тогда, на пляже – будто распаковал подарок. Осматривает его на своей кровати, как драгоценный трофей. Точно так же рассматриваю его, пока раздевается и крадётся по мне вверх губами. Вспыхиваю, замечая, как его огромное тело склоняется над моим, словно в молитве. Он целует каждый сантиметр меня, от лица до каждого пальчика на ноге. Целует меня в ступни и кладёт их на свои плечи, поглаживая бёдра. С необъяснимой теплотой заглядывает в глаза, когда погружается внутрь меня, взяв за ладони и переплетая свои пальцы с моими. Чёрт, где тот грубый, абьюзивный Ведьмак? Этот совсем не похож на него, он безумно нежный и бережный, безумно ласковый, он постоянно целует, постоянно гладит всё моё тело. Он чествует меня в своей кровати.

С кухни умная колонка, будто слыша, что происходит в квартире, включает сексуальную мурлыкающую песню Jax – Pulling up, которая становится идеальным саундтреком к донельзя чувственной сцене между мной и океаном.

Каждый раз, когда я прикасаюсь к твоему телу,

Это посылает электричество,

Покалывая всё под твоей кожей.

Истина, которую ты не скроешь.

– Ложись на спину. – шепчу на ухо и он переворачивается, увлекая меня за собой.

Ласкаю губами крепкую грудь с ползущими по ней змеями, целую промеж глаз Медузу Горгону в солнечном сплетении, где ещё не зажила до конца ссадина от стального ножа. Скольжу к его животу, чувствуя, как он напрягается под моими губами, скольжу ниже и ниже, исследую языком каменный горячий жезл – на вкус и запах он просто невероятный. Возникает ассоциация с медовой пасекой, расположенной в центре цветочного душистого весеннего луга. Обхватываю его губами и с наслаждением скольжу, вбирая в себя сладкое одурманивание.

– Вот как, даже не пришлось держать у твоего виска пушку. – шепчет мой викинг, запуская пальцы в волосы, лаская кожу моей головы.

Краешком глаза наблюдаю за ним – как он слабеет и растворяется, переключается на свои ощущения, перестаёт всё на свете контролировать и плывёт по волнам.

Хочешь обезоружить мужчину? Возьми его в рот.

Забираюсь на него верхом, насаживаюсь и удовлетворённо разглядываю с нового угла видения – под собой.