Тардрагон. Созданные смертью

– Я хотела извиниться, – Хелена опустила руки вдоль тела, наклонив голову. Трэвис искоса наблюдал за нами, стараясь не привлекать внимание. Своим излюбленным прищуренным взглядом.

– Не утруждайся, – я махнула рукой. Я вскользь посмотрела на тренирующихся друзей. – Я забрала то, что тебе не нужно.

– Ты рылась в моих вещах? – виноватый вид Хелены как рукой сняло. В зелёных глазах полыхнул огонь. – Так это из-за тебя мне пришлось искать ому в… другом месте.

В комнате Рика.

– Делить постель с кем-то можно и без усилителей чувств и запрещённых веществ.

Столь откровенные разговоры не предназначались для посторонних ушей, но слова будто сами вырывались наружу вопреки моему желанию. Краем глаза заметила, как Трэвис вскинул брови. Его иронично-удивлённый взгляд перебегал с меня на Хелену и обратно.

– Да что ты об этом знаешь? – в порыве злости бросила подруга.

Я поперхнулась воздухом и закашляла, чтобы скрыть замешательство.

Осознав, что только что произнесла, Хелена залилась румянцем и смиренно опустила голову, иногда поглядывая в сторону нашего гостя. Я поправила мундир, заставив подругу повторить жест. Она часто это делала. Хелена пригладила складки тёмно-зелёной кофты, предназначенной для тренировки. Вместе с ней на Бонет были надеты чёрные узкие штаны.

– Пойду выбивать воздух из лёгких Сэма и Рика, – процедила Хелена и направилась в сторону парней, которые продолжали сражаться уже во втором или даже в третьем поединке.

– А мы продолжим, – вернулась я к разговору с Трэвисом, как только подруга отошла на приличное расстояние. Словно и не было этой странной перепалки между нами.

Она могла сколько угодно обижаться на меня, и я понимала, почему она это делала, почему принимала это вещество. Ночью и у меня рука чуть не дрогнула. Но я дорожила Хеленой – её жизнью, здоровьем, службой в «Орионе» – и не могла позволить, чтобы всё разрушилось.

Я сжала кулаки. Необходимо было продолжить рассказ, но на голодный желудок тяжело воспринималась и тем более передавалась информация – тут я была согласна с Трэвисом. Завтрак нам обоим не помешал бы.

Мы сейчас словно танцевали на тонком льду, играя в неведомую словесную игру. Я знала правду, он тоже. Но делали вид, будто это что-то очень тайное. Будто я с утра не слышала слов «я же принц» и не говорила в ответ ничего. А он словно принимал как данное, что его перемещали с места на место, как фарфоровую статуэтку.

Всё это – фальшивая игра. Мы на время забрали «игрушку» из одного дома и привезли в свой. После игры в академии, рассказа об истории и непонятного обучения вернём «игрушку» на место, потому что наверняка Колман уже сдал нас с потрохами.

– Знала, что застану вас здесь.

Я чертыхнулась. Что за привычка подходить со спины?..

На этот раз голос был мягче и мелодичней, чем у Хелены. Обернувшись, я встретилась с чайно-карими глазами и бледно-пепельными волосами с вкраплениями фиолетовой краски. Оригинально. Девушка обладала мягкими чертами: пушистые брови, кукольные глаза и закруглённый подбородок придавали нежность и лёгкость её лицу. А тонкий нос говорил об аристократическом происхождении. Она напоминала лёгкую дымку, в то время как я казалась густым туманом, стоявшим летним утром. Опасным, загадочным, но освежающим.

– Катрин! – на моём лице впервые за долгое время расцвела улыбка: уголки губ приподнялись, а в углах век проскользнули морщинки. Я чувствовала каждую клеточку своего тела. Каждый изъян, каждая неровность свидетельствовали о бессонных ночах и пролитых слезах.

– Как семья? – поинтересовалась я у Катрин, своей второй соседки, подруги и просто невероятно талантливой целительнице.

– Обсуждает самую горячую новость Вадрахана, да и всего Тардрагона, как мне кажется, – улыбнулась девушка.

– Гибель короля? – предположила я.

Правда, не знала, что такое обсуждали всем континентом столь рьяно.

– Свадьбу советника, – произнесла Катрин, словно была одной из приглашённых и совсем не желала идти на праздник.

