Жизни и реальности Сальваторе

Получил Волк по ушам, как и обещал Рыцарь.

На рассвете Волк поднял вой: к ним подбирались враги. Как всегда, перестраховался: Рыцарь успел натянуть доспехи, снять шлем, попить чай, натянуть шлем обратно, когда на берег реки, горланя, вывалились разбойники. Начался бой – дым горой: Валькирия сверху разбойников рубила, Волк клыками да когтями орудовал, а Рыцарь – тот просто и скупо бился мечом.

И всё равно недосмотрели: схватил один разбойник Принцессу и как помчался прочь! Хорошо, что увидела это Валькирия; камнем упала с неба да голову ироду отрубила. Засмеялась тогда Принцесса и сказала Валькирии:

– Как здорово! Как смешно!

Переглянулись Рыцарь и Серый Волк.

– Я предупредил, – сказал Волк.

Залатали они раны да и пошли прочь, сквозь лес. Долго ли, коротко ли шли, но сказал Волк:

– Здесь покидаю я вас, милые друзья. Праздник у одного тио, хозяина леса; никак не могу пойти с вами. Но если что случится – кликните: «Серый волк!», и я обязательно примчу.

– Спасибо, друг мой, – ответил Рыцарь. – Надеюсь, что не понадобится.

– Я тоже, – серьёзно сказал Волк и, элегантно облизав руки Принцессе и Валькирии, исчез в кустах.

– Он такой смешной, – сказала Принцесса, – настоящий помощник Рыцаря.

Сказала дева, что устала идти, и решили они сделать привал; сундук с коня сняли, поставили на землю, чтоб отдышался могучий зверь. Костёр развели, суп стали делать. Принцесса, счастливая, рассказывала:

– Всё это так необычно! Великолепно, что вы согласились со мной идти. А то – опять этот замок, и папочка всё над златом чахнет, считает, пересчитывает, меня отчитывает, что недостаточно бережно к монетам да к вещам дорогим отношусь, а я что? А я почему должна целыми днями нотации слушать? И гостей-то у нас не бывает, всё папочка надо мной трясётся, а я сбегу да погуляю, а он меня обратно возвращает, нудный. С вами хоть битвы посмотреть настоящие, пищу самой поготовить!

– Разве твой отец не страшный людоед? – непринуждённо спросила Валькирия, нарезая в котелок найденную в сундуке картошку.

– Да куда ему! Все зубы уже от старости выпали, пюре жуёт.

Валькирия оглянулась на Рыцаря, усмехнулась – а глаза блеснули хитро, осколок в сердце заныть заставили! – и сказала:

– Понятно, Принцесса. Значит, бояться твоего папу не следует.

– Да ну! – махнула рукой девушка. – Хотя нет, надо. Занудит до смерти.

И снова усмехнулась Валькирия, и снова ничего не сказала, а только продолжала указания давать, как готовить следует.

И вот сели они вкруг костра, Принцесса сервиз из сундука достала, суп по тарелкам разлила, да чай по чашкам.

– Ну, – сказал Рыцарь. – Давайте истории рассказывать, а то молчим, как воды в рот набравши.

– А про что истории? – спросила Принцесса.

– А про что хочешь. Хочешь, про жизнь свою; хочешь, книжку перескажи, а хочешь – так сама придумай.

Задумались девушки. Первой, конечно, взяла слово Принцесса.

