Жизни и реальности Сальваторе

Я всегда ненавидел скафандры.

Вот и сейчас, стоя в шлюзе, я проклинал тот день, когда связался с проклятым драконом и его идиоткой-дочкой. Поправка: бедной идиоткой-дочкой.

Теперь придётся отвечать.

Насосы втянули воздух, открылась внешняя переборка, и в корабль заглянул чёрный глаз космоса. Я ещё миг раздумывал, так ли мне необходимо туда лезть.

Потом устал откладывать неизбежное и включил двигатели, установленные в ногах костюма.

Я начал медленно продвигаться в сторону громадного ящера, висевшего в пустоте. Глаза его горели, как две луны.

Очень злые луны.

Внезапно они обратились на что-то за моей спиной. Я попытался оглянуться и понял, что не получается: шлем закрывает обзор. В космическом пространстве я ориентировался не очень хорошо, и потому прошло некоторое время прежде, чем я смог обернуться.

Корабль исчезал в черноте космоса.

Как…

как?!

Вот так взяли – и улетели?

Идиоты… воздуха в баллоне на пять часов, а дальше что? Двигателей – на два… И… они просто взяли и оставили меня? Вот так?

Я смотрел вслед кораблю, и что-то в груди душило меня.

Затем надо мной вдруг раскрылась пасть, мелькнули острые зубы, и всё стало чёрным.

Через десять минут я утопал в мягком кресле в кабинете, где три стены занимали экраны от пола до потолка. Два транслировали чёрную стену космоса с проделанными в ней глазками-звёздами. Третий показывал толщу лазурной прозрачной воды, в которой прятались кораллы и метались стаи рыб.

Я не выдержал и поднялся на ноги. Прошёлся от экрана к экрану. Иллюзия окон в космос и в море была настолько полной, что, хоть я и знал, что всё это ненастоящее, мне стало неуютно.

Дверь открылась. В неё заглянул Дракон; улыбнулся во всю свою острозубую улыбку. Сделал шаг, уменьшаясь, ещё, ещё, ещё – пока не превратился в человека с погонами на плечах.

– Добрый день, товарищ майор, – произнёс я.

– Добрый, – он протянул мне руку; я ответил тем же, и он крепко пожал её. – Что, в штаны наделал, Сальваторе? Итить, что за имя? Почему не по-человечьи – не Сальвадор?

– Как родители назвали, товарищ майор.

– Да брось. Мы по-простому, не смотри, что срочно вызвал. И не называю же я тебя… Маэстро, так?

– Да вы всё обо мне узнали.

– Должен же был я знать, кому я доверил свою дочь, – Дракон развёл руками. – Присаживайся, Сальваторе. Или всё-таки называть тебя «Рыцарь»?

– Как хотите. Хоть Сальвадор, – я кивнул на экраны, – красиво. Новые технологии?

– Новейшие, как же. Подбираем остатки за другими ведомствами.

– Знакомо.

– Ты знаешь, что этот человек, Иглов, подавал на тебя заявление?

Мои руки сжались в кулаки.

На майора я старался не смотреть.

– Нет.

– Я, конечно, дело свернул.

Моя грудная клетка сделала короткий выдох. Полосатая рыбка в левом экране совершила изящный пируэт и исчезла в пустотах кораллов.

– Спасибо.

– Но вот какое странное дело. Он находился в доме Мага, когда моя дочь… ушла. Он снимает побои, говорит, что это был ты. Но Маг утверждает, что ничего подобного не видел. Равно как и другие участники вашего… лечения.

Я усмехнулся.

– Скажи, – майор сделал шаг ко мне и вдруг замер. – Это он? Он?

– Я могу сказать, но доказательств нет, майор.

– Не диктуй. Я сам решу, есть доказательства или их нет.

Я наконец поднял на него глаза.

Он очень ждал от меня ответа, да и, в общем-то, знал его. Просто по-человечески хотел, чтобы я сказал честно.

Я и сказал.

– Да.

Майор побагровел.

– Он сделал это, чтобы… – продолжал я, но Дракон прервал меня:

– Мне насрать, для чего он это сделал. Он это сделал.

– Я могу идти домой, майор? У меня… проблемы.

