Северный. Ледовитый.

Мне подбирают аксессуары, когда в дверном проёме возникает высокая фигура в серо – голубом костюме и я непроизвольно вздрагиваю. Но это не мой жених, это его брат близнец.

– Привет, невеста! Выглядишь – как королева! Я твой шафер сегодня, жду когда закончите и выезжаем.

Последние штрихи, мне в уши вставляют пусеты с жемчугом, обувают в белые лодочки и я готова. Под ложечкой начинает сосать нервоз. Феи красоты собирают принадлежности и покидают квартиру, следом Уилл выводит меня и я задыхаюсь, впервые за долгое время оказавшись на улице. Свежий воздух обжигает лёгкие, солнце слепит глаза и чтобы привыкнуть к ним мне нужно время. Уилл сажает меня в серебристую Audi R8 и везёт навстречу судьбе. Пытается болтать со мной, разряжать обстановку, шутить, будто не знает, что его братец козёл, будто всё в порядке вещей. Интересно, он такой же, как Джон? Видимо, да, раз участвует в этом цирке. Мы двигаемся по шоссе в сторону океана и это внутри себя я принимаю как хороший знак. Я люблю океан, а океан любит меня.

Машина останавливается у старинного поместья, как с картинок любовных романов – помпезный белоснежный дом, украшенный колоннами, арками и ажурными балконами, утопающий в цветущих сиренево – фиолетовыми цветами деревьях жакаранды, оплетённый девичьим виноградом. Неописуемо красиво, живописно и романтично. Как будто свадьба и правда настоящая.

Уилл заводит меня в дом – внутри красивый ремонт и интерьер, изысканно сочетающий старинный стиль с современными направлениями. Просит подождать немного внутри и через несколько минут ко мне приходит туда моя мама. Мы бросаемся в объятия друг друга и я роняю первые слёзы за этот день, искренне радуясь увидеть её, единственного родного человека. Искренне забыв, что именно из-за её глупости я здесь, продаю себя океанской тьме.

– Нетта, ты такая красивая! Ты такая умница! Джон – достойнейший мужчина для тебя! Такой благородный и воспитанный! Я счастлива, что вы женитесь!

– Мама, ты ведь его даже не знаешь!

– Ошибаешься, Нетта, хорошо знаю! Он приезжал ко мне и очень трогательно просил благословения на ваш брак! Рассказывал, как безумно влюблён в тебя. Мы много разговаривали и потом каждый день были на телефоне. И хорошо, что у вас все так быстро произошло! Такого жениха надо хватать, пока горяченький!

Слушаю её и не верю своим ушам. Джон просил благословения? Нахрена? Нахрена оно ему?

– Мама, Джон сказал, что вы с ним кое о чём договорились… Это правда?

– О лечении? Да, он уже вручил мне путёвку. Завтра я еду.

Выдыхаю и немного приободряюсь. Может и правда, не зря я приношу себя в жертву?

Нас прерывает Уилл, выручает мне букет невесты из воздушных белоснежных пионов и говорит, что церемония начинается, поэтому маме пора возвращаться к гостям. Слышу музыку со двора, вступительную речь ведущего. Живот сводит от волнения, руки дрожат и Уилл потирает меня по спине, видя, что меня трясёт.

– Пойдем. Нам пора.

Мама целует меня, обнимает, желает счастливой семейной жизни и в конце просит прощения за себя, за свою безответственность. Роняю вторую слезу за сегодняшний день и целую её на прощание.

Уилл выводит меня на улицу и мы следуем по узкой дорожке, огибающей дом. Шаг за шагом, музыка всё громче, дрожь всё крупнее. Передо мной открывается задний двор поместья с выходом прямиком на пляж, к океану, где среди тех же многочисленных высоких цветущих жакаранд, усыпавших траву мелкими сиреневыми лепестками, сидят на стульях гости свадьбы. Моя мама, Аманда, семья Кайзер, доктора, ассистенты и медрегистраторы клиники, мексиканец с бледноликой черноволосой куклой барби рядом, Анастейша, ожидающая своего мужа, который сейчас ведёт меня к алтарю. И ещё люди, много людей, которых я не знаю. И все, до одного, смотрят на меня с восхищением и умилением, будто никто не знает, что я здесь не по собственной воле. Даже друзья Джона. Даже Анна и Нил.