– История не про меня! Жила-была Принцесса! У неё было много платьев, и много посуды, и постельного белья, и золота, и серебра, и каменьев, и духов заморских, и сундуков, и хрусталя, и… – «Покороче, пожалуйста», усмехнулся Рыцарь, – …и в общем, много всего важного и красивого. И слуги, их тоже было много, чуть не забыла. А друзей не было, вот ни одного. Дракон их всех съел, вот что с ними случилось. И Принцесса сидела одна и грустная, вышивала, лепила, наряды надевала, представления смотрела от заезжих актёров, читала даже, а без друзей скучно. Король, отец Принцессы, очень любил дочку, даже цветочек аленький привёз всем девчонкам на зависть. Только Дракон съел цветочек, и короля съел, поселился в замке и стал указы раздавать, а Принцессу велел в башне закрыть. И стражников приставил целую армию: они все вот под башней на земле сидели и караулили! Принцесса убежала, прихватила гребешок, чтобы лес вырос, и зеркало, чтобы в озеро превратилось, и карандаш, чтобы сторожевой башней стал, и в этой башне она поселилась. А дракон лес сжёг, озеро выпил, а башню разрушил, и Принцессу забрал и заточил в подземелье! Но пришёл добрый молодец и освободил Принцессу, пока дракон спал. Увидел дракон, что Принцессы нет, и погнался за ними! А они кинули гребешок… ой, это уже было, – Принцесса задумалась. – ой, а как тогда мне продолжить? В общем, тот молодец был не только первоклассный вор, но и стрелок хороший! Подстрелил он Дракона. Но дракон хитрый: он закричал, что его обокрали, и тут же набежали стражники, схватили доброго молодца и бросили в тюрьму. Но Принцесса успела у него научиться! И она освободила доброго молодца, и они убежали через подземные ходы в дальние страны. Конец.

– Какая ты умница, – молвила тогда Валькирия. – Такие истории сочиняешь!

– Благодарю! Мои друзья мне тоже говорят, что я большая выдумщица. Хотя вы же теперь мои друзья? Значит, вы мне это и говорите!

Валькирия рассмеялась – звонко так, красиво! – прядь-волну поправила и задумалась.

– Моя очередь сказки сказывать? Ну хорошо. Жила-была девочка, которая очень боялась неба.

– Как это боялась? – тут же встряла Принцесса.

– А так. Когда она ложилась на спину и смотрела на облака, ей казалось, что она вот-вот упадёт туда, в синеву. Что там сокрыто нечто, что притянет её к себе – и она будет падать, падать, падать вечно. – Валькирия улыбнулась и шевельнула крылом. – Потом девочка стала бояться даже выйти из дома, ведь небо могло в любой момент забрать её. Родители девочки позвали колдуна. Он наколдовал ей крылья и сказал: «Теперь ты можешь не бояться. Небо не заберёт тебя, потому что у тебя есть то, что помогает птицам проходить между мирами». И тогда она вышла на улицу и полетела!

– Хотела бы я иметь крылья, – мечтательно протянула Принцесса.

– Крылья – это большая ответственность, Принцесса, – Валькирия снова улыбнулась. – Очень большая. Их дают только тем, что может выдержать её.

– А если дадут крылья по ошибке?

– Такие люди умирают.

Принцесса очень серьёзно посмотрела на крылья Валькирии, на небо, на огонь и сказала:

– Тогда я буду очень ответственной.

Валькирия протянула руку и погладила её по голове. Рыцарь подумал, что Принцесса сейчас взбрыкнёт, обидится или убежит, но девушка только кивнула в ответ.

– Теперь твоя очередь! – заявила она Рыцарю.

– Уже? Хм. Хорошо… но это длинная сказка.

– У нас времени много. Я ни капли не тороплюсь.

– Совсем не хочешь к отцу?

– Да ну!

Усмехнувшись, Рыцарь начал рассказ.

– В одной далёкой варварской стране был такой обычай: приносить в жертву богам людей.

– Какой ужасный обычай, – вставила Принцесса, и Рыцарь согласился:

«Да, это было воистину отвратительно. Жрец в этой стране тоже думал так, как и ты, но считал, что традиции сильнее.