– Я знаю. Но… слушай, ты не хочешь тут пересидеть? Пивка там попить, сериал посмотреть, – майор снова указал на огромные экраны. – Круто, а? Что сейчас люди смотрят?

– Что… пересидеть? – у меня внутри шевельнулось подозрение.

– Слушай, они же явно дали понять, что ты им не нужен, – продолжал майор. – Как они улепетнули, а? Ты б к ним не торопился…

И я понял.

– Индиго? – прямо спросил я. – Что он задумал?

– Не только задумал, – майор сдался. – Исполняет, Сальваторе. И тебе бы там лучше не находиться.

– Вы знали? – ну конечно: если он узнал всё обо мне, наверняка как-то проник и в базу данных корабля. – Так почему не остановили?

Майор нахмурился.

– Ты же знаешь, – сказал он, став похожим на того Дракона, которого я знал. – Ты же знаешь, как тяжело спасать людей против их воли. Спасёшь раз; другой. Предупредишь сотню раз. Но если они сами не хотят спастись… если моя дочь сама не хотела спастись… или ты и впрямь думаешь, что моя власть безгранична?

– Почему вы не спасли хоть кого-то на этом корабле? – против воли я повысил голос, но майор не разозлился в ответ.

– Я спас. Тебя, сынок.

Я сжал кулаки, и он добавил:

– Мы никогда не сможем спасти всех, Сальвадор. Знание или незнание о том, что произойдёт, не может помочь тебе предотвратить… последствия. А уж когда люди не хотят, чтобы их спасали, когда они сами стремятся к смерти…

– Это же не значит, что нужно сложить лапки и ждать своей участи!

– Не значит.

Он произнёс эти два слова так, что я понял: разница между нами не такая уж большая. Я понимаю, о чём он говорит, и понимаю слишком хорошо. Что он сам, может быть, когда-то был таким, как я; а я стану таким, как он.

– Но в твоём случае я бы бежал не на тонущий корабль, а с него, – строго сказал майор. – Это идиотия.

Он повернулся, чтобы уйти, и я быстро сказал:

– Спасибо, майор. Но я должен попытаться. Я хочу попытаться. Доставьте меня к семье.

Дракон улыбнулся и похлопал меня по плечу. Словно я прошёл тест.

– Это твой выбор. Я дам тебе пару парней, чтобы ты там сразу не отбросил коньки. У этого урода множество роботов. Примитивные штуки, но они быстрее тебя, понял? И поторопись.

Я кивнул и ещё раз поблагодарил его.

Вскоре мы погрузились в беспилотник и рванули сквозь пространство наперерез кораблю. Их было действительно всего двое: один толстый, другой обыкновенный, вроде меня. Главным их преимуществом были тяжёлые боевые бластеры на поясе; я с сожалением подумал о своём, легко прятавшемся под одеждой.

– Я Макс, он Коффи, – представился второй. Первый кивнул. – Будем знакомы, Сальвадор. Оружие есть?

Я достал бластер. Макс с недоумением повертел в руках ствол, затем вернул:

– Окей. Значит, план такой. Ты стоишь в стороне и не встреваешь, пока мы разбираемся с твоими друзьями. Стрелять ты не умеешь, помощи от тебя никакой. Разбираться с твоим спасением не хочу, так что просто не мешай. Идёт?

– Идёт, – искренне сказал я.

– Рад, что ты обладаешь разумом. Хотя шеф и сказал, что ты толковый, я не слишком верил: таких слишком мало. Только исполни своё обещание, и я начну верить в добрых фей и в воскресших мёртвых.

– Обойдёмся без мёртвых.

Макс принял мои слова за шутку и засмеялся.

Скорость снизилась; мы начали сближение. Макс и Коффи подплыли к выходу – на челноке не была предусмотрена гравитация, – и, поколебавшись, я тоже приготовился.

Первым, что мы увидели, когда в шлюз ворвался воздух и дверь открылась, был труп Индиго.

Он смотрел в потолок пустыми глазами, и его грудь покрывали раны. Кровь ещё шла.

– Кажется, твоего дружка здесь заперли и выкачали воздух, – Макс присвистнул.

– Поторопимся, – в голове зашумело. Обоняние обострилось; мне чудился смрад. – Давайте-ка поторопимся.

Макс с Коффи переглянулись и снисходительно усмехнулись.

