Тардрагон. Созданные смертью

– Бабушка…

Женщина продолжала исполнять мелодию, не обращая на меня никакого внимания. Но я знала, что не ошиблась. Эти руки, испещренные морщинами, любимое платье и украшение я бы узнала из тысячи. И музыкальный мотив. Я слышала его много-много раз, ненавидя всем сердцем за ту грусть, которую он вызывал у меня. За мысли, которые появлялись в светлой детской голове.

Я попыталась встать, но только неудачно пошевелилась, послышался звон. Хватило секунды, чтобы опустить голову и увидеть на своих руках кандалы. Я испуганно дёрнула запястья в разные стороны, но железо прочно сковывало их, не давая возможности развести в сторону.

Тяжело вздохнув, я почувствовала жар и удушливую тошноту. К горлу подступил ком, во рту появился привкус гари. У входной двери в комнату появилось пламя. Алые языки заскользили по деревянному полу, стремительно пробираясь к пожилой женщине, продолжающей играть на фортепиано.

– Бабушка! – крик потонул в шуме, доносившемся со стороны единственного окна в комнате. Только то как назло было закрыто.

Очередная попытка освободиться от кандалов или подняться с пола привела к провалу. Время словно замедлилось, давая пламени полную свободу. Оно пожирало всё на своём пути: старые книги на полках, картины, портреты и деревянную мебель. Даже дорогой семейный сервиз – и тот сдался под натиском огненного жара, треснув от напряжения.

– Бабушка! – прозвучал нечеловеческий крик, разрывающий ушные перепонки.

Сердце билось в тысячу раз быстрее, отдаваясь гулким эхом в ушах. Виски разрывало от головной боли. Казалось, ещё немного и что-то лопнет во мне. Расколется, как тот самый сервиз.

Огонь подбирался к деревянному стулу, на котором сидела женщина.

– Не-ет! – слишком громко закричала я и зажала уши руками, зажмурившись. – Нет, – я замотала головой. – Нет.

– Нет, – едва слышимый шёпот разбудил меня. И лишь через секунду стало понятно, что это мой собственный голос.

Открыв глаза, заметила висящую на потолочной балке летучую мышь. Она внимательно изучала меня широко раскрытыми глазами. Наступило время ее активности – в такие часы она с удовольствием путешествовала по комнате или за её пределами, ведь окно в тёплое время года оставалось открытым. Вот и сейчас оттуда доносился лёгкий летний ветерок и свежий запах листвы растущих рядом деревьев.

Тяжело дыша после пробуждения, я медленно села в кровати. Головная боль, сопровождавшая меня во сне, пульсировала где-то в районе лба, нарастая с каждой секундой. Тупая, ноющая. Я потёрла виски, зажмурившись. Ночное платье оказалось влажным в районе спины – я не первый раз просыпалась в холодном поту. Раньше, когда я только попала в академию, кошмары снились мне особенно часто, но со временем перестали приходить. Фергус объяснил однажды, как с ними бороться. Он учил меня успокаиваться, считая вслух и дыша в такт счёту. Часто говорил, как важно занимать чем-то свои мысли, например, чтением книг или изучением заклинаний.

В полной темноте я обернулась в сторону мирно спящей Хелены. «У неё наверняка лучше моего получилось занять свои мысли». Я задумалась. Рик, занимающий не только мысли, но и будни подруги, наверняка избавил её от всех кошмаров, но принёс в её жизнь что-то похуже. Я осторожно слезла с кровати и, подняв взгляд на летучую мышь, приложила палец к губам, чтобы она внезапно не решила выдать меня. Хотя я сомневалась в том, что Хелена поняла бы её намёки. Но вдруг подруга, пообщавшись с Риком, который занимался разведением странных зверюшек, научилась понимать их язык. Ступать по деревянному полу я старалась медленно и осторожно, чтобы ненароком не разбудить Хелену.

«В первом ящике».

То, что я искала, точно лежало в тумбочке, и скорее всего, в первом ящике. Несмотря на все запреты, Хелена хранила самое важное ближе всего. Выдвинув верхний ящик прикроватной тумбочки, я поняла, что была права. Там лежала маленькая бутылочка с фиолетовой жидкостью, закрытая деревянной пробкой и перетянутая тонкой верёвочкой.