Однажды к нему явился бог, которому он служил. Бог пообещал разрушить город, если жрец не перестанет приносить ему кровавые жертвы. Жрец рассказал об этом Королю, но тот сначала не поверил и пошёл на ночь в храм, чтобы удостовериться самому. Бог явился и ему и пригрозил выколоть Королю глаза, если он не запретит такие жертвы. Тогда Король приказал всем, чтобы прекратили лить кровь. Но другие Жрецы – их было по одному на бога, а богов в той стране было тьма, – так вот, другие жрецы были против, но не могли ничего сделать Королю и его слову. Жертвы перестали приноситься, а в страну пришло процветание.

Однако жрецы долго думали, как им вернуть кровавые жертвы. И придумали. Они свергли короля и отправили его в изгнание, а перед жрецом поставили выбор: или он принимает их сторону, или они его убивают. Он выбрал второе и погиб ужасной смертью.

Но бог этого жреца был справедлив. За то, что жрец служил ему столь преданно, бог вернул ему жизнь. Жрец жил в лесах, питался тем, что придётся, и ждал, когда все, кто когда-то его видел, умрут, чтобы вернуться в город и снова бороться со старыми порядками.

Однако судьба распорядилась иначе. В ту страну приплыли завоеватели. Они убили всех людей в городе и в окрестности, и пошли дальше, уничтожая, сжигая, порабощая. Жрец пошёл в сопротивление захватчикам, но люди этих земель были слабы и растеряны, а захватчики – сильны и быстры. Они убивали, убивали и убивали, и это было хуже, ведь жрецы приносили жертвы богам, а пришельцы приносили жертвы только себе.

Тогда жрец стал колдуном. Он возненавидел тех, кто убил его родственников и друзей, и придумал для них страшную месть: пусть мертвые встанут и разорвут захватчиков на куски! Пусть те, кто убивал, посмотрят в глаза своим жертвам и падут от их рук – раз, два, три, много тысяч раз, и пусть наблюдают, как мёртвые убивают их родных!

Месть!

Он стал искать способ, как обрести силу, оживляющую мёртвых. Он вызывал богов и приносил им в жертву иноземцев; он обменивался с ними вещами и дарами, он торговался, покупал, шантажировал, съедал части их тел – и в конце концов обрёл эту силу. Он опробовал её – и вырезал целый город. И в тот день, когда колдун хотел привести свой замысел в исполнение по все стране, к нему явился тот, первый, бог.

«Что тебе нужно?» – зло спросил колдун. «Чтобы ты вспомнил, чему ты служишь», – сказал ему бог. «Я больше не служу никому! Я сам по себе! И я требую мести!» – закричал колдун. «Ты служишь не кому, но чему», – возразил бог, и колдун понял.

Он применил свою силу – но не для того, чтобы убить. Для того, чтобы поговорить с ними; посмеяться и поплакать. Чтобы дать им возможность навестить свои старые дома и посмотреть, как изменился мир.»

– Ты его убил? – спросила Принцесса.

– Зачем?

– Ну, он же плохой.

– Уже не нам судить, – Рыцарь зажмурился. Ему вспомнился зной той страны, нелепые диковатые постройки, яркие зелёные птицы с длинными хвостами, и тёмные недвижные глаза-озёра, схоронившие в своей глубине множество прошедших веков. – Ну и в конце концов… всем нам есть, чему у него поучиться. Например, умению прощать, и умению признавать свою неправоту.

– Всё равно не понимаю, – сказала Принцесса, и Валькирия снова погладила её по голове.

3. Воздух

– Мастер! Подождите…

Он остановился, сунул руки в карманы. Лаборантка, тоненькая и маленькая, догнала его – когда она бежала, полы распахнутого халата развевались, точно крылышки, и виднелись джинсы и мешковатая кофта, – и протянула какие-то бумажки.

– Что это?

– Кандидаты в операторы, – сказала она, пытаясь отдышаться. – Здесь списки и результаты тестов. Ждут только вашего одобрения.

– Какие у меня сроки?

– На кафедре сказали, до конца недели.

– Спасибо.

Лаборантка кивнула и полетела обратно.

