Жизни и реальности Сальваторе

Капитан отвёл глаза.

Я развёл руками.

– Но если эти пришельцы проникнут к вам, у вас будут такие же потери. Это глупо.

– Не проникнут. Ты вообще зачем пришёл? Чтобы уговорить меня вновь объединиться? Так не я это решал.

– Новый порядок. Теперь все места общего пользования должны проверяться ответственными лицами. И… ты же близок Джону-Уильяму. Своему деду. Ты мог бы…

– Не мог, – отрезал я, – пока Индиго на свободе.

Капитан побагровел.

– Опять ты за своё! Ходишь и распространяешь грязные слухи! Ещё немного и я…

– Что ты сделаешь? Отстранишь меня? – я засмеялся: надо было быть очень самонадеянным, чтобы верить в то, что единственного пилота Иттелутак можно взять и отстранить. – Освобождай место, кэп. Ты всё проверил или разговор со мной репетировал?

Капитан растерянно поглядел на меня. Неуверенно поднялся; я зашагал к своему месту.

– Какой-то ты не такой, – произнёс он.

– Всё не такое, – отрезал я. – Всё!

Кэп молчал, глядя на меня.

– Мой тебе совет, – кэп наконец заговорил обычным голосом, и я поднял на него глаза. – Чем ходить и за спиной Индиго…

– За спиной?!

– …говорить о нём гадости… провёл бы официальный суд.

– Если ты о доказательствах, то Фред уже приводил их. Вы не поверили.

– Конечно, нет, – казалось, кэп даже удивился тому, что приходится разжёвывать столь очевидные факты. – Все знают, как Фред умел монтировать! Как он подростком делал видео, реальность от вымысла не отличить! И все знают, что Фред ненавидел Иккетно. Конечно, он смонтировал бред, выдумки как доказательство!

– Но я видел, – я чувствовал, как начинаю раздражаться. – Фред ни за что бы ни стал!.. а, дьявол. У вас критического мышления, видимо, совсем нет.

– Вам не нравится Индиго, – продолжал кэп, – ведь он правдоруб. Поэтому вы обвиняете его, выставляя свой бред за объективность. Но подумай: вот я не люблю Джоанну, за все эти сучки да задоринки… ты понял. Но ведь я ничего не говорю про неё!

Я сплюнул на пол.

– Кэп, иди. Про суд я подумаю. И вызови робота-уборщика.

Капитан постоял, понаблюдал, как я работаю, и тихо вышел.

Когда я пришёл к деду с прошением о корабельном суде, он принял его, переслал Ошо и вдруг произнёс:

– Тебя не было на похоронах.

– Да, я не пришёл. И?

– Что с тобой такое?

Я закатил глаза.

– Я должен оправдываться?

– Нет. Но это было бы…

– По-человечески? Знаю. Но Фреда убили за то, что он указал на Индиго… – дед попытался перебить меня, но я повысил голос. – И хватит повторять мне, что я порю чушь! Вместо того, чтобы проверить, вместо того, чтобы посадить этого психопата в изолятор и посмотреть, не прекратятся ли убийства, вы сажаете свидетелей! Называете их психопатами! Просто потому, что к Индиго – вы все – относитесь хорошо! Это – не бред? Не абсурд?

– Меня-то ты, может, и убедишь, – дед попытался улыбнуться. – Но с Иккетно мы ничего не можем сделать. Я не уверен, что даже суд поможет.

– Тогда я потребую совета двух семей.

– Потребуй, – дед пожал плечами, перевёл глаза на экран ИИ, где светилось моё заявление. – Попробуй… но как-нибудь сам, ладно? Не втравливай в это нас. И так с этим… разделением…

Дед поморщился.

– Они пытаются забрать у нас ещё несколько отсеков.

– Ещё?! – я сел в кресло напротив.

– Ещё. И никакие инструкции о жизненном пространстве на душу населения им не указ.