Настойка из омы. Пары глотков хватило бы, чтобы унять головную боль. И не только. Ома позволяла разрушить связь с прошлым, избавиться от воспоминаний, лежащих тяжким грузом на плечах. Разорвать всё, что связывало с тем временем. Хотя бы на одну ночь заглушить тупую боль в голове.

Снова оказавшись на кровати, я поднесла бутылочку к лицу, рассматривая жидкость. Половины уже не было. Я мельком взглянула на Хелену. Её спасли не книги и не время, проведённое с Риком. Так крепко спать ей помогало кое-что другое. И вновь взгляд вернулся к настойке. «Всего один глоток». И всё уйдёт. Я буду так же мирно спать и больше не окажусь в той проклятой комнате, не услышу раздирающую сердце мелодию, не увижу морщинистых рук и пустого взгляда стеклянных серых глаз. Не увижу её. И, может, даже не почувствую кандалы, сковывающие руки.

Вздрогнув, я вспомнила вчерашний день. Даже зная обо всём, Фергус нацепил на Трэвиса кандалы. На собственного внука. Родственника. Не чужого человека. И привёл меня к нему, хотя наверняка понимал, какие воспоминания у меня это вызовет. Кошмары.

«Ну спасибо, учитель».

Кинула последний взгляд на настойку. Такая особенная, способная помочь за считаные минуты, но такая опасная, разрушающая организм, вызывающая привыкание. Сегодня я сделаю первый глоток и не замечу, как начну лазить по лесам, собирая ягоды омы. Я зажмурилась, выдохнув. Не могла. Как бы плохо я себя ни чувствовала, я всё ещё оставалась капитаном королевской гвардии, несла ответственность за защиту королевы Вадрахана. Брик оказался прав – жизнь Вивьен теперь превыше всего. А боль придётся заглушать днём тренировками. И обучением Трэвиса, которым решили заполнить и без того плотное расписание дня.

Я уже хотела вернуть бутылочку с настойкой в ящик, как вдруг услышала бормотание и стоны, доносившиеся с соседней кровати. Хелена зашевелилась, шепча что-то. Пришлось прислушаться, чтобы разобрать слова.

– Па-па… не уходи… я не хочу… – с мольбой прошептала девушка. – Я… не ведьма… я не…

Она тяжело задышала. Ловила воздух мелкими глотками, пока не перешла на кашель, заставивший меня вздрогнуть и пулей оказаться под одеялом. Повернувшись спиной к кровати подруги, я прикрыла глаза, притворившись спящей. Ей не стоило знать о моём маленьком «воровстве». Тяжёлое дыхание продолжилось даже после пробуждения. Послышался резкий скрип – Хелена встала с кровати. И явно не просто так – об этом свидетельствовал звук открывающегося ящика. «Она ищет ому». Один ящик открывался вслед за другим. Резко и судорожно.

– Чёрт, – прошипела Хелена. – Да где же она? – прерывисто дыша, шептала она себе под нос.

Я зажмурилась, прижав к груди бутылочку с настойкой. «Она не может заснуть без неё». Все кошмары Хелена преодолевала только так. А я, как самая ужасная подруга, ничего не предпринимала, надеясь, что всё могло пройти самостоятельно. Самостоятельно это могло только запуститься.

Послышалось шуршание – она одевалась. Приоткрыв левый глаз, я заметила, как Хелена осторожно приблизилась к двери. На ней было лишь ночное платье, поверх которого девушка накинула лёгкий халат. Хелена отворила дверь, а я резко закрыла глаза, чтобы не рассекретить себя. Последовавший скрип двери дал понять, что я осталась в комнате одна.

***

Оставшиеся часы ночи прошли в относительном спокойствии: больше не снились кошмары, не казалось, что руки скованы кандалами, только в груди всё ещё ощущалась тяжесть, не позволявшая свободно дышать. Хелена вернулась в комнату лишь под утро. Я лежала в постели, делая вид, что не слышала, как она входила в комнату, стягивала халат и меняла ночную одежду на тренировочную, отправляясь на улицу. По её медленным шагам и внезапному ступору при входе в комнату я догадалась, что подруга не ожидала застать меня в комнате. Обычно в такие часы я уже тренировалась на поле или мылась в купальне, но сегодня отсутствовали силы даже на то, чтобы рано проснуться: всю ночь я чутко спала с прижатой к груди бутылочкой настойки. Только потом, когда Хелена убежала на тренировку, я спрятала её в своих ящиках.