Джон. У нежной, витиеватой арки, состоящей из голубых, сиреневых и белых гортензий стоит Джон. В серо – голубом костюме, как у брата, только в костюме Уилла больше градусов голубого, а в костюме Джона – серого. Волосы чем-то элегантно уложены назад, борода свежеподстрижена коротко и чётко оформлена. Солидный, безумно красивый и неприлично счастливый Джон смотрит, как я шагаю ему навстречу под руку с его близнецом.

Его глаза…

Не могу оторваться от них ни на секунду, пока приближаюсь. Сегодня они сияют, как никогда, светятся, как никогда, голубые, как никогда. Они затягивают в свои воды, кружат в водовороте и не отпускают ни на секунду. Он выглядит как счастливый и влюбленный жених, о котором мечтала бы каждая, но я – то знаю, что в этой красивой шкуре сидит монстр. Очень голодный монстр.

Тем не менее, не могу перестать любоваться им. А он – своей добычей. Своей пищей.

Уилл вкладывает мою руку в руку Джона, шепчет ему напутствия, но он даже не смотрит на него. Смотрит мне в глаза. Топит меня в них. Берёт за обе руки и так нежно улыбается, будто солгал, что не любит меня.

Тебе не музыкантом надо быть, Джон, а актёром! Такой талант пропадает!

Ведущий говорит вступительную речь, Джон ласкает меня взглядом, легонько потирает пальцами мои ладони, вложенные в его, словно поддерживая. Я ни жива, ни мертва, не в силах оторваться от него, впитывающего меня, как губка. Впитывающего и выпивающего до дна.

– Мистер Лайне, я прошу вас произнести клятву. – торжественно объявляет ведущий и я замираю. Цепкий голубой океан затягивает на дно, руки сильнее сжимают мои.

– Нетта. Мы впервые увиделись в доме друзей. Я вошёл в него и почувствовал необъяснимую энергию, которая тянула меня, как огромный мощный магнит в то место, где находилась ты. Повинуясь внутреннему зову, я следовал за ним и увидел тебя. Это была химия с первого взгляда, это был выстрел в сердце. Я понял, что хочу прилипнуть к тебе и не отлипать ни на секунду. Хочу стать твоим щитом и твоим мечом. Хочу видеть тебя, чувствовать тебя, вдыхать тебя каждую секунду. Я торжественно обещаю заботиться и оберегать тебя, обещаю, что ты будешь самой залюбленной женщиной на свете. Обещаю защищать тебя от любого зла и невзгод.

Третья за день, скупая слеза стекает по щеке при мысли о том, как красиво он стелет. Самое большое зло в моей жизни – это ты, Ведьмак! Я обоссалась бы от счастья, если всё это было всерьёз. Если бы ты не был гнусным, лживым абьюзером. Если бы не случилось того злополучного инцидента с Даной. Слышу, как на заднем фоне плачет моя мама, верящая каждому слову этого монстра, чувствую, как монстр ласково смахивает мою слезинку, как в тот самый, первый вечер, когда мы встретились. Это воспоминание так сильно обжигает меня – я влюбилась в него тогда же, с первого взгляда. Скажи мне кто, что через месяц выйду за него – потеряла сознание от счастья. И вот я выхожу. И мои чувства очень смешанные, настолько, что я не могу отфильтровать одно от другого.

– Мисс Стронг, произнесите, пожалуйста, свою клятву.

Вздрагиваю. Я никакой клятвы не готовила. Вопросительно смотрю в зал, вижу залитое слезами лицо матери. И решаюсь говорить просто то, что чувствую. Что идёт в голову.

Оборачиваю лицо обратно и в меня впивается испытывающий неоновый взгляд.