– После моего суда им придётся потесниться, – сказал я.

Дед выдавил из себя улыбку, но не ответил.

Суд – это громко сказано, если речь идёт о нашем корабле. Просто все собираются в столовой, жеребьёвкой выбирают по пять представителей от каждой семьи, те выслушивают обе стороны и выносят решение путём голосования. Если голоса делятся поровну, решающий – за капитаном.

Когда я вошёл в бывшую общую столовую, первое, что я увидел, были двое инопланетян, стоявших по обе стороны от двери. Я тут же выхватил бластер, но меня схватил за локоть один из своих:

– Это чучела. Иккетно удалили биологический компонент и выставили здесь. Теперь они не опасны.

Я этого мнения не разделял. Бластер убрал, но поглядывал на вход.

С этих больных станется.

Генератором чисел определили, кто будет представлять семью; среди прочих от нас была Джоанна. И это было прекрасно! Более внушаемой особы на корабле я просто не знал, что значило, что хотя бы один голос мне обеспечен.

Представители уселись за один стол: представители Иттелутак – в один угол, Иккетно – в другой. Капитан, озираясь, сел посередине. Я видел, что он с большим удовольствием уступил бы своё место кому-то другому, но положение обязывало. Жаль мужика. Вроде бы и пост хороший, главный на корабле и всё такое, да ведь – марионетка, как иные мёртвые.

Как иные мёртвые.

Я отогнал от себя эти мысли: пора было выступить.

Я снова показал те видео, которые мы нашли с Фредом. Подробно рассказал, где и как мы их нашли; эксперты из Иккетно бросились проверять – Ошо предоставил выход. Капитан при моём рассказе побледнел и потерялся, и мне стало совсем его жаль.

Но, в конце концов, я не жалеть сюда пришёл. Потом извинюсь.

Эксперты-иккетноиды нашли кадры – но тут же заявили, что мы с Фредом вставили их в память системы. А мой резонный вопрос, как мы вообще могли это сделать – система зашифрована, программировать оба не умели, – они заявили, что мы могли это уметь тайно и скрывать. Я заметил, что никаких доказательств этого нет, и я могу предоставить историю прочитанных мною книг. На что мне парировали, что если я выучился программировать, то замёл следы.

Затем вышел Индиго и сказал:

– Вы все знаете. Я не убивал.

Иккетно разразили рукоплесканиями.

– Как тебе не стыдно, – сказал кто-то из их представителей мне. – Индиго всегда говорит про тебя такие хорошие вещи, относится к тебе по-дружески.

Индиго улыбнулся мне. Дружески.

И я взорвался.

– Что вы за люди! Вам важнее, чем изобличить преступника – прикрыть того, кто вам нужен? Кто просто нравится лично вам? И вы свои мотивы – вы, не умеющие элементарно перепроверять с холодной головой! Пока этот маньяк не пошлёт своих уродов убить вас – вам плевать? Подумаешь, какие-то уроды из Иттелутак! Подумаешь, старенькая Леди Пежо из лиги пенсионеров! Значит, меня или Фреда вы не уважаете, к нам можно не прислушиваться и называть нас шутами, даже когда мы очевидно правы, а Индиго – это да, это…

– Он давит на вас, – сказал Индиго. – И говорит, что Иттелутак ниже Иккетно. Что вы обязаны выслушивать всё, что они говорят. Как кролики.

Я не знаю, как я его не ударил.

– Тебе нечего больше сказать? – спросил капитан.

Я кивнул, сжимая челюсти.

– Тогда начинаем голосование. Кто считает, что Индиго виновен?

Поднялись четыре наших руки и одна Иккетновская. Кому-то вечером будет выговор.

Ну, давайте! Если хотя бы один воздержится… наши-то за этих голосовать точно не будут, так-то…

– Кто считает, что Индиго невиновен?

Поднялись четыре их руки, одна наша и… ещё одна.

