Прядильщица Снов

– Можно? – его шёпот прозвучал громче любого крика.

Аля не смогла произнести ни слова, только едва заметно кивнула, не отрывая взгляда от его лица.

И тогда он коснулся её губ своими – осторожно, бережно, почти невесомо. Это прикосновение отозвалось во всём теле электрическим разрядом. Аля зажмурилась, ощущая, как реальность распадалась и собиралась заново, но не в мире снов, а здесь – на старых досках заброшки.

Его рука скользнула на её шею, большой палец погладил кожу чуть ниже уха, и по телу разлилось тепло, головокружительное, пьянящее. Она вдохнула его запах – дождь, кожаная куртка, что-то еще неуловимое, но безошибочно узнаваемое.

Поцелуй углубился, стал настойчивее. Она вцепилась в его куртку, словно без этой опоры рассыпалась бы на тысячи осколков. Внутри распускалось что-то новое – яркое, горячее, дрожащее, как пламя свечи на ветру.

Когда они наконец отстранились друг от друга, у Али кружилась голова. Его глаза изменились – темная глубина в них стала теплее, живее. Она никогда не видела его таким – даже в мире снов.

– Спасибо, – прошептала она.

Он слегка наклонил голову, вопросительно приподнял бровь.

– За что?

– За то, что научил меня чувствовать по-настоящему. Не только в снах, но и здесь, – она сделала глубокий вдох. – После того, как ты порвал ту картину, я больше не попадала на Ткань Снов. Только обычные сны, знаешь? Как у всех нормальных людей.

Он усмехнулся, но в этой усмешке не было обычной холодности.

– Нормальность переоценивают.

– Но все равно, – настаивала она. – Ты не представляешь, какое это облегчение – просто спать. Не бояться закрывать глаза. Не искать лучшую версию себя.

Роман задумчиво кивнул, его взгляд стал отстраненным. Внезапная тревога охватила Алю.

– А ты? – спросила она. – У тебя получается… бороться? Агата не узнала, что ты рассказал мне?

Он вернулся из своих мыслей, сфокусировался на её лице.

– Не узнала. Но она недовольна тем, что я отказываюсь от ее… «экспериментов», – он произнес последнее слово с легким презрением. – Я писал тебе об этом.

– И что она делает?

Роман пожал плечами с наигранным безразличием.

– Ничего особенного. Просто последние две ночи я видел увлекательные кошмары, где меня окружает огонь. Видимо, тренировочка перед адом, – он улыбнулся, но улыбка выглядела натянуто.

Аля в ужасе схватила его за руку.

– Кошмары? Она насылает на тебя кошмары? Но это… это ужасно!

– Эй, – он сжал её руку, успокаивая. – Не драматизируй. Я сновидец, помнишь? Я могу проникать в чужие сны и перемещаться между уровнями сна. А на Ткани Снов я не могу погибнуть – это невыгодно Агате.

– Погибнуть? – её голос сорвался. – Но разве там можно…

– Умереть? – Роман откинулся на доски, опираясь на руки. – В каком-то смысле. Если физическое тело человека в реальном мире уже не существует, его сознание может полностью раствориться на Ткани Снов. Это можно назвать смертью. Но для большинства людей – нет, они просто перемещаются на другие случайные уровни снов.

– А сновидцы?

– Сновидцам умереть еще сложнее. Мы можем выбирать уровни, – он посмотрел куда-то сквозь дыру в потолке, на темнеющее небо. – Представь Ткань Снов как многослойную реальность. Обычные люди плавают только на поверхности, иногда погружаются глубже случайно, по воле течения. Сновидцы могут нырять, выбирать глубину, направление.

– А Агата… она тоже сновидец?

– Агата, – его голос стал холоднее, – она не просто сновидец. Она божество. Создатель. Она не просто перемещается по существующим слоям. Она создает новые и управляет всеми снами, кроме собственных.

Аля обхватила себя руками, внезапно почувствовав холод.

– Это звучит страшно.

Роман посмотрел на неё с теплотой. Придвинулся ближе, обнял за плечи.

– Не будем об этом, – мягко сказал он. – Это всего лишь сны. А мы здесь, в реальности, и это гораздо интереснее, правда?