– Джон… Когда я впервые увидела твои глаза, у меня возникла ассоциация с океаном. Огромным, могучим, северным океаном, таинственным и глубоким. Я утонула в нём сразу же, как только посмотрела. Я сразу поняла, ты – не просто мужчина. Ты оставишь след, огромный след в моей жизни и ничто не встанет у тебя на пути. Так и произошло. Сегодня я вверяю тебе себя и надеюсь, что наши обоюдные ожидания от этого союза будут удовлетворены. Обещаю со своей стороны делать всё, что тебе нужно для этого.

Он поглаживает пальцами тыльные стороны моих ладоней. Впитывает каждое слово моей клятвы, склонив голову на бок, а ледяные искринки в его глазах так и дрожат. Я сказала тебе всё, что нужно, Джон. Сказала, что принимаю условия твоей игры и надеюсь, что ты их тоже выполнишь.

Чернокожая девочка лет семи, которую я не знаю, выносит к алтарю обручальные кольца. Они разные – кольцо Джона совершенно простое, классическое, а вот моё…

Толстое, массивное, тяжёлое, выполненное в форме расплескивающегося бурного ручья, обнимающего палец.

Ручей.

Финны придумывали друг другу фамилии очень просто, обращая внимание на то, что находится рядом, на естественные объекты и проявления этого мира. Фамилия Laine в переводе с финского означает «ручей». Он надевает на меня не просто кольцо. Он надевает на меня символ своей фамилии. Символ себя. Опомнившись, понимаю, что моё платье отражает то же самое – ручьи, стекающие по телу и обнимающие его. И при других условиях такой символизм показался мне очень романтичным. Но сейчас это выглядит абьюзивно – будто каждым знаком он кричит мне в лицо: «ты принадлежишь мне». Принадлежишь ручью, ты сама теперь – ручей.

Джон нежно надевает на меня свой символ. Кольцо тяжелое, как и его рука. Холодное, как и его взгляд. Оно тянет мою ладонь вниз, будто к ней привязали булыжник.

Дрожащими руками натягиваю на массивный мужской палец его кольцо, до сих пор не веря, что всё это происходит со мной.

А затем, ведущий велит жениху поцеловать невесту.

И я в смятении поднимаю своё лицо навстречу Ведьмаку, вспоминая, что в первый и последний раз мы целовались в тот день, когда он играл мне Sad girl, bad girl у себя дома. Тогда я таяла и текла, как мороженое в жару от этих поцелуев. Что со мной будет сейчас?

Джон тянется ко мне, удерживая взглядом на коротком поводке, заключает в железобетонную медвежью хватку и буквально овладевает моим ртом. Дыхание останавливается, ноги слабеют, тело обмякает в кольце рук и он чувствует это, крепко держит, чтобы не упала.

И продолжает доводить до обморока, лаская мой рот, губы и язык, лишая кислорода, вытесняя из меня всё, что есть и заменяя это на себя. Стирает память и переустанавливает программное обеспечение в голове, душе и сердце.

Теперь в его поцелуе чувствуется новая энергия. Безусловная власть. И я растекаюсь в лужу под этой властью, поглощенная, сломленная ей, перемолотая её жерновами. Джон ублюдок, которого стоит ненавидеть, но одно я знаю точно – его поцелуи действуют на меня, как наркотик. Они опьяняют, одурманивают, возбуждают и ты хочешь ещё. Ещё и ещё. Не можешь насытиться и остановиться, полыхаешь от возбуждения. Меня целует муж. Меня целует власть. Меня целует Северный Ледовитый океан и я самоотверженно отвечаю ему, будто ждала этого момента всю жизнь. До свадьбы мы целовались всего два раза и сейчас я понимаю- мне этого было мало.

Чувствую, что в голове чернеет, а силы покидают меня. Джон тоже чувствует и наконец, отрывается от моего рта, прижимает к себе, гладит по волосам. Гости аплодируют, искренне веря в нашу любовь, а я тону, окутанная запахом широкой груди, на которой лежит моя голова – дождь и морская соль вперемешку с холодным северным ветром.