Мастер зашагал прочь, на ходу разглядывая листы.

Зайдя в кабинет, он увидел Матео, вальяжно закинувшего ноги на стол. Зубами друг зажал бутерброд, а в руках держал распечатки со схемами. Заметив Мастера, помощник убрал ноги со стола и что-то приветственно прогудел сквозь слои хлеба и мяса.

– Чья смена сейчас? – спросил Мастер.

– Да этих… Ковальских и Нот.

– Ладно.

Мастер сел за стол и углубился в изучение бумаг. Тут же начал вычёркивать имена – одно, другое, третье. Над четвёртым неумолимая ручка зависла; Мастер побарабанил по столу пальцами и всё-таки решительно вычеркнул и четвертое.

– Опять никто из тиос не подходит?

– Да к дьяволу их всех. – Мастер опять забарабанил костяшками пальцев по столу. – И ведь это те, у кого есть способности. Неспособных пройти в сны отсеяли ещё до меня. А тут что? Неустойчивые, пограничные…

– Вдруг это как-то связано? – предположил Матео. – Пограничность и способность.

– Да не связано никак, мифы это всё. Трое же нашлись нормальных ребят? А эти – психами станут, только черту перейдут.

– Не станут. Иначе зачем твоя машина нужна? Чтоб поддерживать форму самосознания, и чтоб ещё человеку не навредить, пока в его снах бродишь, так-то же?

– Так-то так. Да только псих и без того может натворить дел.

– Как тот? – вскинулся Матео.

– Я не уверен, что это псих, а не человек, имеющий определённые цели, – Мастер обхватил голову руками, – только какие? Дьявол. Тихо.

В коридоре послышались шаги. Резко распахнулась дверь.

– Нот? – удивился Мастер, но вошедший перебил его:

– Он опять! Третье сознание!

Мастер зачем-то схватил листы и быстро зашагал вслед за Нотом. Позади топал Матео.

Серое утро туманом приникло к окнам, пыталось пролезть в форточку, узнать, что происходит. Мастер задёрнул жалюзи и обернулся к сидевшим за компьютерами.

– Вот! – показывал Нот. Матео настороженно вглядывался в строки на экране. – Вот, он опять влияет на воздух пациента! Для чего?

Воздухом они иногда называли пространство, возникавшее от соприкосновения сознаний пациента и оператора. Нот испуганно посмотрел на Мастера. «Самому бы знать», – подумал тот. Ухватывать суть происходящего во снах, глядя лишь на строчки и какую-то крохотную картинку на мониторе, ему не очень хорошо удавалось. Нот и Матео были в этом плане несомненно лучше.

– Я иду.

– Всё плохо? – испугался Нот, и Мастер вспомнил, как сам инструктировал ребят, что никто не должен заходить в портал, если там уже находится один. Кроме экстренных случаев, конечно.

– Нет, – он поколебался, – дай ему десять минут. Потом он выходит. Если нет – я иду.

Нот что-то зачастил в рацию, но Мастер не слушал. «Придёт сегодня в мою смену? Вряд ли – не может же он постоянно ходить там. Да и ему же нужно выходить на поверхность, узнавать, кого мы обрабатываем… если конечно он по каким-то причинам ищет именно тех, кто является нашими пациентами. Если это один и тот же человек, то он не придёт, но… если, как предположил Игла, ему необязательно проходить портал…»

Портал заалел, выбросил искры, а вместе с ними выплюнул и Ковальского. Первым делом тот посмотрел в сторону пациента – тот безмятежно спал, – а затем обратил внимание на Мастера и Нота.

– Он появился? – спросил Мастер.

– М, может и да, я не заметил, – Ковальски беспомощно развёл руками.

– Повезло.

Ковальски закивал. Его волосы прилипли ко лбу, а взгляд блуждал по полу, словно он выронил ключи.