– Что, штаны испачкал? – Макс неторопливо открыл вторую дверь шлюза. – Ну-ка…

Он выругался. Я подскочил к нему и увидел оторванную до локтя руку прямо у порога. Рука была тонкая; на двух пальцах обломаны ногти.

– Кому-то не понравилось, что некто закрыл твоего друга в шлюзе, – прокомментировал Макс.

– Ты можешь заткнуться?

– Чего? – удивился тот.

– Заткнуться. Ничего не говорить. Можешь?

Макс пренебрежительно фыркнул и направился вправо по коридору.

– Что я тебе говорил? Твоя задача – не высовываться. Вот и не…

Вспышка выстрела.

Макс молниеносно скрылся за переборкой; выждав пару секунд, сделал несколько выстрелов. Что-то заискрило; раздался тяжёлый стук.

Макс оглянулся на нас и коротко махнул рукой. Мы быстро двинулись по коридору и вскоре наткнулись на развороченного робота.

– Кто это сделал? – Макс указал на него.

– Тот, что в шлюзе лежал.

Я просто не смог скрыть злорадства.

– Умник, – оборонил Макс. Коффи присел на корточки и начал деловито копаться во внутренностях робота.

– Примитив, – наконец, произнёс он.

– С ними-то и нужно держать ухо востро. Твоим родным очень повезло, Сальвадор, если они избежали встречи с ними.

– Да, – просто ответил я.

Мы двинулись дальше.

Я вёл бравых ребят к рубке. Все главные люди должны были быть там: рубка хорошо защищена и герметично закрывается.

Кто-то должен был спастись, что бы ни произошло.

На следующем витке коридора на полу я увидел обезображенный женский труп с оторванными руками. На нём была сорочка пациента медблока.

Коффи сделал ещё выстрел.

Нечто, отдалённо похожее на огромного паука, упало с потолка, погребая труп женщины под собой.

– Где он их прятал? – тихо прошептал я. Макс услышал и согласно кивнул:

– Изобретательный был сукин сын. Не пореши его эта баба – сам бы пристрелил.

– Она тоже была… изобретательная.

Вдали послышался шорох, и Макс тревожно огляделся.

– Ну-ну. Чем быстрее доберёмся до рубки, тем быстрее выполним свою миссию. Веди, Сальвадор.

Тут же, в этой части коридора, находился лифт. Я перешагнул через пару тонких зелёных лап и нажал на кнопку.

Никакой реакции не последовало, и я вернулся к Максу и Коффи.

– Лифт не работает. Нужно спуститься вниз по коридору, – доложил я. – До самого конца. Рубка там.

– Мы попадём вовнутрь или?.. – Макс поднял бластер.

– Попадём. У меня пропуск пилота. Вряд ли они успели бы его аннулировать.

– Веди.

До рубки было всего два пролёта; мы преодолели их быстрым шагом. Иногда слышался странный, непривычный для корабля шелест.

Я приложил часы к двери, и она открылась.

– Ложись! – заорал Макс, и я как стоял, так и упал лицом вниз.

В рубке находилось трое чудовищ. Они стояли среди растерзанных частей тел людей, и кровь покрывала пол, пульт управления, стены, их металлические тела. На полу, прямо на линии моего взгляда, лежала оторванная голова кэпа и с ужасом смотрела на меня.

Из троих чудовищ на наше появление среагировало лишь одно; остальные стояли, словно лишившись программы управления.

Макс и Коффи открыли огонь, и трое чудовищ, заискрив, опустились на пол.

Тогда Макс разрешил мне подняться.

– Эй! – крикнул я. – Иттелутак! Иккетно! Это я! Есть кто живой?

Никто не отозвался. Мысль работала лихорадочно: если здесь живых нет, то нужно проверить, не заперлись ли оставшиеся в других отсеках. Вероятность мала, да и как их искать? Идти пешком через весь корабль? Опасно. Есть камеры. Доступ к ним у меня ограничен, но не у кэпа и двоих глав родов.

– Ищем руки, – сказал я. – С часами.

– Зачем? – спросил Макс. Я коротко объяснил, шаря глазами по полу. Он признал:

– Разумно.

Он и Коффи разошлись по разным углам.

Рук я не видел. Была слизь, студенистого вида комки, странная жидкость, а вот рук не было.

Вдруг закричал Макс.

