Принять удар

Но тут отец вздохнул, и его взгляд снова стал жестким, деловым. Момент прошел.

Ледяная стена вновь выросла между ними, еще болезненнее после краткого затишья. Вся теплота испарилась, вытесненная горьким разочарованием.

– Я достиг того, что для меня важно, – тихо, но твердо сказал Мануэль, поднимаясь. – И диалог наш, как всегда, бессмыслен. Я устал.

– Мы продолжим его завтра. Пока я еще готов его вести. В десять утра у нас запланированы встречи, в два – подписание контракта с «Морска Гвездой». Будь в офисе вовремя.Отец тоже поднялся, его лицо снова стало непроницаемой маской.

Он ушел. Мануэль остался стоять у окна, чувствуя, как внутри него медленно остывает та капля надежды, что на мгновение согрела его. Они снова были по разные стороны баррикады.

В гостиной стоял горький привкус бессмысленного спора. Мануэль с силой провел рукой по лицу, словно пытаясь стереть следы их разговора. Он налил себе виски – напиток резкий, как и его нынешнее настроение. Глотнул прямо из бокала, чувствуя, как обжигающая жидкость не приносит желанного забвения.

Мужчина уперся ладонями в подоконник, глядя на ночной город, который вдруг показался ему гигантской клеткой. Чтобы отогнать навязчивую мысль, схватил телефон и набрал Лиама.

«Подними трубку, старик», – прошептал он, чувствуя, как по спине бежит неприятный холодок. Лиам никогда не заставлял себя ждать. Длинные гудки. Раз. Два. Три.

После пятого гудка в ушах зазвучала лишь мертвая тишина. Тревога, сначала тихая, как зуд под кожей, вдруг сжала горло. Что-то было не так. Что-то шло не по плану.

Пальцы сами набрали номер охраны. На этот раз ответ последовал почти сразу. – Да, шеф? – Где Лиам? – голос Мануэля прозвучал резко, сдавленно, будто он забыл, как дышать. – Он с девчонкой… – Тренируются? – Мануэль резко повернулся от окна, взгляд упал на часы. Слишком поздно для тренировки.

– Нет… Девчонка, кажется, заболела. Не знаю, что случилось, но выглядит… плохо. Хотя она всегда выглядит не очень, – в голосе охранника прозвучало откровенное пренебрежение.

– Я скоро приеду, – он бросил эти слова в трубку, не дожидаясь ответа, и разорвал соединение.

Этот тон, это «не очень» вонзилось в Мануэль как нож. Холодная тревога мгновенно вспыхнула белой яростью.

Ключи от машины были схвачены с тумбы так, что металл впился в ладонь.

Он не шел – он вырвался из дома, захлопнув дверь с такой силой, что стеклянная панель на ней зазвенела.

БОЛЬ, СТАВШАЯ ВЕТРОМ

«В этой игре все лгут.

Победит тот, кто солжет убедительнее всех»

Вечерело и вокруг виллы в густом кустарнике тихо перешептывались сверчки, их скрип успокаивал, но темные окна вызывали ощущение тревоги.

Мануэль тихо открыл дверь и прошел в гостиную. В свете неяркой лампы на столике у камина стоял стакан с остывшим чаем и лежала чуть помятая газета. Он увидел на первой странице фото отца и сжал губы. Тут же лежал телефон. Чуть скрипнули ступени лестницы, и он увидел спускающегося со второго этажа Лиама.

– Что случилось?

– Не знаю, у Юли высокая температура, я думаю, она серьёзно заболела.

– Чёрт! – Мануэль достал телефон, – скоро бой… как все некстати…

Лиам убрал газету и телефон и сел на диван.

– Надо отвезти ее в больницу, зови ее, поедем к нашему лекарю.

– Она спит…

Мануэль холодно посмотрел на тренера.

– Значит буди её…, она должна сейчас же оказаться в машине!