Мастер поздравил их с благополучным завершением дня и вернулся в свой кабинет; там Игла и Закройщик под руководством Матео уже устанавливали арку. Матео ругался последними словами; Игла вяло огрызался. Закройщика впору было переименовать в Хамелеона – настолько основательно он сменил свой природный цвет на красный.

Заглянула лаборантка.

– Готовы?

– Сегодня по плану? – спросил Мастер.

– Да, ничего… необычного.

– Тогда скажи, пусть везут.

Лаборантка улыбнулась, ещё раз обвела глазами кабинет и исчезла.

Привезли. Мастер отметил, что этот пациент совсем старик: седой, мятый. Закройщик с явным облегчением оставил сборку и начал прилаживать контакты к голове пациента. Мастер коснулся плеча Матео и глазами указал на него. Матео сардонически усмехнулся и вытянул шею, наблюдая, как справляется Закройщик.

– Слышь, тио, ничего не забыл?

Закройщик раздражённо угукнул и пошёл за снотворным.

– Какой брутальный тио, вы только поглядите! – продолжал издеваться Матео. – Мычит, как бык, и соображает так же. Не смотри, не смотри на меня, ты на себя так посмотри, когда решишь вместо отчётов всю ночь в «Фоллоу 3» играть…

Мастер наблюдал за Иглой. Но тот, как обычно, не вызывал нареканий.

Старик был усыплён, и Закройщик вновь приступил к прилаживанию электродов. Матео повертел кистью в воздухе («Сойдёт») и запустил программу.

Закройщик стоял и, широко раскрыв рот, наблюдал, как в арке расцветает тьма портала. «Детский сад», – пробормотал Мастер.

– По местам, – приказал он, и, когда сотрудники подчинились, шагнул в портал.

Преодолев границу между явью и сном, Мастер обнаружил себя в коридоре квартиры. На нём были белая рубашка и брюки; в одной руке имелся пакет, в другой – запакованный в бумагу и обёрнутый лентой свёрток. По правую руку стояло около семи-восьми пар разномастной обуви; приглушённый свет мешал разглядеть подробно.

Мастер пробормотал в микрофон: «Сознание стабильное». Из комнаты выскочила женщина в белом в красный горошек платье и собранными в пышный узел волосами.

– А вот и ты! Мы уже заждались! Проходи быстрее!

Мастер отдал хозяйке дома пакет – по идее, она должна бы была удивиться современной пластиковой диковине, но та приняла опережающий своё время предмет как должное и понесла его в комнату. Он прошёл за ней и поздоровался со всеми мужчинами за руки, женщин приветствовал учтивыми словами. Его внимание привлёк неестественно высокий – не меньше двух с половиной метров ростом – мужчина.

– Шура очень стеснительный в последнее время, – объяснил великан. – Я говорю ему: сын, ну что ты как девочка? А он только молчит и молчит… вот и он!

Мастер обернулся. Хозяйка дома вела к гостям мальчугана лет десяти на вид. Мальчишка неуверенно ступал по паркету, словно боялся, что тот провалится. Гости захлопали, начали наперебой протягивать имениннику подарки. Протянул свой свёрток и Мастер. Мальчишка медленно разорвал бумагу; там оказалась книга, озаглавленная просто: «Индейцы».

Мальчик поднял глаза на Мастера.

– Что надо сказать, Шура? – строго спросила хозяйка дома.

– Спасибо, – сказал Шура.

Мастера от мальчишки оттеснили. «Есть третий?» – спросил он, оглядывая толпу собравшихся. «Никак нет! Не замечен, не был, не привлекался!» – отрапортовал Матео. Мастер не стал делать ему выговор за ёрничанье; продолжил вглядываться в лица.

С ним заговорил великан:

– Пойдём! У меня, – подмигнул, – брат из Грузии привёз коньяк! Просто чудо, а не коньяк!