Он повалился на пол. Я выхватил свой бластер и прежде, чем успел задуматься, выпустил несколько зарядов. На полу зажужжал робот.

– Коффи!

Но ему не нужно было объяснять: он схватил товарища и оттащил к стене. Вовремя: робот взорвался. Несильно, но Макса обожгло бы: он лежал слишком близко.

Тварь электрическая.

Коффи склонился над Максом.

– Вот чёрт!

– Как он?

– Дышит, но потерял сознание, – отрапортовал Коффи. – И вот.

Он передал мне оторванную по локоть руку.

Не снимая браслета, я приложил её к панели ИИ. Заиграла музыка.

– Добрый вечер, господин Ошо Иккетно! – произнёс приятный женский голос. – Предыдущий сеанс был прерван. Обновить?

– Сбрось. Выведи изображение со всех камер на главный экран.

– С камер R-2 тоже? Рядом с вами находится представитель Иттелутак.

– Какого ещё эр-два? – насторожился я. ИИ любезно подсказала:

– Бывший дендрарий, бывший аквариум, комплекс неиспользуемых жилых отсеков.

В лицо мне бросилась краска.

Твари. Иккетно – твари.

А ведь и впрямь – все карты корабля находились лишь у них.

– Все, – сказал я.

Экран запестрел изображениями. Оставив Фреда следить за обстановкой, я начал изучать видео.

Я искал. Искал, искал, искал, смотрел.

– Сальвадор, – подал голос Коффи. – Опасно долго оставаться. Вы что-то видите?

Людей – нет. Целых. А вот роботов – штук десять. Ещё два лежали в дендрарии; кажется, они были просто-напросто недособраны.

Я так и сказал Коффи.

– Значит, живых нет. Очень сожалею, Сальвадор.

– Сейчас нам нужно добраться до челнока. Он же доставит нас к дракону?

– К Дракону?.. нет. Неподалёку есть полицейская база. Туда.

– Понял.

Я хотел сказать «давай бластер», но раздумал. Мой, лёгкий, удобнее и привычнее.

– Бери Макса, – скомандовал я. – Закидывай на плечо и тащи.

– Я?

– Ты сильнее, тренированнее. Я лучше знаю корабль и… – я пнул болванку с трубками, имитирующую голову робота, и та отлетела к стене. – Нет времени.

Коффи молча поднял Макса и потопал за мной.

На повороте на первый этаж нас встретили двое. Коффи тут же исчез за переборкой; я выстрелил три раза, но не попал.

Подготовки не хватало – кроме одной.

Сердце обливалось кровью. Кровью моих родных и близких, друзей и знакомых. Я не должен, не должен был оживлять их как марионеток. Не хотел.

Но тут, за моей спиной, стояли совершенно живые люди, непричастные к этому аду – которых нужно было спасти.

Я поднял мёртвых.

Со всех сторон раздались стоны; полился свет. Чья-то рука ударила одного из роботов ломом, и тот выпустил луч в нападавшего. Пауза; затем Предатор – это был он – с новой силой ударил, и робот заискрил и упал. Остальные двое повернулись к Предатору. Мимо меня пробежали – а ведь при жизни никогда не бегали, – Ошо, дед и капитан; встали за Предатором, отвлекая роботов.

Я подскочил к Коффи.

– Что это? – спросил он.

– Судный день. Сейчас они их отвлекут и быстро наверх!

Предатор побежал прочь, и роботы, как по команде, двинулись за ним. Мы побежали к челноку: я – впереди, Коффи с бесчувственным Максом – следом.

Стоны, вспышки, рычание. Мёртвые бились с роботами; и никто не побеждал. Кроме одного.

У входа нас ждал Индиго, и у его ног лежал поверженный робот. В руках он держал бластер капитана.

Я отправил Индиго наверх, к остальным, а сам первым заскочил в челнок. Коффи – за мной; Макс издал звук, похожий на рвоту.

– Что это?

– Ему нужно срочно к врачу, – объяснил Коффи. – Очень срочно.

С техникой я был знаком; дал челноку команду отправляться по самому короткому пути. Он отстыковался и помчался прочь. Я откинулся в кресле и закрыл глаза.

Всё прошло. Всё прошло. Всё…

– Он остановился.

– Что? – я подскочил к пульту управления.