А сама направилась в комнату к Трэвису. Фергус поручил мне его обучение, правда, сложно было сказать, чему именно придётся его обучать. И всё же любопытно: как много знал этот парень? Рассказывала ли ему Лилиан о магии, о мире, что находился по ту сторону моста, об отце-короле?

Добравшись до комнаты парней, я, не церемонясь, распахнула дверь магией. Когда оказалась на пороге комнаты, Трэвис, вздрогнув, сел на кровати. Две другие кровати пустовали – Рик с Сэмом наверняка уже отправились на утреннюю тренировку.

– Ты ещё в постели валяешься? – скептическим тоном поинтересовалась я.

«Ты сама только встала недавно». Однако я всё-таки капитан гвардии и служила королевству, защищая королевскую семью. Его семью. Я окинула Трэвиса взглядом – волосы растрепались во время сна, ночная рубашка помялась. Выглядел он довольно разбитым и измученным для человека, который только проснулся. Может, его тоже мучали кошмары?

После моих слов глаза парня округлились, он недовольно сложил руки на груди. И явно собирался что-то сказать, но передумал. Разумно.

– А когда меня покормят? – первый вопрос, который он задал.

Мне стоило больших усилий не расхохотаться от такой непосредственности. Но урчание живота, доносившееся со стороны кровати, заставило вспомнить о том, что я и сама прибежала сюда, пропустив завтрак. И даже не догадалась взять на кухне хоть какое-нибудь подобие пищи. Значит, один из планов на день – накормить себя и Трэвиса после первого урока. Но сейчас стоило отложить пиршество, вернувшись к действительно важным вещам.

– Ты знаешь, где находишься?

Лучшая тактика защиты – это нападение. Так почему бы не задать встречный вопрос?

Он усмехнулся, отводя взгляд. Знает. Его не пугала магия, царящая на этой стороне моста, не приводили в замешательство академия, Фергус, «Орион» или пребывание в королевской темнице. Будто он заранее готовился к такому повороту событий и ждал этого всю жизнь.

– Догадываюсь, – уклончиво произнёс Трэвис, потирая шею, затёкшую во время сна. – Но будет лучше, если меня кто-то просветит, – он хитро улыбнулся. – Я же всё-таки принц.

«Ещё королём себя назови». Я чуть не задохнулась от возмущения, сжимая руки в кулаки с такой силой, что ногти до боли впились в кожу. И как ему хватало наглости ставить себя наравне с Вивьен? Если он и был принцем, то лишь наполовину, а на другую половину – нахальным мальчишкой, внуком профессора и не более.

Усилием воли я заставила себя промолчать в ответ на подобный выпад.

– Из тебя принц, как из меня придворная леди, – голос напоминал сталь, резал и обжигал одновременно. – Жду за дверью пять минут. Просвещаться лучше не в ночной рубашке.

И вышла, прикрыв дверь. Ещё секунда, и я взорвалась бы, как бочка с порохом. Теперь стало ясно, почему его не пугали магия, академия, темница и другие более опасные вещи нашего мира. Он знал о них. Лилиан не просто рассказала ему о мире по нашу сторону моста, она определила его будущее – он принц.

«Ещё вчера ты тоже была готова посадить его на трон». Но я совершенно не предполагала, что он осмелится сам об этом заявить. Неужели у парня совсем отсутствовал страх за себя и свою жизнь? Это ведь трон. А может, он и вовсе хотел остаться в королевской темнице, и мы зря его оттуда «спасали»? Марк наверняка сообщил уже обо всём Аластеру, и перемещения «принца» стали ещё более бессмысленными. И зачем я только клюнула на наживу гвардейцев и Беатрисы? Они считали, что сами смогут не только спрятать Трэвиса так, чтобы его не нашёл Аластер, но и воспитать в нём принца. Хотя смелости и нахальства в нём было с избытком.

Но почему я на это пошла? Во имя власти. А теперь сомневалась в правильности решения.

Заложив руки за спину, я прислонилась к стене. Дверь распахнулась, и Трэвис вышел из комнаты. Для первого урока он подобрал тёмные штаны из плотной ткани и белую широкую рубашку, проигнорировав кафтан. «Это будут его проблемы». В конце последнего летнего месяца погода стояла прохладная, поэтому я не изменяла себе и носила военную форму, наглухо застёгивая мундир.