Аля прижалась к нему, вдохнула его запах. Да, это была реальность: шершавость его куртки, тихий стук сердца, тепло тела, нежность прикосновений. В этой заброшке, среди пыли и обломков, они создавали своё маленькое убежище. Свой островок настоящего. Его рука гладила её волосы, а губы легко касались виска. Они не говорили – им не требовались слова. Они просто существовали, вместе, в настоящем моменте, и это было самым прекрасным, что Аля когда-либо испытывала.

Она не знала, сколько времени прошло. Минуты? Часы? Время здесь текло иначе, замедлялось, закручивалось вокруг них невидимыми спиралями. Но в какой-то момент она посмотрела на телефон, и внутри всё похолодело.

– Уже почти шесть! – Аля выпрямилась. – Мне нужно домой. Мама вернётся с работы, и если меня не будет, она поймёт, что я не заболела.

Роман вздохнул, но не стал удерживать её.

– Завтра, – сказал он, глядя ей в глаза, – приходи ко мне. Агата весь день будет на работе.

– К тебе? – она удивлённо моргнула. – Но… как же Агата? Это не опасно?

Он успокаивающе положил руку на её запястье и ответил будоражащим полушёпотом:

– Не бойся, у меня всё под контролем. Агата никогда не приходит раньше.

Аля кивнула, но всё ещё сомневалась: – А как же… школа…

Он усмехнулся.

– Ты всё ещё веришь в школу? После сегодняшнего?

Она закусила губу. Пропустить ещё один день… Это уже не случайность, а настоящий бунт. Так она никогда раньше не делала. Но мысль о целом дне с Романом, без чужих глаз, без необходимости прятаться…

– Как я объясню маме?

– Скажи, что всё ещё болеешь, – он пожал плечами. – Подделай температуру на градуснике.

– Как?

– Есть разные способы, – он слегка нахмурился. – Самый простой – потереть градусник между ладонями или о ткань. Но это ненадёжно, температура быстро падает. Лучше поднеси к лампочке, но осторожно, чтобы не зашкалило. Или, – он ухмыльнулся, – если у вас электронный градусник, можно просто подержать его в горячем чае пару секунд.

Аля засмеялась.

– Ты говоришь как эксперт. Часто болел?

– Часто не хотел идти в школу, – поправил он её.

Они поднялись, отряхнули одежду. Уходить не хотелось, но Аля знала – завтра они снова увидятся. Эта мысль согревала изнутри.

У выхода из заброшки Роман притянул её к себе для прощального поцелуя. Этот поцелуй получился другим – не таким осторожным, как первый, а более уверенным, глубоким.

– До завтра, – прошептал он, когда они оторвались друг от друга.

– До завтра, – эхом отозвалась она.

Он вызвался проводить её, но Аля отказалась: ей хотелось побыть одной, осознать все ощущения и надолго сохранить их в памяти. Они разошлись в разные стороны – он остался в заброшке, а она, решив не толкаться в душных автобусах, зашагала домой через весь город. Но даже когда его фигура исчезла из виду, она всё ещё чувствовала тепло его губ, его рук, его взгляда.

***

Аля шла по тротуару Зимнеградска. Осенний город был холодным, но мир вокруг неё менялся. Серые дома вдруг стали уютными, а голые деревья – спящими, полными жизни. Низкие тучи обещали перемены, а не дождь.

Воздух пах опавшими листьями, дымом и влажной землей. Она вдыхала полной грудью и чувствовала, как этот запах наполняет её жизнью. Странно, но именно сейчас, когда она видела мир таким, каким он был – без прикрас, без фантазий, без волшебства Ткани Снов – он казался ей прекраснее, чем когда-либо.

Аля осознала, что, убегая в иллюзии, отказывалась от настоящего. От возможности жить, чувствовать, любить здесь и сейчас. Её идеальная версия на Ткани Снов была не свободой, а ещё одной клеткой, которую она сама для себя создала.

А реальный мир, со всеми его недостатками, болью и разочарованиями, также был полон и красоты, и возможностей, и – самое главное – настоящих чувств. Таких, как её чувства к Роману.

Дома никого не было – мама ещё работала. Аля скинула куртку, быстро умылась и забралась в кровать, не переодеваясь. Достала термометр из аптечки, вспоминая советы Романа. Решила пойти простым путем – потёрла стеклянную колбу между ладонями, затем быстро проверила результат. Тридцать семь и три. Не слишком много для паники, но достаточно для еще одного дня дома.