Машина и впрямь стояла.

– Что случилось? – спросил я у ИИ.

– На нашем пути – пояс астероидов. Плотность на данный момент превышает максимально допустимую.

– Продолжить путь.

– Запрещено.

– Альтернатива?

– Длиннее на три часа сорок восемь минут. Начать путь?

Я оглянулся на Макса. Он тяжело хватал ртом воздух.

– Нет. Ручное управление. Я пилот, – остановил я расспросы Коффи. – Ну же! Переводи на ручное управление!

– Перевожу на ручное управление.

– Ну и умница.

Из панели выдвинулся пульт.

– Не знал, что это есть, – сказал Коффи.

Я направил корабль на пояс.

Астероиды били по челноку; один из отсеков разгерметизировался, и я отсоединил его. Скорость увеличилась; точность уменьшилась. Астероиды барабанили по бокам челнока всё яростнее. Раз, затем другой я в последний момент увернулся от каменюк размером с пятиэтажный дом; одна чиркнула ещё по одному отсеку, и я сбросил и его.

Наш огрызок с трудом продирался сквозь пояс астероидов.

В один момент я отсёк от себя мёртвых на корабле – они только мешали сосредоточиться. Сразу стало тихо и пусто; а мне захотелось бросить всё и завыть. Громко, как пёс Приставала; дико. Завыть по разрушенной жизни; по мёртвому прошлому.

Хрип Макса вернул меня к жизни. Я избежал встречи с ещё одной каменюкой и вырвался в космос.

Станция была прямо по курсу: вращавшееся недалеко от яркой синей звезды кольцо с пробуравленными в нём дугами вразлёт. Материал, из которого она была построена, имел бежевый цвет; от него, точно от тёплого взгляда, ныл осколок в сердце. Тут же запищал передатчик – станция посылала волны оповещения, и я включил автоматический ответ.

Я выжимал из огрызка челнока предел скорости, уже зная, что успеваю, что исчезаю, и видел, как космический кораблик пролетает мимо нас. Отправив нам по направленному лучу приветствие, он направился к планете и приземлился, доставив свой груз.

* * *

Por fin.

Меня зовут Виктор Сальва.

Трудно собрать все мысли в кучу: разбегаются, что твои жуки. Но я всё-таки попробую.

Сначала я хотел написать мемуары.

Потом я решил написать фантастический роман по мотивам моей жизни: по крайней мере, в этом случае я был бы честнее перед читателем, чем всячески обеляя и оправдывая себя в мемуарах. Но пока я делал наброски и зарисовывал некоторые, особенно интересные для меня моменты, я понял одну очень странную вещь.

Оказалось, что, хотя я не страдаю ничем вроде размозжения личности, но – я веду себя в разных обществах совсем по-разному, соответствуя своей роли. Где-то я позволяю себе то, что не позволил бы в других ситуациях: сквернословить, командовать или наоборот, подчиняться и выглядеть несколько глупо.

Тогда я стал наблюдать за остальными и понял, что все люди поступают так. Будучи одним существом, каждый из нас находится как бы в разных реальностях, и даже не осознаёт этого.

Мне стало интересно: что же остаётся от человека, когда исчезают все эти роли? Ведь они – наша связь с окружающим. Мы не живём в пустоте. Я – сын, начальник, друг. Но если всего этого больше нет, то я – кто?

Пытаясь всё это изобразить и понять, я начал писать.

И знаете что?

Мне удалось описать свою судьбу более живо и беспристрастно, чем если бы я сделал мемуары.

Пожалуй, на этом комедия окончена. Остался один маленький эпизод.

* * *

Землю накрыло тёмным платком с прогрызенными в них прорехами. Они светились то ярко, то глохли ватой – плоскими кусочками облаков. Вдалеке город испускал в небо рассеянные жёлтые лучи, светился диковинным ларцем, и облака становились похожими на рельефный потолок. Трава под ногами казалась чёрной; темнота и тишина поля создавала резкий контраст с городом. На фоне неба и горизонта выделялись треугольно-сетчатые башенки – опоры для линий электропередач.

– Эй!

Я обернулся. Когда ты стоишь в поле ночью один, сложно игнорировать обращение.

Ко мне, подсвечивая фонариком из мобильного землю под ногами, шла Валькирия.