Через десять минут Юлю осторожно разместили на заднем сидении, Лиам сел за руль, а Мануэль сел рядом с девушкой. Её руки были распухшими, на лбу блестели капельки холодного пота, а лицо было бледным с яркой синевой на щеке.

– Поехали, осторожно, – шепнул Мануэль, но на первом же повороте Юля безвольно облокотилась на плечо Мануэля.

Он поправил её голову и осторожно прикоснулся ко лбу. Юля на несколько секунд отрыла глаза, они были зелёные и глубокие. Она посмотрела на Сайлента и потеряла сознание.

«Чёрт. Не здесь… не так…»

Мануэль сжал её руку и почувствовал, как горячая кожа влажная кожа прилипла к его ладони. Лиам взглянул в зеркало заднего вида и увидев, что Юля беспомощно лежит на плече боса, чуть задержался на его руке, поймал такой же беспомощный взгляд Мануэля, поспешно отвернулся и плавно нажал на газ, ускоряя автомобиль. Он почувствовал физическую боль в сердце и знал, что в этот раз должен успеть.

Лиам ненавидел это место, но судьба вновь и вновь возвращала его сюда. На этот раз во дворе стояла тишина, окна были закрыты, не было ни стонов, ни нищих у входа.

Он припарковался как можно ближе к входу и осторожно взяв девушку на руки пошел к двери. Мануэль предупредительно открыл дверь и зашел вслед за ними. Охранник, которому Лиам и Сайлент были словно старинные друзья тут же встал и жестом показал идти за ним.

В свободной смотровой они расположили девушку на кушетку и замерли в ожидании врача. При свете ламп Юля выглядела ещё хуже, чем в машине и Мануэль отвернулся. Он не мог согласится с тем, что девчонка, сопротивляющаяся яростным атакам и ударам могла погибнуть от травм, которые сама себе нанесла в бое с песочным мешком.

Доктор Моралес появился неожиданно и озадаченно посмотрел на девушку.

– Значит так, док, – Мануэль подошел к нему и аккуратно взял за лацкан пиджака, виднеющегося из-под халата, – эта девчонка не только должна жить, но и должна быть абсолютно здорова. Делай что хочешь, но сейчас вопрос будем измерять не деньгами, а ценой жизни.

Врач округлил глаза и непонимающе смотрел на Сайлента.

– Господин Сайлент хочет сказать, что если ты не спасешь ее жизнь, то и твоя ничего стоить не будет, – усмехнулся Лиам.

– Оставьте меня с пациентом, – умоляюще пробормотал врач.

– Конечно, скажите нам, что с ней и сколько потребуется денег на лечение, мы подождем за дверью, – Лиам подошел к Сайленту и легко подтолкнул его в спину, заметив, что он опять немигающим взглядом смотрит на Юлю.

Когда Сайлент вышел, он обернулся и тихо сказал:

– Спаси девчонку, иначе я лично сожгу эту чертову больницу!

Они молча стояли в коридоре, чувствуя, что минуты текли слишком медленно. Лиам чувствовал свою вину и не мигая смотрел на плакат на стене. Он вспомнил, как смотрел на него в день смерти Аны и внутри поднималась волна безысходности.

Мануэль достал пачку сигарет и выудив одну медленно пошел к выходу. Он, в отличии от Лиама, не понимал, какого черта переживает за девчонку больше, чем за кого бы то ни было. Он помнил, как оказался здесь впервые и даже помнил до сих пор, как умерла в коридоре девочка, которую Дэн привез из клуба. Но он не знал, как ее зовут и никак не мог ощутить, факт той смерти, как что-то ужасное.

А вот гибель Юли… Он закурил и глубоко вдохнул дым. Даже не произнося вслух такие слова, он вздрогнул.

Лиам медленно оторвал взгляд от потёртого боксёрского плаката, когда дверь в приёмную скрипнула и Моралес вышел из смотровой. Врач вытирал руки белым полотенцем, и Лиам заметил, что кончики его пальцев дрожали.