– Пойдём, – согласился Мастер, и они двинулись. Они миновали насквозь одну комнату, другую, третью, а затем вдруг вереница помещений превратилась в траншею, где Мастер увидел двух людей в форме и касках: один сунул в рот костяшки пальцев сжатой в кулак руки, а второй обнимал его, утешая. Великан начал расти, и праздничная одежда на нём превратились в военную форму. В воздух над траншеей взмыли самолёты; совсем рядом раздался взрыв. Великан издал боевой клич и ринулся в атаку. Из окопа вслед за ним полезли другие – и помчались туда, откуда стреляли.

Мастер продолжал идти по траншее.

– Птицы не видно, – сказал он.

Матео в наушниках пошуршал.

– Модистка проследил, где этот тио. Говорит, на холме к юго-востоку.

Мастер оглянулся.

На холме стоял мальчик, прижимая к себе яркую книжку с веселыми индейцами на обложке, и смотрел на Мастера.

– Дьявол, – произнёс Матео, увидевший то же самое.

– Следите за ним.

Мастер продолжил идти. Он видел, как в гиганта попали с десяток пуль и – прямым попаданием – снаряд. Раздался страшный железный скрежет, и мужчина, из плеч и грудной клетки которого торчали железные обломки и провода, двинулся дальше.

Потом всё кончилось. Мастер оказался посреди бескрайнего пляжа; под ногами был песок, в ямках стояла вода – лужи, словно оставшиеся от недавнего розлива, но при этом ни реки, ни озера, ни моря не оказалось рядом. В отдалении стоял песочный постамент, украшенный тиной и ветками; на нём лежал старик.

– Простор, – Мастер кивнул, – это хорошо. У всех здоровых людей здесь должен быть простор.

– Нуэстро, чу!

Мастер обернулся.

Позади него стоял человек в чёрном.

Стоял и смотрел.

Сначала одной парой глаз.

Затем по его телу пробежала волна, и на его плечах, грудной клетке, руках и ногах, щеках, шее появились новые глаза.

Все они смотрели на Мастера.

И Мастер почувствовал раздражение.

– Да у нас никак глазки открылись, – сказал он человеку в чёрном. – А на заднице у тебя тоже глаза есть?

Человек в чёрном, не сводя с Мастера половины своих глаз, побежал к старику.

– Дьявол!

Мастер бросился следом.

– Матео, вихрь!

Матео выматерился в сторону Иглы, и Мастеру удалось кинуть в бесчисленные глаза песок. Это замедлило человека в чёрном; Мастер обогнал его.

– Гад достаёт сюрикэны.

Мастер не оглянулся. Спину пробрала острая боль; он споткнулся, но порыв ветра в лицо не позволил упасть. Прыжком Мастер добрался до постамента и в последний момент поднял согнутую в локте руку, материализуя щит – не успев продумать ни то, как он будет выглядеть, ни то, насколько большим он будет. Игла сработал прекрасно: невидимый щит накрыл Мастера и пациента. Ниндзя ударился о преграду и отскочил. Отошёл на несколько шагов назад, буравя противника всеми глазами.

Мастер торопливо осмотрел пациента. В виске у того обнаружилась деревянная заноза размером с палец. Мастер торопливо выдернул её – рана тут же затянулась, – и, глядя на чёрного человека, сунул в карман.

Тот наклонил голову. Задрожал – и вдруг разделился на множество чёрных людей, у каждого – по паре глаз. Они множились, окружая Мастера.

– Дьявол!

– Знает, что тебе нужно отойти на безопасное расстояние, прежде чем выходить, – прокомментировал Матео. – Падла.

Мастер ринулся в ещё свободное от кольца чёрных людей пространство. Едва оказался вне щита, как в него полетели сюрикены.

– Взад вертай! – заорал Матео. – Они быстрее!

Мастер уже и сам понял, что не успеет. Он вернулся под щит, – спину и голову прошибло болью, несколько сюрикенов всё же нашли свою цель, – и упал на колени рядом с постаментом.