Не церемонясь со своим новым учеником, я махнула рукой, жестом приказывая идти следом. Сохраняя холодность и равнодушие, я шла вдоль коридора, лишь изредка жмурясь от яркого пламени свечей. Окна в коридорах отсутствовали. Краем глаза я замечала, как Трэвис с интересом разглядывал меня. «Так у него ещё и совести нет – просто замечательно». Мне её тоже в последнее время не хватало, судя по словам Аластера, который об этом часто упоминал. Косо глянув на Трэвиса, я еле удержалась: «Ну сколько можно смотреть?» Да и было бы на что. Устав от наблюдения, я замедлила шаг и полуобернулась. Пуговицы мундира блеснули в свете свечей.

– Я думала, тебе интересно место, в которое ты попал, – как доброжелательно с моей стороны.

– Так я о нём всё знаю, – с уверенностью заявил Трэвис, заложив руки за спину.

Как опрометчиво.

Даже если Лилиан и поведала о Тардрагоне и трёх королевствах, наверняка упустила информацию последних лет. Она умерла раньше, чем началась война.

– Ты родился в мире по ту сторону от нашего, – заговорила я, продолжая путь.

И приблизилась к лестнице, чтобы спуститься на этаж ниже. Но проход мне преградила Элла Моноринс, высокая девушка со светлыми волосами. Как и вчера, облачилась она в свой самый лучший наряд – длинное платье голубого цвета. Кто-кто, а она никогда не идеализировала цвета родного государства и всегда носила синие и голубые наряды, забывая о том, что Шактахан славился зелёными оттенками. Придерживая подол, Элла улыбнулась, не сводя презрительного взгляда с моего лица.

– О, Силли! – слишком наигранно воскликнула она. «Ненавижу, когда зовут по фамилии». – Как жаль слышать такие новости. – Вопреки словам, весь её вид говорил о том, что ей нисколько не жаль. Она нахмурилась, но ненадолго. – Возможно, всё это и к лучшему? Ты сможешь уделить время учёбе.

Как умело она балансировала на грани наигранной жалости и оскорбления. Я потеряла место командира «Ориона», что разлетелось слухами по всей академии. И, конечно, кто как не наша дорогая Элла Моноринс «порадовалась» за меня. Если Брик злорадствовал в душе, то Элла это делала откровенно, совершенно не стесняясь.

«У неё совести ещё меньше, чем у меня». Но, кажется, я переросла негативные эмоции по отношению к ней ещё на первом уровне обучения. Фергус всегда говорил: «Дыши, считай и успокаивайся». И я дышала, считала и в один миг поняла, что меня никак больше не задевали колкости этой девицы.

– Всё верно, Элла, – я старалась сохранять железное спокойствие. Ни один мускул на лице не дрогнул. – Лучше готовься к стрельбе из лука, – я даже самодовольно улыбнулась, – ведь я буду очень строгим учителем.

Больше не было смысла вести беседу, поэтому я спокойно обошла Эллу и направилась вниз по лестнице. Она осталась один на один с новой информацией – ей точно не понравилось.

– Что-о? – крикнула вслед Элла. Маска добродушия вмиг спала. – Ты не можешь…

– Могу, – этого вполне достаточно.

Трэвис поспешил следом за мной, стараясь не отставать. Но долго ещё продолжались восклицания Эллы, летящие нам вслед. Приходилось идти медленно, задавая темп ученику.

– Почему Силли? – Трэвис нарушил тишину. Видимо, любопытство разбирало принца, или он просто желал о чём-то поговорить, чтобы не потонуть в молчании.

– Неважно, – как и всегда, отмахнулась я, поморщившись. – Продолжим, – резкий тон заставил парня встрепенуться и прийти в себя. – Ты родился по другую сторону моста. Мост – это портал. Кольцо, которое он образует совместно с водной поверхностью, является магическим местом. Я не знаю, где в вашем мире находится портал, но у нас он расположен на юге Вадрахана. И хорошо охраняется, хоть это и не сразу можно заметить.

Трэвис нахмурился. Вероятно, название нашего королевства звучало для него слишком сложно. А ещё хвалился, что всё знал о месте, в котором находится. Его бы отправить на урок по истории – сразу бы провалился.

Спускаясь по очередной лестнице, я заметила замешательство Трэвиса. Краешек губ дёрнулся, но я быстро вернула привычное холодное выражение лица.