– Шеф сейчас придет, – низко, почти беззвучно произнёс Лиам, не скрещивая рук, а сжимая кулаки в карманах куртки. – Что бы ты там ни нашёл… Говори всё как есть. Прямо.

Моралес сглотнул, его взгляд метнулся по коридору, будто ища спасения.

– Вы же тренер… Вы должны знать… Лихорадка после травмы, отёк, горящая кожа…

– Периостит? – выдавил Лиам, чувствуя, как у него самого холодеет затылок.

– Да, но… это уже системное воспаление. У вашей подопечной начинается сепсис.

Тень за спиной Моралеса сдвинулась, и Сайлент возник из полумрака коридора бесшумно, как призрак. Его лицо было маской спокойствия, но глаза прожигали врача насквозь.

– Что это значит, «сепсис»? – его голос был тихим и ровным, и от этого становилось только страшнее.

Моралес отступил на шаг, сжимая в руках свёрнутое полотенце.

– Это значит, что, если в течение сорока восьми часов температура не упадёт и инфекция не отступит… Единственный способ остановить заражение крови – это ампутация. Начинается некроз тканей…

Воздух сгустился, стал тяжёлым и вязким. Сайлент не изменился в лице, лишь кожа на скулах натянулась, обнажив резкие линии челюстей. И тогда его кулак с размаху врезался в бетонную стену. Глухой удар прокатился по коридору, за ним посыпалась мелкая штукатурка.

– Этого не будет! – каждое слово было вырвано из самой глотки, хриплое и обваренное яростью.

– Я… клянусь, я сделаю всё, что в моих силах, – прошептал Моралес, чувствуя, как его собственная спина покрывается ледяным потом.

– Ты сделаешь больше, – Сайлент приблизился к нему вплотную, и его шёпот теперь был подобен шипению змеи. – Девчонка должна не просто выжить. Она должна остаться целой. Она должна снова поднять руку и суметь сжать её в кулак! Понимаешь?

Моралес лишь молча кивнул, с отчаянием думая о том, как бы эти ночные гости с их дикими глазами и сжатыми кулаками поскорее исчезли. Выбора у него не было. Время, песок, утекало сквозь пальцы с пугающей скоростью. Он обернулся к Лиаму, ища хоть какой-то опоры в этом хаосе.

– Вы поможете мне? Её нужно перенести в палату, подключить к системам.

Лиам кивнул с той простой и безоговорочной готовностью солдата, которая всегда успокаивала.

– Я буду с ней, босс. Вы можете ехать. Я позвоню при любом изменении.

Сайлент ещё секунду стоял, его взгляд, тёмный и неумолимый, впился в спину удаляющегося врача, словно ставя на нём невидимую печать. Затем он резко развернулся и зашагал прочь, его шаги наконец-то отдаваясь гулким эхом в пустом коридоре, словно отступающая гроза.

– В любое время, Лиам, – бросил он через плечо, и в этих словах был и приказ, и мольба, и обещание расплаты, если что-то пойдёт не так.

Мануэль долгое время стоял во дворе. Окна больницы по-прежнему были темными, видимо палата, куда положили Юлю, выходила окнами во двор больницы. Сайлент сидел и не мог заставить себя поехать в сторону дома.

Он закурил, завел мотор и выехал из больничного двора. Пустынное шоссе вдоль побережья медленно поворачивало, уводя его автомобиль все дальше от больницы. Он ехал не быстро, глубоко погрузившись в свои мысли.

Ещё недавно его жизнь текла словно густой мёд, сладкая, сытая, полная удовольствий. Денежные потоки не иссякали, его окружали красивые женщины, у него был «дом».