– Поприветствуем семью Лайне! – торжественно объявляет ведущий и я прикрываю глаза, роняя слёзы в четвёртый раз.

«Вот и свершилось.»

Глава 15

«Между жизнью и смертью»

Первыми нас подошли поздравить семейная пара – я сразу поняла, что это родители Джона и Уилла, уж слишком похожи как между собой, так и с сыновьями. Оба высокие, статные, натуральные блондины с выразительными крупными лицами. Оба выглядят, как скандинавские Боги, красивые и величавые.

– Нетта! – его мать обнимает меня и смотрит такими же океаническими голубыми глазами с небывалой теплотой, будто заочно знает меня и любит, – Мы очень счастливы принять тебя в нашу семью. Обещаю, будем любить тебя и защищать, поддерживать во всём, оберегать и заботиться.

Невольно вспоминаю мамашку Пауля и то, как она небрежно разговаривала со мной. Эта женщина наоборот, держит за руку и безусловно принимает выбор сына. Она и её муж выглядят хорошими людьми, но знают ли они, какое чудовище вырастили? Не выдерживаю и задаю ей каверзный вопрос:

– Миссис Лайне, благодарю за тёплый приём. Но вас не смущает, что впервые мы знакомимся здесь, на свадьбе?

Она улыбается абсолютно обезоруживающе.

– Не смущает, дочка. Мы доверяем своему сыну. Если он посчитал, что так надо – значит, так надо.

Я охреневаю. Они отпускают нас и следом подходит моя мама. Меня задевает то, что сначала она обнимает Джона, выражает восторг и восхищение им и сказочным праздником, который он устроил, называет сыном и желает ему счастья со мной. Лишь потом обнимает меня и ещё раз говорит о том, что мне крупно повезло.

«Повезло ли, мама? Ты не знаешь, что этот мужчина купил меня и собирается насиловать целый год.»

За ней к нам тянутся его брат с женой. Уилл обнимает Джона, задорно хлопает по спине. Анастейша целует меня в щеку, обнимает.

– Добро пожаловать в семью, Нетта. Тебе будет хорошо с нами. Джон прекрасный человек, мудрый и внимательный. С ним ты будешь как за каменной стеной.

Мда, все здесь очарованы Джоном. Все, кроме меня, знающего его изнанку.

Следующими поздравляют Кайзеры и я роняю пятую слезу, падая в объятия Анны.

– Мне очень нужно поговорить с тобой!

– Знаю, Нетта! Мы обязательно сделаем это, когда подвернётся возможность! А пока – поздравляю! Вы невероятно красивая пара! Джон такой счастливый, говорила же тебе, что всё обязательно наладится!

«И ты туда же, Анна?»

Мексиканец поздравляет Джона, а его бледноликая барби в готическом чёрном кружевном платье жмёт мне руку.

– Я Линда, приятно познакомиться! Теперь мы будем дружить и часто видеться семьями. Ты такая красивая!

Несмело улыбаюсь ей. Искренне и от души назвать женщину красивой может только другая красивая женщина, уверенная в себе. Линда как раз такая – красивая и уверенная. Помню её скандал в Инстаграме и акцию #STOP_ABUSE. Как бы мне самой не присоединиться к этому хештегу в ближайшее время?

Чернокожая взрослая семья вместе с девочкой, которая выносила кольца, представляются Порком и Блум, желают нам как можно скорее стать родителями и неоднократно. Мысленно благодарю себя за то, что поставила спираль. Она нужна была не по прямому назначению, а чтобы наладить проблемы с черезчур болезненными месячными. Ну а сейчас её прямое и первое назначение – контрацепция, как нельзя кстати! Упаси Бог залететь от Джона и навсегда остаться связанной с ним ребенком!