Странное чувство накрыло её, когда она лежала в постели, приготовившись к обману. Ей никогда не нравилось врать. Она всегда была «правильной девочкой» – неплохо училась, не пропускала занятия, выполняла все требования. Единственный раз она обманула отца, чтобы попросить денег на консультацию Агаты – и страдала муками совести из-за этого. Но сейчас, нарушая правила, она чувствовала странное удовлетворение. Словно наконец-то делала что-то для себя, по своему выбору. Не потому, что так нужно, а потому, что так хотела.

Звук ключа в замке – мама вернулась. Аля закрыла глаза, принимая «больной» вид. Она услышала шаги в коридоре, затем дверь в её комнату приоткрылась.

– Аля? – голос мамы прозвучал непривычно обеспокоенно. – Мне звонила Мария Сергеевна. Сказала, ты заболела.

Аля открыла глаза, стараясь выглядеть слабой и измученной.

– Да, мам. Голова болит и температура. И ещё кашляю немного, – она попыталась изобразить реалистичный кашель. – Простыла, наверное. На улице холодно.

Мама подошла ближе, приложила ладонь к её лбу – Аля давно уже не помнила этого тёплого, но такого искреннего жеста. Мама всегда была слишком занята работой, своими проблемами, чтобы обращать внимание на её болезни.

– И правда горячая, – она нахмурилась. – Давно померила температуру? Может, вызвать врача?

Аля указала на градусник на тумбочке.

– Не нужно врача. Всего лишь тридцать семь и три.

– Всё равно нужно полежать, – мама поправила одеяло, укрывая её поплотнее. – Хочешь чаю? С медом?

Её неожиданная забота тронула Алю до слез. Когда мама в последний раз предлагала ей чай с медом? Искренне беспокоилась о ней, а не впихивала еду, когда она страдала из-за веса, или отмахивалась с токсичной позитивностью?

– Да, пожалуйста.

– Я сейчас, – она вышла из комнаты, а Аля осталась лежать, борясь с противоречивыми эмоциями.

С одной стороны, ей было стыдно за обман. С другой – она не могла не радоваться тому, что этот обман подарил ей хоть немного искреннего маминого внимания. И, конечно, завтрашний день с Романом стоил любого чувства вины.

Мама вернулась с чашкой чая, от которой поднимался ароматный пар. Мед, лимон, что-то ещё – корица? Она села на край кровати, пока Аля пила, и даже погладила её по волосам, как в детстве.

– Отдыхай, – сказала она, забирая пустую чашку. – Завтра можешь не идти в школу, если не станет лучше.

В её голосе слышалась забота – редкий, почти забытый звук. Аля кивнула, вновь притворно кашлянула и натянула одеяло повыше.

– Хорошо, мам. Спасибо.

***

Когда дверь за мамой закрылась, Аля ещё несколько минут лежала неподвижно, слушая звуки из кухни. Затем достала телефон из-под подушки и написала Роману.

«Мама разрешила остаться дома завтра. План сработал!»

Ответ пришел почти мгновенно, словно он ждал её сообщения.

«Тогда жду завтра. Домашний адрес: Лесная, 17, подъезд третий, кв. 8. Агата вернётся не раньше восьми. Весь день наш».

Что-то трепетало внутри Али от этих слов – «весь день наш». День, которого у неё никогда не было. День без школы, без насмешек, без обязательств. День только для них двоих.

«Буду у тебя к 9», – ответила она и добавила смайлик с сердечком, ощущая себя немного глупо и очень счастливо.

Она перечитывала их переписку, улыбаясь каждому слову, каждой точке. Странно, но эти простые сообщения казались ей более настоящими, более волнующими, чем все фантастические пейзажи Ткани Снов. В мире грез она становилась другой – красивой, уверенной, идеальной. Но там не было этого трепетного и сладкого волнения от того, что кто-то любит тебя даже с «неправильной» внешностью. А это – самое важное и ценное.

***

Засыпала она с мыслями о завтрашнем дне и улыбкой на губах.

Сон пришёл незаметно – лёгкий, обволакивающий, уносящий сознание куда-то далеко. Обычный сон: она шла по лесу, собирала какие-то синие цветы, потом оказалась на берегу озера… Никаких зеркал, никаких перекрёстков реальностей, никакой Ткани Снов.

А потом что-то изменилось. Сквозь дымку грез Аля почувствовала прикосновение – холодные пальцы сжали её запястье. Не сильно, но настойчиво, словно удерживая. Ей показалось, что она слышит шёпот – тихий, едва различимый, как шелест осенних листьев.