Кто-то боялся его, кто-то уважал, кто-то хотел завести с ним дружбу, а он сам только снисходительно позволял избранным им лично делать это. И тут она, эта девчонка, которая позволяет себе плюнуть ему в лицо, причинить ему боль…

От воспоминаний он сильно сжал руль и заметив, как прервалось дорожное ограждение, отделяющее шоссе от широкой песчаной полосы берега, обнажив широкую пустынную парковку, повернул автомобиль к заливу. Заглушив двигатель, он откинулся на спинку сидения и закрыл глаза.

В памяти словно раскадровка, появились отдельными всполохами короткие воспоминая, полные эмоций – их первая встреча, холодный взгляд, осколки боли, которую она причинила ему, надавив на свежую рану, капли его крови на часах, её падение в подвале…

Чёрт! Он ударил кулаком по рулю. Чёрт! Мужчина увидел, как вдалеке жирно и плавно широкие и невысокие черные волны лениво забирают порции золотого песка и тащат за собой. Начался отлив.

Он смотрел на воду и ему показалась, что это не залив, а внутри него черные волны злости, ненависти и недоверия смывают последние золотые песчинки, которые передала ему со своими генами мама и которые крупинками отдавала девчонка.

В стекло коротко постучали и свет яркого фонарика осветил лицо. Мануэль сощурился, но все же смог увидеть нагрудный значок полицейского. Он опустил стекло.

– Доброй ночи! С вами всё в порядке? – спокойно и дружелюбно поинтересовался полицейский.

– Да, – Мануэль чуть улыбнулся, – все хорошо.

– Дайте, пожалуйста, ваши документы, – полицейский уже не светил на его лицо и было видно, что он узнал водителя.

Мануэль достал из нагрудного кармана водительское удостоверение.

После того, как документ был вскользь изучен под ярким светом фонарика, полицейский передал его обратно, чуть наклонившись.

– Вы выпивали сегодня?

– Нет, – Мануэль покосился на часы, – сегодня нет.

– А вчера?

– Один бокал вина за ужином

– Выйдите пожалуйста, из машины.

Когда полицейский с напарником сделали вывод о том, что все-таки выпито было больше положенного, его доставили в полицейский участок. Через час он сел в автомобиль, который Рауль уже перегнал с парковки.

Сейчас он вопросительно повернулся к шефу, ожидая указаний. Мануэль хотел сказать «в больницу», но вместо этого махнул рукой "домой" и шофер плавно тронулся с места.

Часы показывали начало четвертого утра, над заливом показалась ярко алая полоса, ознаменовавшая начало нового дня. Мануэль стоял в комнате Юли на втором этаже, освещенный нежно-розовым светом наметившегося восхода.

Постель была смята, на полу мокрые бинты бледно-розового цвета, он ясно увидел, как Лиам обматывал ими лед и прикладывал к Юлиным рукам. Он подошел к шкафу и решительно распахнул дверцы: идеальный порядок, ни одной лишней вещи… он несколько минут задумчиво смотрел на аккуратные, разложенные по комплектам и цветам предметы женского гардероба и закрыв дверцы, тяжело выдохнул.

Мануэль снова, как кадры, увидел, как девушка ежедневно и монотонно наводит этот порядок. Но не ради порядка в шкафу, а для того, чтобы не сойти с ума от той реальности, в которой оказалась. Он понимал ее, потому что ее действия были похожи на его.

В памяти яркими вспышками пронеслись воспоминания из детства: ему четыре года и отец привел домой спортивного невысокого мужчину.

– Этот человек тренер, он научит тебя не быть слабаком!

Так он стал заниматься борьбой, его отец лично проверял успехи, но эти проверки казались ему просто избиениями. Вокруг не было ни одного взрослого, способного его защитить. Когда у него появлялось свободное время, он часами переставлял вещи в детской, складывал одежду по цветам, ставил игрушки по размерам, от самой маленькой к самой большой, раскладывал на столе тетради и книги, мучительно долго собирал вещи, когда отец брал его с собой в путешествия.