– Как ты сюда?.. У тебя же машины нет! – спросил я но, опомнившись, подал ей руку.

Она помахала телефоном.

– Ты не помнишь? Мы же установили отправку геолокации друг другу. Матео не мог до тебя дозвониться, написал мне. Я увидела, где ты, и…

«И испугалась. После всего, с тобой произошло», – прочитал у неё на лице я.

– Так как ты добралась?

– Такси, – просто ответила она. – Вызвала и сказала ехать до отметки. На самом деле мы остановились там, – обернувшись, Валькирия махнула рукой вдоль дороги, – я потом ещё шла. Слишком боялась.

– Я просто смотрел на звёзды.

– Что разглядел? – она подняла голову к небу. Я наклонился и поцеловал её. – Так что?

– Пояс Валькирии, – ляпнул я.

– Какой ещё Валькирии? Сколько раз тебе говорить, это пояс Ориона, Ориона!

Я ещё раз поцеловал её и, посмеиваясь над её возмущением, принёс из машины плед. Расстелил; лёг. Она было легла рядом, но, вздрогнув, тут же села и сжала мою руку.

– Не бойся, – сказал я. – Ты туда не упадёшь. Я держу.

Валькирия поднялась с пледа, исчезнув из моего поля зрения; осталось небо. Одно небо, в котором можно было утонуть, а можно было – плыть. И я снова почувствовал себя маленьким корабликом на краю огромной Вселенной, и всё, что мне помогало не раствориться в её хаосе – это содержание моей души. Тоже хаотическое и противоречивое, но нуждающееся в векторе, а значит – в цели, а значит – в порядке.

И получалось, что порядок – это всего лишь способ добраться до цели через океан хаоса.

Человек без смысла – не человек.

Может быть, именно смысл, а может быть, даже надежда на него, остаётся, когда исчезает всё остальное.

И может быть, главное – сохранить эту надежду. Этот стержень. Тогда вокруг снова нарастёт потерянное.

Пока одновременно во мне и где-то там сквозь сжимающий сердце космос летит кораблик по имени Сальваторе, я знаю: ещё будет что-то другое. Будет.

Она появилась передо мной. Мы висели в пространстве, почти пересекаясь: я – глядя прямо в лицо Вселенной; она – перпендикулярно.

Вот она склонилась надо мной – буква «L» – и её лицо стало параллельным моему.

– Тебе не холодно? – спросила она, и я понял, что опять немного задремал.

– Нет.

– А мне да.

Я поднялся на ноги, выпил малинового чаю из привезённого Валькирией термоса, свернул плед.

А затем мы сели в машину и поехали домой.

Примечания

1

Ух ты (исп)

2

Фингал (исп)

3

одна из самых известных средневековых застольных песен на латинском языке, была написана около 1160 года.

4

Я сломал голову (букв. «согрел голову»)

5

Потому что (исп)

6

Язык (исп., разг)

7

Для этих хороших людей (исп.)

8

И я пойду; и я буду один, без дома, без леса зелёного, без колодца белого, без неба голубого и мирного… и останутся птицы петь. (Хуан Рамон Хименес)

9

Прощай!

10

Оставим пустые разговоры.

11

Пустая голова (исп)

12

Оскорбляете (исп.)

13

Залить горе (Дословно: «Утопить печали в вине») (исп.)

14

Дословный перевод contáis un cuento chino, что означает «рассказывать небылицы».

15

Очень злой (идиома; букв.: «очень плохое молоко»)

16

Букв. перевод идиомы echando leches (сломя голову)

17

Королю какому-то (исп.)

18

Трястись (исп)

19

В общем (исп)

20

Испанский фразеологизм: jugarlo todo a una carta – идти ва-банк

21

Ничего не понял.

22

Дурак

23

Говорить прямо

24

Темнота

25

Упыри (исп)

26

Букв. estar con la soga al cuello – быть на волосок от гибели

27

Вертелось на языке (исп)

28

Петрарка.

CCLXXXIV песня из «Канцоньере»

29

In taberna

30

Новенькие (исп)

31

Играй (исп)

32

Святая Мария, молись за нас, грешников, ныне, присно и вовеки веков, молись за нас, грешников, славься, Мария.

33

Букв. estar molido (быть молотым) – быть выжатым как лимон