Джоанна проголосовала во второй раз.

– Я протестую! – закричал я.

Иккетно засмеялись.

– Девушка имеет право отдавать столько голосов, сколько захочет, тираны! – закричал кто-то из толпы.

– Это не по правилам! Должны голосовать один раз! Джоанна, выбери одну сторону, понимаешь? Одну! – продолжал я, но капитан отклонил моё предложение.

– Она имеет право.

Я плюнул и вышел из столовой. У чучел «инопланетян» я остановился, толкнул одно из них ногой – оно с грохотом грянулось об пол, – и широкими шагами вынырнул в коридор.

Частое дыхание. За мной кто-то бежал.

Я повернулся и встретился лицом к лицу с Джоанной.

– Прости… прости меня! – сквозь слёзы говорила она. – Прости, я не поняла! Не подумала… просто не подумала, что тебя обижу!

Я усмехнулся.

– Меня обидишь?.. Знаешь, Джоанна… я понимаю, что тебя назначили беби-ситтером просто потому, что надо было тебя куда-то пристроить. Но, боюсь, когда всё закончится, я буду вынужден поставить вопрос о том, можно ли тебе проводить время с детьми. Не хочу, чтобы они выросли такими же… тупыми.

Джоанна задохнулась и с видом оскорблённой невинности кинулась обратно в столовую.

Я остался стоять.

9. Рука

Мастеру позвонили.

– Да?

– Он вернулся, – сказал Матео. – Нуэстро, этот рукастый ублюдок вернулся.

– Кто?

– Чёрный человек.

Мастер замер. В груди бухнуло.

– Что?

– Он вернулся. Он убил Ковальского.

9. Туловище

Вот понемногу я и приближаюсь к цели своего путешествия: больше половины пройдено. В начале, когда выяснилось, что сломан двигатель, я думал, что идти по космосу буду чрезвычайно долго, как муравей по баобабу. Но всего пара встреч, несколько недель, пролетевших в размышлениях как один день – и я почти донёс своё туловище до цели. Почти.

Я почти рассказал.

Ведь то, что мы знаем – это тоже груз, верно? То, что мы знаем, что мы пережили и прожили – то, что всегда с нами, и что должно быть рассказано. Донесено. Довезено. Ведь что останется у людей, если не передавать друг другу жизненный опыт – для кого-то важный, для кого-то – пустой и пройденный, но всё же опыт? Пальмы и подобранные с земли камни? Даже не обломанные – подобранные. Как шимпанзе, которые между собой почти не общаются, и все новшества, изобретения, открытия и просто удивительные вещи остаются в маленьком клане – и погибают вместе с ним. Самоизоляция отдельных особей убивает человечество в целом. Но нам, надеюсь, ещё нескоро придётся видеть все прелести разобщённости и эгоизма; надеюсь, пройдёт много лет труда и обмена опытом, обмена чувствами, прежде чем наступит конец.

9. Нога

Все взгляды пассажиров, моряков и праздных зевак скрестились на вошедшем в порт корабле без бизани и с наполовину обломанной грот-мачтой, к которой был привязан человек. Дырявые паруса и канаты обвисли, один из фальш-бортов и скульптура на носу отсутствовали.

Из кают на улицу бросились люди и первым делом отвязали человека. Поддержали, помогли устоять на ногах. Низенький и полный говорил:

– Парень, ты нас вывел! Просто чудо какое-то! Не хочешь пойти работать ко мне? Пайком и выпивкой обеспечу!

– Нет, – человек высвободился из поддерживающих рук и, держась неестественно прямо, направился к налаженному между кораблём и пристанью трапу.

– Двойная оплата! – крикнул низенький, но тот только усмехнулся. – Тройная!

Из недр корабля вылезали люди. Вышли и две девушки – одна с блестящими сталью крыльями, вторая – почти ещё подросток в пышном платьице. Вторая шла, опираясь о руку первой, точно очень плохо видела.