– О боги, – отозвалась я. Свадьба Перси теперь станет проклятьем на несколько дней. – Этот засранец не умеет держать язык за зубами. Наверняка он сам подговорил придворных посплетничать, – я улыбнулась. Советник раздражал, но ненависти к нему я не испытывала.

Подобные события всегда обсуждали. Свадьбы королевских особ и приближённых ко двору лиц всегда праздновались с размахом. Народ любил смотреть на эти торжества, сетуя на бедность, из-за которой многие не могли себе позволить посещение даже простых государственных праздников.

– У нас будет свадьба? – вмешался Трэвис в разговор, чуть наклоняясь.

«У нас?»

– У нас – нет, – покачала я головой. – А вот у королевского советника – да.

– Ты ведь знаешь, с какой семьёй он роднится? – уточнила Катрин, глядя исключительно на меня.

«Не может быть». Неожиданно привычная маска равнодушия спала: я широко распахнула глаза и приоткрыла рот в немом изумлении. По спине пробежал холодок, заставив поёжиться, но не от прохладного ветра, а от смятения из-за грядущего. Даже не знала, кого теперь больше жалко. Раньше жалела невесту Перси, потому что знала его несносный характер, а теперь задумалась о советнике, понимая, с какими трудностями ему придётся столкнуться в семейной жизни. У него больше не будет своей личной жизни, всё заберёт эта семья. Переборов чувства, я натянула маску безразличия. Все мимические мышцы расслабились.

– Поздравляю его, – прозвучало не особо радостно, – он нажил себе ещё больше проблем. Трэвис! – я так резко перевела тему, что парень от неожиданности вздрогнул. – Познакомься, это Катрин, – подруга словно только что заметила присутствие гостя и стала с любопытством разглядывать его. – Она моя соседка по комнате.

– И ученица пятого уровня, как и Пенелопа, – добавила Катрин.

– Уровня?

– Наша академия предполагает пять уровней обучения с шестнадцати до двадцати одного года, – Катрин улыбнулась. – Даже не представляю, на какой уровень Фергус захочет отправить тебя.

– Не подчиняйся он приказам Беатрисы, Трэвис бы до сих пор сидел в темнице.

В любую бочку с вареньем стоило добавить немного яда – все приятные новости воспринимаются лучше с толикой негатива.

– Не буду вам мешать исследовать нашу скромную учебную территорию, – радостно воскликнула Катрин. А после почему-то прикусила нижнюю губу. – Скажи, что в этом сезоне Хелене удалось уговорить тебя пойти на венчальную ночь, – обращалась она исключительно ко мне, игнорируя Трэвиса.

Венчальная ночь. Сколько раз подруги уговаривали меня пойти с ними на праздник, но в моём расписании обычно появлялись другие важные дела, такие как проверка нового заклинания, чистка Мрака, полёты над академией, однажды – даже не совсем приятное общение с Аластером. Но всё ради того, чтобы не идти ночью туда, где собиралась толпа народа. А народ скапливался практически везде, это ведь праздник, который так любили жители всего континента. Где бы сейчас были многие дети, не приди их родители однажды на венчальную ночь?

Я хмыкнула. Много чести этому празднику.

– Она бросила все попытки ещё в первый весенний месяц, – отметила я, кинув выразительный взгляд на подругу. – Но я подумаю.

– Это уже маленькая победа, – Катрин снова улыбнулась, помахав нам с Трэвисом рукой.

Девушка направилась не на тренировочное поле – там Сэм и Рик активно нападали на Хелену, сбивающую их потоками воздуха. Она же свернула в противоположную сторону.

Какие же мы трое разные. Если поставить рядом меня, Хелену и Катрин, можно будет заметить не только внешние различия, но и поведенческие привычки. В глубине каждой из нас скрывалось что-то своё, и то, что мы показывали – лишь малое по сравнению с тем, что чувствовали.

– На чём мы остановили рассказ? – спросила я у Трэвиса, молчавшего всё это время.

– Про урожай и торговлю, – скучающим голосом отозвался парень. Это он ещё не начал изучать политику.

– Ах да, точно, – кивнула я, махнув рукой. Он поспешил за мной, и мы направились в сторону учебного здания академии. – Про разделение государства на королевства. В настоящее время есть приверженцы двух замыслов: объединить три королевства в одно, либо оставить всё как есть.

– А ты на чьей стороне?

Я поморщилась в надежде, что Трэвис не заметит этого.