– Мама? – пробормотала она, медленно выплывая из глубин сна.

Тишина. Только тиканье часов и отдалённый шум машин с улицы. Аля открыла глаза и резко села в кровати, вглядываясь в полумрак комнаты. Никого. Сердце колотилось, как безумное, а на коже выступили мурашки.

Она поднесла руку к глазам – на запястье остался слабый, едва заметный след, словно кто-то действительно сжимал его.

«Наверное, просто пережала во сне».

Но почему тогда не отпускало гнетущее ощущение чужого присутствия? Будто кто-то только что был здесь, совсем рядом, наблюдал за ней и ушёл за секунду до того, как она проснулась.

Аля включила ночник. Жёлтый свет разлился по комнате, отгоняя тени. Всё было на своих местах – книги на полке, одежда на стуле, альбом с фотографиями на столе. Ничего необычного. И всё же…

Тревога не уходила. Она свернулась холодным комком где-то под сердцем Али. Отголосок страха, который она не могла объяснить. Чувство, будто что-то было не так. Будто что-то изменилось в самой структуре реальности, и она это ощущала, но не могла понять, что именно.

Дверь открылась, заставляя её вздрогнуть. Мама, уже одетая на работу, заглянула в комнату.

– Аля? Ты как? – Аля заметила в ее взгляде искреннее беспокойство, несмотря на спешку.

Она моментально вернулась в образ больной.

– Так себе, – сказала она слабым, хрипловатым голосом, откидываясь на подушки. – Голова все еще болит.

Мама подошла, положила руку ей на лоб.

– Вроде не такая горячая, как вчера. Но всё равно лучше побудь дома. В холодильнике есть суп, подогрей на обед.

– Хорошо, – Аля кивнула, старательно сохраняя болезненное выражение лица. – Я просто полежу сегодня.

– Отдыхай, – мама поправила одеяло, мимолётно, как в детстве, поцеловала её в лоб. – Я напишу Марии Сергеевне. Позвони, если что-то понадобится.

***

Когда родители ушли, Аля ещё какое-то время лежала, слушая, как хлопает входная дверь, как поворачивается ключ в замке, как затихают шаги на лестнице. Дом погрузился в тишину.

Она встала, подошла к зеркалу. Бледная девочка с рыжими веснушками и растрепанными волосами смотрела на неё настороженно. В её глазах остался отголосок странного сна и тревоги, которая не отпускала.

Что-то было не так. Что-то изменилось. Она осмотрела комнату внимательнее. Всё на своих местах. Кроме…

Её взгляд упал на стену, где должна была висеть картина – её идеализированная версия из Ткани Снов, которую порвал Роман. Стена пустовала. Конечно, ведь так горячо любимое ею творение превратилось в жалкие клочки бумаги, утонувшие в реке. Но почему-то от этой пустоты становилось не легче, а тревожнее.

Странный шорох за спиной заставил её резко обернуться. Никого. Просто занавеска колыхалась от сквозняка.

Аля тряхнула головой, отгоняя беспокойство. Просто нервы. Слишком много всего случилось за последние дни.

Телефон пискнул, вырывая её из мрачных мыслей. Сообщение от Романа. «Агата ушла. Путь свободен. Ты идёшь?»

Её сердце сразу ускорило ритм. Все страхи и тревоги исчезли, уступая место предвкушению. Она быстро ответила:

«Уже собираюсь! Буду через 40 минут».

Он отправил в ответ смайлик, ее щеки тут же залил румянец. Странно, как простой значок мог вызвать такую физическую реакцию.

Аля быстро приняла душ, тщательно выбрала одежду. Остановилась на темно-зелёном свитере, который, как ей казалось, делал её глаза более выразительными, и джинсах, не слишком обтягивающих полные бедра. Нанесла немного бальзама для губ – не совсем макияж, но все же лучше, чем совсем ничего.

Последний взгляд в зеркало. Она не была красавицей, далеко не та стройная и изящная версия себя из Ткани Снов. Но сегодня в её глазах пробудилось что-то новое – ожидание, волнение, жизнь.

Выходя из квартиры, Аля на мгновение остановилась, прислушиваясь к странному чувству, будто кто-то смотрит ей вслед из глубины пустой квартиры. Но затем решительно захлопнула дверь. Сегодня она не позволит страхам испортить её день.