Огромная вереница людей, которых я вижу впервые, тянется перед нами не меньше получаса, а затем всех гостей приглашают перейти в другой конец сада на банкет. Там стоят длинные столы, накрытые белыми скатертями, украшенные множеством горящих свечей и цветочными вазами. Я смотрю на это великолепие и не могу поверить глазам. Когда он успел всё организовать? А главное – зачем? Зачем этот спектакль?

Мы садимся во главе банкета и я, онемев, сижу на своём стуле, разглядывая обстановку и гостей. И тут, впервые, Джон заговаривает со мной.

– Что раскисла, Дюймовочка? Кушай плотно. Ночь близка, тебе понадобятся силы. И, желательно, пей шампанского побольше, для храбрости. – шепчет на ухо, задевая его губами и волосы встают дыбом везде, – Уже не терпится сорвать с тебя это прелестное платье! – приобнимает, целует в плечо и хищно заглядывает в глаза, улыбаясь.

Все внутренности падают вниз от страха. Оборачиваюсь и вижу за спиной пляж, слегка волнующийся океан и надвигающийся грозовой горизонт, соединяющий небо с водой.

«Я сбегу. А там будь что будет. Найдёт – пусть пристрелит.»

Еда плохо лезет в горло, а вот «шампанское для храбрости» по наставлению Джона просто замечательно, как в сухую землю. Немного расслабляюсь и пытаюсь прикинуть план побега, но отвлекаюсь на то, что нас просят исполнить первый супружеский танец. Ведьмак элегантно подает мне руку, ведёт в середину танцевальной площадки. В очередной раз удивляет меня, потому что играет JRY, Rooty – Pray, та самая песня, под которую мы танцевали впервые, в уединенном патио во дворе Кайзеров. Ты обо всём позаботился, Джон. Всё предусмотрел.

Я танцую с ним и вспоминаю тот самый, первый танец. Как он крепко прижимал меня к себе – так же, как сейчас. Как я боялась заглянуть ему в глаза – так же, как сейчас. Он снял пиджак и через тонкую ткань рубашки, вблизи, видны тёмные пятна на коже – татуировки. Это парадокс, но я никогда не видела их. Только кусочками, на фото в Инстаграм. Я вышла замуж за человека, которого не видела обнажённым ни разу. Мы познакомились зимой и он всегда носил одежду с длинным рукавом. И даже в ту неделю, которую мы жили вместе, не показывался мне на глаза ни голым, ни даже в майке. Может, он скрывает что-то страшное под одеждой? И ведь тогда, в наш единственный секс, тоже держал меня лицом от себя.

Я играл со своими демонами,

Тем самым создавая тебе проблемы.

Эти дни только начинаются…

Знаешь, ничего не могу поделать -

Мне нравится овладевать тобой,

И это убивает меня.

Мне ужасно не хватало тебя, малышка,

Почти каждую ночь.

Под конец танца Джон кладёт пальцы на мой подбородок и поднимает его себе навстречу, властно смотрит в глаза, глубоко проникает в рот тем самым поцелуем, который ставит перед фактом и я задыхаюсь под ним, вновь уплывая, сломленная необъяснимой магией, которой обладает только он – долбанный колдун, умеющий читать мои мысли и обезоруживать прикосновениями языка.

Начинаются танцы для гостей, он отходит на перекур с другими мужчинами и ко мне, наконец, подсаживается Анна, берёт за руку.

– Нетта, как ты? Как тебе праздник?

– Скажи, что ты не знаешь, что это всё – блядский цирк?

Она смотрит мне в глаза с поразительным участием.

– Знаю, Нетта. Я знаю даже больше, чем ты. И, поверь, Джон не хочет для тебя ничего плохого. Настанет день, когда ты поблагодаришь его за этот «блядский цирк».

– Ты прикалываешься, Анна? – не могу сдержать гнева. Неужели она заодно с ним?