Мануэль содрогнулся от неожиданного видения и быстро покинув комнату, перешел в соседнюю. Он нервно, рывками сбросил с себя одежду и упав на кровать провалился в тяжелый от бессонной ночи и внутреннего смятения, сон…

Офисный кабинет дышал молчаливой роскошью. За массивным столом из полированного эбенового дерева, поверхность которого отсвечивала, как чёрное зеркало, сидел пожилой мужчина. Его осанка, несмотря на возраст, была безупречна, а пальцы с коротко подстриженными ногтями медленно перелистывали страницы толстой папки. Это был старший юрист-консульт компании. Напротив него, в таких же глубоких кожаных креслах, расположились отец Мануэля – немолодой, но от этого не менее внушительный господин в безупречном костюме, рядом с ним – изящная, стройная женщина, его будущая жена и отец Изы.

Юрист отложил последний лист, и по его лицу расплылась широкая, обезоруживающая улыбка. Когда он заговорил, его голос, низкий и бархатный, заполнил собой пространство, словно дорогой коньяк.

– Потрясающая работа, господа. Безупречные условия. Редко видишь сделку, где выигрывают абсолютно все участники. Мои искренние поздравления.

– Мы старались учесть каждую мелочь, – парировал его Сайлент – старший и его взгляд мягко скользнул к женщине. – Не правда ли, дорогая?

– Абсолютно, – её голос был лёгким и мелодичным, будто дополняющим их дуэт.

Наступила короткая, но ощутимая пауза. Юрист поправил очки.

– Остаётся лишь один вопрос: где ваш сын, господин Сайлент? Если я не ошибаюсь, его присутствие сегодня было обязательным. Это ведь не просто сделка, это – будущее вашей корпорации. И, если мне не изменяет память, без его подписи эти бумаги… – он многозначительно похлопал пальцами по папке, – останутся просто бумагами.

Тень досады, быстрая, как полёт ласточки, мелькнула в глазах Сайлента-старшего, но его улыбка не дрогнула.

– Что ж, вы, как всегда, дотошны. Но, если взглянуть правде в глаза, очаровательной Изы сегодня тоже нет с нами.

– Потому что она оформила доверительное управление своим пакетом акций на меня, – парировала отец Изы и в его голосе зазвенела сталь.

– Вот именно! – Сайлент-старший мягко развёл руками – И мой Мануэль поступил абсолютно так же. Документы уже на подходе. Вы же понимаете… они взрослые, умные дети, но в их головах – ветер, а в крови – горячая молодость. Им не до наших скучных бумаг.

– В таком случае, мы с нетерпением ждём доверенность от вашего сына, чтобы поставить финальные точки над i, – заключил гость, и его улыбка стала формальной.

Сайлент-старший легко поднялся с кресла.

– Господа, позвольте мне на минуту удалиться, чтобы поторопить моего секретаря. И, раз уж мы здесь собрались, не пора ли нам кофе? Самый дорогой сорт, я лично следил за его обжаркой.

Выйдя в приёмную, он мгновенно преобразился. Бархатная мягкость слетела с его лица, как маска.

– Документы? – его голос стал тихим и резким.

Немолодая, с безупречно уложенной сединой секретарша молча протянула ему кожаную папку.

– Принесите кофе. И чтобы никто не беспокоил, – бросил он, уже доставая телефон.

Набрав номер, он приложил трубку к уху. Ответ последовал после первого же гудка.

– Связался с Мануэлем?

– Нет, телефон не активен. Но…

– Ясно, – Сайлент-старший резко перебил. Это было ожидаемо. – Что «но»?

– Выяснилось, что прошлой ночью его задержали в участке округа Минис. Вождение в нетрезвом виде.

Холодная волна гнева прокатилась по спине мужчины, но его лицо осталось каменным.

– Что ещё? – два слова прозвучали как приговор.