– Сейчас мы находимся на континенте Тардрагон, – важным тоном произнесла я, как настоящий учитель. Видимо, мне всю жизнь не хватало именно этого. – Много лет назад пришли боги и создали континент. Их было пятеро. Аро́н – любимец народа, бог солнца. Вида́я – богиня любви и мудрости. Благодаря ей люди влюблялись и создавали семьи, стремились обрести общий быт. Именно поэтому её часто изображали с гроздью винограда. Это символизировало плодородие, домашние сады…

– Вино, – перебил рассказ Трэвис, когда мы проходили мимо тёмных комнат первого этажа. Сюда вскоре заселятся ученики первого уровня.

Я цокнула, закатив глаза. Мы вообще-то обсуждали историю Тардрагона.

– Ты можешь не думать о еде? – поинтересовалась я, толкнув дверь.

Огромные деревянные возвышения подчинились лёгкому толчку.

– Старшим богам повезло, им природа дала самое лучшее, – то ли грусть, то ли злость прозвучали в моём голосе, выдавая эмоции. До сих пор в мыслях жили воспоминания о прошлом, и к ним присоединилось сегодняшнее сновидение. – Но родители, как это часто бывает, любили младших, несмотря на то, что от них было намного больше проблем. Бома́н стал богом войны. Большинство жителей нашего континента верили, что именно он шесть лет назад развязал войну между нами и Духами. Другие предпочитали обвинять в этом богиню Лореле́ю. Говорили, у неё отсутствовало сердце. Её статуям перевязывали глаза, чтобы доказать, что девушка была слепа и черства, как сама смерть. Ходили легенды, что Лорелея, завидуя красоте старшей сестры и любви народа к ней, дарила жителям континента взамен не любовь и свет, а боль и разрушения. Самым младшим в семье оказался бог Грага́т. Из-за него произошла катастрофа много лет назад…

– И ваш народ в это верит? – снова вмешался Трэвис.

Сказания о богах – это не просто красивые легенды, которые рассказывали детям перед сном. Это история нашего мира, его истоки. Народы Тардрагона верили в историю зарождения мира, в его появление и становление. В то, что раньше – до катастрофы, которая произошла тысячу сто двенадцать лет назад, – люди были едины, земли были едины. И всё благодаря богам. По их же воле произошли и все последующие разрушения.

– Богов давно нет в живых, если они вообще когда-то жили… – я запнулась. – У меня тяжело с верой. И я бы не хотела заострять на этом внимание.

С верой народа я практически не ладила, и даже уговоры Фергуса не помогли изменить моё мировоззрение. После катастрофы и разделения Тардрагона на три королевства появились новые верования, новые запреты. Ведьмы стали низшей расой из всех обладающих магией существ. Гонения на них начались задолго до моего рождения, и в детстве мне пришлось столкнуться с ужаснейшим во всей истории Тардрагона событием.

Но сейчас не то время, не то место, и уж точно не тот человек, рядом с которым стоило вспоминать события многолетней давности. Произошедшие как раз по вине тех, кто считал себя в праве глаголить устами богов, трактовать веру так, как нравилось им. Народ оправдывал свои поступки волей богов, но именно при правлении богов ведьмы, полуночники и маги были равноправны.

– Грагат, поссорившись с братьями и сёстрами, спалил наш континент дотла, – словно в бреду прошептала я. – Пятеро богов – пятеро правителей единого, созданного ими континента. Они принесли солнечный свет, плодородные почвы, огонь, воздух и воду, создали и раскололи континент. Боги породили магию и людей, обладающей ею. Так появились маги, полуночники и ведьмы. И точно также в нашем мире благодаря богам появились Духи.

– Серьёзно? – воскликнул Трэвис, не в силах сдерживать удивление. Я коротко кивнула.

– До катастрофы люди жили в мире и согласии, не было разделений и различий. Все мы – жители единого государства.

Иногда меня посещали мысли о возвращении в те времена, когда не существовало границ между королевствами и разделения на расы, не приходилось носить одежду определённых цветов государства.