– Нет, Нетта. Я хорошо тебя понимаю. Я была на твоём месте. – смотрит в сторону своего мужа, который курит и смеётся вместе с Джоном, – Ты знаешь, когда-то я работала на него и хотела уйти, потому что он постоянно искушал меня. В ответ на это Нил создал липовый договор, который не давал мне путей к отступлению и несколько раз использовал его, чтобы вернуть меня в свой дом. Тогда я ненавидела его за это, а сейчас – благодарна. Благодарна за то, что он никогда не собирался отпускать меня от себя. Благодарна за то, что находил возможность удержать меня и объяснить, что ошибаюсь, не принимая его.

Слушаю её с открытым ртом, не веря в эту жуткую историю.

– Анна, у тебя стокгольмский синдром? Это же неэкологичное поведение к личным границам другого человека!

Она смеётся.

– Нет у меня никакого стокгольмского синдрома. Нил просто любит меня, а я его. И Джон тебя любит. Однажды ты это поймешь.

– Ты точно не в себе. Какая ещё любовь, он ненавидит меня! Он мечтает надругаться надо мной!

Анна ласково трепет меня по волосам.

– Не надругается. Джон не такой, я знаю. Он очень дорожит тобой, Нетта.

Отмахиваюсь. Она несёт какой-то бред! А я искренне считала Анну здравомыслящей, но кажется, она тоже под колдовскими чарами Ведьмака, как и все тут.

– Отведи меня в туалет. И хочу покурить, но стесняюсь у всех на виду.

Она идёт к своему мужу, который, признаться, удивил меня, берёт у него сигареты и зажигалку для меня, ведёт через сад за угол дома, где я наконец – то впервые за вечер ловлю дзен, жадно выкуривая две сигареты подряд, а затем ведёт в дом, в уборную. Я кое-как справляюсь, чтобы не обоссать свое шикарное платье, а когда выхожу из туалета, Анны и след простыл.

Зато у дверей меня дожидается Джон.

– Ты что здесь забыл? – небрежно кидаю, отряхивая платье.

– Соскучился по жене. – припечатывает меня телом к двери туалета и целует в шею, мокро, жадно, ведя влажную дорожку от уха к груди языком.

Мы одни здесь и мне уже страшно. Но шампанское и пара сигарет придают небывалой смелости.

– Умерь пыл, женишок, тебе сегодня ничего не светит. У меня начались месячные!

Джон хохочет, а затем разворачивает меня лицом к двери, крепко хватает за талию одной рукой, а второй грубо задирает платье, забирается в трусики и ощупывает там каждый сантиметр на наличие средств гигиены. Не найдя их, проталкивает два пальца во влагалище, отчего охаю, шерудит там и изымает их. Смотрит на абсолютно чистые пальцы без следов крови и победно – зловеще пронзает ледяным взглядом.

– Ты никак не можешь остановиться и перестать мне врать, Дюймовочка. Ничего, я искореню эту вредную привычку! Вытрахаю твою мелкую, лживую душонку из тела. – хватает меня за руку и возвращает к гостям.

Полночь всё ближе. Грозовой фронт приближается к берегу, а значит, праздник может закончится раньше.

А моя смерть – наступить быстрее.

Глава 16

«Грозовой фронт»

Мы провожали всех гостей по домам собственной персоной, стоя у ворот поместья. Чем больше рассасывались люди, тем крепче был мой страх, тем сильнее дрожал голос. Вот – вот уедет последняя машина и я останусь в этом огромном поместье наедине с человеком, жаждущим моей крови.

И как только мы помахали руками крайним отъезжающим гостям, Ведьмак подхватил меня на руки и понёс в дом.

– Зачем ты меня тащишь? – с нескрываемым недовольством бросаю ему.

– Традиции. – коротко отвечает, пересекает порог и следует на второй этаж, в одну из спален, где ставит на пол и я тут же забиваюсь в дальний угол комнаты.

– Не смей лезть ко мне, животное! Я не хочу тебя! Мне противно даже думать о том, что я должна спать с тобой!

– Да никто не спрашивает, чего ты хочешь! – хохочет он мне в лицо, – Я ухожу. А когда приду, желаю видеть тебя обнажённой на кровати! И попробуй только не исполнить!