Рыцарь – это был он, – помог им сойти на берег.

– Не думала, что ты маг, – сказала ему Валькирия. – Зачем ты притворяешься рыцарем? Я всегда наоборот хотела…

– Я не притворяюсь, – Рыцарь напряжённо улыбнулся. – Я не люблю магию. Хотя бы и ту, которой владею.

– Потом объяснишь, – решила Валькирия. – Всё объяснишь… маг. Но как это здорово!

Принцессу повело, и она чуть не шагнула в зазор между кораблём и пристанью; Валькирия успела подхватить её в последний момент. Тогда Рыцарь поднял Принцессу и перебросил через плечо.

– Идём прямо к магу, – сказал Рыцарь.

– Далеко? – поинтересовалась Валькирия.

– Нет. Дракон сказал, пара улиц.

Вскоре они увидели причудливое строение прямо на берегу реки: часть его представляла собой башенку из белого камня (в таких и должны вести дела все великие маги, верно?), а половина – была обычным уютным домиком, впрочем, выглядевшим лишь довеском к башне.

Они остановились у ворот. Валькирия заметила колокольчик с милым купидоном над ним и потянула за верёвку. На звон вышла женщина в фиолетовой мантии и посмотрела на них поверх строгих очков.

– Мы к великому магу, – сказал Рыцарь. – От дракона. Это, – Рыцарь качнул переброшенной через плечо Принцессой, – его дочь.

– Да, я папина дочь! – отозвалась та, пытаясь поднять ногу; но мешал узкий подол платья.

– Очень хорошо, – сказала женщина, – но его нет. Срочно съехал неделю назад.

– Мы от Дракона, – повторил Рыцарь, сделав акцент на последнем слове.

– Хоть от бекона, молодые люди. Его здесь нет, и где он, я не знаю.

– Срочно пустите нас! – вскинулась Валькирия. – Вы не понимаете? Девочка вот-вот умрёт! Или сойдёт с ума, что там происходит, когда превращаешься в спрута!

– Сочувствую, – сказала женщина. – Но меня это не касается. Прошу вас уйти, или я буду вынуждена вызвать сами знаете, кого.

– Так нельзя! – начала было Валькирия, но Рыцарь поймал её за руку:

– Пойдём. Пойдём в таверну. Перекусим, подумаем.

Валькирия удивилась, но последовала за ним.

– Ты не хочешь устроить ей?

– Что устроить? Это бесполезно. Она не скажет. Поедим и придумаем, – он снова качнул Принцессой, – что делать.

Днём посетителей было мало. Они сели за стол, в середине которого сидел мрачного вида бугай; но стол был такой длинный, что подобное соседство им нисколько не мешало. Принесли репу, овсянку, хлеб; глядя на всё это разнообразие, Принцесса положила подбородок на ладонь и начала ныть:

– Невкусно…

– Зато для фигуры хорошо, – улыбнулась Валькирия.

– Я ещё и толстая, – Принцесса уронила голову с ладони и легла на стол.

– Вставай-вставай, – Валькирия принялась мягко её тормошить, – это не место спать. Видишь, люди смотрят!

– Да-а-а, – Принцесса подняла голову и снова опёрлась щекой о руку. – И вон тот молодой вампирчик смотрит… прямо на меня… хи-хи…

Она помахала рукой кому-то за столом напротив. Рыцарь обернулся – и встретился взглядом с Бальтасаром.

Святая Мария! Ну что ж ты так шутишь с нами!

Первый порыв – отвернуться, сделать вид, что не узнал. Этого, нового, Балду легко можно было перепутать с представителями местной знати. Он улыбнулся Принцессе, и Рыцарь заметил небольшие клыки.

Заметив пристальный взгляд, Балда перевёл взгляд на Рыцаря – и замер. Брови его поднялись, а глаза сощурились, точно тот смотрел на монету и не мог понять, родная итальянская она или испанская. Рыцарь приветственно поднял руку – и Балда просиял. Валькирия забеспокоилась:

– Кто это?