– После катастрофы, тысячу сто двенадцать лет назад, мир практически погиб. Боги ушли, оставив после себя сожжённые земли, разорённые деревни и голодающий, выживший в той катастрофе народ, – я продолжила рассказ, выходя за пределы дома для проживания учеников и направляясь в сторону учебного корпуса. – Континенту был необходим сильный правитель. И вместо одного мага пришли целых три. Каждый оказался по-своему сильным, умным и ловким. Никто из них не мог допустить, чтобы кто-то другой занял трон. Таким образом Тардрагон раскололся на три королевства, и маги встали во главе них. Жестокий, холодный, принципиальный и резкий, как сама сталь, Ретрихан ушёл на север, чувствуя себя спокойно среди снегов и гор. Харизматичный, яркий, правдолюбивый и вспыльчивый Шактахан предпочёл юг. Вода и тепло стали для него лучшими подарками судьбы. Рассудительный, умный, но довольно категоричный Вадрахан, пытавшийся помирить двух неугомонных магов, остался между ними, занимая центральную часть континента. Не такую тёплую и плодородную, как Шактахан, не такую холодную и скалистую, как Ретрихан. Именно в Вадрахане развивались образование, культура, ремесло и книгопечатание. Наверное, за неимением возможности выращивать урожай и полноценно торговать.

Пришлось остановиться. Закончилась не только история разделения континента, но и наш с Трэвисом путь. Мы оказались на большом тренировочном поле, которое находилось за главным учебным зданием. Поле практически пустовало – лишь несколько ребят тренировались в беге, борьбе и стрельбе из лука. Вдалеке я заметила Сэма с Риком, дерущихся на мечах. Рик худее и выше Сэма, поэтому ему легко удавалось нырять под руку сопернику, опережая его на несколько ударов. И Сэму приходилось набирать скорость, чтобы не отставать от противника. Лязг металла неприятно резанул слух, когда парням удалось скрестить клинки, оказавшись друг напротив друга.

Зрелище захватывало дух. Сама я редко сражалась на тренировках. Моё любимое занятие – стрельба из лука. В ближнем бою я была менее эффективна. Завороженно наблюдая за поединком, Трэвис, казалось, позабыл обо всём на свете. Он стоял, заложив руки за спину, и считывал действия дерущихся. Я невольно повторила его стойку, наблюдая за друзьями. Существовало много причин для гордости: они были отличными бойцами.

«Пусть уже и не моя команда». Волна грусти накатила так мощно, что я не успела избавиться от неё раньше, чем появилась Хелена.

– Я бы так не рисковала, разгуливая с нашим гостем в месте, где в любую минуту может появиться начальство.

Вздрогнув, Трэвис полуобернулся в ту сторону, откуда раздавался голос. Не сказала бы, что удивилась появлению подруги, но действительно не ожидала столкновения с ней на первом уроке. «Или не хотела». Трэвис внимательно разглядывал Хелену, и от этого зрелища мои брови сдвинулись над переносицей. «Очень незаметно». Или он это делал специально – сказать не могла. Трэвис уже видел её вчера, но вряд ли они смогли близко познакомиться во время побега из темницы.

– Не преувеличивай роль Колмана, – беспечно произнесла я, чтобы нарушить затянувшееся молчание и странный взгляд Трэвиса, которым он изучал Хелену. Уже через секунду он обратил этот взгляд на меня. Два карих глаза, сверкающие в полутьме, создаваемой затянутым тучами небом.

– Действительно, я прямо представила, как ты будешь прятать молодого ко… гостя, – осеклась Хелена, – от глаз капитана.

В следующую секунду произошло неожиданное – я услышала собственный смех. Но не громкий и даже немного холодный. От такого смеха спина покрывалась холодным потом и волосы вставали дыбом на голове. Наверное, со стороны это выглядело чертовски странно.

«Короля». Она хотела сказать «короля». И именно сейчас вспомнилась фраза Трэвиса о том, что он принц. Не принц. И не король. Чтобы быть принцем или королём, недостаточно родиться в королевской семье, им ещё нужно стать.

Трэвис поморщился: то ли от моего пугающего смеха, то ли от недосказанных слов Хелены.

– Мне понравилась твоя оговорка, – наконец произнесла я, переставая смеяться. Не стоило пугать учеников академии. – Да будет так. Ты знаешь, о чём я.

Оговорка. Какие бы планы ни затевали гвардейцы или Беатриса с Фергусом, какие бы мысли о далёком идеальном прошлом ни посещали меня саму, сомневалась я, что что-то изменилось бы. Обучение Трэвиса могло затянуться на долгие месяцы, если не годы. А когда Вивьен уже исполнится восемнадцать, и она станет полноправной королевой, свергать собственную подругу с трона я не намеревалась даже ради мнимого светлого будущего. Ещё неизвестно, будет ли оно таким чудесным, каким мы его представляем.