– Разделение королевств стало необходимым в то время, – лучше продолжить, просто проигнорировав вопрос. – Разделились и люди, – тяжёлый вздох. – По внешности, характеру, одежде и укладу жизни. Ретриханцы холодны, резки и грубы, но при этом красивы, – рассуждала я, вспоминая всех ретриханцев или полукровок, которых знала. – У них почти всегда чёрные или тёмно-каштановые волосы. Ярко-синие, голубые или серо-голубые глаза.

Трэвис побледнел, остановившись. На миг он словно забыл, что нужно дышать, и уставился в одну точку. Я приблизилась, но он выставил руку вперёд, требуя не вмешиваться. Что-то в рассказе о ретриханцах его смутило. И я даже догадывалась, что именно.

Чёрные волосы. Его мать была ретриханкой, точнее, магом со смешением кровей – всё-таки Фергус, её отец, вадраханец. В Трэвисе тоже была эта смесь. Ещё один пункт, по которому его вряд ли когда-то допустили бы к трону – полукровки не правили государствами.

– Шактаханцы отличаются своей вспыльчивостью, – я продолжила рассказ, сделав вид, что упустила замешательство Трэвиса. И подняла руку, намереваясь раскрыть дверь магией, но меня опередили.

Вытянув руку вперёд, мой ученик распахнул её, но не физической, а магической силой. Да так, что дверь чуть не слетела с петель, ударившись о стену. Эта дверь точно когда-нибудь развалится.

Я удивлённо вскинула брови – какая мощная магическая энергия струилась по венам Трэвиса! Вероятно, Лилиан не только рассказывала ему о том, кем он являлся на самом деле, но и тренировала его. И теперь сложно было представить, сколько загадок таилось в этом человеке.

– Не обижусь, если юноша пройдёт первым, – саркастическим тоном предложила я, полуоборачиваясь к нему.

– Предоставлю эту возможность леди, – Трэвис манерным жестом пригласил войти в академию.

Я замерла, наклонив голову набок, закусила нижнюю губу и неподдельно глубоко вздохнула.

Брови Трэвиса сдвинулись к переносице.

– Тебе никогда не открывали дверь? – он удивился.

– Только младшие по званию, – пробормотала я больше для себя, чтобы напомнить, кем являлась.

Младшие по званию. Это всегда было связано с военной службой. Всё, что в последнее время меня окружало, было связано со службой в гвардии.

Мы вошли в здание, проходя через первое помещение с тремя дверями.

– Как я уже сказала ранее, шактаханцы отличаются своей вспыльчивостью.

Проходя дальше, я провела Трэвиса мимо охранного поста, мимо раскрашенных дверей, вдоль длинного коридора академии. Пока мы шли, рассказ о народах продолжался.

Шактаханцы, живущие на юге, обладали золотистым, тёплым каштановым и медно-рыжим цветом волос. Глаза у них могли быть зелёными, голубыми, иногда серыми, реже карими. И, наконец, дошла очередь до вадраханцев. Обладателей светлых, пепельных, светло-русых волос и всех оттенков карих глаз. Реже – серых.

Как у меня. Но у меня это скорее семейное.

Остановилась я только у дверей, открывающих путь в другой длинный коридор. Светло-деревянные двери со стеклянными вставками позволили увидеть столпотворение молодых ребят и снующих между ними взрослых разных возрастов и внешности.

Приём магов на первый уровень.

Над столом, за которым сидела женщина-вадраханка с пепельными волосами, затянутыми в пучок на голове, склонилась девушка с тёмными волосами и кристально-голубыми, словно горный хрусталь, глазами. Ретриханка держала в руках книги и исписанные листы. Вдалеке я заметила шактаханку с рыжими волосами и зелёными глазами. Такими же яркими, как у Хелены. В подруге текла шактаханская кровь. И половина ретриханской.

Во мне же только вадраханская. Нас называли «чистокровными» семьями. Раньше разделение было куда жёстче: отсутствие возможности заключать браки между жителями разных государств, служить в королевской гвардии другого королевства. А сейчас сплошь и рядом жили полукровки, к которым спокойно относились и на государственной службе (я вспомнила про Перси), и в гвардии (теперь про Колмана), и в академии.