– Знакомый. Музицировали вместе. Я подойду, поздоровались.

– Надеюсь, «музицировали» значит именно «музицировали», – тонко улыбнулась крылатая дева. Принцесса громко засмеялась: точно поршень выдавливал воздух из лёгких. Рыцарь усмехнулся, сжал в ладонях хрупкую руку Валькирии и отправился к Балде.

Сел напротив. Жестом подозвал трактирщицу; заказал пиво.

– Зря ты его взял, – сказал Бальтасар. – Меня б спросил для начала, а? Пиво здесь гадость.

– Сойдёт, – отвечал Рыцарь.

Бальтасар снова вгляделся в его лицо.

– Как дела? Сто лет тебя не видел.

– Не до музыки. Семья, работа… – Рыцарь мельком кинул взгляд в сторону девушек; Бальтасар поглядел туда же. – А ты что же, вампир теперь?

– Ученик, если можно так сказать, – на лице Балды расцвела самодовольная улыбка.

– Ясно. Значит, назад дороги нет.

Принесли пиво, и Рыцарь замолк. Затем так же молча отпил; скривился.

– Кислятина. А ведь разбавленное.

Балда покивал; затем снова начал вглядываться.

– Что-то не так? – спросил Рыцарь, снова отпивая из кружки.

– Я не могу понять. Это глупо, но я как будто вижу твоего близнеца. Лицо то же, но…

– Просто ты всегда видел меня с одной стороны.

Он не понял, но это было и не важно.

– Бальтасар, у меня к тебе дело. Нужно помочь этой очаровательной девушке, которой ты улыбался. Для этого нужно найти Великого Мага. Вы, пиявки, боитесь магов, и ни за что бы его не тронули.

– Пиявки? Да что ты понимаешь? – в голосе Балды мелькнуло раздражение.

– А то, что ты ещё в эйфории от своих новшеств и не совсем понял, в какую жопу угодил по доброй воле. Но ты не маленький, объяснять не буду, сам всё знаешь – и про дедушку, и про музыку, и про себя. А магов пиявки боятся, потому что слабее и потому что порождения этой самой магии. И любят – потому что порождения этой самой магии. Знаю я про одного мага, ученика того, кто умел воскрешать людей. Он вернулся в старый свет, и проводил опыты по оживлению покойников. Только видишь ли, у этой магии есть один недостаток. Если душа один раз вырвалась из тела, оно становится разомкнутым. Оно больше не может жить само. Ему нужны источники питания: чужая жизненная сила. Магия. Кровь.

– И что? Зачем ты мне это рассказываешь?

– А то, что эти твои пиявки знают, где маг. Для себя и прячут. Чтобы в бескровный день к нему являться и требовать… магию. От тебя я хочу, чтобы ты сказал, где он.

Балда с недоверием поднял бровь.

– Ты… чего?

– Отвечай.

– Значит, вот ты какой на самом деле, – Балда не унимался, и Рыцарь с трудом удержался от того, чтобы не схватить тугодума за затылок и не шмякнуть лицом об столешницу.

– Ты и сам не такой как обычно, балда.

Бальтасар затих. В его голове что-то зашипело, и зашевелились уши. Но Рыцаря сейчас это не могло ни насмешить, ни настроить на смешливый лад. Он повторил:

– Отвечай.

– Ты думаешь, они со мной делятся всем? Тем более, если это так важно, как ты говоришь… – на лице Балды четко читалось «в чём лично я сомневаюсь».

– Значит, веди меня к своему начальнику. Или как он у вас называется?

– Ты окончательно спятил? – Бальтасар откинулся на спинку скамейки. Рыцарь понизил голос.