***

Утром Зимнеградск выглядел иначе. Обычно Аля сидела в классе, наблюдая за серым небом и голыми деревьями за окном. Но сегодня она сама была среди этих деревьев, и мир казался огромным и полным возможностей. Холодный воздух пах приближающейся зимой, дыхание превращалось в облачка пара, а листья под ногами хрустели, как музыка.

Она шла быстро, почти бежала, охваченная непривычной смесью вины, восторга и страха. Каждый встречный взрослый казался потенциальной угрозой – вдруг это знакомый мамы или учитель? Вдруг спросит, почему она не в школе? Но таких встреч не происходило, и постепенно Аля расслабилась, наслаждаясь своим маленьким бунтом.

Лесная улица находилась в относительно новом районе города. Пятиэтажки здесь были не серыми хрущевками, а более современными домами с балконами и детскими площадками во дворах. Дом номер 17 – кирпичный, с аккуратным подъездом и домофоном.

Аля нажала на кнопку квартиры 8, сердце колотилось так, что его стук, казалось, слышался на всю улицу.

– Да? – голос Романа в динамике прозвучал немного искаженно, но все равно узнаваемо.

– Это я, – произнесла она и услышала щелчок открывающейся двери.

В подъезде пахло свежей краской. Третий этаж, квартира справа от лестницы. Она поднималась медленно, пытаясь успокоить дыхание и непослушные мысли. Что она делала? Она, Аля Кострова, правильная серая мышка, шла в гости к парню, прогуливая школу? В его пустую квартиру. Одна.

«Почему я так волнуюсь? Мы же уже целовались. Уже были вдвоём и на Ткани Снов, и в реальном мире!»

Но одно дело – волшебная Ткань Снов или заброшенный завод, и совсем другое – его дом, его личное пространство.

Она глубоко вдохнула и нажала на звонок.

Дверь открылась почти мгновенно, словно он стоял за ней всё это время. Роман выглядел иначе, чем в школе – в простой тёмной футболке и джинсах, с чуть влажными после душа волосами, более домашний, более… открытый.

– Привет, – в его голосе Аля вдруг услышала то же волнение, что испытывала сама.

– Привет, – ответила она, чувствуя, как губы сами собой растягиваются в улыбку.

Он отступил в сторону, пропуская её в квартиру: – Заходи. Чувствуй себя как дома.

Квартира оказалась неожиданно светлой и просторной. Минималистичная мебель, преимущественно в темных тонах, много книжных полок. Всё чисто, аккуратно – Агата явно следила за своим убежищем в реальном мире.

Роман повёл её через гостиную к своей комнате, и Аля не могла не заметить несколько странных деталей в интерьере – старинные часы на стене, коллекцию необычных ключей под стеклом, старое зеркало в массивной раме.

– Это вещи Агаты, – пояснил Роман, заметив её взгляд. – У нее особая тяга к всякому антиквариату.

Его комната была совсем другим делом. Здесь чувствовалось его присутствие в каждой детали. Темно-синие стены, большое окно с видом на соседний дом. Книжные полки, заставленные книгами по философии, музыке и, что удивительно, поэзии. На стене красовались черно-белые фотографии, явно сделанные им самим: городские пейзажи, архитектурные детали, игра света и тени.

Кровать была аккуратно застелена темным покрывалом. Рядом – стол с ноутбуком, заваленный бумагами и книгами. На прикроватной тумбочке – старинные часы и блокнот в кожаном переплете.

На противоположной стене – коллаж из журнальных вырезок и распечатанных изображений. Аля с интересом рассматривала их, наблюдая особую, его фирменную эстетику: часы, звезды, туман, тени, старинные ключи, черно-белые портреты.

– Нравится? – спросил Роман, наблюдая за её реакцией.

– Очень, – искренне ответила она. – Это… очень ты.

Он улыбнулся, и в этой улыбке не было привычной иронии или холодности. Просто удовольствие от того, что его поняли.

– Голодна? – спросил он, доставая телефон. – Я подумал заказать пиццу.

– Звучит отлично, – ответила Аля.

Они выбрали пиццу через приложение – одну с ветчиной и грибами, другую с четырьмя сырами. Потом долго спорили, какой фильм посмотреть, и в итоге остановились на какой-то нелепой комедии, которую никто из них раньше не видел.

– Мы можем посмотреть на моём ноутбуке, – Роман указал на кровать. – Так будет удобнее.

Аля почувствовала, как щёки заливает румянец, но кивнула. Они устроились на кровати – достаточно просторной, чтобы не прижиматься друг к другу, но достаточно узкой, чтобы ощущать тепло тела другого человека.