Покидает комнату и я мечусь по ней, словно птица, загнанная в клетку. Свадебное платье начинает душить меня, воздуха не хватает, поэтому я решительно сдираю его с себя вместе с бельём. Шагаю под душ и включаю холодную воду, чтобы привести себя в чувство.

«Соберись, Нетта! Ты – боец! Всегда была бойцом! Всегда боролась до последнего, не унывала! И сейчас поборешься!»

Выхожу из душа в комнату и слышу шум воды из соседней – Джон тоже купается. Это шанс! Шанс сбежать! Одна незадача – здесь нет абсолютно никакой подходящей для побега одежды, кроме моего свадебного платья и банного халата. Его и набрасываю, выбегаю из комнаты и лечу по лестнице вниз, к двери. Дергаю её, но она заперта на замок. Проклятый Ведьмак всё предусмотрел!

И мы тоже не из робкого десятка! Поэтому, смело открываю ближайшее окно, выдавливаю москитную сеть наружу и покидаю дом через него. Бегу прямиком на пляж, к океану и бросаюсь в его волнующиеся воды. Убегать по песку быстрее, но хищник может заметить мой силуэт. А вот голову в воде – меньше шансов разглядеть. Плаваю я хорошо, поэтому такой путь видится мне наилучшим. Гребу в сторону центра города, не без труда – океан неспокойный, а мокрый халат тяжелый, тянет меня ко дну. Без него было бы легче, но расхаживать по улицам Лос – Анджелеса в неглиже я пока не готова, да и это небезопасно. Поэтому, отчаянно борюсь и плыву подальше от поместья. Ветер поднимается, тяжёлые тучи заволокли небо и где-то вдалеке раскатисто бранится гром, предупреждая, что вот вот начнётся гроза. Главное, чтобы молния не шарахнула мне в башку. Или наоборот, пусть лучше шарахнет!

– Нетта! – слышу крик Джона вдалеке и матерюсь про себя.

Слишком быстро засёк! Оборачиваюсь, вижу, как он бежит по берегу тоже в халате, в мою сторону, разворачиваюсь и плыву дальше, куда плыла. Но он бросается в воду и слишком быстро догоняет. Хватает за талию, тащит в сторону берега.

– Нетта, ты совсем ахуела? Шторм начинается, ты могла утонуть!

– Может, я этого и хотела, ублюдок? – отвечаю ему, стараясь перекричать шум волн.

– Да ладно? – он ставит меня на ноги, на глубине по колено, – Сейчас посмотрим, как сильно ты этого хотела! – толкает и я падаю в воду.

Пытаюсь подняться, но он садится на меня верхом, хватает за шею и погружает корпус, голову под воду.

Он топит меня!

Изо всех сил задерживаю дыхание и вцепляюсь в его руки, вонзаюсь в них ногтями, царапаюсь, но Ведьмак всё равно крепко держит. Кислород в лёгких стремительно заканчивается, уговариваю себя не вдохнуть по инерции. Открываю глаза и сквозь воду вижу его перекошенное яростью и отчаянием лицо, освещённое вспышкой молнии, грозно склонившееся над моим. Выдергивает меня из воды, дает сделать вдох и снова прижимает ко дну. Борюсь, терплю, стараюсь сохранить кислород на подольше, но он стремительно истекает с каждой секундой, перерождаясь в болезненно сосущий изнутри вакуум. Вакуум в легких смешивается с адреналином в крови, растёт, начинает обжигаться, времени больше нет и я пытаюсь сильнее вонзиться в Джона, сделать больно, но сил уже нету – они утекают, как песок сквозь пальцы. Внезапно, становится так легко и свободно, я отпускаю руки, раскинув их в стороны, закрываю глаза, готовясь отдать душу и встретиться с Иисусом – в этот момент Джон и вытягивает меня из воды, схватив за подмышки. Первый вдох обжигает лёгкие и я давлюсь заливистым кашлем, пока он тащит меня к берегу, а затем швыряет на песок, как только надежная почва появляется под ногами.