Заметив взгляд Трэвиса на себе, я криво усмехнулась. Наверняка анализировал внешность, пытаясь понять, к какому народу я принадлежала. Но не успел он хоть что-то сказать, как вдруг моё внимание привлекла одна особа из толпы новичков. Девочка небольшого роста с пепельными волосами, заплетёнными в косы, которые были собраны на затылке. Несмотря на миловидную причёску, она внушала ужас и страх. Острые черты лица – даже подбородок и скулы были отточены, как у фарфоровой куклы. Хищным взглядом она убивала каждого, кто попадался на её пути.

«Не может быть», – второй раз за день подобные мысли посещали меня. И второй раз были связаны с одной и той же семьёй.

Сердце учащённо забилось, дыхание перехватило, и я, не осознавая, что делала, резко дёрнула Трэвиса за рукав рубашки, уводя прочь от коридора с толпой. Быстрым шагом, сталкиваясь с другими учениками академии, мы поднялись по винтовой лестнице на второй этаж. И только тогда я замедлила темп, прижимаясь к стене. Тяжело дыша, я прикрыла глаза, чтобы хоть немного успокоиться.

– Чёрт, чёрт, чёрт! – я била кулаками ближайшую стену с портретами. Маска равнодушия спала.

Поймав мой взволнованный взгляд, Трэвис отвернулся и принялся разглядывать портреты. Чтобы успокоиться, я тоже обернулась к ним. С одного из портретов на нас смотрела женщина с короткими пепельными волосами и карими глазами, золотая табличка под рамой гласила: «Директор академии Беатриса Бёрнхард». Со следующего портрета на меня глядел Фергус – моложе, с искрой во взгляде, одетый в праздничный кафтан. Табличка вещала: «Главный профессор академии Фергус Берг». Дальше по коридору стена заполнялась портретами преподавателей академии. Учили нас самым разным дисциплинам: от верховой езды до защитной магии и некромантии.

Кинув взгляд на спокойно стоящего Трэвиса с невозмутимым выражением лица, я медленно выдохнула, но вдруг почувствовала, как накатывают волны жара. Учащённое сердцебиение болью отдавалось в груди. «Ещё несколько дней назад, до смерти короля, всё было по-другому».

– Так и будем молчать или ты всё-таки расскажешь, что происходит? – прозвучало довольно властно. – Стоит прекратить играть в «знаю-не знаю». Я полдня хожу за тобой и до сих пор не могу понять, зачем меня притащили сюда. Вчера твои реакция и поведение нравились мне больше, – признался он. Я хмыкнула. Мы вчера даже толком не поговорили. – Ты так уверенно и ловко сняла кандалы, поставив точку в этом вопросе. Никто – ни Фергус, ни Рик с Сэмом – не рискнули испытывать твоё терпение.

Мои слова здесь что-то значили. Для Рика с Сэмом я всё ещё оставалась капитаном и, надеюсь, что и просто верной подругой. А Фергус знал о своей провинности. И стоило же нацепить кандалы на собственного внука, да ещё привести меня к нему! Это издевательство высшей степени.

Выпустив пар, прислонилась лбом к стене, прикрывая глаза. Я молчала – вряд ли сегодня Трэвису удастся вытянуть из меня хоть какую-то полезную информацию. Пряди пепельных волос упали на лицо, расслабившееся после волн эмоций. Так сразу и не скажешь, что ещё минуту назад я колотила стену кулаками.

– Что произошло? Кого ты увидела? – Трэвис не бросал попытки узнать правду.

Он имел на это полное право: его привезли в этот мир насильно. Заперли в темнице, потом переместили в академию. Никто не говорил ему, зачем его здесь держали. Вероятно, потому что и сами не знали. Я с трудом представляла, что мы будем делать дальше. Гвардейцы считали, его можно посадить на трон. Беатриса сказала, что им нужен Трэвис. А Фергус поручил его обучать. И я лишь следовала их просьбам и приказам. Как и всегда, я исполняла чьи-то приказы. И больше не могла отдавать их сама.

В груди клокотало от накатывающего и пропадающего раздражения. Оно ударяло, словно волна, приходящая к берегу и мерно отступающая от него. Я сильнее сжала руки в кулаки.

– Это связано с моей семьёй, – хриплым голосом произнесла я.

Лёд тронулся. Я сделала маленький шаг по направлению к нормальным отношениям с человеком. Вряд ли Трэвис захочет обучаться и занимать трон, если не сможет доверять хоть кому-то из академии. Пусть этим человеком стану я.