Роман установил ноутбук на край кровати и включил фильм. В этот момент раздался звонок в дверь – привезли пиццу.

Когда он вернулся с коробками, от которых шёл аппетитный аромат, Аля уже чувствовала себя более расслабленно. Было что-то бесконечно уютное в этой простой ситуации – они вдвоём, фильм, пицца, дождь за окном. Никаких зеркал, никаких иллюзий, никакой Ткани Снов. Только они и этот момент.

Фильм оказался действительно глупым – с предсказуемыми шутками и плоскими персонажами. Но каким-то образом это делало его идеальным. Они смеялись над нелепыми сценами, комментировали особенно абсурдные моменты, и с каждой минутой атмосфера становилась всё более непринуждённой.

В один момент Роман положил руку на её плечо – легко, словно проверяя реакцию. Аля не отстранилась. Напротив, она подвинулась чуть ближе, так, что теперь их плечи соприкасались.

Фильм продолжался, но она уже едва следила за происходящим на экране. Всё её внимание сосредоточилось на ощущении его руки, на тепле его тела, на запахе – свежем, с лёгкими нотами чего-то древесного.

Когда Роман повернулся к ней, их лица оказались так близко, что она могла разглядеть тонкие прожилки в его голубых глазах. Время замедлилось.

– Я правда рад, что ты пришла, – сказал он тихо.

Вместо ответа Аля подалась вперёд и поцеловала его. Поцелуй получился неуклюжим – она торопилась, слишком нервничала. Но Роман не отстранился, наоборот, его рука скользнула на её затылок, пальцы запутались в волосах, и он ответил на поцелуй – нежно, терпеливо, словно у них было всё время мира.

Аля закрыла глаза, позволяя себе полностью погрузиться в ощущения мягкости его губ, его дыхания – прерывистого, с лёгким привкусом мяты. Она чувствовала его ладонь на своей шее, его пальцы, поглаживающие кожу за ухом, и от этих прикосновений по всему телу разливалось приятное тепло.

Фильм продолжал играть, но теперь он был лишь фоновым шумом. Они целовались долго, не торопясь, привыкая к новым ощущениям. Когда они наконец оторвались друг от друга, Алю охватило лёгкое головокружение, словно ей не хватало кислорода.

– Ты невероятная, – прошептал Роман, глядя на неё так восхищённо, что внутри всё сжалось от сладкого трепета.

– Даже когда не умею целоваться? – попыталась пошутить Аля, хотя голос дрожал от волнения.

– Особенно тогда, – улыбнулся он. – В этом есть что-то… настоящее.

Его рука скользнула по её шее, по плечу, задержалась на ключице. Лёгкое, едва ощутимое прикосновение, но от него по коже побежали мурашки.

– Можно? – спросил он, касаясь края её свитера.

Аля замерла. Внутри всё сжалось от внезапного страха.

«Он увидит. Увидит, какая я на самом деле. Не в мире снов, где я была идеальной, а здесь. Мой жир, складки, растяжки…».

Но другая часть её личности, уставшая постоянно прятаться и бояться, хотела быть увиденной и принятой такой, какая она есть.

– Да, – это короткое слово далось ей труднее, чем любое другое в жизни.

Роман медленно, очень медленно потянул свитер вверх. Аля подняла руки, помогая ему. Ткань скользнула по телу и отлетела куда-то в сторону. Она осталась в простом белом лифчике, чувствуя себя одновременно уязвимой и странно свободной.

Аля не смела поднять глаза, боясь увидеть в его взгляде разочарование или, ещё хуже, жалость. Она знала, как выглядит – с этими мягкими боками, с широкими плечами, с полными руками.

– Аля, – в тихом голосе Романа внезапно прозвучало благоговение. – Посмотри на меня.

Она подняла глаза, встречаясь с его взглядом – от увиденного сердце едва не выпрыгнуло из груди. Никакого разочарования, никакой жалости – только восхищение, желание и что-то ещё, чему она не могла дать имя.

– Ты прекрасна, – он говорил так искренне, что невозможно было не поверить. – Настоящая, живая.

Его ладонь осторожно коснулась её плеча, скользнула вниз по руке, оставляя за собой дорожку мурашек.

– В мире снов, – продолжил он, – всё идеально, но безжизненно. Как пластиковые цветы – красивые, но мёртвые. А ты… ты живая. Тёплая.