– В участке случайно оказался репортёр из «The Minnis Gazette». И…

– Никаких «и»! – его шёпот был страшнее крика. – Немедленно выезжай туда! Я не хочу видеть ни единой строчки ни в одной газетёнке! Ни намёка! Ни слуха! Ты меня понял?

– Так точно.

Сайлент-старший разорвал соединение, сделал глубокий вдох, и, снова надев маску гостеприимного хозяина, вернулся в кабинет. Он положил папку на стол и непринуждённо откинулся в кресло, будто вернулся с прогулки, а не отдавал приказы по сокрытию скандала.

Их консультант, бегло пролистав документы, кивнул.

– Всё в идеальном порядке. Можете ставить подписи и начинать праздновать рождение новой бизнес-империи. Единственный формальный вопрос… – он посмотрел поверх очков на Сайлента-старшего, – согласно этим бумагам, ваш сын передаёт вам полные и безоговорочные права на распоряжение всеми своими активами?

– Именно так, – Сайлент-старший сделал лёгкий, почти воздушный жест рукой. – В данный момент он поглощён… куда более приятными хлопотами. Подготовка к свадьбе, знаете ли. Нельзя же откладывать личную жизнь ради выверенных бизнес-процессов.

– Без сомнения, это событие куда важнее, – с лёгкой, почти незаметной иронией согласился собеседник. Он аккуратно пододвинул папку к Сайленту-старшему. – Господа, ваши автографы под этим историческим документом… И примите мои поздравления!

Когда последние подписи были поставлены, а в кабинет вплыл насыщенный аромат свежесваренного кофе, Сайлент-старший с изысканной галантностью взял свою спутницу под руку.

– Знаешь, дорогая, – произнёс он задумчиво, – по такому поводу просто необходимо устроить благотворительный приём. Что ты думаешь?

София ответила мгновенно, её глаза блеснули пониманием.

– Прекрасная мысль, любимый. И обязательно нужно пригласить прессу. Мы могли бы дать им… ну, скажем, эксклюзивное интервью о наших свадебных планах. Отвлечь их от всяких мелких происшествий.

Сайлент-старший с восхищением посмотрел на неё.

– Ты не просто красива, ты – гениальна, – тихо сказал он, и в его голосе звучала неподдельная нежность, смешанная с удовлетворением от игры, которую они только что выиграли.

Юля с трудом открыла глаза и тут же почувствовала ноющую боль. Она пришла к ней одновременно с брезжащим утренним светом. Она чуть повернула голову и увидела, что лежит в больничной палате. Руки были забинтованы, а источник боли был именно там.

В углу больничной палаты стояло кресло, на котором дремал Лиам, скрестив руки на груди. Юля попробовала пошевелить рукой, но от резкой боли тихо застонала и моментально разбудила мужчину. Он открыл глаза и медленно встав, подошел к ней. Лиам налил в воду в кружку, стоявшую на столике рядом, и от одного ее вида девушка почувствовала, что во рту все пересохло.

Мужчина осторожно поднес кружку к ее пересохшим губам, и она жадно сделала глоток, но поперхнулась и закашлялась.

Лиам салфеткой вытер воду с ее щеки и снова поднес кружку к ее губам.

– Тебе не надо торопится, я буду здесь всегда, – сказал он

Юля хотела ответить, но он поднял вверх указательный палец, жестом показывая, чтобы она молчала.

– Не надо говорить, все твои травмы должны зажить. Особенно руки. Ты проиграла во время тренировки в подвале, тебя победил песок. Если ты не сможешь перебороть инфекцию, руки ампутируют…

Ее зрачки расширились и Лиам увидев это продолжил:

– Сайлент сделает всё, чтобы этого не случилось, ведь ты его «инвестиция», – он засмеялся, но его смех был не веселым, – сейчас я позову врача, тебе поставят капельницу. Сейчас ты должна спать и, кстати, наслаждаться, ведь во сне нет боли…

С этими словами он выглянул в коридор и через минуту на пороге появился врач.