Вскинув голову, я выпрямилась и глубоко вздохнула, пряча страх с гневом в недрах души. Проследив за реакцией Трэвиса, во взгляде которого исчезла злость, сменившись хитрым блеском, я поняла, что моё лицо вернулось в привычное состояние. Холод и уверенность во взгляде, как и учили.

– А я их ненавижу.

Трэвис опешил. Смешинки исчезли из его взгляда. Видимо, это было слишком даже для него. Парень так и прирос к месту, где стоял, пока я, медленно обходя его, скрывалась в глубине тёмных коридоров академии.

Эти два предложения стали моим максимумом в нормальном общении. Я невесело улыбнулась собственным мыслям.

Глава 5.

Какого чёрта?

Я глубже погрузилась в горячую воду в деревянной ванне. Стены купальни тоже покрывало дерево. В ней не было окон, только двери, ведущие в холл, где девушки обычно оставляли одежду. Это женская купальня. В конце коридора, в левом крыле, находилась мужская. Они располагались на каждом этаже. Все купальни делали одинаковыми – исключительно из дерева, лишь с одним небольшим трёхрожковым канделябром, ведь дерево не терпело огонь.

Как я его понимала. Вынырнув из воды и прислонившись к деревянной стенке ванны, я прикрыла глаза. Встреча с семьёй в ближайшее время не входила в мои планы, но вчерашний день перевернул всё с ног на голову.

Лотти. Я вздохнула, вспоминая хищный оскал младшей сестры. Она так изменилась с последней нашей встречи. Когда я убегала из дома, ей было всего девять. Она постоянно капризничала, манипулируя отцом, растившим нас в одиночку. С трёх лет Лотти не знала материнской заботы, не видела, как её сумасшедшая мамочка издевалась над старшими детьми своего мужа. Но казалось, в Лотти осталось что-то от матери. Отношение к старшим братьям и сёстрам, ход мыслей, способы, которыми она добивалась желаемого. Это всё словно перешло от пропавшей без вести Миры Сильвермун по наследству.

И стоило же пересечься с ней именно во время урока с Трэвисом. С горечью я прокручивала в голове, как глупо я сорвалась и как жалко выглядела перед ним.

«Нельзя показывать свои слабости каждом встречному, душа моя».

Нельзя.

Я закрыла лицо руками, нажимая ладонями на глаза, словно пыталась выдавить их из глазниц. Или подавить боль, которая со вчерашнего дня не давала покоя. После странного разговора с Трэвисом, когда он пытался добиться правды, я оказалась в комнате и до самого вечера просидела над книгой заклинаний, тренируясь в ритуалах.

В разговоре с наследным принцем мы ходили по тонкой грани, но я не могла сказать прямо, что нам он нужен на троне в качестве короля, который всё изменит.

Кажется, я вновь пыталась убежать от отвественности.

На сегодня планировалось очередное занятие. Вчера я попросила дедушку Купера отнести Трэвису книги по истории Тардрагона, по рунописи и древнему языку заклинаний. И попросила его предупредить Трэвиса о том, что сегодня мы начнём заниматься на тренировочном поле. Отдельно наказала захватить для наследника еду из столовой, а то по его вчерашним разговорам можно было подумать, что его морили голодом.

Через пару дней наступит девятый месяц года, а вместе с ним придёт не только праздник венчальной ночи, но и начало занятий в академии. Если до меня правильно дошла информация от Фергуса, Беатриса зачислила Трэвиса на пятый уровень. Человека, который магией может только дверь открыть. На пятый уровень? Я не стала доказывать, что это самоубийство чистой воды. Хотя существовала вероятность, что он умел намного больше, чем показывал.

Но было и другое условие от директрисы – Трэвис должен как можно меньше появляться на уроках, среди ребят. И это означало, что мне придётся давать ему частные уроки. Человеку, который вчера вряд ли хоть что-то усвоил, потому что был занят собственными мыслями о том, зачем он нужен магической академии.

Я выбралась из ванны. Как бы хорошо мне ни было в тёплой воде, я не могла провести здесь всё утро. Скоро зайдут другие ученицы, а щеголять перед ними в одном ночном халате я не собиралась. Поскольку рано утром в купальнях и коридорах никого не было, я осознанно приходила сюда не в привычной одежде. Лишь меняла ночное платье на халат бежевого цвета – гипюровый, расшитый красивым узором из листьев, с широкими рукавами и шёлковым поясом. Кайма халата, как и пояс, была сделана из нежного шёлка.