– Я не прошу давать оценку моим умственным способностям. Будь добр, бери задницу в руки и связывайся с начальником. Скажи, мне есть, что предложить. Хотя он и сам поймёт. Просто назови ему моё имя…

Интермедиа 9

После этого Мальчик сказал Учителю, что возвращается в Старый свет – найти родителей, найти себя. Учитель ответил только:

«Твоё право».

– Я с тобой, – сказал Дар, когда Мальчик сообщил об этой новости.

– Нет. Нет, Дар. Я дал тебе второй шанс. Пожалуйста, используй его. Женись. Заведи детей. Открой лавочку или играй на площади и стань вольным бродягой, пой песни и пей вино. Стань самым лучшим магом. Не теряй этот шанс. Пожалуйста.

Так отвечал Мальчик и, не слушая возражений, отправился собирать вещи. Простился со всеми и поспешил в порт.

И первый, кого он там увидел, был Дар. Он сидел на собственном собранном чемодане.

– Зачем? – в отчаянии спросил Мальчик. – Вернись! Вернись к Учителю! Вернись в деревню! Зачем ты…

– Зачем? – вдруг зло спросил Дар и вскочил. – Зачем? А зачем мне оставаться у Учителя? Во мне больше нет силы. Нет магии. Меня нечему обучать. Понял, козёл? Нечему! И музыка твоя меня бесит! Я сломал эту трескучую гитару, гори она в аду! Вот так сломал! Вот так! – он изобразил, как что-то ломает об колено. – Это она привела меня… в жопу! А жить на другом континенте, зная, что ты в любой момент можешь чик! – он изобразил пальцами ножницы, – эту вторую жизнь в любой момент – чик! Понял, да? Нет уж, придурок! Да я лучше буду злоебучим зомби-приспешником некроманта, слугой мага, подтирающим ему по утрам зад, чем жить в ожидании… козёл! Пошёл ты!

С этими словами Дар подхватил свой чемодан, чемодан Мальчика и унёсся на корабль.

«Смерть его не исправила», – раздался голос из-за спины Мальчика. Он обернулся и увидел Учителя.

Учитель был непривычно хмур.

«Ты твёрдо решил уехать?» – спросил он.

– Да. Я понял, что это искусство, что ты нам преподаёшь, не для меня. Я хочу… по-другому. По-своему. По-доброму. Приносить пользу.

«Ты можешь делать это и здесь.»

– Разве что ты освободишь пост человека, оживляющего раз в год мёртвых, чтобы они возвращались домой, – усмехнулся Мальчик.

«Если соберусь его оставить, то позову именно тебя».

– Ладно вам. Я же даже не особенно способный, и потеря ваша совсем небольшая.

– Это неправда, Сальваторе, – сказал Учитель, впервые в жизни назвав Мальчика по имени. – Ищи свой путь, свою магию, но… не забывай, что это всего лишь инструмент. Не лучше и не хуже других.

– Хорошо.

– Не повторяй ошибок старших. Тех, что пытались раздать всем желающим бессмертие, сынок. Ты с ними познакомишься в Старом свете.

– Ладно.

Он обнял старика и взошёл на корабль.

Это потом был шторм в океане, когда корабельный маг-навигатор не справлялся, и Сальваторе пришлось помогать ему. Это потом он прибыл в свой город, нашёл семью. Это потом он оживлял людей направо и налево, желая приносить пользу, но вскоре понял, что на поддержание жизней уходит слишком много сил. Тогда вернул их в небытие – всех, кроме одного человека. Того, который напоминал о том, что сам Сальваторе считал неисправимой ошибкой; напоминал об ответственности за каждого. Это потом он попал в Институт, а после – придумал, как магию, работающую со смертью, при помощи приборов превратить в магию, лечащую души. Это потом была эта книга.

10

10. Изнанка

18 января 83 года.

Джоанна устроила истерику. Заявила, что знает, что на самом деле убийца – это я, и что она следующая жертва. Когда ей справедливо заметили, что у меня алиби, она начала плакать.