Юля снова погрузилась в сон. Во сне она бежала по коридору в детдоме, бежала, чувствуя, что за ней кто-то гонится, но все двери заперты. Она хочет открыть одну дверь, вторую, третью, но они заперты. За спиной тяжелое дыхание и Юля, подавливая страх оборачивается и замирает.

За ней бежит маленький Марк, она взрослая, а он так и остался маленьким и злым мальчишкой. Страх превращается в волну смеха. Я не боюсь тебя, не боюсь, – Юля села перед ним на корточки, что ты мне сделаешь? Марк становиться больше и больше, а его лицо превратилось в лицо Мануэля. Юля вскакивает, она хочет нанести ему сокрушительный удар, но… где ее руки? После локтя ничего нет!

Она бьёт Мануэля культями, но он смеётся, а его лицо расплывается, превращаясь в лицо Марка. «Ты же хотела быть сильной? – шепчет он. – Вот и держись». Она закричала и открыла глаза

Над кроватью склонился Лиам.

– Ты кричишь, как сумасшедшая! – он усмехнулся.

Она судорожно схватила его за руку… и поняла, что пальцы слушаются её. Руки были перебинтованы, и повязка заметно уменьшилась. Она осторожно пошевелила ими.

Лиам автоматически поправить её подушку, и вдруг резко одёрнул руку – будто боялся обжечься.

Чёрт, – пробормотал он. – Ты же должна была быть крепче.

В его голосе прозвучало что-то, чего Юля раньше не слышала, это была не злость… Он отвернулся к окну, стиснув зубы.

– Если ты сдашься сейчас, я лично приду и добью тебя. Поняла?

Лиам посмотрел на нее, и она чуть кивнула головой.

– Не хочу возвращать тебя в твои кошмары, но во сне ты идешь на поправку быстрее, – он ушел за врачом.

За окном смеркалось, Юля хотела спросить, как долго она тут лежит, но вдруг ей стало это безразлично. Да и какая разница, если путь отсюда снова в клетку или в подвал «дома». Лучше здесь. Тут тихо, и тренер заботливо наливает прохладную воду. Она ещё раз посмотрела на кончики пальцев и улыбнулась. Её главное оружие с ней…

Мануэль кожей чувствовал, что отец следит за ним. Что ж, тогда буду играть по его правилам. Он сам позвонил Изе и договорился о том, что заедет за ней.

– Добрый вечер, господин, – она выглядела великолепно, – все-таки вы передумали и возьмете меня в жены?

Она села в машину и Рауль осторожно закрыл дверь.

Мануэль повернулся к ней. Его улыбка была холодной и точной, как хирургический надрез.

– Кажется, у нас с тобой общее понимание неизбежного. Ты прекрасно выглядишь, как всегда.

– Хм, – Иза медленно провела пальцем по подлокотнику. – Всего несколько дней назад ты клялся, что не станешь моим мужем. Что изменилось, Мануэль? Решение отца оказалось… убедительнее твоих принципов?

– Какое решение? – Глаза Мануэля стали абсолютно черными. Он снова был в неведении, и это жгло его изнутри.

Иза оценивающе посмотрела на него, наслаждаясь моментом.

– О, значит, тебе не сказали? Как трогательно. Твой отец просто… освободил тебя от бремени. Все твои активы теперь под его полным контролем. Доверенность была подписана, пока ты… чем ты там занимался?

– А, ты про это, – мужчина усмехнулся и сделал вид, что это событие для него не новость, – да, я говорил и раньше, что бизнес меня не интересует.

– Ясно, – Иза откинулась на спинку сиденья, её взгляд скользнул по его профилю. – Значит, ты просто плывешь по течению. Мило. Ты знаешь, что твой отец заплатил круглую сумму одному репортеру. Чтобы тот не опубликовал милую историю о твоем визите в полицейский участок. Тебе не кажется, что он слишком много решает за тебя?