Дорогой и несомненно ценный во всех смыслах атрибут моего гардероба. Это подарок Вивьен на мой восемнадцатый день рождения. И откуда только четырнадцатилетняя девочка тогда знала, какой подарок будет самым нужным?..

Я закрыла за собой дверь комнаты. По коридору удалось прокрасться без приключений – никто не встретился по пути. Моих соседок в комнате уже не было. Хелена отправилась на утреннюю пробежку с Риком. Они почти каждое утро начинали с неё, а после купались в озере, предпочитая прохладную бодрящую воду тёплым купальням. Катрин, скорее всего, отправилась в лес вместе с нашей целительницей. Подруга часто помогала ей собирать травы для мазей и отваров.

В нашей комнате было три деревянных кровати, каждую из которых дополняла тумбочка с масляными лампами. Над кроватями висели зеркала, и лишь над моей находилось небольшое круглое окно. Письменные столы и шкафы академия тоже выделила для каждой из нас отдельно.

Уголок Катрин с одной стороны был уютным: над кроватью висела картина со всей семьёй девушки, на тумбочке лежали пучки душицы и шалфея, но на столе творился хаос. Ступы, весы, склянки, пергаменты – всё находилось в полном беспорядке. На кровати, заправленной красным покрывалом, спала, свернувшись клубком, чёрно-рыжая пятнистая кошка. Амулия – талисман Катрин, её верная подруга. У Амулии была удивительная мордочка – наполовину рыжая с золотым правым глазом, а наполовину чёрная с небесно-голубым левым глазом. В академии практически каждый ученик держал животное в комнате, это никогда не являлось запретом, наоборот, доброта к питомцам и ответственность за их воспитание и содержание поощрялись. Но коты и кошки всегда особенно ценились на континенте. По легенде, сама богиня Видая жила бок о бок с любимой чёрной кошкой.

Уголок Хелены тоже нельзя было назвать идеально чистым. Повсюду лежали раскрытые книги: и на кровати, и на тумбочке, в которой я недавно так беспардонно рылась. Не составляло труда догадаться, что это трактаты с легендами, которые девушка обожала до глубины души. Письменный стол покрывали документы и чертежи зданий. Хелена часто в свободное время увлекалась расчётами и чертила красивые уютные домики. С детства она мечтала заниматься застройкой Вадрахана, но её семья посчитала это занятие слишком непрестижным и непозволительным для юной девушки, настояв на том, чтобы Хелена больше времени отдала физической нагрузке и военной службе.

Моя часть комнаты выделялась не только окном над кроватью, но и летучей мышью, зацепившейся за потолочную балку. Тень. Это имя мне казалось подходящим для незваного гостя – зверька в моей комнате. Вот же досталась хозяйка моим питомцам: один Мрак, вторая Тень.

У кого-то большие проблемы. Вот только с головой или воображением?..

На тумбочке стояли свечи для ритуалов, которые я частенько проводила, тренируясь с заклинаниями. В ящике – толстая книга с красной кожаной обложкой. А ведь когда-то она была пустой, но буквально за семь лет приобрела вес и исписанные чернилами страницы. Личные наработки заклинаний. Стол завалили книги: учебники и тома с легендами (я, как и Хелена, увлекалась ими). Среди этого хаоса даже где-то лежала книга с молитвами, обращёнными к богам. Фергус старался воспитывать во мне не только магию и искусство боя, но и духовную сторону жизни, хоть я и противилась этому.

Приблизившись к шкафу, я распахнула дверцы. Не такой уж и большой выбор одежды – в основном военная форма и немного учебной. Ученицы академии носили длинные юбки двух цветов, чёрного и тёмно-синего, и белые или серые рубашки. Сегодня я снова отдала предпочтение брюкам и белой рубашке, но обошлась без мундира. Потянув за шёлковый пояс халата, я скинула одежду на пол, как вдруг услышала скрип двери, особо не придав ему значения. Вероятно, кто-то из соседок вернулся в комнату.

– Я… – но этот голос ввёл в замешательство.

Так быстро я не одевалась даже на учебных тренировках в гвардейском корпусе. Халат вмиг оказался на теле, туго затянутый поясом. Я почувствовала, как лицо запылало. Тело среагировало быстрее головы. Когда я обернулась, скрестив руки на груди, постаралась плотнее запахнуть халат и спешно поправить ткань декольте. Трэвис стоял передо мной всего в нескольких шагах, держась за ручку двери, которую распахнул минуту назад.