– ДЬЯВОЛ! Нуэстро…

– Действуй по инструкции, – голос Мастера звучал ровно. Но Матео, кажется, его не слышал.

– Нуэстро! Вот задница, а-а-а-а!

Началась перебранка, всё больше прерываемая помехами: чёрный человек отрезал их от окружающего мира. Неумело, топорно – но противостоять этому было невозможно.

Мастер кое-как сел на песок и, стащив с себя наушники, кинул рядом с собой.

Из-за щита на него смотрели десятки чёрных людей.

Мастер изогнулся и вытащил первый сюрикен, застрявший в рёбрах сбоку. Сморщился от боли и отшвырнул звёздочку в сторону противников, но не попал. Тех, кажется, это насмешило: они одновременно указали на Мастера пальцами и задёргались.

Даже если Матео с этими двумя личностями вспомнят инструкцию, вряд ли кто-то сможет разбить защиту чёрного человека. Нужна команда в десять единиц; а, не считая Мастера, в отделе сейчас всего двое операторов, ещё один – в отпуске на другом конце земного шара.

– Пссс! Эй! – раздалось с постамента.

Мастер застонал и проговорил в пространство:

– О нет. Ещё и этот проснулся.

– Не тужи, юноша. Я знаю, как нам выбраться.

Мастер поднял голову. Старик чуть приподнялся на своём постаменте, и смотрел на него, хитро улыбаясь. Глаза у пациента оказались ярко-голубыми, точно у новорождённого.

– И как? – едва сдерживаясь, чтобы не обругать того, кто точно не был ни в чём виноват, спросил Мастер.

– Я тут понаблюдал и кое-что понял. Это же мои сны, так, юноша? В этом мире всё становится тем, чем я захочу, кроме вас с ним, потому что вы пришельцы. Но если ты мне позволишь, я изменю тебя так, что ты победишь его!

Мастер открыл рот, чтобы прочитать лекцию о психологической безопасности, о необходимости сна – именно потому, что с перепугу люди могут навообразить на оператора всё что угодно. О необходимости сохранять человеческий облик, а значит, свою нормальность – тоже.

Но вспомнил мёртвого человека у подножья каменной лестницы и исчезающего в небе бога. Окинул взглядом чёрных шакалов, окруживших щит.

– Давай, – сказал он. – Ваяй, творец.

Старик лёг обратно и зажмурился.

Мастер почувствовал, как чужое сознание сотней невидимых рук касается его, меняя и пересоздавая – но вопреки обыкновению, не стал противиться. Окружающий мир уменьшился, но – парадоксально – прилип к коже, превращался в его плоть, а кости вылезали наружу стальными клинками.

Чёрные люди напряглись. Когда он шагнул за пределы щита, они бросились на него. Он взмахнул рукой – и перерубил троих в воздухе, поскольку рука была множеством мечей; и те, что напали со спины, были разрублены, ведь и спина его тоже стала множеством мечей; и те, что пытались швырять сюрикены, потерпели поражение, ведь всё его тело стало множеством мечей. Он снова махнул рукой, кромсая, наступил, давя, остальные бросились бежать – он воздел конечности к небу, и клинки полезли из песка, разрывая чёрных людей на куски, и эти куски исчезали, будто их никогда и не было на этом безмятежном пляже.

Стало тихо; пусто. Только клинки лежали на песке.

Он подошёл к пациенту. Встал над постаментом, как над колыбелью.

Старик протянул руки к стальному гиганту и засмеялся.

Интермедиа 3

Так, давным-давно, Мальчик обрёл Учителя.

На следующий день он познакомился с другими учениками. Мальчик опасался, что его не примут, но с ребятами – среди которых были как его ровесники, так и подростки на пару лет постарше, и дети на год-два помладше, – быстро нашёлся общий язык. И это несмотря на то, что у него и остальных язык этот был не один и тот же!