– Никто мне не верит! – кричала она. – А ведь я говорю истинную правду! Никто из вас не верит мне, потому что думают, что я глупая!

– Это потому, что у тебя доказательств нет и всего такого, – сообщил я.

– Суд – вот твоё доказательство! – высокопарно бросила она.

Переубедить её не удалось. Дед попросил меня «во избежание инцидентов» не попадаться ей на глаза.

– Ясно, что Джоанна просто хочет отомстить тебе за твои слова, – сказал он. – Но нам важно, чтобы спокойствие не нарушалось. Настроение на корабле и так не самое лучшее. Долететь бы…

Поэтому я сразу после пробуждения отправился в рубку – чтобы не попадаться на глаза этой буйной. В рубке уже сидел капитан, и после короткой процедуры передачи управления я попросил его принести мне тарелку водорослей.

– Иттелутак своих не кормят? – удивился капитан.

– Кормят. С Джоанной проблемы.

Капитан понимающе кивнул.

– Сучки да задоринки! Как она могла родиться в вашей семье, не понимаю.

– Как и Индиго в вашей.

Он долго молчал – я уже успел изучить обстановку за бортом и начал корректировать курс, когда капитан сказал:

– Я тебя проведу к нам на обед. Хочешь?

– Сегодня я на дежурстве.

– Тогда завтра на завтрак. Скажу, что ты от меня, а сам на дежурство. Да?

Я согласился.

В бывшей общей столовой теперь было неожиданно много места. Иккетноиды сбивались в крошечные группки, но садились по соседству. Занята была от силы половина зала; я заметил, что отсутствует Старр.

Капитан представил меня, но меня всё равно одарили мрачными взглядами, и я поспешил занять одно из свободных мест подальше от семьи. Капитан ушёл, я же начал торопливо поглощать свои водоросли: голоден был ужасно.

Не успел я съесть и трети, как ко мне подошёл Индиго.

– Ты не против? – спросил он.

Я продолжил жевать.

Он сел напротив, посолил водоросли и заговорщицки прошептал мне:

– Тебе удалось уговорить старичка Ошо. Ты крепче, чем я думал!

– Тем не менее, ты ещё здесь.

– Он умный старик. Он решил не сеять панику, а просто вызвал меня к себе в кабинет. Кстати, остальные думают, что я невиновен, – Индиго начал сыпать в водоросли перец. – Он полагает, что я его сильное оружие против вас. И что работаю на него.

– Что-то мне подсказывает, что ты ни на кого не работаешь.

– Да. У меня своя цель.

Он торжествующе улыбался, но я только молча жевал, никак не отреагировав на его сенсационное заявление.

– Гнилые гены, – наконец, сказал он. Я продолжил жевать. – Ты же сам увидел! Они – тупые, интригующие и самодовольные. И вот они, они, а не умершие предки, будут основывать колонию! Ты представляешь, что это будет? Нам лучше не долететь, ты же понимаешь.

– Не понимаю. Характер не зависит от генов.

– Пусть не гены. Срать мне на твоё невежество. Чему они научат будущие поколения? Вражде? Стремлению к власти?

– Вся история планеты, с которой мы стартовали – это вражда и стремление к власти. Как-то живы, знаешь ли.

– Что же хорошего в этой жизни? Мы стукаемся, как шарики, друг об друга, даже на корабле, куда отбирали самых лучших. Если лучшие – такие, то что говорить про обычных и худших?

Рядом с Индиго приземлился Предатор, и тот заткнулся. Они обменялись взглядами; чисто Чужой против Хищника.

– Привет, – сказал Предатор. – А я смотрю, хорошая компания собралась. Почему бы не рассказать новости о Вечной Женственности? О той энергии, что является началом всего сущего…

Индиго скривился, взял тарелку и исчез. Предатор смолк на полуслове и ободряюще улыбнулся мне.